Ingushi

В единичных случаях было известно «люлечное» или «молочное» обручение, хотя «обручение в детстве и похищение считалось явлением ненормальным» (Пожидаев, 1926. С. 105–106). В этом случае родители договаривались о будущем браке своих малолетних, в иногда – даже не родившихся детей. При заключении такого договора резали барана и объявляли о том, что, когда их дети вырастут, их поженят. С этого времени дети считались уже женихом

иневестой, а между семьями поддерживались родственные отношения. По достижении совершеннолетия детей родители жениха приносили подарки невесте, начиналась подготовка к свадьбе. Известны случаи, когда при таком «молочном сговоре» сторона жениха не соблюдала никаких обязанностей до совершеннолетия девушки, но заявляла о своих правах, когда та вырастала. В этом случае родители девушки могли отказаться от своих обязательств и порвать все связи с семьей юноши.

Заключению брака между молодыми препятствовали религиозные и национальные ограничения. Ингушке ни при каких условиях не дозволялось выйти замуж за иноверца и иноплеменника. Адаты не поощряли любой смешанной брак, а браки с иноверцами строго запрещались как для мужчин, так и для женщин. На мужчин этот запрет распространялся не столь строго. Наиболее распространенными среди национально-смешанных браков были союзы ингушей с осетинками и кабардинками из княжеских фамилий. В таких семьях в абсолютном большинстве случаев придерживались ингушского языка, быта и образа жизни.

Все формы заключения брака (за исключением браков с немусульманками) предусматривали выплату калыма. Понятие «калым» (урду) означало плату-возмещение, страховой капитал для девушки, выходящей замуж. «У мусульманских народов он под влиянием шариата разделился на две части; собственно калым, платимый родителям невесты, и кебин (кебин-хакк, урдо

ит.д.), передаваемый будущей жене в качестве обеспечения на случаи вдовства или развода по вине мужа» (Смирнова, 1968. С. 191).

Приданое, как и калым, имело сложный состав и включало не только личные вещи невесты, но и подарки родственников невесты, предметы движимого имущества, выделенные ей родителями. Приданое обычно формировалось за счет калыма. Приданое «образуют сундуки, одеяла, матрацы, войлоки, подушки, посуда (медная с кувшином для воды), черкеска, шуба, башлык (для подарков), одежда и прочее; вообще все принадлежности горского хозяйства» (Далгат, 1929. С. 342). Обычно засватанная девушка готовила приданое в течение полутора – трех лет. Как только жених полностью вносил калым, родители невесты определяли день свадьбы. За это время невеста должна была приготовить деверю башлык, изготовленный из домотканой пуховой ткани, отцу жениха – постель и постельные принадлежности, а его родственникам, близким и почтенным – подарки. К свадьбе невесте заранее готовили свадебный наряд, одежду, постель (два–три матраца из шерсти, несколько подушек, постельное белье), занавески на окна, домашнюю утварь (кувшин, кумган, медные тазы), ковер, несколько десятков носовых платков, детскую одежду на подарки детям близких и почетных родственников жениха. Невесту снабжали разменными деньгами (по одному рублю) для одаривания в дни свадьбы детей в доме жениха. В подготовке к свадьбе участвовали снохи, сестры,подружки невесты. Особенно тщательно готовили для нее свадебный

253

наряд, платье чокхи, которое после свадьбы невеста дарила незамужней сестре мужа или сохраняла как память о свадьбе.

Приглашенные на свадьбу приносили невесте подарки: ткань на платье, посуду, предметы туалета, подушки, деньги в зависимости от своих родственных обязательств и родственной иерархии. Родственники жениха доставляли к нему в дом все необходимое для свадьбы: скот (мелкий и крупный, в зависимости их от степени родства и возможности), птицу, сахар, масло, муку, деньги. Скот должны были доставить и зятья (мужья родных и двоюродных сестер и дочерей), захалаш – родственники жены, а также братья хозяина, если они жили самостоятельно. Всем родственникам, пришедшим с крупными дарами, делали ответные подарки от имени невесты: отрезы на платья, духи, платья, чулки и пр. Приданое размещали для обозрения в комнате, предназначенной невесте. Раскладывали постель, ковры, раскрывали сундуки и чемоданы с одеждой. Предметом специального обсуждения становились подарки, привезенные невестой свекру и свекрови, деверям и золовкам.

