Учебный год 22-23 / pravo_sobstvennosti-1
.pdfучастки, строения и большинство прав на них) и движимых вещей, охватываемых понятием "personal property" <1>. Полное право собственности (full ownership) здесь может существовать только в отношении движимых вещей, тогда как в отношении недвижимости признаются лишь различные более или менее ограниченные титулы (estate), поскольку по традиционным (феодальным) представлениям "верховным собственником" земли может быть только корона. Кроме того, наряду с титулами по общему праву (estates in law) имеются и титулы по праву справедливости (equitable estates), которые могут одновременно находиться у разных лиц, но также касаться одного и того же земельного участка.
--------------------------------
<1> Эта последняя, в свою очередь, подразделяется на tangible property (или choses in possession - "вещи во владении", т.е. физически осязаемые вещи) и intangible property (choses in action - "вещи в требовании", к которым относятся не только права требования, но и доли участия, права на интеллектуальную собственность и т.д.).
В результате здесь вполне возможна немыслимая для современного европейского права ситуация, когда на конкретный земельный участок одновременно сосуществуют несколько различных прав собственности: например, двое совместно имеют неограниченное право собственности (в действительности - лишь широкий по содержанию титул - estate) по общему праву (in law), третий имеет срочное (ограниченное по времени) право собственности (в действительности - аналог аренды), четвертый - будущее право собственности (future interest, или estate in expectancy), а пятый - право собственности по праву справедливости (in equity) <1>. Очевидно, что такое положение принципиально ничем не отличается от считавшегося обычным для средневекового феодального (в том числе и германского) права случая, когда один и тот же участок земли одновременно признавался собственностью сеньора по единому праву соответствующего государственно-территориального образования (gemeines Landrecht), собственностью вассала - по ленному праву (Lehnrecht) и собственностью его крестьянина-арендатора по поместному праву (Hofrecht) <2>.
--------------------------------
<1> Эта ситуация, освещаемая в литературе (см.: Reimann M. Einfuhrung in das USamerikanische Privatrecht. 2. Aufl. Munchen, 2004. S. 132), - яркий пример принципиальных различий европейского вещного права и англо-американских прав собственности.
<2> Венедиктов А.В. Государственная социалистическая собственность. С. 107.
Таким образом, property rights, охватывая full ownership на движимые вещи и различные estate на недвижимость, в действительности представляют собой не аналог европейского права собственности, а являются совокупностью различных имущественных прав. Поэтому принципиально ошибочно их отождествление с правом собственности, ибо речь идет о различных по содержанию правах на имущество (притом в правопорядке, которому вообще неизвестно деление имущественных прав на вещные и обязательственные).
Очевидна также нелепость попыток использования основанной на феодальных традициях американской категории прав собственности вместо современной юридической конструкции вещных прав (свойственных и российскому гражданскому праву, исторически относящемуся к европейским континентальным правопорядкам). Это в особенности касается прав на бездокументарные ценные бумаги, прямо (и крайне неудачно) квалифицированных ст. 2 Федерального закона от 22 апреля 1996 г. N 39-ФЗ "О рынке ценных бумаг" <1> в качестве прав собственности, а также весьма условного понятия "интеллектуальная собственность", нематериальные объекты которой, очевидно, вообще не относятся к вещам, даже и к движимым.
--------------------------------
21
<1> СЗ РФ. 1996. N 17. Ст. 1918 (с послед. изм.). В этой упорно сохраняемой законодателем формулировке ясно отразились американские источники данного Закона.
Рассмотренное положение свидетельствует и о том, что широко распространившееся мнение о большей гибкости и прогрессивности правопорядков, основанных на системе общего права (common law), в действительности далеко не бесспорно и, во всяком случае, вряд ли может быть отнесено к вещно-правовому регулированию.
Вместе с тем можно констатировать, что и в европейском континентальном праве, и
вангло-американском "общем праве" проводится четкое и последовательное различие гражданско-правовых режимов движимых и недвижимых вещей, причем некоторые имущественные (вещные) права допускаются только в отношении недвижимости.
Данное принципиальное положение представляется особенно важным для российского гражданского права, в котором в силу известных исторических причин понятия недвижимости и вещных прав оказались основательно забытыми и в настоящее время лишь возрождаются с большим или меньшим отклонением от классических постулатов пандектного права.
