Ingushi

совершаемых необдуманно и в спешке. Ее значимость в народном сознании, по наблюдениям Ч. Ахриева, была обусловлена тем, что ингуш по типу темперамента является сангвиником. Именно в этой связи такая черта характера и поведения ингуш как сабар весьма необходима для него, так как призвана уберечь ингуша от принятия скоропалительных, недостаточно обдуманных решений, принимаемых иногда в пылу горячности, сиюминутного настроения. Закономерно по этой причине является немалое количество притч и пословиц, сложенных народом и посвященных понятию сабар, например: «Сдержанность – от Бога, а поспешность – от шайтана», «Сдержанность – ум, а поспешность – глупость», «Торопливая река (не имеющая сабар) до моря не дотекла» (Зязиков, 2012. С. 76). Главной идеей этого этикета была разумность поведения и поступков. Разум (хаькъал) возводился в ранг высшего авторитета, имеющего решающее значение. Благородным и достойным поведением считалось только разумное поведение, такое, о котором потом не приходилось сожалеть.

Жестовые формулы взаимных приветствий

Подача руки. По ингушскому этикету для взаимного приветствия руку подают (пожимают правую руку друг друга) мужчины равному себе по возрасту. Старший может подать руку и тому, кто моложе его по возрасту, но не наоборот. Вне зависимости от возраста руку не подают и не принимают от тех, кто пользуется статусом особого почитания – бехке. Вместо этого здоровающиеся слегка обнимают друг друга.

Не принято пожимать руки близким родственникам. Обе стороны обмениваются словесными приветствиями, что объясняется изначальной ролью рукопожатия как символа дружелюбия и доверия (Словарь символов и зна-

ков, 2004. С. 367).

Особую чуткость ингуш проявляет к слову как таковому. Так, например, известный ингушский ученый И. Дахкильгов небезосновательно утверждает, что «в ингушском языке «дош» – слово многозначно. Это и «дош» – слово в прямом его значении; и «дош да» – слово есть – стоящее, крепкое, надежное, правдивое слово; и «дош деннад» – дал слово (в том же значении, что и в русском языке); «дош аьннад» – слово сказал (дал указание, решил, пообещал);

и«дош доацар да» – слово бессмысленное, ерунда, ничего не значащее и т.д. О силе, меткости, значимости слова имеется много пословиц и поговорок. В древности слово одушевлялось, являлось субъектом. После произнесения оно якобы обретало самостоятельную жизнь и имело изначально заложенное содержание. Люди считали, что слово может творить добро (отсюда благопожелания), а может творить и зло (отсюда проклятия)» (АИФ, 2003. Т. 2.

С. 294).

Красноречиво о роли слова и речи свидетельствуют пословицы: «Ружье

икинжал убивают одного, а плохое слово – десятерых», «Вовремя сказанное слово – по делу выстрелившее ружье», «Непроизнесенное слово в твоей власти, а произнес – и ты уже раб его», «Не ступи ногою, не посмотрев вперед; не молви слова, не оглянувшись» (т.е. не подумав о последствиях), «Когда попросили самое сладкое, принесли язык; когда же попросили самое горькое, опять же язык принесли», «Рана от ножа (кинжала) заживает, но рана от язы-

293

ка не заживает никогда», «Ласковое слово из норы змею выманило, красивое слово гору Казбек растопило». Этот перечень можно было бы продолжить, но вполне очевидно, что народ видел в языке и «целительный бальзам», и «смертельный яд».

Отказ от рукопожатия свидетельствовал либо о крайней степени осуждения, либо демонстрировал враждебность к тому, что подал руку, что воспринималось вплоть до последнего времени как оскорбление. Взаимный показ или пожатие руки было одновременно и актом взаимного приветствия, и актом заключения мира. Не случайно стороны, между которыми возникает вражда, и поныне не подают руки друг другу. Актом прекращения вражды является взаимное пожатие руки, на котором настаивают примиряющие. Эта ритуальная норма или обычай, действующий и сегодня, называется кулге бигар (букв.: привести к руке). Об этом свидетельствует и то обстоятельство, что женщины не подают руки ни мужчине, ни друг другу.