Одной из особенностей, коренным образом отличающей ингушей от остальных народов, является строго соблюдаемый обычай, по которому зять в течение жизни не имеет права видеться и общаться с тещей. Этот обычай распространяется и на отношения зятя и тестя.

сВаДЬБа И сВаДеБНые ОБРЯДы

Свадьба в жизни ингушей – большое и радостное событие, место развлечения, молодежное и смотрин, выбора невест и женихов; праздник не только для семьи и родственников, но и для молодежи, которая заблаговременно готовилась к этому событию: девушки вышивали носовые платки, шили праздничные наряды, молодые люди готовили коней, начищали лучшее оружие, и т.д. Если сватовство обычно осуществлялось в зимнее время или ранней весной, то свадьбу чаще всего устраивали осенью, после полевых работ. Время свадьбы назначалось родственниками жениха, при этом учитывалась готовность к свадьбе и родственников невесты. Когда все необходимое для свадьбы было готово, родители жениха отправляли к родителям невесты стариков для окончательного согласования времени свадьбы. Окончательное решение принималось в зависимости от готовности приданого или приезда на торжество родичей невесты.

К свадьбе обе стороны готовились самостоятельно, так как праздновали одновременно у жениха и у невесты. В доме жениха свадьбу играли три дня, в доме невесты – один. У ингушей невесту везут сразу в дом жениха. Свадебные же торжества начинаются до ее торжественного прибытия. Накануне свадьбы сторона жениха в дом невесты отправляла хьоалчах (символическая помощь для родителей невесты): одного-двух баранов, мешок муки, чай, сахар, масло и др. Отец невесты или близкий родственник по отцовской линии великодушно мог отказаться принять «хьоалчах», кроме баранов. На свадьбу в дом невесты приглашали близких и дальних родственников со стороны обоих родителей, а также приятелей и друзей мужчин семьи. С этой целью по аулам посылали специальных гонцов на лошадях. Девушки, снохи, сыновья близких родственников за несколько дней до свадьбы приезжали в дом

254

жениха для оказания помощи по ее организации. Особый почет на свадьбе в доме жениха и в доме невесты оказывался не только близким родственникам, но и родственникам со стороны снох, зятьев, а также старикам. Их раньше других обслуживали, сажали за лучший, буквально «первый стол» – хьалхарчашувтIа. Мужчины и женщины всегда находились в разных помещениях. Кроме того, в разных помещениях находились молодые и пожилые мужчины, а также женщины. Иными словами, соблюдались и подчеркивались половозрастные различия. В комнаты с лучшим убранством размещали самых почетных мужчин – родственников снох и зятьев – захалаш, родственников по материнской линии отца и матери, а также и других бехке нах (особо почитаемых родственников и гостей). Им подавали лучшие блюда, уделяли особое внимание. На свадьбе у жениха собиралось от 200 до 500 и более человек, в зависимости от численности фамилии, разветвленности родственных связей. Состав участников при этом постоянно менялся – одни приходили, другие уходили.

Заблаговременно определялся состав свадебного поезда – замеж, участники которого должны были поехать за невестой, а затем принять активное участие во всех свадебных обрядах. В его состав входила молодежь из семей захалаш (свояченицы сына, брата, золовки и девери дочерей и сестер), племянницы и племянники матери, соседская молодежь, а также двоюродные братья и сестры жениха). Родные сестры жениха оставались дома. Они встречали и угощали многочисленных гостей, оказывали им внимание. Утром в зависимости от расстояния до дома невесты – в 10–11–12 часов первого дня свадьбы из дома жениха отправлялась свадебная процессия за невестой. Число участников свадебного поезда в среднем составляло 15–30 и более человек. Однако к свадебному поезду присоединялась молодежь, имеющая своих коней, а также специальная подвода с детьми.

