Ingushi

машнего труда: готовили пищу, штопали чулки, ткали сукно, шили суконную обувь, ухаживали за малыми детьми и тем самым высвобождали невестку для более трудных и ответственных дел. Психологически женщина в малой семье чувствовала себя более самостоятельной и свободной.

Таким образом, в конце XIX – начале XX в. у ингушей в равнинной части основным типом семьи была малая двухпоколенная семья (дезал). В ней преобладали еще такие черты большесемейной общины, как приоритет мужчины, являвшегося главой семьи и распорядителем имущества. Особое покровительство мужского пола объяснялось тем, что мужчины были кормильцами семьи, продолжателями рода, защитниками страны. При этом существовала сложная иерархия подчинения. Младший брат повиновался старшему, сестра – брату, младшая невестка – старшей. Так, одним из методов народного воспитания является личный пример: выдержка старшего в любой ситуации. Отец, брат (старший) должны были быть примером для детей – вырасти как отец, брат, или известный человек в семье, округе, стань дика къонах– хорошим мужчиной, дика сесаг – хорошей женщиной, дика йоI – хорошей девушкой – эту цель ставили перед каждым.

В семейном кругу дети при родителях могли сесть и беседовать с ними, но при этом каждый должен был знать свое место. Это не касалось лишь самых младших: детям до 3–5 лет все было дозволено. В итоге традиционная система отношений сводилась к следующему: в структуре семейных ролей мужчинам отводились роли, связанные с материальным обеспечением семьи (финансы, продукты), с внешними связями семьи, а также с распределением внутрисемейных ресурсов. В соответствии с этим в иерархии мужчины занимали главенствующее место, а внутри каждой гендерной категории иерархия строилась по возрастному признаку. В точках пересечения гендера и социальной роли, приоритет отдавался старшинству по социальной роли. Из вышесказанного также можно сделать вывод, традиционная система семейных отношений модифицировалась по мере изменения типа семьи от расширенной, многопоколенной к двухпоколенной (родители и их дети). В этом смысле модернизация семьи – это изменение ее размера и сопутствующая этому урбанизация среды проживания семей, в частности, сокращения физического пространства жизнедеятельности семьи до размеров стандартной городской квартиры и существенное изменение набора социальных ролей женщины в обществе. Все это отразилось на характеристиках системы семейных отношений современной ингушской семьи.

теРмИНы РОДстВа И семейНО-БРачНые ОтНОшеНИЯ

На сегодняшний день одним из самых дискуссионных в традиционной социальной организации ингушей является понятие тайп. Что же представляет собой тайп? Н.Ф. Яковлев, М.А. Мамакаев и другие считают тайп родовой организацией. Б.И. Арсамаков полагает, что «исторические корни традиционных ингушских родовых имен – тайпов – связаны с топонимией Горной Ингушетии, точнее, с ойконимией, т.е. с названиями аулов, и не отражают кровнородственных связей». Автор отмечает, что в условиях Горной Ингу-

243

шетии, когда население буквально задыхалось от малоземелья, каждый член общества был строго привязан к тому земельному наделу, которым владел его аул или сельская община. Вся жизнь ингуша была жестко регламентирована в пределах этого надела, который в конечном счете состоял из родного аула и его окрестностей. Таким образом, каждый ингуш был привязан к конкретному месту жительства, и по истечении определенного времени географические наименования с суффиксом -хой-, генерированным, по нашему мнению, от глагола ха (осесть) и суффикса принадлежности -ой (Баркенхой, Леймой, Шоанхой и т.д.), стали восприниматься как тайповые имена, которые постепенно обрастали мифами и легендами и прочно закреплялись в повседневной жизни новых поколений (Арсамаков, 2003. С. 14).