Непожатие протянутой руки вплоть до последнего времени являлось демонстрацией крайнего осуждения и враждебности и воспринималось как оскорбление. Последнее – яркое свидетельство того, что ритуал пожатия руки вошел в этикет из древнего народного воинского кодекса ингушей. Впрочем, вероятно, таково происхождение данного ритуала и у других народов, у которых рука играла важную роль в этикете общения, широко распространенном у европейских народов и вошедшем в протокол международной дипломатии.

Важно и то, кто и когда подает руку, здоровается. В повседневном общении первым здоровается и подает руку для взаимного рукопожатия равным себе по возрасту всегда тот, кто приходит. Общение и начинается с того, что пришедший здоровается с присутствующими и пожимает им руки.

Иной порядок – в похоронном обряде тязет, где руки играют весьма значительную роль. Каждый вновь прибывший мужчина молча подходит к старикам и пожилым лицам, сидящим отдельной группой, – основным участникам обряда тязет и здоровается с ними. Старики поднимают руки ладонями вверх, прижимают их друг к другу и произносят молча заупокойную молитву – дуа. Все присутствующие, включая вновь прибывшего, женщин и детей, делают то же самое. Окончив молитву, каждый слегка касается ладонями своего лица. Только после этого вновь прибывший подходит к группе стариков и пожимает им всем руки, а затем он подходит к другим близким родственникам покойного и пожимает руки им. Это обязательное ритуальное рукопожатие, сопровождаемое выражением соболезнования. В этом ритуале обрядового рукопожатия не участвуют женщины и дети мужского пола, не достигшие совершеннолетия. Мужчина, выражая соболезнование женщине, не пожимает ее руку, а слегка обнимает ее одной рукой, обычно правой. То же самое делает женщина по отношению как к мужчине, так и к женщине.

Вставание. При появлении старших людей младшие встают и могут сесть только после настойчивых уговоров садиться. То же правило действует при появлении гостя или незнакомого человека, несмотря на его возраст. Но это правило не распространяется на членов семьи. При появлении несемейных родственников – гаргар нах и неродственников – хийра нах встают все присутствующие и после обмена приветствиями старшие по возрасту, в том числе и вновь прибывшие, садятся строго по рангу. Кому и куда следует садиться, по этикету заранее известно, но кто-то из присутствующих может

294

уступить свое почетное место вновь прибывшим, тем самым демонстрируя знак уважения к ним. В свою очередь, прибывшие благодарят за оказанное уважение и уговаривают предлагающих самим садиться на эти почетные места. Таким образом, происходит взаимное предложение друг другу между присутствующими и вновь прибывшими занять более почетные места. Это предусмотрено ингушским этикетом. Особенно долгим, нудным и даже бессмысленным оно может показаться представителю неингушской, иноэтнической среды, не знакомому с проявлениями тонкого и сложного ингушского обхождения, одним из которых и является взаимное уговаривание садиться на более почетные места.

Отсутствие предложения, с точки зрения ингушского понимания, было бы проявлением бестактности, вульгарности. Всему тому, что имеется в виду под русским понятием «такт», ингушский этикет придает исключительно важное, принципиальное значение. Для него это не является ненужной или излишней формальностью, какой ее нередко считают даже те чеченцы, которые более других знакомы с ценностями ингушского этикета и находятся под его благотворным влиянием. С точки зрения ингушского, национально своеобразного понимания и толкования этого явления, чем больше уговоров и тому подобных знаков уважения, чем больше такта, тем более тонким, красивым и дипломатичным является взаимное обхождение, тем выше степень взаимной вежливости.

Критерий возраста – основной и при вставании, но он не распространяется, кроме указанных выше ситуаций, и на тех, кто в данном положении обладает статусом бехке, кому необходимо оказывать особые знаки уважения, несмотря на возраст.

При прощании с уходящим все встают и после прощания садятся, за исключением хозяина и хозяйки дома, которые провожают уходящего до порога дома или двора, в зависимости от степени возраста или бехке в отношении к ним. Кстати, встречали гостей по тому же правилу: тех, к кому необходимо было проявить особые знаки уважения, – за воротами двора, остальных же – у порога дома.

При появлении женщин и совершеннолетних девушек – неблизких родственниц и неродственниц все мужчины вставали и настойчиво предлагали им сесть, оказывая тем самым знаки уважения, но женщины, особенно девушки, в присутствии мужчин не садились. Они присоединялись к женщинам дома. В женской среде действуют те же правила этикета, что и в мужской.