4.Вещные права в советском праве
Всоветский период земля была национализирована, изъята из оборота и объявлена вначале достоянием государства (ст. 21 Гражданского кодекса РСФСР 1922 г., далее - ГК 1922 г.) <1>, а затем - общим достоянием всего советского народа, находящимся, однако,
висключительной собственности государства (ст. ст. 94 и 95 Гражданского кодекса РСФСР 1964 г., далее - ГК 1964 г.). Владение землей изначально допускалось только на правах пользования (ст. 21 ГК 1922 г.; в соответствии со ст. 95 ГК 1964 г. земля также передавалась только в пользование), что по существу исключало любую возможность предоставления земельных участков на каком-либо вещно-правовом титуле (даже при передаче земли колхозам "навечно" в соответствии с примерными уставами колхоза 1935 и 1969 гг. речь также шла о "бесплатном и бессрочном пользовании" ею) <2>. Не случайно с отменой частной собственности на землю было упразднено и деление вещей на движимые и недвижимые (примечание к ст. 21 ГК 1922 г.), ибо главный вид недвижимости - земля - был исключен из гражданского оборота.
--------------------------------
<1> Под национализацией земли понималась ее передача в государственную ("всенародную") собственность (см.: Новицкий И.Б. История советского гражданского права. М., 1957. С. 34). Следует напомнить, что согласно Декрету от 26 октября 1917 г. "О земле" "вся земля - государственная, удельная, кабинетская, монастырская, церковная, посессионная, майоратная, частновладельческая, общественная, крестьянская...
обращается во всенародное достояние и переходит в пользование всех трудящихся на ней", а согласно Декрету от 6 февраля 1918 г. "О социализации земли" "всякая собственность на землю... отменяется навсегда" и "земля отныне переходит в пользование всего трудового народа". Лишь в ст. 1 Положения о социалистическом землеустройстве от 14 февраля 1919 г. было установлено, что "вся земля... считается единым ГОСУДАРСТВЕННЫМ ФОНДОМ" (Там же. С. 33 - 35) (выделено мной. - Е.С.). Это дает основание говорить об особом гражданско-правовом режиме "всенародного достояния", отличном от режима права государственной собственности.
<2> При этом "права колхозного и трудового землепользования" не относились к вещным правам и не составляли особых гражданско-правовых институтов, ибо с государством-собственником названные "пользователи" состояли в административноправовых отношениях (см.: Аскназий С.И. Основные вопросы теории социалистического гражданского права. М.: Статут, 2008. С. 611. (Серия "Классика российской цивилистики".)).
22
В связи с этим сама категория вещных прав утратила практическое значение, поскольку объект ограниченных вещных прав (кроме залога) в их классическом понимании составляют именно и только земельные участки. Уже в ГК 1922 г. в качестве вещных прав, кроме права собственности, остались лишь право застройки и право залога. Право застройки было отменено в 1948 г., а залог с начала 60-х гг. стал рассматриваться как способ обеспечения надлежащего исполнения обязательств (что и стало основанием для его современной трактовки в качестве смешанного, вещно-обязательственного или даже чисто обязательственного, а не вещного права). Поэтому ГК 1964 г. вообще упразднил категорию вещных прав. Их место заняло всеобъемлющее право собственности, которое в советском гражданском праве заменило свойственное прежней пандектной системе вещное право <1>.
--------------------------------
<1> Иоффе О.С. Советское гражданское право. М., 1967. С. 39.
Именно на этой законодательной основе в отечественном правосознании глубоко укоренилась отдающая феодализмом идея о многообразии видов и форм собственности и права (различных прав) собственности, в свою очередь ставшая базой для труднопреодолимых взглядов о том, что единственной адекватной правовой формой экономических отношений собственности является право собственности во всех своих разновидностях (государственной, общественной, личной и иных формах). В ходе социально-экономических преобразований конца 80-х - начала 90-х г. прошлого века борьба с данным подходом стала одной из важных задач при разработке законов о собственности и в целом при подготовке нового гражданского законодательства рыночного типа. Однако полностью и последовательно преодолеть его удалось лишь однажды, в Основах гражданского законодательства 1991 г., в нормах которых, даже в отличие от действующего ГК РФ, отсутствовало указание на различные формы собственности и виды права собственности (ср. ст. 44 названных Основ и ст. ст. 212 - 215 ГК РФ).
