3. Что следует понимать под изначальной целью с точки зрения комментируемого пункта?

С одной стороны, можно было бы предположить, что Президиум ВС имел в виду в первую очередь каузу сделки. Если соответствующая кауза не предусматривает возможности утраты корпорацией контроля над ключевым активом, то заключенная сделка не является крупной. Например, продажа и сдача в аренду всей основной недвижимости общества (без которой оно не может продолжать свою деятельность) или выдача исключительной лицензии на ключевое ПО (без сохранения права использовать его) будут считаться крупными сделками. Привлечение же кредитных средств (как в примере, рассмотренном в п. 20 Обзора) или заключение обеспечительной сделки в этом плане не обладают качественным критерием (если только не прикрывают другую сделку с иной каузой).

С другой стороны, вряд ли следует отождествлять цель сделки в смысле комментируемого пункта и каузу, поскольку это было бы слишком схоластическим подходом, не учитывающим многообразия жизненных ситуаций. Например, далеко не всякая выдача кредита может влечь квазиреорганизацию: кредит может быть выдан на совершенно разных условиях, а вероятность его возврата может зависеть от различных обстоятельств, включая кредитоспособность должника. Устанавливая наличие качественного критерия, мы, по-видимому, должны оценивать цели сторон в зависимости от того, на какую сумму кредит был выдан (все деньги корпорации или разумный процент свободного оборотного капитала), какова кредитоспособность контрагента (является ли он компанией-однодневкой или способен обслуживать кредит) и т.д., но не ориентироваться исключительно на каузу (которая остается одной и той же вне зависимости от условий предоставления кредита). Соответственно, тип сделки не предопределяет возможность ее квалификации в качестве крупной - необходимо анализировать и иные обстоятельства, которые могут свидетельствовать о цели, которую преследовали стороны.

Видимо, таким образом стоит толковать и последний абзац п. 20 Обзора: Президиум ВС специально обратил внимание на то, что "кредитный договор заключался для поддержания ведения текущей деятельности и обновления оборудования", и потому отказался признавать сделку крупной. Иными словами, суд обратил внимание не столько на каузу сделки, сколько на ее хозяйственную цель, которая заключалась в том, чтобы обеспечить обычную деятельность корпорации, а это должно полностью исключать возможность квалификации сделки в качестве крупной <109>. В то же время получается, что, если бы кредитный договор преследовал цель финансирования существенного изменения деятельности общества (например, книгоиздательство привлекает кредит для того, чтобы открыть сеть ресторанов), нужно было бы считать, что он обладает качественной характеристикой (и при наличии количественной характеристики должен считаться крупной сделкой).

--------------------------------

<109> См. уже цитировавшийся выше абз. 4 п. 9 Постановления N 27.

В целом подход к установлению качественного критерия, который зафиксирован в п. 20 Обзора, заслуживает поддержки, поскольку он логически продолжает идею о том, что крупная сделка - это действительно экстраординарная сделка, а не просто такая, которую корпорация (и ее аналоги) ранее не совершала или которая при определенных обстоятельствах может существенно изменить деятельность корпорации. Комментируемый пункт предлагает весьма удачное решение, позволяющее судам избежать сложного и неблагодарного упражнения по оценке рисков того, что конкретная сделка приведет к прекращению или существенному изменению деятельности общества, и переориентироваться на установление цели такой сделки. В то же время нельзя не отметить, что описанная позиция не сделает для судов картину полностью черно-белой: всегда будет существовать серая зона, где судам придется досконально исследовать фактические обстоятельства для определения цели сторон. Например, в случае с упоминавшимися ранее обеспечительными сделками суды, видимо, должны будут разбираться, в частности, в чем была цель кредита и обеспечения, в том числе принимая во внимание интересы всей группы компаний (если обеспечение предоставлялось одной компанией группы за другую компанию группы). Кроме того, судам все равно придется проверять, не является ли сделка заведомо неисполнимой по причине очевидной неплатежеспособности контрагента (например, должника по займу), поскольку в таком случае целью договора очевидно будет вывод активов из корпорации.

4. Президиум ВС в п. 20 Обзора еще раз подчеркивает: тот факт, что у сделки наличествует количественная характеристика, сам по себе никак не влияет на качественную характеристику. При этом существенность превышения количественных порогов (а в данном конкретном примере речь шла о том, что сумма кредита превышает 90% активов корпорации) не играет никакой роли (что подтверждает правильность подхода судов в деле ОВК). Таким образом, Обзор подтверждает закрепленную еще в Постановлении N 27 идею о том, что нет такого значения количественного критерия, которое бы само по себе превратило сделку из обычной в крупную.