В доме невесты собравшиеся здесь гости ждали появления замеш. Состоятельные родители приглашали в дом участников свадебного поезда и угощали их. Приезжие юноши и девушки со свадебного поезда знакомились

смолодыми гостями в доме невесты. Тут устраивались танцы, смотрины. Девушки-гостьи становились в ряд во главе со старшей по возрасту и более находчивой тамадой. Хозяйские дочери, занятые обслуживанием гостей, в этом веселье участия не принимали. Напротив девушек, на почтительном расстоянии становились гости – молодые люди, возглавляемые тамадой. Впереди на почетном месте стояли девушки и усаживались юноши дальних родственников – захалаш, соседская молодежь и их друзья, бехке нах – почетные родственники. После приветствий своих захалаш и представлений друг другу хозяева начинали веселить гостей, организуя зоахалол – символическое сватовство и танцы. Для зоахалол молодежь собирали отдельно. Там были «девушки из свадебного поезда» – заме мехкарий и молодые люди – гости

сневестиной стороны. И наоборот – молодые люди из замеж и девушки со стороны невесты. Напротив становились девушки в нарядных национальных платьях – чокхи. Затем для гостей устраивали танцы, что, правда, не приветствовалось для родственников со стороны невесты.

После окончания зоахалол и танцев совершали обряд прикалывания игол-

ки к подолу юбки невесты. О готовности невесты к выводу сообщали старшему свадебного кортежа. Последний отдавал распоряжение вывести невесту

255

из дома. Как правило, близкому родственнику или другу жениха из благополучной семьи давалось почетное поручение вывести невесту из девичьей комнаты, в обязательном порядке не прикасаясь обнаженной частями руки (для этого применялся или платок, или перчатки), взять ее за правую руку своей правой рукой и располагаясь от невесты по правую сторону, проводить и усадить ее в свадебную карету или на арбу. Юноша, которому было поручено совершить обряд вывода невесты, отправлялся в сопровождении двух-трех родственников жениха в ее комнату. Так же одной из почетных родственниц или подруг невесты, тоже из благополучной семьи, поручали маха болла – приколоть иглу с белой ниткой к подолу чокхи – свадебного платья невесты перед ее выходом из отцовского дома, а также положить завернутый в белый платочек серебряный рубль («белый рубль») или разменный червонец – кIахч за пазуху, что символизировало пожелание невесте быть счастливой и хорошей хозяйкой. Этот платок с иголкой, червонец и ленту, привязанную к косе, женщина хранила всю жизнь как дорогую реликвию и талисман. Поручение маха болла для девушки было почетным и приятным делом. Так же погружались вещи невесты (поартол) которые состояли не только из одежды, подарков новым родственникам, но и необходимые в обиходе утварь и приспособления. При погрузке прикасаться к ним имели право только молодые люди из полных семей (где живы отец, мать и все домочадцы).

Внекоторых селах существовала забавная затея не впускать гостей и не выпускать невесту без выкупа. Дверь помещения, где находилась невеста, охранялась молодыми женщинами, которые требовали выкупа. Обе стороны вступали в шуточные пререкания. Сторона жениха требовала отпустить с ними невесту, так как она уже тха саг – «наш человек». Невестина сторона настаивала на том, что она еще в доме отца и принадлежит им. У окружающих эти пререкания вызывали смех и веселье. Кончалось это тем, что или женщины уступали или молодые люди давали выкуп. Однако требование выкупа многие не одобряли. Этот обычай широко не распространен.

Встарину девушки, приехавшие за невестой, и родственницы невесты пели свадебные шуточные песни. Они становились в два ряда друг против друга и обменивались шуточными песнями, имеющими целью высмеять противную сторону и воспеть достоинства своей. После этих шуточных состязаний женщины прощаются с невестой. Молодые люди начинают стрелять из огнестрельного оружия, прощаются, и затем свадебный кортеж отправлялся

впуть.

На протяжении всего пути невесте запрещалось оглядываться назад, «чтобы не вернулась отвергнутой в отчий дом». Свадебный поезд включал в свой состав подводы, арбы, линейки, верховых лошадей – в зависимости от состоятельности семьи. На одной линейке, подводе с невестой ехали девушки, особо почитаемые, а впереди сидел молодой человек, выведший невесту из дома ее родителей. По дороге процессия останавливалась, организовывались танцы и другие увеселения. В более ранние времена сельчане останавливали свадебный поезд и требовали выкупа за невесту, а подростки, с шуточными угрозами «закидать тухлыми яйцами в случае отказа». Генетически этот обычай символизировал борьбу двух родов в связи с заменой матрилокального патрилокальным поселением. В конце XIX в. этот обряд утратил первоначальный смысл и воспринимался как действия шуточного характера.

