ГЛАВА 6

СИСТЕМА ЖИЗНЕОБЕСПЕЧЕНИЯ

ПОСЕЛЕНИЯ И ЖИЛИЩА

ТИПЫ ПОСЕЛЕНИЙ

Пбольшое разнообразие типов поселений и жилищ у башкир. Тради- ционные поселения подразделялись на две основные группы: вре-олукочевое скотоводство в сочетании с земледелием определили

менные и постоянные. К первым относились зимовки, летовки, весенние и осенние стоянки. В XVI–XVIII вв. большинство башкир степной зоны, охватывавшей южные пределы Казанской дороги, большую часть Ногайской и Сибирской дорог, вели полукочевой образ жизни, весной выезжая на летние кочевья и поздней осенью возвращаясь в деревни на холодное время года. Поэтому временные поселения долгое время существовали наряду со стационарными. Еще в начале XX в. в южной Башкирии практиковались выезды на летние пастбища и, следовательно, имелись летовки. До конца 1920-х – начала 1930-х годов во многих районах сохранялись зимние хутора. Однако, начиная с XIX в., наиболее распространенным стал все же стационарный тип поселения – аул (ауыл).

Типы и первоначальные размеры поселений были напрямую связаны с их хозяйственной деятельностью. Раньше всего, с середины XVI в., стационарные поселения появились в преимущественно земледельческих районах (Среднее Приуралье, Прикамье, бассейн нижнего течения р. Белая и р. Быстрый Танып). Временные стоянки, связанные с выходами на кочевье, исчезли здесь уже в XVII в. Тогда как в районах с устойчивым полукочевым скотоводством (северо-восточная, юго-восточная и юго-западная Башкирия) переносные жилища сохранялись вплоть до начала ХХ в., а сами аулы долгое время оставались небольшими. Наиболее поздние даты основания имеют населенные пункты, расположенные на крайнем юго-западе (Самарское Заволжье) и северо-востоке (Зауралье) территории расселения башкир, до середины и конца XVI в. это были земли ушедших на Северный Кавказ ногайцев и сибирских ханов.

В XVII в. стационарные поселения имелись уже практически у всех групп башкир. Так, юго-западные башкиры Минской и Юрматынской волостей в 1663 г. сообщали о себе: «сидим деревнями, на лошадях переезжать и пешком ходить дальняя деревня 2 версты, а то и по версте» (МИБ, 1936. С. 172). То же писали в 1675 г. про башкир Ногайской дороги: «пашню пашут и хлеб сеют по старым своим зимовьям и хоромы строят» (МИБ,

186

Вид д. Чураклы и реки Дема

Уфимская губ., Белебеевский у. Открытка. Начало ХХ в.

© Личный архив В.К. Федорова

Улица в д. Алибаевой

Уфимская губ., Белебеевский у. Открытка. Начало ХХ в.

© Личный архив В.К. Федорова

187

1936. С. 204). По сведениям кунгурского бургомистра Юхнева, собранным

в1725–1736 гг., не выезжали на кочевья, жили «по домам… как русские», имели «дворы хорошие» и башкиры Осинской и, частично, Казанской дорог (МИБ, 1949. С. 483). Позже всех были основаны поселения на территории

Сибирской дороги. Как правило, аулы возникали на месте бывших зимовок (кышлау, кыштак, ыҙма), а также на вотчинных землях, используемых для охоты. Так, в 1640 г. башкиры Бурзянской и Тамьянской волостей ходили в степи Самарского Заволжья для охоты на сайгаков и тарпанов, а в начале XVIII в. эта территория была оформлена в вотчину, и здесь стали появляться поселения (МИБ, 1936. С. 204, 428).

ВXVIII–XIX вв. шел процесс выделения из разросшихся населенных пунктов отдельных групп семей, которые образовывали новые аулы. Аулы также возникали на месте бывших хуторов. Как правило, рядом с коренным поселением (төп ауыл) формировались кусты родственных деревень. О такой ситуации, в частности, идет речь в документе 1737 г.: «Сеит-бай ныне жилище имеет зимовье свое за Пшейдяком горою над Белою рекою в 20 дворах… а круг оного Сеит-бая тое ж Парнинской волости в разных деревнях по 20 дворов в деревне, итого 10 деревень» (МИБ, 1936. С. 172). За новыми аулами закреплялись имена основателей-первопоселенцев, как правило, башкирских старшин, которые и писались в документах, например, «башкирская деревня Тоиша Иткулова» (МИБ, 1936. С. 86). Более же древние поселения часто назывались по родоплеменному этнониму: Тамьян, Кыпсак, Бурзян и т.д.

