7. Помимо концептуальных вопросов, рассмотренных выше, следует обратить внимание на следующие моменты в связи с комментируемым пунктом.

Во-первых, п. 16 Обзора разграничивает согласие на совершение сделки и указание совершить сделку, полномочия на дачу которых могут быть теоретически закреплены за общим собранием акционеров в непубличном обществе <75>. При этом как для случаев действий на основании согласия, так и для случаев выполнения указаний со стороны акционеров Президиум ВС формулирует, видимо, общее правило: "Единоличный исполнительный орган не может ссылаться на то, что он просто исполняет решение общего собрания, как на основание освобождения его от ответственности за убытки, причиненные обществу, поскольку это часть его обязанностей - оценивать в ходе управления обществом, насколько те или иные действия выгодны для общества и не причинят ли они вреда". При этом формально аннотация п. 16 Обзора говорит только об "указаниях, содержащихся в решениях общего собрания акционеров", что, впрочем, стоит толковать широко и включать в их число ситуации и дачи согласия, и дачи указаний, что подтверждается ссылкой на п. 7 Постановления N 62 в основном тексте.

--------------------------------

<75> Сама идея о том, что такие полномочия могут быть закреплены в уставе непубличной корпорации, является новой для российского права и крайне важной с точки зрения подтверждения идей диспозитивности в корпоративном праве.

Во-вторых, в комментируемом пункте специально отмечается, что в рассматриваемом деле акционер, подающий иск от имени корпорации, голосовал против одобрения сделки в виде внесения вклада в целях увеличения уставного капитала. По-видимому, таким образом Президиум ВС хотел косвенно дать понять, что (а) в данном споре действия директора не были одобрены единогласно, а также что (б) акционер, голосовавший за одобрение сделки, не может в последующем взыскивать убытки с директора (впрочем, из этого правила должны быть предусмотрены исключения, в том числе для ситуаций, когда директор скрыл часть информации о сделке или существенно изменились обстоятельства после дачи одобрения).

8. Разъяснения, данные в п. 16 Обзора, а равно их критика, приведенная выше, одинаковым образом актуальны как для АО, так и для ООО.

Комментарий к пункту 17 <76>

--------------------------------

<76> Автор комментария - И.С. Чупрунов.

1. Комментируемый пункт является одним из самых неоднозначных в Обзоре и непростых для толкования. Связано это с несколькими причинами. Во-первых, тезис, вынесенный в аннотацию, не вполне соответствует содержанию основного текста, что существенно затрудняет восприятие данных разъяснений. Во-вторых, этот пункт представляет собой очевидный пример судебного правотворчества: по сути, Президиум ВС формулирует новые правила в отношении оспаривания сделок, практически не опираясь на позитивное право. При этом с учетом лаконичности разъяснений точно понять, что же именно хотел сказать Президиум ВС, оказывается еще сложнее, чем в случае с другими пунктами Обзора.

Для того чтобы сделать это, попробуем сначала разобрать соответствующую фабулу спора.

В основе п. 17 Обзора лежит принятое в октябре 2019 г. Определение СКЭС по делу о признании недействительным дополнительного соглашения к трудовому договору, заключенному с генеральным директором (одновременно являвшимся участником) ООО "УниверсалРесурс" (далее - дело УР) <77>. Хотя Президиум ВС для целей Обзора существенно изменил фабулу спора (оспариваться стал договор займа), с точки зрения юридической аргументации и выводов позиция СКЭС по делу УР крайне близка подходу, зафиксированному в комментируемом пункте.

--------------------------------

<77> См.: Определение СКЭС ВС РФ от 22.10.2019 N 305-ЭС19-8916.

В деле, приведенном в п. 17 Обзора, речь идет о том, что мажоритарный участник выдал корпорации заем на рыночных условиях. При этом договор займа никак не одобрялся. После предоставления займа общество перестало распределять дивиденды, но исправно платило мажоритарию проценты по договору. Миноритарий обратился в суд с иском о признании договора недействительным (из основного текста п. 17 неясно, на какие именно нормы он при этом ссылался). Первая инстанция удовлетворила иск, но апелляция решение отменила на том основании, что "условия договора займа не отличались существенно от обычных условий, на которых заключаются такие договоры", а потому обществу не был причинен ущерб, вследствие чего данный договор нельзя оспорить на основании ни норм о сделках с заинтересованностью (абз. 2 п. 6 ст. 45 Закона об ООО), ни п. 2 ст. 174 ГК. Кассационный суд не согласился с апелляционной инстанцией и направил дело на новое рассмотрение, поскольку суды не учли, что "составной частью интереса общества являются в том числе интересы участников", а потому "ущерб интересу общества также имеет место, когда сделка хотя и не причиняет ущерб юридическому лицу, но не является разумно необходимой для хозяйствующего субъекта, совершена в интересах только части участников и причиняет неоправданный вред остальным участникам общества, которые не выражали согласие на совершение соответствующей сделки".