256

Когда свадебный поезд подъезжал к дому жениха, дети, ожидавшие его, извещали об этом семью жениха. Все гости выходили навстречу свадебному кортежу. Молодой человек, сопровождавший невесту и ехавший с ней на одной подводе, помогал ей сойти и, держа своей правой рукой ее правую руку, торжественно вводил ее в нускалцIа – в «комнату невесты». С этого момента молодой человек становился доверенным лицом и другом молодой семьи. Когда невеста переступала порог дома, одна из женщин семьи жениха стелила под ноги невесте коврик и клала веник, которые невеста должна была поднять и отложить в сторону, а другая – осыпала невесту конфетами, печеньем, разменной монетой и др. Этим обрядом символически выражалось пожелание невесте «сладкой», обеспеченной жизни. Затем в чайной ложечке невесте подносили мед и масло, предварительно дав это свекрови. Символически этот обряд означал пожелание: «Будь мягка, как масло, и сладка, как мед», то есть безропотной и ласковой в новой семье. В ХХ в. этот обряд означал

ипожелание экономической обеспеченности. Во время ввода невесты в дом у некоторой части ингушей мать жениха с щипцами садилась на маленький стульчик перед печкой. Этим действием подчеркивалось, что с приходом в дом молодой женщины старая хозяйка не хочет терять своей былой власти. Руководство она оставляет за собой, а молодой женщине предоставляются функции помощницы. Затем невесте в руки давали мальчика-младенца. Она ему давала деньги. Этот обряд выражал пожелание невесте иметь сыновей. После этих церемоний невесту ставили в уголок. Невеста стояла под вуалевым или шелковым покрывалом. Осмотрев невесту, гости выходили из комнаты. Девушки, окружающие невесту, усаживали ее до появления нового посетителя. Каждого нового посетителя невеста должна была встречать стоя. На второй и третий день посетителей становилось значительно меньше.

Вдень свадьбы в комнату к невесте приходил мулла с Кораном в руках для свершения религиозного обряда регистрации брака по шариату. В присутствии свидетелей у невесты спрашивали ее согласие стать женой молодого хозяина дома.

Все дни свадьбы жених на людях не показывался. Он находился в доме друзей или родственников, неподалеку от своего дома. Его окружали друзья, и родственники которые не давали ему скучать. Хозяева дома готовили для него и его друзей праздничные угощения, им приносили сюда угощения со свадебного стола. Со стороны жениха и его родственников требовалось особо почтительное и обходительное отношение к родственникам невесты. «Все время до свадьбы и после нее жених и другие его родственники стараются оказывать всяческие услуги и внимание фамилии невесты» (Яковлев, 1925а. С. 51). Генетически это объясняется стремлением умилостивить род невесты в период, когда матрилокальное поселение молодых заменялось патрилокальным. «Свадьба в доме невесты была скромной и выглядела скорей как проводы девушки. Гости начинали расходиться после отъезда невесты,

ик концу дня оставались лишь самые близкие родственники и приезжие из других сел. Особенно в религиозных семьях под предлогом, что умер чей-то родственник или сосед, что кто-то болен и т.п. танцы не организовывались, и свадьба проходила без особого веселья.

Как свидетельствуют народные предания, зафиксированные А. Тутаевым в 1880-е годы, ингушские свадебные обряды до утверждения ислама проходили

257

значительно веселей и сопровождались массовыми гуляньями. Не требовались большие расходы и на проведение свадьбы (НКО НБ РИ. К. 6. В. 2. Л. 103).

Заключительной частью свадебного обряда являлся первый выход невесты за водой в сопровождении девушек, молодых женщин и детей через две недели после свадьбы. К этому дню готовились заблаговременно и очень тщательно. Приглашались близкие родственники и соседи, готовились праздничные блюда, играла гармонь. Невеста в окружении женщин, девушек

идетей с кувшином в руках отправлялась к колодцу или роднику, которые обычно находились далеко от дома. Братья жениха возвещали начало этой процессии выстрелами. По приходу к роднику невеста наполняла кувшины всем женщинам и девушкам, находившимся у родника и протыкала сырое яйцо иголкой, которое потом кидалось в родник. Сюда приходило большое число молодых людей в поисках невест. Н.Ф. Яковлев описывает этот обряд следующим образом: «Недели через две она отправляется в первый раз по воду. Ее сопровождают женщины – родственницы и ребятишки. Когда она зачерпнет воды, в источник бросают новую иглу и яйцо – «для матери воды

иприроды», а женщины в это время приговаривают: «Пошли нам счастливой жизни» и др. пожелания. Вернувшись домой, по-праздничному отужинав, молодая становится рядовым членом своей новой семьи» (Яковлев, 1925а.