Даже появившееся в начале 60-х гг. право оперативного управления (ст. 21, а затем - ст. 26.1 Основ гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик 1961 г.; ст. 94, а затем - ст. 93.1 ГК 1964 г.), искусственно созданное для нужд огосударствленной, планово управляемой экономики, длительное время не характеризовалось в качестве вещного права <1>. Господствующим было мнение о том, что "правомочия государственных предприятий и хозорганов в качестве "самостоятельных" субъектов гражданского права представляют собой один из СПОСОБОВ ОСУЩЕСТВЛЕНИЯ ПРАВ ГОСУДАРСТВА-СОБСТВЕННИКА В ГРАЖДАНСКОМ ОБОРОТЕ (выделено мной. - Е.С.)" <2>. Вещным это право было объявлено лишь в начале 90-х гг. прошлого века: сначала в союзном (ст. ст. 24 и 26) и в российском (ст. 5) Законах о собственности 1990 г., а затем - в разд. II Основ гражданского законодательства 1991 г. и, наконец, в п. 1 ст. 216 ГК РФ 1994 г.
--------------------------------
<1> Ср.: Венедиктов А.В. Государственная социалистическая собственность. С. 322 и след.; Иоффе О.С., Толстой Ю.К. Новый Гражданский кодекс РСФСР. Л., 1965. С. 100 - 101.
<2> Карасс А.В. Право государственной социалистической собственности. М., 1954. С. 184. На это обстоятельство обращал внимание В.А. Дозорцев, последовательно протестовавший против объявления прав хозяйственного ведения и оперативного управления разновидностями вещных прав (Дозорцев В.А. Принципиальные черты права собственности в Гражданском кодексе // Гражданский кодекс России. Проблемы. Теория. Практика: Сб. ст. памяти С.А. Хохлова / Отв. ред. А.Л. Маковский. М.: МЦФЭР, 1998. С. 242 и след.).
23
Таким образом, именно Законы о собственности 1990 г. и Основы гражданского законодательства 1991 г., а впоследствии - часть первая Гражданского кодекса РФ 1994 г. (далее - ГК) возродили к жизни в отечественном правопорядке категорию вещных прав. Возможно, это было сделано не во всем корректно и не всегда в полном соответствии с классическими представлениями об этом институте. Важно другое: этим вновь было подтверждено, что вещные права неразрывно связаны с признанием частной собственности на землю и важнейшей для рыночного имущественного оборота категорией "недвижимость".
Вместе с тем приходится констатировать, что объективно обусловленное отсутствие института вещных прав в гражданском законодательстве советского периода привело и к его забвению в цивилистической науке. Данное обстоятельство еще в конце 50-х гг. прошлого века с сожалением отмечал О.А. Красавчиков, объясняя пренебрежение традиционным делением правоотношений на вещные и обязательственные тем, что "наука гражданского права не смогла показать полезность указанного разграничения и место, где оно может быть практически использовано" <1>. Даже сам термин "вещные права" уже не встречается в теоретических исследованиях с середины 60-х гг. прошлого века (после завершения второй кодификации отечественного гражданского законодательства) <2>. В результате этого и в современной литературе до сих пор не только господствует полный разнобой в принципиальных подходах к определению содержания данного гражданскоправового института, но и высказываются сомнения в самой его целесообразности <3>.
--------------------------------
<1> Красавчиков О.А. Юридические факты в советском гражданском праве // Категории науки гражданского права: Избранные труды: В 2 т. Т. 2. М., 2005. С. 234. (Серия "Классика российской цивилистики".)
<2> Если в отдельных работах, подготовленных до этого времени (на базе ГК 1922 г.), он иногда проскальзывал, хотя и без всяких пояснений (см., например: Генкин Д.М. Право собственности в СССР. С. 29, 36, 47), то в других он подвергался резкой критике как выражающий понятие, "лишенное общественного содержания" и "отрицающее социальную сущность права" (см., например: Иоффе О.С. Правоотношение по советскому гражданскому праву // Избранные труды по гражданскому праву. М., 2000. С. 606 - 607 и след.). (Серия "Классика российской цивилистики".)