Формы передвижения. При движении в ряд двух лиц старший занимает правое место, младший – левое. При движении трех лиц происходит существенная перестановка: самый старший по возрасту или бехке занимает среднее место, второй – правое от него, третий – левое. Если прибегнуть к цифровому обозначению и самого старшего обозначить цифрой I, а остальных по убывающей степени – все меньшему возрасту по отношению к старшему.

Правило соблюдалась как при пешем, так и при конном движении. Смысл такой расстановки- в оказании наибольших знаков внимания, уважения и заботы о старшем и старших. При движении двух лиц старший занимал более удобное для движения и защиты от возможной опасности правое место, очевидно, для того, чтобы правая рука старшего была бы свободной для маневра в случаях необходимости в отличие от правой руки младшего, в задачу кото-

295

рого входило защищать старшего с левой стороны. При движении трех и более лиц старший находился в середине группы под защитой младших с обеих сторон и мог руководить их действиями в случае необходимости. В движении младший и младшие предоставляли более удобную часть дороги старшим, обходя лужи и колдобины, предоставляя все удобства передвижения старшим и особенно старшему в группе лицу.

Во всем этом нетрудно заметить следы отражения древнеингушского воинского этикета, когда любой совершеннолетний и дееспособный мужчина в случае опасности становился воином. При движении в позиции один за другим, особенно по горной тропе, старший шел впереди, за исключением случаев, когда младший показывал дорогу старшему.

Если двигались мужчина и женщина, мужчина шел впереди и без поклажи, женщина – позади и с поклажей. Делалось это с целью, чтобы руки мужчины были свободны и, идя впереди, он мог в случае необходимости защитить женщину от опасности.

При движении женщин соблюдались те же правила, что и при движении мужчин. Наиболее удобное и почетное место предоставлялось старшей из женщин. Если приближался совершеннолетний мужчина, женщина не переходила ему дорогу, а ждала, пока он пройдет.

Бытовали у ингушей и особые правила передвижения в тех или иных случаях для определенных категорий лиц. К ним относятся правила передвижения зятя. Зять, приблизившись к селу, где живут родственники и родители его жены, непременно спешивался с коня и шел пешком до дома родителей жены, держа своего коня за повод, оказывая тем самым им знаки уважения и почитания. Из села он также уходил пешком и садился на своего коня только на краю села. Данное правило относилось к каноническому своду правил передвижения.

Те же правила, что и при пешем и конном движении, в определенной мере действуют и при передвижении сегодня на автомашинах. Старший по возрасту садится справа, рядом с шофером. На задних сиденьях салона пассажиры располагаются также по возрасту. Старшие в салоне автобуса занимают, как правило, первые места сразу за кабиной водителя. Младший уступает место старшему, особенно если старший или старшая преклонного возраста. Это правило этикета приходит в противоречие с действующим порядком, когда пассажиры занимают места в автобусе, указанные в приобретенных ими билетах. В таких случаях считается хорошим тоном со стороны старших вежливо отказаться, предварительно поблагодарив, от предложенного младшим своего места.

Ношение головного убора. Ношение головного убора мужчинами и женщинами входило в нормы этикета с момента достижения совершеннолетия. Разумеется, у мужчин был свой головной убор – кий (шапка), у женщин свой – йовлакх, кий (платок, шапка).

Женщине одеваться в мужскую одежду и носить мужскую шапку, и наоборот, считалось верхом неприличия и не допускалось в обществе. Женщины по этикету носили на голове не только платок, но и шапки – кур-харсы, появление которых восходит еще к античному периоду древней истории и культуры ингушского народа.

296

Ингуши

СОАССР, г. Орджоникидзе. 1970 г. Личный архив М.Я. Берсанова

Ношение головного убора, у мужчин шапки, было обязательной этикетной нормой одежды с достижением совершеннолетия. Даже при отсутствии самого хозяина наличие его шапки в селе, опекаемом данным человеком, считалось равноценным его присутствию. Никто не смел нанести вред, совершить кражу и т.п., если в опекаемом ингушом селе находилась его шапка.

В этническом плане данная этикетная норма, очевидно, восходит к культу головы, а отсюда и к культу шапки, которые имели общее и общечеловеческое бытование у народов. Необязательной нормой она уже считается и в современном ингушском этикете.