С. 56–57).

Через несколько месяцев после свадьбы родители невесты снаряжали молодежь навестить замужнюю дочь. Молодые родичи несли в дом йоI-йи- ша – «дочери тайпа» (букв. «дочь-сестра») различные яства и подарки для стариков. Там их встречали с почетом, устраивали для них веселье, организовывали угощение. В этом празднестве участвовали родственники и друзья жениха. Через день-два пришедших провожали с подарками домой.

Первое возвращение новобрачной в родительский дом происходило не раньше года, чаще после рождения первого ребенка. Новобрачная должна была привезти подарки как родителям, так и дядям, тетям, братьям, сестрам, их детям, а также гостинцы (куры, пироги, халву, лепешки, конфеты чай). Приезжала она в сопровождении женщин и детей из дома мужа. У родителей новобрачная гостила месяц и больше. Родители готовили ответные подарки для захалаш и для дочери. Обычно отец или дядя дари ли ей корову или буйвола. Этот обряд назывался бежантIехьа-дувза – «привязать скотину к подводе». «Весь свадебный цикл был пронизан развитой религиозно-маги- ческой обрядностью, которая должна была обеспечить благополучие новой семьи» (Смирнова, 1983. С. 193). Помимо религиозно-магического смысла охарактеризованные выше обряды имели целью проявить взаимопомощь, коллективизм, которые сохраняются и в настоящее время.

ОБычаИ ИзБегаНИЯ

ИтаБУИРОВаНИЯ ИмеН

Всвоем первоначальном виде обычаи избегания у ингушей относились

вравной мере к обоим полам, но с течением времени, по мере укрепления патриархальных отношений, большая часть, в виде этикетных норм перешла к женской части населения.

258

Невестки с родственниками

Терская область, г. Владикавказ. Первая половина XX в. Личный архив М.С.-Г. Албогачиевой

К примеру, со дня помолвки молодые люди у ингушей сталкивались с целой системой запретов в семейно-родственных отношениях. Засватанная девушка избегала всех мужчин и взрослых женщин из рода жениха, исключение составляли несовершеннолетние дети. Если невеста случайно оказывалась на торжествах или похоронах у общих с женихом родственников, ее уводили в какое-нибудь укромное место, чтобы не стеснять ее присутствием родственников. Последние, напротив, искали встречи с невестой брата, деверя и т.д. и оказывали ей знаки внимания. Во избежание прослыть нескромной, невоспитанной, невеста должна была особенно избегать встреч с женихом. Свидание жениха и невесты устраивали его друзья, подруги невесты, их молодые родственники. Избегания продолжаются не только до свадьбы, но и во время нее. Именно поэтому в свадебном поезде у ингушей никогда не бывает виновника торжеств – жениха. В дни свадьбы он прячется у родственников или соседей, где веселится в обществе исключительно своих друзей. Вечерами при удобном случае, когда приглашенные расходились, молодые родственницы жениха устраивали ему короткую встречу с невестой. Все остальное время, в течение трех дней с момента свадьбы включительно, жених и невеста, как мы увидим при характеристике свадьбы, избегали друг друга.

На свадьбе невеста обычно мало говорила, а при пожилых и старших молчала. С таким же молчаливым почтением относилась и к мужчинам – родственникам, друзьям жениха. Как только прибывал свадебный поезд, невесту приводил за руку один из ближайших родственников (не член семьи) – юноша и заводили ее в одну из предназначенных для нее комнат. Если гостей бывало

259

много и в доме тесно, ее помещали в комнату, где находились женщины. Участники свадьбы направлялись в эту комнату, чтобы увидеть невесту и оценить ее внешний облик. Через некоторое время после женщин к ней направлялись молодые люди: братья жениха, друзья, чтобы познакомиться, поговорить с невестой. Но невеста упорно молчала, на все шутки отвечала лишь улыбкой, что означает знак уважения к братьям, друзьям мужа. Молодежь всячески пыталась добиться от нее хотя бы одного слова, что означало «развязывание языка». Молодежь обычно шутит: «Может быть, наша невеста немая, а может быть – глухая». Просят ее угостить их водой и предложить им выпить ее, иначе они отказываются пить. В конце концов невеста вынужденно говорит: «Пейте воду» (хий мала), и удовлетворенные друзья, братья отпивают глоток воды и, благодарные, одаривают невесту деньгами. Невеста отказывается, а молодые люди кладут их ей в сумку. С этих пор они становятся «друзьями», их взаимоотношения упрощаются.