<3> Так, Ю.К. Толстой до сих пор рассматривает вещное право как литературный образ, а не юридический термин, и не исключает сомнений относительно того, "приживется ли эта категория в нашем законодательстве" (Гражданское право. Т. 1: Учебник. 6-е изд. / Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. М., 2002. С. 402), как будто бы она представляет собой нечто чужеродное для гражданского права.
Между тем вещное право (или его исторически сложившиеся аналоги в других правопорядках) представляет собой необходимый элемент правового регулирования экономических отношений собственности, которые в сколько-нибудь развитом хозяйстве не могут юридически оформляться только с помощью института права собственности. По справедливому замечанию И.А. Покровского, "одним правом собственности мог бы удовлетвориться только разве самый примитивный экономический быт" <1>.
--------------------------------
<1> Покровский И.А. Основные проблемы гражданского права. М.: Статут, 1998. С.
207.(Серия "Классика российской цивилистики".)
Сэтой точки зрения нельзя не обратить внимание на принцип многообразия видов и форм собственности (и соответствующих им прав собственности), господствовавший в плановой экономике и ставший традиционным для отечественного правопорядка. Еще при принятии ГК 1922 г. один из его главных создателей А.Г. Гойхбарг прямо заявил, что "нам пришлось установить то, чего нет ни в каком буржуазном кодексе, что собственность бывает троякая: собственность государственная, кооперативная и частная" <1> (ст. 52 ГК
24
1922 г.). Авторство же "законченного" деления собственности на типы, виды и формы принадлежит И.В. Сталину, который учил, что социалистическая собственность, как особый тип собственности, существует в формах государственной и колхознокооперативной собственности (к которым позднее, в 60-е гг., была добавлена еще и социалистическая собственность общественных организаций); наряду с ней допускается личная собственность как вид индивидуальной собственности, отличающийся как от социалистической (общественной, коллективной) собственности, так и от капиталистической частной собственности (распространяющейся прежде всего на средства производства, что было исключено для личной собственности) <2>.
--------------------------------
<1> Цит. по: Новицкая Т.Е. Гражданский кодекс РСФСР 1922 года. М., 2002. С. 71. <2> Сталин И.В. Экономические проблемы социализма в СССР. М., 1953. С. 39 - 51.
При этом правовой режим перечисленных видов и форм собственности, состоявший в закреплении соответствующих им прав собственности (права государственной социалистической собственности, права личной собственности и т.д.), был существенно различным (что придавало ему реальный юридический смысл), а содержание права собственности - формально одинаковым (ср. ст. 58 ГК 1922 г. и ст. 92 ГК 1964 г.), что маскировало это различие. В условиях отсутствия вещных прав такая ситуация свидетельствовала лишь об обедненном и упрощенном характере экономических и гражданско-правовых отношений, фактически сопоставимых с соответствующими отношениями феодальных правопорядков.
Однако присущее прежнему общественному строю и основанному на нем правопорядку деление собственности и прав собственности на виды и формы утратило свой экономический и юридический смысл после провозглашения и закрепления в Законах о собственности 1990 г. равенства всех форм собственности. Поэтому вызывает недоумение упорное воспроизведение и отстаивание сталинских догм в работах современных отечественных правоведов <1>, в частности, в виде предложений о законодательном признании права общественной собственности или различных видов частной собственности <2>.
--------------------------------
<1> См. особенно: Гражданское право. Т. 1 / Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. С. 412 и след. (автор главы - Ю.К. Толстой).
<2> Андреев В.К. О праве частной собственности в России. М., 2007. С. 30 и след.
Неслучайно поэтому феодальная идея разделенной (расщепленной) собственности приобрела у нас значительное распространение в период признания за основными социалистическими товаропроизводителями - государственными производственными предприятиями (объединениями) - неких аналогов вещных прав (сначала - узкого права оперативного управления, а затем - весьма широкого права полного хозяйственного ведения). Еще в конце 80-х гг. прошлого века широко обсуждалась возможность признания государства верховным собственником своего имущества, переданного им государственным предприятиям, а последних - хозрасчетными собственниками этого имущества <1>.