В традиционном ингушском обществе родство определяется по отцовской, мужской линии, по которой наследуются родовая принадлежность – тайп, фамилия – тайпан цIи. Каждый тайп выводит себя от определенного предка, имя которого известно всем членам рода до 8–10-го поколения и дальше. Члены одного рода считаются «братьями» – вежарий и «сестрами» – йижарий. В результате увеличения численности членов одного рода тайп начинает постепенно дробиться, образуя новые ветви – вяры. Например, в результате дробления тайпа Барханой образовались новые фамилии: Акиевы, Альтемировы, Алхазырговы, Барханоевы, Ганижевы, Гасаевы, Долтмурзиевы, Дзязиковы и т.д. (Арсамаков, 2003. С. 14). Образовавшаяся ветвь дает начало новой фамилии – тайпан цIи. Наиболее наглядно это можно проиллюстрировать на примере горного с. Таргим, где проживали представители разных тайпов, которые назывались по имени главы семьи с добавлением термина родства (ТР) ваьр (дословно «породивший») или наькъан – дорога, ведущие свое начало. Например: Чопа-наькъан, Горбак-наькъан, Ганыж-наькъан и др. Таким образом, ТР наькъан относится ко всем семьям, имеющим единого общего фамильного предка: Арсамак-наькъан – потомки Арсамака, Чахкинаькъан – потомки Чахки и т.д. (Арсамаков, 2003. С. 14).

Фамилию меняют обычно сами родственники еще при жизни того, «чье имя дает начало фамильному прозвищу; они делают это для отличия себя от других однофамильцев» (Далгат, 1929. С. 308). К изменению фамилии в некоторых случаях прибегают и семьи, находящиеся в кровной вражде, дабы ввести кровника в заблуждение (Харадзе, 1968. С. 192).

Необходимо отметить, что среди ингушей встречаются одинаковые фамилии у представителей разных тайпов, поскольку при делении фамилии новая ветвь происходит от имени эпонима (Итонишвили, 1968. С. 221). Например, фамилия Албаков встречается у разных тайпов – Дзуматовых, Барахоевых, Хамхоевых, Тумгоевых (Мальсагов, 2004. С. 10, 13, 29). Вместе с тем это не вызывает путаницы, так как все ингуши знают, к какому роду они относятся, и легко могут идентифицировать свою принадлежность к тому или иному

тайпу.

Род – тайп и фамилия – тайпан цIи являлись и являются действенными структурными звеньями ингушского общества. Все, кто находится вне тайпа – чужие, они не являются родственниками для тех лиц, которые входят в состав тайпа. «Между двумя тайпами нет ничего общего, связующего, кроме разве общности языка, соседских отношений и племенной связи» (Далгат, 1934. С. 26). Однако внутри тайпа, в котором насчитывается 500–600 чело-

244

век, степень родства у всех различная. Все однофамильцы имеют близких родственников – кхоачара гаргара нах, родственников одной крови – цхьа цІий дола гаргара нах и дальних родственников – хийра гаргара нах. Близкие родственники связаны между собой семейным родством. К числу последних относятся родные и двоюродные дедушки – дади и бабушки – нани, родители – да-нана, дети – бераш, родные дяди – воти, тети по отцу – дяци, по матери – няци, родные братья – вежарий, сестры – йижарий, двоюродные братья по отцу – дя веший къунгаш, внуки от сына – виIий воI, от дочери – йий йоI. Особо следует отметить, что в ингушской системе родства существует термин, обозначающий детей и внуков сестер независимо от пола: соответственно шучий и мохчий. Этот термин обозначает потомство родных и коллатеральных сестер, один из которых – шучий – обозначает первое поколение родных и коллатеральных сестер, т.е. детей, а второй – мохчий – следующее их поколение, т.е. внуков родных и коллатеральных сестер (Джавахадзе, 1968. С. 229).