Эта норма у ингушей устойчиво сохранилась в траурном обряде похорон – тязет. Все приходят на тязет,

мужчины и женщины, только в головном уборе. И до конца обряда головной убор никто не снимает. Следует подчеркнуть, что ношение головного убора было формой проявления, утверждения достоинства человека. Такова была некогда и этикетная норма ношения бород и усов у ингушей. Любой уважающий себя совершеннолетний мужчина имел бороду и усы, которые считались признаком и украшением лица достойного мужчины. Ношение головного убора, бород и усов у ингушей постепенно трансформировалось в необязательную норму этикета, в дело личного выбора и желания человека. Эта эволюция, видимо, началась еще до принятия ингушами ислама. Но канон исламского этикета, как учат ингушские проповедники исламских ценностей, требует соблюдения данной нормы: якобы этим отличается «истинный» мусульманин от других. Но «истинность» мусульманина должна проявляться в чем-то другом, более существенном и важном, чем в попытках сохранить и навязать обществу как обязательную норму давно устаревшие внешние атрибуты: ношение головного убора, бород и усов.

Этот обычай, некогда соблюдавшийся повсеместно как общепринятая норма этикета, давно ушел в небытие – как в мусульманских, так и в других странах. Прошлое, в том числе и прошлое этикета, невозвратимо.

297

Обращения. Примерно одинакового возраста люди обоих полов обращаются друг к другу по имени. Младший по возрасту обращался к старшему, пользуясь словесными формулами воти, дади, но не по имени. В ингушском этикете – гIалгIай гIулакх – отсутствовала форма «вы», которая бытует в русском языке и в русском этикете. Во всех случаях говорили хъо – ты. Старший обращался к младшему по своему усмотрению: или по имени, или пользовался словами кIаънк – мальчик, йиIиг – девочка вне зависимости от возраста младшего. За последнее время под влиянием русского этикета позиция «младший к старшему» в сфере интеллигенции, которая в большинстве имеет дело с русским языком и русским миропониманием по роду своих занятий, существенно изменилась: младший обращается к старшему по имени и отчеству, особенно когда общается со старшим на русском языке. Но позиция «старший к младшему» в формах живого, непосредственного, повседневного общения осталась неизменной, хотя в официальных и письменных обращениях применяется «вы». Кстати, и в русском этикете старший, как правило, не обращается к младшему по имени и отчеству, а только по имени. Но в рамках служебной субординации ингуши все чаще обращаются друг к другу по имени и отчеству вне зависимости от возраста общающихся. Те же правила, как указывалось выше, действуют и в письменных обращениях, если это не частные письма.

Старшие по отношению друг к другу (примерно одинакового возраста) и к младшим прибегали и прибегают к обращениям: новкъост (товарищ, букв.: спутник), дот-тагI (друг) и т.п. Определенное место в этикете занимают табуированные формулы обращений, когда обычаем накладывался запрет на произношение имени: цIи кхабар – держание имени. Например, муж не произносил имени жены, тестя, тещи в присутствии посторонних, а жена – имя мужа, отца и матери мужа, всех его братьев и сестер, а также двоюродных и троюродных его братьев, сестер. Вместо имени употреблялось другое обращение, заменяющее имя. Например, йиIиг (девочка), кIаънк (мальчик), ер (цIенда) – этот (хозяин дома, говоря о муже) и т.п.

Приветствия. Формы приветствий основаны на тех же принципах, что и формы обращений, рассмотренные выше. В ингушском этикете бытуют два видаформприветствий:словесныеижестами.Рассмотримсначаласловесные приветствия. Они соответствуют отдельному этикету приветствий, который имеет свое название: моаршал хаттар (букв.: расспросить о благополучии, о здоровье). Моаршал хаттар является сводом словесных приветствий. Они бывают как сжатые, лаконичные, так и развернутые.

Младшие всегда первыми приветствуют старших, выражая пожелание им доброго утра, дня, вечера – «Iуйре дика хъайла хъа!», «Ди дика хъилда хъа!», «Сайре дика хъайла хъа!» в зависимости от времени суток. Старшие обычно говорят в ответ: «Дукха вахалва!» («Живи долго!»), «Далла везалва!» («Пусть тебя любит Дяла!»). У младших свои формулы приветствий старших. У старших свои формулы приветствий младших. Не допускается, чтобы младший приветствовал старшего словами «Дукха вахалва!» («Живи долго!»), а старший младшего – «Iийрдика хиайла хъа!» («Доброе утро!»).