--------------------------------
<1> См., например: Право собственности в СССР / Под ред. Ю.К. Толстого, В.Ф.
Яковлева. М., 1989. С. 49 - 112.
При этом следует иметь в виду, что в советском законодательстве государственные предприятия получили на "свое" имущество легальное право (оперативного управления) лишь с принятием Основ гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик 1961 г. До этого в течение примерно 30 лет за ними expressis verbis не признавалось вообще никаких имущественных прав и даже права юридического лица они
25
получили лишь de facto только после проведения "кредитной реформы" в 1929 - 1931 гг. <1>. Из этого видно, что для плановой экономики, устраняющей рыночные начала, наделение государственных предприятий какими-либо имущественными правами, строго говоря, является не обязательным, а лишь факультативным. К тому же оно и небезопасно, ибо при последовательном осуществлении может привести к подрыву самой государственной собственности как основы этой системы хозяйства.
--------------------------------
<1> Объявление "государственных предприятий" юридическими лицами в ст. 19 ГК 1922 г. (вступившего в силу с 1 января 1923 г.) в первое десятилетие его действия относилось только к трестам, ставшим правосубъектными "предприятиями" с принятием 10 апреля 1923 г. Положения о государственных промышленных трестах (подробнее о развитии статуса государственных предприятий в этот период см.: Новицкий И.Б. История советского гражданского права. С. 167 - 168).
Вместе с тем ст. ст. 54 и 55 ГК 1922 г. сохраняли и классическое понимание "предприятий торговых" и "предприятий промышленных" как "предметов частной собственности", т.е. объектов, а не субъектов права.
Тем более удивительно, что в современной российской литературе время от времени появляются предложения о законодательном переходе к "сложноструктурным моделям права собственности" <1>, основанные на фактическом отрицании института ограниченных вещных прав и, по сути, ведущие к возрождению все той же феодальной идеи "расщепленной собственности".
--------------------------------
<1> См., например: Богданов Е.В. Моделирование права собственности в гражданском законодательстве Российской Федерации // Государство и право. 2000. N 11; Савельев В.А. Сложноструктурные модели римской собственности и российское право собственности // Древнее право (Jus antiquum). 2001. N 1 (8).
В целом же изложенное показывает, какое важное значение для современной отечественной цивилистики приобретает необходимость серьезной разработки категории вещных прав. По мере реального включения земли в имущественный оборот и развития правового режима этого основного вида недвижимости имеющиеся недостатки вещноправового регулирования будут становиться все более отчетливыми и все менее терпимыми.
5. Вещные права в современном российском праве
Длительное отсутствие в отечественном правопорядке права частной собственности на землю, как и самих понятий недвижимости и вещных прав, оказало большое влияние на новое российское законодательство, вынудив его отступить от ряда классических подходов. Такие отступления стали неизбежными в условиях сохранившегося преобладания государственной и муниципальной собственности на землю, что, в свою очередь, способствовало сохранению в качестве общего правила исключительной для обычного правопорядка ситуации несовпадения, разрыва между правом собственности на земельный участок и правом собственности на находящееся на нем (или возводимое) здание или сооружение. При этом здания и сооружения рассматриваются как вполне самостоятельные объекты права - недвижимые вещи, особенность которых состоит в их "физической и юридической связи с землей" <1>. Данное положение особенно ясно отразилось в появлении специальных норм, допускающих раздельное отчуждение земельных участков и находящихся на них строений и сооружений (ст. ст. 549 - 566 ГК РФ).
--------------------------------
26
<1> Концепция развития гражданского законодательства о недвижимом имуществе. М., 2003. С. 5. Подробнее о противоречивом подходе российского законодательства к этой проблематике см.: Козырь О.М., Маковская А.А. "Единая судьба" земельного участка и расположенных на нем иных объектов недвижимого имущества (реальность и перспективы) // Вестник ВАС РФ. 2003. N 2. С. 96 - 100 и след.