Родственники одной крови – цхьа цІий дола гаргара нах, отец – да, мать – нана, отсюда и термин да-нана – родители, где вначале ставится «отец» – да, потому что он глава семьи, затем «мать» – нана. После родителей братья – вежарий и сестры – йижарий – самые близкие родственники, причем брат ближе, нежели сестра. Далее дети – бер, не только собственные, но и вообще (мн.ч. бераш); ребенок женского пола – се бер, йииг, ребенок мужского пола – борша бер или къаьнк. В ингушской система родства единокровные братья и сестры считаются ближе единоутробных. Такие термины, как отец – да, мать – нана, брат – воша, сестра – йиша, сын – воI, дочь – йоI, дают ингушу возможность выразить понятия: внук – виIй воI (дословно ‘сын сына’), внучка – йиIй йоI (‘дочь дочери’), дед – дада (‘отец отца’) и т.д.

В ингушском языке для обозначения понятия «отец» используются термины да, дада, воти, дади. Лексемы эти являются синонимичными в выражении понятия кровного родства «отец». Для обозначения родства со стороны отца имеется термин даьхой, который относится к каждому родственнику из отцовского рода. Кроме того, в ингушском языке термином, указывающим на родство по отцовской линии, является слово даъй – ‘отцы’, что означает отцовскую родню, предков, т.е. родство по восходящей линии. Слово да в значении ‘отец’в ингушском языке легко вступает в парные словосочетания: даи-нанеи – ‘отец с матерью’ (родители); даи-воІи – ‘отец с сыном’; даийоІи – ‘отец с дочерью’, даьйи-бераши – ‘отцы и дети’. С корневым словом да связан целый ряд производных: даъда – ‘дедушка’, устда – ‘тесть’, маьрда –

‘свекор’ (Оздоева, 2007. С. 27).

Для обозначения родства со стороны матери имеется термин ноанаьхой, который относится к каждому родственнику по материнской линии. Родство по материнской линии еще обозначается термином наьна че (дословно ‘из одного живота’). Материнский род, как и отцовский, имеет важное значение для ингушей. При выборе невесты всегда спрашивают, кто ее мать, бабушка. Существует даже поговорка: «Хьана щура йиай» (‘Чье молоко ела’).

Дядя и по отцу и по матери может обозначаться одним термином воти. Но чаще всего употребляют этот термин с именем собственным. Например: воти Иса, воти Умар, воти Алихан. В тех случаях, когда необходимо указать

245

степень родства по отцу, говорят даь воша (брат отца), по матери – наьна воша (брат матери).

Форма обращения к тете по отцу – даьци, по матери – наьци. Обращение может быть и с добавлением собственного имени – наьци Мадина, Марем и т.д. А когда возникает необходимость, указывают степень родства по матери – наьна йиш (сестра матери), по отцу – даь йиш (сестра отца). В разговорной речи употребление подобных сочетаний обусловлено желанием говорящего подчеркнуть, о каком родственнике идет речь, т.е. о родстве по линии отца или по линии матери.

Дальними родственниками – хийра гаргара нах – ингуши считают всех родственников дальше трех поколений как по отцу, так и по матери.

В ингушской лексике имеются и термины прерванного и приобретенного родства: даь сесаг – ‘мачеха’, маьр йоІ – ‘падчерица’, маьр воІ – ‘пасынок’, бо – ‘сирота’, бІиж – ‘незаконнорожденный’, жеро – ‘вдова’. Кроме того, есть понятие «сводный брат», «сводная сестра», т.е. приходящийся кому-ли- бо братом или сестрой по отчиму или мачехе. Но нет специальных терминов, обозначающихэтипонятия,поэтомуназываютстепеньродства:сводныйбрат по отцу – даъна ваь воша, сводная сестра по отцу – даьна яъ йиша, сводный брат по матери – нанас ваь воша, сводная сестра по матери – нанас яъ йиша.

БРак И ФОРмы егО заклЮчеНИЯ

Вопросам заключения брака и создания семьи ингуши, как и все другие народы, придавали большое значение. Строго соблюдалась экзогамия – запрет навступление в брак кровных родственников, в том числе дальних и даже тех, степень родства которых невозможно было установить (как по материнской, так и по отцовской линии). Обязательным было соблюдение возрастной очередности при заключении брака со стороны братьев и сестер. Часто неустроенность старшей дочери или сына была помехой своевременному вступлению в брак их младших сестер или братьев.