Люди примерно одинакового возраста прибегают обычно к таким формулам взаимных приветствий: «Марша воагIалва (йоагIийла)!» – «При-

298

ходи мирным, свободным (свободной)!». И ответное: «Маршаца вахалва (яхийла)!» – «Живи свободным (свободной)!».

«АссаламIалейкум!»Какизвестно,этоприветствиевпереводесарабского языка буквально означает пожелание мира. И ответное: «ВаIалейкум салам!» Такое приветствие распространилось среди ингушей с принятием ислама, и им пользуются исключительно мужчины, достигшие совершеннолетия. Но женщины, как в отношении друг к другу, так и в отношении к мужчине, равно как и мужчина в отношении к женщине, у ингушей не прибегают к такому приветствию, в отличие от некоторых других народов, у которых этой формулой взаимного приветствия пользуются и женщины, наравне с мужчинами. У ингушей считается бестактным, если к этой формуле прибегает младший, приветствуя старшего. Исключение составляет участие в обряде похорон – тязет, где каждый приходящий на похороны совершеннолетний мужчина обязан начать с этого приветствия – «Ассалам Iалейкум!» Но женщины и на похоронах не прибегают к такому приветствию и не принимают активного участия в самом обряде похорон. Если возраст примерно одинаков, приходящий первый приветствует присутствующих. Но младший первым приветствует старшего, вне зависимости от того, является старший приходящим или присутствующим. Если возрастная дистанция заметна, а группа приходящих или присутствующих смешанная, старшего приветствует самый старший из младших данной группы от ее лица, а не все младшие хором или один за другим. Если же группа старших смешанная, то он (или она, если это женщина и женщины) приветствует самого старшего из группы старших, а не всех старших одного за другим. Все это является сжатой, краткой формой словесных приветствий моаршал хаттар, которыми пользуются в обычной, повседневной жизни. Что касается развернутых формул приветствий моаршал хаттар, то они состоят из следующих постоянных элементов. Приветствие и ответное приветствие. Приветствующий обращается к приветствуемому с краткими традиционными вопросами о благополучии и здоровье его, членов его семьи, родственников и т.д. и о том, что нового. Приветствуемый отвечает всегда утвердительно, независимо от реального состояния дел, а наличие особых новостей отрицает. Затем приветствуемый обращается с такими же традиционными вопросами к приветствующему и получает тот же традиционный ответ. Это и есть развернутые формулы приветствий моаршал хаттар. К ним обычно прибегают в случаях, когда приветствие происходит в торжественной обстановке или при исполнении и участии в обрядах и обычаях. Например, обряд сватовства, свадьбы, обычай гостеприимства и т.п.; при визитах и официальных встречах на торжествах по тому или иному случаю; при случайных встречах, если приветствующие друг друга сравнительно долго не виделись, и в других подобных случаях. Указанными формулами моаршал хаттар пользуются все, кроме членов семьи в отношении друг к другу.

Прощание происходит по тем же правилам, что и встреча. Уходящий встает, желает всем счастливо оставаться. Все присутствующие встают, желают уходящему счастливого пути. Хозяева или хозяйка провожают уходящего до порога, во двор или за ворота, в зависимости от его возраста или степени знаков внимания, которые, по обычаю, следует оказать данному лицу в соответствии с его родственным и иным статусом. Мужчины одинакового возраста пожимают друг другу руки или совмещают пожатие руки с легким

299

объятием друг друга за плечи. Женщины ограничиваются при прощании легким объятием, но руку не подают ни друг другу, ни мужчине. Эти жестовые формулы при прощании сопровождаются словесными формулами прощания, которые также являются постоянными, традиционными. Например, уходящий произносит: «Iадика хьийла шун!» – «Благополучно оставайтесь!» На что следует ответная формула: «Дикача наъкъатIа хьийла!» – «Счастливой (хорошей) дороги!» или «Марша гIолва!» – «Пусть уход твой будет мирным (свободным)!»

