Андрей Константинович Буров

из дневников¹⁸⁷

1943

[…]

"Наши войска заняли Харьков", и мы, сидя вдвоём у приёмника, начали аплодировать.

[…]

Слабость такая, что, встав, лёг снова.

Немного лучше.

[…]

Наше художественное сознание, как и квартиры, перегружены и захламлены историческим мусором, и ему нечего противопоставить, кроме воли к новому, не поддержанному индустрией, на которую можно опереться. […]

В 1941 году, по свидетельству журнала "Forum", было построено 480 тысяч разных домов, а в Miami в том же 41 году на од­ной из набережных был построен 21 отель в виде башен высотой от 11 до 15 этажей, на равных интервалах один от другого, что поз­волило создать вокруг каждого отеля пальмовый парк, чего не случилось бы, если бы их положили, вместо того, чтобы решать по вертикали. В той же заметке об этих небоскребах автор пишет, что Корбюзье мог бы порадоваться, глядя на осуществление его принципа. Что помешало так же решить Калужскую улицу, которая только выиграла бы от этого? На улицу выходили бы деревья Нескучного сада, почти не нужно было бы вырубать деревья, и окна всех квар­тир выходили бы в парк, и мы имели бы действительно новую улицу. Ничто не мешало, кроме одной вещи – привычного представления о доме, улице, архитектуре и т. д. и т. п.

Не нужно смешивать традицию и привычное представление. Хорошие традиции, например, вежливость, камин в американском доме, памятники архитектуры, деревья – они имеют исторические корни, а привычные представления об искусстве и архитектуре, сложившиеся из окружающих нас предметов конца 19 – начала 20 века, ничего хорошего не представляют, но они формируют псевдо­художественное сознание и во многом предопределяют создающиеся у нас вещи.

Америка, создав поразительные приборы, способные дать любое освещение, предпочитает ужинать при свечах. И при наличии отоп­ления с термоконтролем, позволяющим иметь заданную температуру в любое заданное время и в любом мосте дома, неуклонно де­лает камины. А кондиционированный воздух не вытеснил откры­вающихся окон. Соединение традиций, прочно и глубоко связанных с человеческой природой, позволило преодолеть то, что было Not-human в европейском конструктивизме. Это выразилось не только в камине. Новые методы стройки, материалы и возможности, которые они открыли. Представления о гигиене помещения в широком смысле прошли через лиризм, присущий человеческому жилищу, и техника, не потеряв своего лица, подчинилась этому лиризму, найдя свое выражение и в камине и в других вещах, окружающих человека в доме. Фетишизированная техника является чудовищной вещью, Этим и занимался наш конструктивизм…

[…]

…Красная Армия предложила такие темпы, что у нас остает­ся очень мало времени для подготовки к восстановлению городов.

В этих разрушенных городах и районах нужно будет восста­навливать ценное от заводов до памятников и вместе с этим суще­ственно, а местами и в корне, пересмотреть исторически сложившиеся планировки, сложившиеся в результате других хозяйственных и соци­альных отношений и технических возможностей. […]

Автомобиль в США произвел настоящую революцию в представ­лении о планировке городов, т.е. позволил рассредоточить строи­тельство. Вообще оказалось, что и приятнее и полезнее жить в зелени, чем в пыли "магистрали", даже украшенной скульптурами Мотовилова¹⁸⁸, и целесообразно в отношении противовоздушной обороны. Автомобиль является настолько необходимым с военной точки зрения, что развитие автомобилестроения обеспечено уже по одной этой причине. […]

Если не изменить планов восстанавливаемых городов, то в пре­деле возникает тот же конфликт, что и между автомобилем и плани­ровкой Нью-Йорка. Эту задачу нужно решать сразу.

[…]

Один из великих архитекторов Греции, построивший Арсенал в Пирее – Филон Афинский¹⁸⁹, строил грозные боевые машины и был механиком и написал трактат. Парфенон был красивее его машин. И Леонардо строил боевые машины, написал трактат о полете птиц, трактат о каналах и многое другое. Мадонна Литта была красивее боевых машин Леонардо.

Наши боевые машины красивее домов на Б. Калужской и Б. По­лянке или Госбанка. И Филона Афинского и Леонардо (случись им оказаться между нами) не удалось бы оторвать от разговора с кон­структорами наших самолетов и танков, а авторов архитектурных сооружений они изругали бы в энергичных и недопустимых выра­жениях, свойственных их эпохам…

[…]

У нас, у архитекторов, есть долг, священная обязанность перед страной и народами нашей страны, испытавшими невиданные в ис­тории муки вражеского нашествия и разрушения и проявившими невиданный героизм – восстановить эти разрушения так, чтобы иметь право именоваться врачами человеческих душ. Начать это вос­становление на другой день после разгрома врага. Вести его с огром­ной скоростью и готовиться к нему сейчас. Материал, конструкция, целесообразность решения, экономия, взятые вместе, дадут решение, за которое скажут "благодарю". Все это должно быть самым лучшим, наиболее целесообразным, современным и передовым. Это будет сов­ременной техникой, но еще не архитектурой. Нужно, чтобы это стало архитектурой, не той архитектурой, которая занимается ар­хитектурным жречеством и считает, что на XV веке человеческое развитие остановилось, и не той деляческой архитектурой, без вся­кого смысла навешивающей фиговые листки архитектурных деталей разных "стилей" на окаменевшие чертежи бесконечного повторения типовых секций с индустриализованными рядами типовых окон. Эти сооружения, породили страшные нечеловеческие слова "жилфонд", "жилплощадь", "ячейка". Нужно, чтобы мы, архитекторы, восста­новили страну так, чтобы люди, потерявшие все, получили бы не "жилплощадь", а то, что они потеряли, – домашний очаг, и лучший, чем они имели.

Для этого нужна индустрия. Принципы и формы Палладио, положенные на индустриальные методы производства, есть бред, т. к. формы в своей основе всегда являются следствием, производства. "Класть" Палладио на индустрию – значит изнасиловать индустрию, а это даром не проходит. Чтобы Палладио был органичен, его нуж­но строить присущими ему цеховыми методами. Так можно построить сотню вилл, но нельзя восстановить страну. Или мы будем строить индустриальные домики, как в Северной Италии? Окаменевшие "ячейки" с "архитектурными деталями" не есть ни индустрия, ни архитектура и ни домашний очаг, а "жилплощадь".

Архитектура должна стать тем, чем она была в Греции, тем, что унаследовали наши предки, – пластическим синтезом, тектони­кой, включающей в себя совершенные и современные материалы, совершенные и современные конструкции и оборудование, совер­шенные и современные методы возведения сооружений. Совершенным, и современным, и экономичным решением поставленной практической задачи. Синтезом скульптуры и живописи как одного сооружения, так и ансамбля в целом.

Это и будет архитектурой. Архитектурой народа, перенёсшего великие страдания, проявившего великий героизм и заслуживающего великую радость восстановления и достойного Великой Архитектуры.

[…]