Ранние браки были редкостью. «Девочки по адату должны выходить замуж не ранее 18-ти лет; это делается для того, чтобы девушка выучилась самостоятельно вести хозяйство» (Далгат, 1929. С. 328). Обычно юноши и девушки вступали в брак в 20 лет, но было немало случаев, когда из-за низкого материального достатка семьи браки заключались и в 30–40 лет.

Основной формой заключения брака было сватовство. Она предполагала длительный период подготовки к помолвке, далее наступал более или менеепродолжительный период до свадьбы, во время которого стороны поддерживали между собой тесные родственные связи. Специфической разновидностью этой формы заключения брака был порядок, согласно которому невесту увозили в дом жениха в день (или в ночь) сватовства вместе со сватами. Эта форма брака имела название «сватовство и свадьба одновременно» (еxap-йигарцаIдолаш). В основе этого, как правило, лежали соображения материального порядка, поскольку значительно сокращались расходы обеих сторон. Особенно выигрывали жених и его семья, освобождавшиеся от необходимости одаривать родных невесты, наносить визиты в ее семью (найцчувахар) и др. Свадьбу в этом случае играли лишь в доме жениха, что значительно сокращало и расходы родителей невесты. В доме невесты устраивали

246

Невеста с родственниками жениха

Казахская ССР, г. Фрунзе. 1954 г. Личный архив Х.С. Оздоевой

Ингушские поэтессы сестры Ф К. и З.К. Мальсаговы

Ингушская АО, г. Владикавказ. 1920-е годы Государственная архивная служба Республики Ингушетия

лишь проводы. Родственницы, соседки, подруги приносили невесте подарки, а мужчины давали ей в подарок деньги. Последние использовались по усмотрению родителей, а подарки отправляли с невестой в дом жениха, где она одаривала ими родных мужа.

247

Редким исключением являлась еще одна форма заключения брака – уводом. Эта форма брака считалась предосудительной и не приветствовалась, так как считалось, что достойный мужчина не должен применять недостойные методы ни в одной из сфер жизни. Эта форма имела следующие разновидности: а) договоренность молодых и добровольный побег, когда родители не соглашались на этот брак. Жених вместе с другом приезжал в условленное место, забирал невесту и приводил в дом к кому-либо из своих друзей или родственников; б) насильственный увод, без согласия девушки и ее родителей. К этому молодой человек прибегал, если был оскорблен отказом со стороны девушки или ее родителей, а также если не имел средств для выплаты калыма. В этом случае материальные расходы производились только при заключении перемирия. Очень часто к этой форме заключения брака прибегала и богатая молодежь, особенно если богатство оставляло девушку равнодушной или если она отдавала предпочтение другому.

Браквформетакназываемогофиктивногопохищения,распространенный среди некоторых народов Северного Кавказа, у ингушей не практиковался.

Когда родители решали, что пора женить сына, они обращались с просьбой к ближайшим родственникам подыскать невесту. При выборе невесты учитывалось ее происхождение и личные качества (трудолюбие, кротость, уживчивость, обходительность, знание этикета). Через посредника родители передавали сыну пожелание, чтобы он присматривался к девушкам, бывал с друзьями в гостях, на празднествах. Увидеться, а тем более поближе познакомиться молодым людям было очень трудно. Молодой человек высматривал девушек у родников, колодцев, в гостях у родственников, во время торжеств, где девушки появлялись с родителями. А в более ранние времена семьи, в которых была взрослая девушка, с утра открывали настежь ворота, что являлось знаком наличия в этом доме девушки на выданье. Молодой человек или один из его родственников по просьбе родителей юноши появлялись поблизости этого дома. Такая встреча позволяла оценить ее внешность. О семье, ее происхождении (из какого рода, фамилии), ее личных качествах узнавали у родственников и их соседей.