Формула прощания ингушского этикета «Iадика хъайла!» содержит в себе окаменелый элемент, свидетельствующий об очень древнем его происхождении». Действительно, при внимательном рассмотрении понятия Iадика выясняется, что оно состоит из двух слов: Iа и дика. Дика – это «хорошо». Но смысл самого слова Iа неясен, он носит исторически затемненный, окаменелый характер, хотя по общему смыслу ясно, что пожелание хорошего адресовано тем или тому, кто остается. Все становится на свои места, если допустить такую дешифровку: Iа – Iел. Iел (эл) – это стоянка. Известно, что Iел – это мир мертвых, в буквальном смысле стоянка (вечная) мертвых, а бог мира мертвых носит имя Iелда (Элда). Значит, должны были быть и стоянки живых. Отсюда, возможно, что Iа – это сокращенное обозначение некогда бытовавшего понятия Iел в значении поселения, стойбища, села, стоянки (в том числе, возможно, и древнейшей первобытной стоянки). Все это дает достаточные основания для такого восстановления первоначального, древнейшего смысла этой формулы прощания ингушского этикета: «Iадика хайла!» некогда означало «Iел дика хайла!» – «Пусть эл (стоянка) будет хорошей!»

Особенно презираемы ингушами понятия, объединяемые термином тийшаболх, которые возможно перевести как «подлость», «предательство» в разных формах их проявления, а в буквальном переводе значат как «обман доверия». Несмотря на доброжелательность, открытость, откровенность и отходчивость ингуша, он может предстать и враждебным, если будет затронута честь его народа, семьи, рода и его самого; если будет каким-либо образом обмануто его доверие; если будет очевидна неискренность во взаимоотношениях и т.д. Иными словами характеру и поведению ингуша свойственны те же качества, которые присущи людям других национальностей, но при этом, естественно, имеются разного рода специфические, часто едва уловимые национальные особенности. Кроме того, отношение ингушей к соблюдению правил народного этикета столь велико, что его нарушение ставит человека как бы вне закона. Ингушский этикет регламентирует всю сознательную жизнь каждого ингуша. Часто в ингушском обществе можно услышать вопрос: «Эзделаца хургдий из?» («А соответствует ли это этикету?»).

Таким образом, центральное положение ингушского этического комплекса определяется кодированием этических положений на уровне коллективного бессознательного, но при этом среди ингушей трудно найти человека, не признающего «гlалгlай эздел» высшей культурной ценностью, т. к. ингушский народный этикет – часть истории народа, постоянно действующий механизм преобразования прошедшего и настоящего в будущее

(Зязиков, 2000. С. I68).

300

НаРОДНаЯ эстетИка

Эстетические учения формировались и развивались у народов в течении многих веков. Эстетическая модель мира в ингушском национальном сознании определяется и объясняется нормами меры (боарам). У каждой вещи и мира в целом есть своя мера. Пока эта мера существует в вещи, существует

исама вещь. С ее нарушением разрушается и вещь как целостное явление. Указанная норма присутствует в терминах и понятиях, в которых содержатся эстетические знания, накопленные народом в течение тысячелетий.

Красота (хозал) – одно из универсальных эстетических понятий языка

икультуры, разграничивающее все предметы и явления по тому признаку, обладают ли они или нет этим свойством. Красивым ингуши называют все то

ивсех тех, кто обладает свойством, качеством хозал. Например, хоза йоI (красивая девушка), хоза гIулакх (красивый этикет), хоза фаьлг (красивая сказка), хоза уйла (красивая мысль, идея), хоза гIала (красивая башня), хоза барцкъа (красивая одежда), хоза дуне (красивый мир), хоза саг (красивый человек),

хоза Iалам (красивая природа), хоза дош (красивое слово, речь, наставление) и др.

Хозал мыслится прежде всего как свойство, признаки вещей и явлений, вызывающих чувства эстетического наслаждения. Красота очень высоко ценилась и ценится в народе. Памятники духовной и материальной культурысвидетельствуют о том, что ингуши испокон веков осознанно и целенаправленно вносили элементы красоты в свой повседневный быт, что им с незапамятных времен было известнои широко применяемо на практике то, что обычно называют «законами красоты». Еще со времен глубокой древности предки ингушей с глубоким знанием законов красоты создавали посуду, украшения, культовые предметы и другие изделия, изяществом и совершенством которых может восхищаться и современный мир. Эта эстетическая деятельность по освоению, осмыслению, формированию и производству красивого в его многообразных проявлениях способствовала достижению качественно нового уровня в интеллектуальной, духовной и материальной жизни предков ингушей. Возможно, и само понятие хозал возникло в период расцвета ингушской культуры и искусства.