5. Наконец, комментируемый пункт вновь обращает внимание нижестоящих судов на то, что бремя доказывания наличия у сделки как количественного, так и качественного критерия лежит на истце. С этим подходом можно согласиться, если рассматривать его в качестве общего правила. В то же время следует внимательно проанализировать, не должны ли из этого правила быть сформулированы исключения для определенных категорий споров.

В частности, речь идет о ситуации, сложившейся в деле ОВК: сначала корпорация выносит сделку на одобрение акционеров в качестве крупной (а совет директоров дает заключение в отношении ее совершения в соответствии с нормами о крупных сделках), а затем один из акционеров требует признать решение о ее одобрении ничтожным (чтобы тем самым торпедировать выкуп акций несогласных миноритариев по ст. 75 Закона об АО). Поскольку иск о недействительности решения является прямым (а не косвенным), то ОВК формально стала ответчиком, а несогласные миноритарии - третьими лицами. При этом суд возложил на них доказывание того, что сделка являлась крупной (тогда бы у собрания акционеров имелась компетенция на ее одобрение). Но у ОВК в данном деле отсутствовала какая-либо заинтересованность в доказывании этих обстоятельств, поскольку в таком случае ОВК должна была бы выкупать доли несогласных миноритариев.

Возможно, в случаях, аналогичных описанному, когда корпорация совершает действия, направленные на одобрение сделки (в том числе созывается общее собрание акционеров, получается заключение совета директоров и т.д.), в дальнейшем именно она должна доказывать, что сделка в действительности не являлась крупной, если спор идет о недействительности одобрения <110>. Иное решение (принятое в деле ОВК) создает риск злоупотреблений и противоречивого поведения на разных этапах существования корпоративных отношений.

--------------------------------

<110> В силу сложившейся традиции (и соображений процессуальной экономии) корпорация выступает в споре о недействительности решения акционеров в качестве ответчика. Такой подход не вполне соответствует природе решений акционеров, которые правильнее было бы квалифицировать в качестве многосторонних сделок (по аналогии с любыми иными решениями собраний): ответчиками в процессе о недействительности корпоративного решения должны были бы выступать лица, голосовавшие за соответствующее положительное решение (или, если было принято отрицательное решение, голосовавшие против). В любом случае в данной категории споров стоило бы рассмотреть возложение бремени доказывания того, что одобренная сделка обладает как количественной, так и качественной характеристикой, именно на ответчика (будь им сама корпорация или большинство акционеров).

6. Разъяснения, данные в п. 20 Обзора, распространяются как на ООО, так и на АО.

Комментарий к пункту 21 <111>

--------------------------------

<111> Автор комментария - И.С. Чупрунов.

1. Комментируемый пункт разрешает вопрос, который не имеет вполне четкого ответа в действующем законодательстве: можно ли считать установление ликвидационной стоимости привилегированных акций затрагивающим права их владельцев, а потому дающим право голоса на общем собрании о внесении соответствующих изменений в устав? При этом решение, к которому приходит Президиум ВС, основывается на неоднозначном толковании положений Закона об АО, по меньшей мере не обязательно следующем из его буквального прочтения.

Пункт 1 ст. 32 Закона об АО закрепляет общее правило о том, что, если иное не установлено в законе, владельцы привилегированных акций в принципе не имеют права голоса на общем собрании. Абзац 2 п. 4 ст. 32 Закона об АО предусматривает одно из исключений из этого правила: владельцы привилегированных акций определенного типа приобретают право голоса по вопросу о внесении изменений и дополнений в устав общества, ограничивающих права по привилегированным акциям этого типа <112>. При этом законодатель приводит несколько примеров подобных изменений, в том числе (а) определение или увеличение размера дивиденда и (или) ликвидационной стоимости, выплачиваемых по привилегированным акциям предыдущей очереди, (б) предоставление владельцам привилегированных акций иного типа преимуществ в очередности выплаты дивиденда и (или) ликвидационной стоимости акций. Как нетрудно заметить, в этих примерах речь идет о таких случаях, когда права владельцев одного типа привилегированных акций оказываются ограниченными за счет расширения прав владельцев другого типа / предыдущей очереди (если предусмотрена очередность выплаты дивидендов / ликвидационной стоимости по разным типам привилегированных акций). В то же время Закон об АО не дает однозначного ответа на вопрос о том, можно ли рассматривать в качестве ограничения прав по привилегированным акциям определенного типа установление ликвидационной стоимости для акций этого типа.

--------------------------------

<112> Кроме того, внесение подобных изменений требует квалифицированного большинства голосов: а) 3/4 голосов владельцев голосующих акций, принимающих участие в общем собрании акционеров, за исключением голосов владельцев привилегированных акций, права по которым ограничиваются; б) 3/4 голосов всех владельцев привилегированных акций каждого типа, права по которым ограничиваются (если для принятия такого решения уставом общества не установлено большее число голосов акционеров).