Особо примечательно здесь следующее обстоятельство. Аннотация комментируемого пункта кардинально отличается от основного текста с точки зрения аргументации и вывода. Если в тексте говорится о том, что ущерб интересам корпорации имеет место при наличии условий A, B и т.д., то аннотация формулирует совсем иное правило: сделка может быть признана недействительной при наличии условий A, B и т.д. Из-за этого при первом прочтении аннотации может сложиться впечатление, что Президиум ВС в п. 17 Обзора изобретает новый состав недействительности сделок, не предусмотренный ни ГК, ни специальными законами (и еще наделяет акционера правом на подачу косвенного иска о признании таких сделок недействительными). При втором, более внимательном прочтении всего комментируемого пункта появляется ощущение, что, скорее всего, это не так и Обзор лишь предлагает при определенных условиях расширительно толковать категорию "ущерб интересам корпорации" для целей применения норм о сделках с заинтересованностью (и, возможно, п. 2 ст. 174 ГК). К сожалению, данная идея выражена максимально нечетко: например, на ст. 45 Закона об ООО и п. 2 ст. 174 ГК в основном тексте ссылается только суд апелляционной инстанции, отказавший в удовлетворении иска, а кассационный суд при направлении дела на новое рассмотрение в принципе не дополняет свою аргументацию практически никакими ссылками на нормы права. Но все же наибольшую путаницу вносит уже упоминавшийся факт наличия смыслового противоречия между аннотацией и основным текстом, что создает риски категорически неверного толкования п. 17 Обзора нижестоящими судами в будущем.

Дополнительным фактором в пользу того, чтобы толковать аннотацию системно (а не в отрыве от основного текста), служит дело УР, аргументация СКЭС в котором проливает чуть больше света на то, что в действительности, скорее всего, имел в виду Президиум ВС. Факты этого дела несколько отличаются от фабулы, изложенной в п. 17 Обзора. Генеральный директор - мажоритарный участник ООО (66,7%) заключил дополнительное соглашение к своему трудовому договору, которым существенно увеличил должностной оклад. Это дополнительное соглашение не выносилось на одобрение. Миноритарный участник (33,3%) подал иск об оспаривании дополнительного соглашения как сделки, в которой имеется заинтересованность мажоритария. Суд первой инстанции требование удовлетворил. Апелляция отменила это решение, поскольку, по ее мнению, истец не представил необходимых доказательств, подтверждающих "несоответствие квалификации и профессиональных качеств [генерального директора] установленному размеру заработной платы", а следовательно, заключение дополнительного соглашения не повлекло неблагоприятных последствий для корпорации. СКЭС отправила дело на новое рассмотрение, указав при этом следующее:

"Суды не учли, что условием признания недействительной сделки с заинтересованностью является доказанность факта заключения сделки в ущерб интересам общества (пункт 6 статьи 45 Закона N 14-ФЗ).

Составной частью интереса общества являются, в том числе, интересы участников. В связи с этим ущерб интересу общества также имеет место, когда сделка хотя и не причиняет ущерб имуществу юридического лица, но не является разумно необходимой для хозяйствующего субъекта, совершена в интересах только части участников и причиняет неоправданный вред остальным участникам общества, которые не выражали согласие на совершение соответствующей сделки".

Как нетрудно заметить, эти формулировки практически дословно перекочевали в п. 17 Обзора, но с одним важным изменением, как раз и порождающим путаницу. В деле УР СКЭС четко указывает, что толкует понятие "интересы корпорации" конкретно для целей применения норм о сделках с заинтересованностью и установления факта нарушения таких интересов как одного из условий для оспаривания соответствующей сделки (отсюда и ссылка на п. 6 ст. 45 Закона об ООО). В основном же тексте комментируемого пункта эта идея выражена намного менее четко, а в аннотации акценты вообще смещены настолько, что становится совершенно неясно, на основе каких норм оспаривается соответствующая сделка.

Тем не менее системное толкование п. 17 Обзора (особенно в свете решения СКЭС по делу УР) должно подталкивать нас к выводу о том, что данные Президиумом ВС разъяснения не формулируют новый состав недействительности сделок, заключаемых корпорацией, а всего лишь ориентируют суды на необходимость расширительного толкования понятия "интересы корпорации", причем конкретно для целей применения норм о сделках с заинтересованностью и/или п. 2 ст. 174 ГК <78>. В этой части ключевой тезис комментируемого пункта состоит в том, что при определенных условиях интересам корпорации может быть причинен ущерб тогда, когда нарушены интересы части участников.

--------------------------------

<78> Здесь стоит заметить, что законодательная (см. абз. 2 п. 1 ст. 84 Закона об АО и абз. 2 п. 6 ст. 45 Закона об ООО) и доктринальная (см.: Кузнецов А.А. Крупные сделки и сделки с заинтересованностью // О собственности: сб. ст. к юбилею К.И. Скловского / сост. М.А. Ерохова. М., 2015. С. 229) квалификация иска об оспаривании сделки с заинтересованностью в качестве разновидности иска об оспаривании сделки на основе п. 2 ст. 174 ГК вызывает серьезные сомнения. Безусловно, в каждом из этих случаев речь идет о материальном составе недействительности в том смысле, что в предмет доказывания входит установление того, что сторона сделки понесла некоторый ущерб. Однако между ними есть и важное различие: по п. 2 ст. 174 ГК ущерб должен быть явным для контрагента, что дополнительно затрудняет оспаривание таких сделок в сравнении со сделками с заинтересованностью.