Поэтому в доктрине обосновывается принцип свободного распоряжения собственником здания, расположенного на чужом земельном участке, как своим зданием, так и своим правом (вещным или обязательственным) на земельный участок; иное дело, что собственник такого здания всегда должен обладать определенным титулом на землю (что в современных условиях, к сожалению, отнюдь не всегда имеет место) и не вправе отчуждать свое право на земельный участок отдельно от расположенного на нем здания <1>. В нынешних условиях собственнику данной недвижимости достаточно иметь не право собственности, а хотя бы какой-то определенный титул (не только вещный, но и обязательственный, например право аренды) на занятый этим объектом земельный участок (в ряде случаев у таких "землепользователей" вообще нет никакого титула либо его невозможно определить даже из содержания правоустанавливающих документов - ср. абз. 2 п. 9.1 ст. 3 Федерального закона от 25 октября 2001 г. N 137-ФЗ "О введении в
действие Земельного кодекса Российской Федерации", введенного Федеральным законом от 23 ноября 2008 г. N 268-ФЗ). В будущем четкое определение титула на землю позволит перейти к рассмотрению здания (сооружения) и земельного участка как "единого объекта недвижимости", т.е., по сути, к постепенному восстановлению классического принципа superficies solo cedit.
--------------------------------
<1> См.: Концепция развития гражданского законодательства о недвижимом имуществе. С. 13 - 14, 18 - 19.
Земельное законодательство было кардинально обновлено значительно позднее гражданского законодательства и к тому же почти в полном отрыве от него (не говоря уже о том, что фактически в Земельный кодекс Российской Федерации 2001 г. (далее - ЗК РФ, ЗК) были включены нормы, гражданско-правовой характер которых признается даже самим земельным законодательством - ср. п. 3 ст. 3 ЗК). Результатом данной ситуации стало появление значительных содержательных противоречий между ними. Так, ЗК в подп. 5 п. 1 ст. 1 признал в качестве одного из основных принципов земельного законодательства традиционное гражданско-правовое правило superficies solo cedit (выразив его как принцип единства судьбы земельных участков и прочно связанных с ними объектов), тогда как ГК его фактически проигнорировал. Однако и Земельный кодекс далеко не последователен, допуская возможность перехода права собственности на здание (строение, сооружение) отдельно от права собственности на земельный участок: в этом случае приобретатель получает некое "право на использование соответствующей части земельного участка" (п. 1 ст. 35 ЗК), в действительности совпадающее с тем титулом на землю, который имел прежний собственник здания. Круг ограниченных вещных прав на земельные участки и на находящиеся на них здания существенно различается, так как земельные участки не могут стать объектами прав хозяйственного ведения и оперативного управления, тогда как здания и сооружения, напротив, не могут стать объектами прав постоянного пользования и пожизненного наследуемого владения.
Ситуацию усугубило жилищное законодательство, которое последовательно (с момента принятия в 1991 - 1992 гг. законодательных актов, разрешивших приватизацию жилья) стало признавать самостоятельными недвижимыми вещами жилые помещения - составные части зданий. Это привело, с одной стороны, к отрицанию существования здания в качестве объекта недвижимости, а с другой - к признанию самостоятельным объектом вещного права общей собственности (т.е. самостоятельной вещью) общего
27
имущества дома <1>. При этом гражданско-правовой оборот помещений (как жилых, так и нежилых) обычно осуществляется в полном отрыве от прав на соответствующие земельные участки, ибо по сложившимся в прежнем правопорядке, но господствующим и в настоящее время представлениям между жилыми и нежилыми помещениями и земельными участками, на которых расположены здания (составными частями которых в действительности являются названные помещения), нет и не требуется никакой юридической, а во многих случаях - даже и физической, связи <2>.
--------------------------------
<1> См.: Концепция развития гражданского законодательства о недвижимом имуществе. С. 31 - 33. Следует отметить известную непоследовательность указанной Концепции в данном вопросе: признавая необходимость режима общей долевой собственности на общее имущество здания, Концепция вместе с тем вполне обоснованно указывает, что такое имущество не должно рассматриваться в качестве самостоятельной вещи, поскольку оно полностью лишено оборотоспособности (С. 33).