Ингушской эстетике известны те «тонкие» уровни и особенности, градации красоты и красивого, которые в философской литературе обычно обобщаются в эстетическом термине «изящество», «изящное» (тIухьянна хозал). Изящное толкуется как разновидность красоты, проявляющаяся главным образом во внешнем облике предметов и явлений действительности и характеризующаяся особой завершенностью, соразмерностью, легкостью форм, ловкостью, грациозностью движений, а в применении к продуктам человеческого труда, к произведениям искусства – тонкостью исполнения.

ТIехъянна хозал – это такой вид и ступень красоты и красивого, который поднимается выше обычной меры и обычной нормы. В ингушской эстетике это не разновидность красоты, а скорее особая норма, ступень ее проявления, которой характеризуются особая завершенность, соразмерность, легкость форм, ловкость, грациозность движений, а в применении к продуктам человеческого труда, к произведениям искусства – тонкость исполнения. Кроме этих общих свойств, указанных выше, термин тIехъянна хозал содержит чер-

301

ты ингушского национального понимания и толкования изящества и изящного. На первый план здесь выступает соразмерность объектов, предметов

иявлений действительности. Чтобы вещь была изящной, она должна быть соразмерной не только в плане физических величин и пропорций, но и по отношению к ингушским канонам красоты и красивого. Изящными считаются такие вещи, которые в наилучшей степени соответствуют каноническим нормам физических величин, пропорций и красоты. Яркий пример этого – ингушские башни, многие из которых, кроме других эстетических свойств, насыщены и элементами изящного. Их формы настолько совершенны и соразмерны, что неизменно вызывают чувства восхищения и удивления. Согласно народному пониманию и толкованию, изящество –труднодостижимая

илегкоразрушимая, ранимая высшая ступень красоты и красивого, которая должна оберегаться всеми.

Ийрчал (некрасивость) – эстетически негативное понятие, противоположное хозал. Следует подчеркнуть, что природа, содержание всего того, что можно отнести к этому понятию, в эстетической литературе изучены крайне мало по сравнению с бесчисленными трудами по проблемам красоты, красивого, прекрасного. В народном же восприятии ийрчал осмысляется и анализируется столь же широко и глубоко, как и хозал. И это неслучайно. Народный опыт учит, что осмысление, знание законов и свойств ийрчал не менее важно, чем знание красоты. Об этом свидетельствует то обстоятельство, что без глубокого осмысления не только эстетически позитивного, но и эстетически негативного в своей жизни и истории, ни один народ не может обеспечить себе достойное и благополучное бытие. В таких случаях оно может оказаться благополучным, но не достойным, или достойным, но не благополучным.

Вингушской эстетике веками формировались и существовали всячески оберегаемые интеллектуальной элитой народа особые, сверхзначимые канонические нормы культуры, которые должны были свято соблюдаться всеми без исключения. К последним относятся понятия стыд (эхь) и честь (сий).

Овсарал (сила созидания) – особое понятие ингушской эстетики, выражающее духовную и физическую силу созидания. Неслучайно это слово переводится на русский язык как «изобилие, производительность». Чтобы достичь изобилия, производительности труда, конечно, необходимо такое свойство, как овсарал. Но не это значение слова здесь главное. Главное – это именно состояние высокого подъема духовной и физической силы созидания.

ДикагIдар (лучшее) – это слово, выделяющее и определяющее то, что относится к лучшему. В эстетическом сознании существует тонкая градация определения и выделения лучшего из хорошего. Дика – это хорошо, дикадар – хорошее, дикагIдар – лучшее из всего хорошего. Правда, существует и крайняя градация хорошего, определяемая словом эггара: эггарадикагIдар – это наилучшее из всего хорошего. Лучшее – это все то, что имеет свойства красивости или полезности, или и то и другое. Все вещи определяются и оцениваются с точки зрения лучшего и худшего.

Фу – это семя, порода живых существ. Каково семя, порода того или иного живого существа, таково и само это существо. Оно не может быть иным, чем его семя: кошка – всегда кошка, волк – всегда волк. Любое существо развивается в соответствии со своей породой, в которой запрограммировано

302