Запреты и избегания не прекращались у ингушей, и после окончания свадебных обрядов. Первые месяцы после женитьбы муж старался приходить в комнату молодой жены тайком, незамеченным. После появления детей жена с детьми располагалась в хозяйской половине дома, а муж в отдельной комнате или в кунацкой. Эти обычаи упростились в более поздние времена. Старших детей изолировали в отдельные комнаты, а супругов – в отдельной.

Одним из распространенных и стойких запретов был запрет для мужа и жены называть друг друга по имени. Муж и жена в разговоре с другими людьми избегали даже употребления слов «мой муж», «моя жена». Они обычно использовали прием косвенных описаний и характеристик, таких как цIен-нана (мать семьи, хозяйка), берий нана (мать детей), сесаг (женщина, жена), цIагIараяр (та, которая в доме) или къонах (мужчина), новкъост (товарищ), берий да (отец детей), саг (человек). Табу соблюдалось как при посторонних, так и в присутствии взрослых детей. Жена в присутствии посторонних при муже не садилась. При его появлении она должна была встать и уступить ему место, а в пути – идти позади него. В старшем возрасте она шла с левой стороны от него. В присутствии старших или чужих она не садилась и за один стол с мужем. Н.Ф. Яковлев отмечает, что в присутствии почтенных, старых людей супруги избегали даже говорить друг

сдругом (Яковлев, 1925а. С. 52). Когда один из супругов болел или даже умирал, другой должен был сохранять сдержанность. Жена, в частности, не должна была плакать или как-то по-иному открыто проявлять свое горе даже на похоронах. Она уходила туда, где нет людей, и только там, наедине

ссобой, оплакивала свое горе. Муж на похоронах супруги держался в стороне от всех присутствующих. Из уважения к его горю его освобождали от всех забот по организации похорон. Церемонией похорон руководил свекор умершей или один из братьев мужа.

Широкое распространение у ингушей имело избегание между снохой и родственниками мужа. Наиболее продолжительным было избегание ею свекра и почтенных стариков рода. Сноха соблюдала табу имен всех старших мужчин и женщин, близких родственников мужа. Свекра снохи обычно называли отцом (да), дедом (дада, дади); свекровь – нани, нана (бабушка, мать).

В их присутствии сноха не садилась, была немногословна. Продолжительность избегания молодой снохой свекра или свекрови в рассматриваемое

260

Ингуши

Казахская ССР, Кустанайская область, г. Джетыгара. 1959 г.

Личный архив Х.М. Мартазановой

намивремяужевомногомзависела от поведения самих стариков. Иной свекор уже через некоторое время после свадьбы заходил в комнату, где находилась невестка,

ипросил оказать ему ту или иную услугу: подать воды, налить чай. Эта просьба была предлогом, чтобы заговорить со снохой и прекратить избегание и молчание. Невестка после некоторого сопротивления подавала голос и начинала односложно отвечать на вопросы свекра, заставлять старика долго себя упрашивать неудобно. Но и в дальнейшем она оставалась с ним немногословной

истаралась не докучать ему.

Обычай почтительного молчания невестки со свекром соблюдался в отдельных семьях годами или даже всю жизнь. Анализ обычаев запретов и избе-

ганий у осетин, дагестанцев, чеченцев, кабардинцев и других народов Северного Кавказа, Закавказья и Средней Азии позволяет сделать вывод о большом их сходстве с ингушскими. О туркменах-йомудах Н.А. Кисляков, например, пишет: «По здешним обычаям сноха никогда не называет своего свекра по имени и не только не обращается к нему с вопросом, но даже отвечает через посторонних или старшего, имеющего право разговаривать с ним свободно» (Кисляков, 1969. С. 172). Подобные описания можно встретить и при характеристике других названных выше народов.