<2> В соответствии с ранее действовавшими Законами об основах федеральной жилищной политики 1992 г. и о товариществах собственников жилья 1996 г., а также с первоначальной редакцией ст. 289 и ст. 290 ГК РФ, особым объектом права являлся кондоминиум - имущественный комплекс, состоящий из земельного участка и расположенного на нем жилого здания (а фактически - общего имущества дома). Однако его особенность состояла именно в его необоротоспособности как в целом, так и в виде доли (долей) в праве общей собственности на него, которая, по сути, стала составной частью права собственности на соответствующее жилое помещение.
В роли самостоятельных объектов вещных прав вновь стали выступать предприятия. Однако одновременно они объявлены недвижимостями, хотя в действительности предприятие является разновидностью имущественного комплекса, общность которого ограничивается лишь сферой имущественного оборота (сделок и случаев универсального правопреемства), т.е. по преимуществу обязательственных, а не вещных правоотношений. В сфере принадлежности материальных благ имущественные комплексы, включая предприятия, не должны становиться самостоятельными, едиными объектами вещных прав в нарушение вещно-правового принципа специализации.
Таким образом, российское право с этой точки зрения можно охарактеризовать как правопорядок переходного типа, вынужденно отошедший от некоторых традиционных воззрений, но стремящийся к их восстановлению с учетом современных реалий и конкретных потребностей развивающегося имущественного оборота. Его доктринальное осмысление по сути представляет собой известный компромисс между классическими постулатами и реальностью сформировавшегося законодательства и правоприменительной практики, возможное, а иногда и необходимое изменение которых должно основываться не столько на теоретических представлениях, сколько на продуманных предложениях по решению реальных жизненных задач, пример которых являет собой упоминавшаяся Концепция развития гражданского законодательства о недвижимости.
Такой компромисс объясняется своеобразием современной экономико-правовой ситуации: сохраняющееся господство государственной собственности на землю при преобладании частной собственности на находящиеся на земле объекты (строения) неизбежно влечет определенную модернизацию классических вещных прав, рассчитанных на взаимоотношения землепользователей с частными, а не публичными собственниками.
§2. Понятие и признаки вещных прав
1.Вещные права и отношения собственности
28
Вещные права представляют собой важную, но далеко не единственную юридическую форму экономических отношений присвоения (собственности). Анализ экономических отношений собственности, строго говоря, не составляет задачу юридической науки, хотя по сложившейся в советское время традиции цивилисты уделяли ему едва ли не больше внимания, чем экономисты <1>.
--------------------------------
<1> Результатом этого стало даже появление мнения о том, что собственность вообще является юридической, а не экономической (политэкономической) категорией (см. особенно: Шкредов В.П. Экономика и право. Опыт экономико-юридического исследования общественного производства. 2-е изд. М., 1990).
При этом анализе отношений собственности преобладал не менее традиционный "вещный" подход, при котором в качестве объектов отношений присвоения рассматривались главным образом материальные блага (средства производства и т.д.), т.е. вещи. Между тем экономическое и научно-техническое развитие давно привело к необходимости признания такими объектами не только вещей, но и других товаров, прежде всего таких нематериальных благ, как различные результаты интеллектуального творчества.
Разумеется, речь в данном случае идет об объектах экономических отношений собственности, составляющих весьма широкую категорию, а не о гораздо более узкой группе объектов вещного права собственности. Как материальные, так и нематериальные блага в качестве объектов экономических отношений характеризуются прежде всего своей товарной формой и, лишь будучи товарами становятся объектами гражданских (имущественных) прав, которые, конечно, не сводятся только к праву собственности. Уже из этого видно, что право собственности и вещные права в целом являются лишь одной из многочисленных юридических (гражданско-правовых) форм экономических отношений собственности.
Вместе с тем в экономической и юридической литературе под объектами экономических отношений собственности долгое время понимались именно материальные блага, т.е. вещи, а другие, нематериальные блага товарного характера (различные права требования, результаты интеллектуальной деятельности, нематериальные услуги и т.д.), по существу, оставались за рамками рассмотрения. В этом отразилось хотя и традиционное, но методологически ошибочное отождествление экономических и юридических отношений собственности. Его следствием стало отождествление объектов права собственности (индивидуально-определенных вещей) с объектами экономических отношений собственности (товарами), а дискуссии о содержании этих отношений свелись к спорам о том, можно ли их считать отношениями лица с вещью либо надо рассматривать как отношения между лицами по поводу вещей.