Большое внимание уделялось репутации молодого человека и девушки. Хорошая репутация часто была единственным основанием на удачный брак. Личностные качества в определенной мере узнавались с помощью шуточного сватовства зоахалол, где молодой человек мог сделать предложение девушке, а девушка – принять это предложение, но это их ни к чему не обязывало. Искусство шить и ткать, вышивать и т.п. много значило в репутации девушки, «хорошую девушку» (Дика йoI) старались «не упускать». После выбора невесты начинался первый этап свадебных обрядов – сватовство. До официального сватовства к родителям невесты посылали доверенного человека, чтобы узнать мнение родителей и самой девушки о молодом человеке. В качестве доверенного человека мог выступить общий родственник, сосед, знакомый. Если ему удавалось достичь предварительного согласия, к родителям девушки посылали двух-трех почтенных и уважаемых сватов. Цель их первого визита – «объявить о сватовстве» (зоахалол дIахьоаде). Сваты начинали восхвалятьжениха,егосемью.Еслиженихобладалявныминедостатками(некрасив, стар), сваты старались их как-то оговорить, оправдать или скрасить. Къонах ча мо ийрча а хила, веза, борз мо мойра а хила веза) – «Мужчина должен быть

248

Девушка с кувшином къудал

Горная Ингушетия. Первая половина XX в. Государственная архивная служба Республики Ингушетия

Девушки, идущие за водой

ГорнаяИнгушетия.Перваяполовина

XX в.

Государственная архивная служба Республики Ингушетия

249

некрасив, как медведь, но храбр, как волк», – говорили они, например, если жених не блистал внешними данными.

Если отец считал, что предлагаемая партия для его дочери неподходящая, он выдвигал какой-нибудь благовидный предлог для отказа (дочь еще слишком молода, или семья без нее пока не может обойтись, или сначала сына надо женить и др.). Но хорошие сваты должны были проявить настойчивость и попытаться склонить на свою сторону родственников и друзей родителей девушки. Известны случаи, когда сватовство длилось годами. Семья молодого человека и он сам (если сватовство осуществлялось с его согласия) с волнением ожидали возвращения сватов. Отказ воспринимался как оскорбление достоинства жениха и его семьи. Обычно родители девушки давали согласие лишь после неоднократных визитов сватов и их уговоров, если даже и были согласны принять сватовство.

Пообещав сватам осоветоваться (дагадовла), подумать, родители справлялись через посредника о мнении дочери. Эта миссия возлагалась на младшую дочь или на невестку и имела во многом символический характер. «Я согласна с решением отца и готова выполнить его волю», – такой ответ дочери был наиболее типичен для периода патриархальных порядков. К тому же несогласие дочери обычно не влияло на решение родителей. В некоторых семьях родители, считавшие, что предложение выгодно для семьи и рода, согласия дочери даже не спрашивали.

Если сватовство принималось, отец или дядя девушки сообщали сватам о том, чтобы они приходили за окончательным ответом в указанное время. Сваты приходили с деньгами на подарки для матери или другой почтенной женщины семьи (захал), угощением для девушек, гостинцами для детей и приводили барана (устагI). Новые родственные узы скреплялись кровопусканием (цIй дахийта), т.е. обязательно резали барана. Затем следовал первый визит жениха в дом невесты. Его отмечали торжественно: снова резали барана и собирали близких, родных, соседей. Вместе с бараном привозили мешок муки, чай, масло, кур, рис, кондитерские изделия и др. В зависимости от обеспеченности жениxа, этот список мог увеличиться или уменьшиться, но, чтобы не прослыть бедными или жадными, родители жениха отдавали годами накопленные сбережения и даже входили в долги. Для экономии визит жениха в дом невесты обычно приурочивали к вечеру сватовства. Как только достигалось окончательное соглашение и отец невесты давал слово (дош), т.е. обещание на брак, сваты просили разрешить жениху (найц чувайта) прийти в тот же вечер с друзьями. После положительного ответа юноша или подросток, приходивший вместе со сватами для оказания им необходимых услуг, отправлялся в дом жениха, сообщал об удачном сватовстве и приглашал зятя. Общественность села одобрительно относилась к совмещению сватовства и визита жениха в дом невесты, усматривая в этом знак чуткого отношения отца невесты к новым родственникам, стремление не обременять их. Но родители невесты могли и не согласиться на совмещение этих двух событий. Если сватовство происходило неожиданно и родственники не были оповещены и приглашены на церемонию, отец невесты мог отказаться принять зятя в тот же вечер. Не пригласить юношей и девушек, родственников и соседей на визит зятя (найц чувогIаш) значило вызвать их недовольство и большую обиду, так как день первого прихода зятя – большой праздник для