Блюсти молчание со свекровью было труднее, чем со свекром. Женщины совместно участвовали в домашнем хозяйстве, сноха выполняла все распоряжения свекрови, выслушивала ее советы. Свекровь вскоре после свадьбы, а то и в дни свадьбы заставляла невестку моттбаста («развязать язык»). Если это происходило не в дни свадьбы, то свекровь организовывала в процессе этого обряда праздничное угощение. Резали барана или птицу, приглашали близких родственников и соседей. Свекровь при этом дарила снохе подарок, который, правда, не был обязательным. Обряд происходил следующим образом. К столу приглашалась сноха. Свекровь и гости выражали ей добрые пожелания. На этом торжестве свекровь преподносила подарок и тут же просила ответного слова. Тем самым невестка якобы «развязывала язык» (моттбоастар). После этого невестку сажали за стол вместе с молодыми

261

женщинами, а старшие размещались за отдельным столом. Невестка обслуживала обычно оба стола.

Тем не менее называть имя свекрови, свекра и их родителей (живых и мертвых) сноха не могла даже за глаза. При упоминании имен родителей мужа, его дедушки и бабушки, а так же всех его известных предков, пусть даже давно умерших, благовоспитанная, по старым представлениям, женщина выражала свое почтение легким привставанием. Однако при соблюдении данного обычая высоко ценился такт, умеренность, искренность. Представляясь в незнакомом обществе, женщина, извинившись, могла назвать имя мужа или его родных. Женщина, которая не умела пользоваться этим правом и называла их изобретенными именами – эвфемизмами, вызывала смех, насмешки. Так, невестка Оалхазара (оалхазар – птица) Аушева из села Экажево представлялась при знакомстве: «Сигала гIоллалелачуннус я со» – «Я сноха летающей по небу птицы» (Исламов, 1972. С. 114). Однако ингуши, уважая обычаи других народов, были снисходительны к невесткам неингушкам, которые не знали запрета имен и не соблюдали его. С мягким юмором рассказывают об одной русской женщине, которая обращалась к свекру по имени и отчеству «Берс Гушиевич» (у ингушей в повседневной жизни не принято обращение по имени-отчеству). Тем не менее, несмотря на строгий этикет, ингуши высоко ценят непосредственность, открытость и приветливое поведение невестки.

Такназываемыеэвфемистическиеимена,какизвестно,похарактерусвоего образования могут быть самыми различными. Они могут основываться на внешнем признаке или особенностях характера человека: зIамига саг (молодой человек) или кIаьнк (мальчик), куравар (гордый), хозавар (красивый), йоI (девушка), йиIиг (девочка), дошув (золото) и др. Часто использовали неполные, ласкательные формы имен: Хьусен – Хьуси, Дошлакъа – Даши, Мухарбек – Мухьи, Юсуп – Юси, Малика – Мали, ПаьтIимат – ПятIи и др. Распространенной формой эвфемистических имен были имена с субституцией начальных звуков: МурцIал – ХурцIал, Муса – Хуса, Дошлакъа – Кхошлакъа. Имена могли основываться на указании отношения к лицу, имя которого для невестки не было запретным: Хьаваймар – «супруг Хавы», Маржананана – «мать Маржан», Хьавай да – «отец Хавы»; на указание рода занятий, профессии, национальности: студент, капитан, хьехархо – «учитель»; названий места жительства: вотзгалеравар – назрановский, гIалийтIараяр – городская. Распространены были также имена родственников мужа, основанные на родственных отношениях – наьна-йиша (сестра матери), наьна-воша (брат матери), шуча (двоюродный брат или сестра по материнской линии), воша (брат) и др. Искусство образования имен для родственников мужа обнаруживает сходство у женщин народов Средней Азии (таджиков, узбеков, казахов) (Кисляков, 1969. С. 182) и Кавказа.

Мужчины, зятья также сталкивались со всякого рода запретами. В частности, они должны были избегать стариков со стороны невесты. При вынужденной встрече с ними, а также при общении с более молодыми родственниками жены они должны были быть немногословными и почтительными. Готовность быть им полезными, прийти на помощь в случае малейшей нужды считалась важнейшим качеством хорошего зятя. Даже по прошествии большого времени зять не мог видеться с тещей и старыми тетками жены. Нарушение этого

262