В отечественной юридической литературе с дореволюционных времен отношения собственности характеризуются двояко:
-во-первых, как отношение лица к имуществу (материальным благам) как к своему, присвоенному, поскольку его можно непосредственно использовать по своему усмотрению и в собственных интересах (вещественная сторона отношений собственности);
-во-вторых, как отношение между людьми по поводу этого имущества, которое состоит в том, что лицу, присвоившему конкретный объект, другие лица не должны препятствовать в его самостоятельном использовании, а оно может отстранять или допускать этих лиц к его использованию по своему усмотрению, в том числе путем заключения с ними различных договоров (общественная сторона отношений собственности).
29
В разное время подчеркивалась значимость одной из названных сторон: в дореволюционной литературе преобладали взгляды на собственность как на отношение лица к вещи, тогда как в советский период они осуждались и отношения собственности пытались свести только к отношениям между людьми по поводу вещей. Но фактически каждый из этих подходов прямо или косвенно признавал значимость другого: дореволюционные цивилисты отмечали "новую теорию вещных правоотношений", которая не сводит их к отношениям "господства лица над вещью", а рассматривает как "отношение между управомоченным лицом и всеми третьими лицами по поводу вещей" <1>; советские цивилисты не исключали понимания собственности в качестве отношения лица к вещи как к своей <2>.
--------------------------------
<1> Синайский В.И. Русское гражданское право. С. 196 - 197.
<2> При этом одни критиковали такой подход (см., например: Советское гражданское право. Т. 1 / Отв. ред. О.С. Иоффе, Ю.К. Толстой, Б.Б. Черепахин. Л., 1971. С. 224, автор главы - Ю.К. Толстой), а другие оправдывали его, указывая, что "отношение лиц по поводу вещей и отношение к вещи как к своей или как к чужой - две стороны одного и того же волевого экономического отношения" (Братусь С.Н. Предмет и система советского гражданского права. М.: Юрид. лит., 1963. С. 23 - 24).
Интересно, что в настоящее время некоторыми современными учеными критикуется выделение именно общественной стороны отношений присвоения, которая, по их мнению, не составляет их содержание, ограничивающееся только отношением лица к вещи (Иванов А.А. Собственность и товарно-денежные отношения // Труды по гражданскому праву. К 75-летию Ю.К. Толстого / Под ред. А.А. Иванова. М., 2003. С. 56 - 58).
В действительности обе эти стороны имеют место и важны для правового регулирования: вещественная сторона отношений присвоения предопределяет содержание и реальный объем правомочий субъекта соответствующего имущественного права, т.е. возможности и границы дозволенного использования присвоенного им объекта; общественная сторона определяет необходимость и содержание охраны управомоченного лица от возможных посягательств иных лиц на его имущество, т.е. обеспечивает его власть над соответствующим объектом.
Содержательная же характеристика экономических отношений собственности как предмета юридического (гражданско-правового) регулирования заключается в их рассмотрении в качестве фактических отношений принадлежности (присвоенности) конкретных объектов (имущества), влекущих отчуждение последних от всех иных лиц и предоставляющих возможность хозяйственного господства над присвоенным имуществом, соединенную с необходимостью несения бремени его содержания <1>.
--------------------------------
<1> Подробнее см.: Гражданское право: Учебник: В 4 т. Т. II. 3-е изд. / Отв. ред. Е.А.
Суханов. М., 2005. С. 18 - 20.
Она вовсе не сводится к совокупности экономических возможностей владения, пользования и распоряжения имуществом, ибо последняя на самом деле является лишь слепком с традиционной триады правомочий собственника в российском гражданском праве <1> (кстати, отсутствующей в других правопорядках <2>), причем настолько укоренившейся в отечественном правосознании, что ее прямой перенос в сферу политэкономии остался, по существу, незамеченным.
--------------------------------
<1> Следует также указать на ошибочность попыток искать истоки этой триады в римском праве: идея о jus utendi, jus fruendi и jus abutendi как о правомочиях собственника принадлежит средневековым глоссаторам, а не римским юристам (см.: Дорн Л.Б. Догма римского права. СПб., 1865. С. 5 и след.); в российское право она "попала" в начале XIX в.
30