250

всех. Вместе с женихом в дом его будущего тестя приходило несколько его друзей. Невеста к этому дню готовила носовые платочки, искусно отделанные мережкой. Получение такого подарка от невесты имело большой символический смысл: так невеста выражала свое уважение и расположение к одариваемому. Друзья жениха и сам жених располагались в разных комнатах. К друзьям жениха приходили молодые люди со стороны невесты. Последние приветствовали первых и участвовали в общей трапезе и веселье.

Затем к гостям для знакомства приводили девушек; в их честь устраивались танцы. В конце вечера, когда друзья жениха оставались одни, одна из девушек приводила к ним невесту. Последняя одаривала друзей жениха носовыми платочками, а те давали невесте деньги. Жених весь вечер находился с сестрами невесты (уст-йижарашца). Девушки шутили, смеялись, а жених всячески угождал им. Одна из ближайших родственниц невесты была доверенным лицом жениха. Иногда в комнату, где находился жених, приходили дети, и он давал им деньги на гостинцы. В конце вечера одна из сестер или снох невесты приводила ее на свидание к жениху (по его просьбе), и на короткое время их оставляли одних. В целом же жених больше времени проводил с сестрами и подругами невесты, а невеста – с друзьями и братьями жениха. Перед уходом гостей сестра невесты, а если ее не было, то ближайшая родственница дарила зятю носовой платок, а невеста, в свою очередь, дарила платки друзьям жениха. На этом заканчивался обряд сватовства и первого визита жениха в дом невесты. Жених и его братья раз в неделю или в две недели навещали невесту. Жених приносил подарки и гостинцы, а хозяева готовили всевозможные яства. На ночь жених в доме невесты никогда не оставался. В большинстве случаев родственники жениха приносили невесте в качестве подарков шелковые и шерстяные ткани, шелковые и пуховые платки, золотые кольца, серьги, часы, обувь и др. Мать жениха или заменяющая ее старшая женщина семьи после сватовства снаряжала одну из женщин (старшую замужнюю дочь или сноху) к матери невесты с подарками (захала совгIат ийца).Обычно это были одно-два золотых кольца, несколько отрезов дорогих тканей. Мать невесты так же одаривала свою сватью, хотя

искромнее.

Впрошлом у ингушей нередки были драматические, а подчас и трагические истории, вызванные самовольным выходом девушки замуж. От такой дочери родители отрекались, а ее избраннику и его родне объявляли кровную месть. Перемирие между сторонами наступало в том случае, если девушка объявляла, что ее похитили с ее согласия. Но и в этом случае родители девушки смирялись только после того, как получалиплату за примирение (тоам), который был выше калыма. Тоамкак компенсация за нанесенное оскорбление платился и в случае возвращения девушки ее родителям, но он был меньше размером. Если переговоры между родственниками похищенной девушки и похитителя завершались примирением, назначался день свадьбы, которую проводили только в доме жениха, и была она значительно скромнее обычной, при участии лишь самых близких родственников. Дочери разрешалось навещать родителей лишь спустя многовремени, и то после долгих уговоров

ипросьб родственников мужа и сердобольных женщин из родительского дома. Выход замуж без согласия родителей считался большим позором. Таким поступком дочь бросала тень на всю семью.

251

Ингушка в свадебном наряде

Казахская ССР. 1950 г. Личный архив М.М.Картоева

Ингушка в свадебном наряде

Казахская ССР, г. Джетыгара. 1950 г. Личный архив М.М. Картоева

252