Еще одним типом поселений были хутора (утар). Они представляли собой зимовья, состоящие из двух-трех, реже – большего числа жилищ. На хутора выезжали семьи близких родственников вместе с нанятыми работникамии и пастухами. Старики и дети оставались в деревне. Здесь не было четко оформленных усадеб, набор хозяйственных строений был минимален (Шитова, 1984. С. 62–63). В документе конца XVII в. дается подробное описание расположения зимовий и летних кочевий башкир Тобольского уезда: «От Катайского осторгу по мере в 10-ти верстах живут башкирцы Россан-бек с товарыщи в 10 юртах, а от тех юрт в двух верстах у озера Коклану живут башкирцы Рослан-бек с товарыщи в 10 юртах, да подле того ж озера на левой стороне проезжей Казанской дороге живут Исенбеть с товарыщи во шти юртах; а от тех юрт в 5-ти верстах живут башкирцы Яшкинбетко с товарыщи

в5-ти юртах…» и т.д. Количество юрт в перечисленных в документе поселениях колеблется от четырех до 15 (МИБ, 1936. С. 85–86). Большую роль в превращении хуторов в селения сыграл указ оренбургского военного губернатора от 1834 г. о запрещении выездов на хутора, после которого некоторые семьи, чтобы сохранить свои зимовки, построили на их местах постоянные жилища.

Полукочевой образ жизни являлся причиной частой смены месторасположения деревень в XVIII–XIX вв.: «Ежели им какое-нибудь место в их стране покажется лучше прежнего, то они покидают свою деревню и строят новую». Перенос деревни даже на небольшое расстояние, как правило, сопровождался сменой ее официального названия, поэтому «по прошествии нескольких лет тем труднее доискиваться в разсуждении названия их деревень толку, чем больше перебывало у них между тем старшин: ибо они по ним дают деревням своим название» (Георги, 1776. С. 89).

188

Первые башкирские деревни, будучи в целом небольшими, различались размерами. И.-Г. Георги писал, что башкирские деревни имели от 10 до 50 дворов, а П.Д. Аксаков в своей докладной записке «О состоянии башкирского народа» писал, что «деревни есть у них большие и малые, а не больше ста дворов» (Георги, 1776. С. 89; МИБ, 1949. С. 527). По материалам V ревизии (1795 г.), значительное количество деревень насчитывало всего полтора-два и менее одного десятка хозяйств. Количество дворов было разным даже в пределах одной волости, так, в 1795 г. в Бурзянской волости Верхнеуральского уезда было три деревни с 60 дворами, пять – с 50, две – с 40, две – с 30, пять – с 12–19 дворами и кроме них девять хуторов (Асфандияров, 1984. С. 129).

При выборе местоположения деревни башкиры руководствовались его пригодностью для ведения полукочевого хозяйства и земледелия. Оценивались рельеф местности, направление господствующих ветров, наличие водных источников, почвы, пригодной для земледелия и т.д. В ряде случаев деревня вырастала на месте прежнего зимовочного хутора или летовки, то есть в условиях, многократно проверенных жизненной практикой.

Обычно аул располагался на одном берегу возвышенной надпойменной террасы, пойменные луга на противоположной стороне использовались как пастбище. В глубине Уральских гор селения устраивались над береговой кручей. Это гарантировало безопасность на случай неожиданного подъема уровня воды в горных реках. Предпочитали селиться не вытянутой полосой вдоль берега реки, а несколько скученно, от реки к лесу. В гористой местности аулы находились у подножия холма, разрастание их вверх по склону практиковалось сравнительно редко.

В течение второй половины ХIХ в. произошло заметное укрупнение деревень, особенно в северной и западной Башкирии. Приток сюда пришлого населения, распад вотчинных владений и нарушение родственных связей, ранний переход от полукочевого скотоводства к земледелию, а позже – к промыслам и мелкой торговле способствовали росту населенных пунктов. Особенно много крупных деревень располагалось вдоль почтовых трактов и гужевых дорог. Например, вдоль тракта из Мензелинска в Бирск в 1870 г. находились деревни Ирсаево (114 дворов), Толбазы (120), Аккузово (105), по дороге из Бирска в Осу по левым притокам Таныпа – деревни Челкакова (160 дворов), Кулаево (110) и т.д. К началу ХХ в. число дворов во многих из этих деревень приблизилось к 200 (Шитова, 1984. С. 47). Однако в южных и юго-восточных районах, где аулы образовались несколько позже, население было сравнительно однородным в социально-правовом (земельном) отношении, а образ жизни отличался некоторой замкнутостью, большие селения еще долго считались явлением исключительным.

СТРУКТУРА ЗАСТРОЙКИ

Долгое время для деревень была характерна кучевая застройка, без определенного порядка улиц. П. Небольсин, проезжавший через южные районы Башкирии в 1860-х годах, отмечал, что раньше они «были совсем не такие правильные»: «Избы лепились по направлению ручьев и речек вдоль их течения, как бы извилисто оно не было… Улиц почти не было, а существовали какие-то закоулки, неровные и кривые, вроде лабиринтов» (Небольсин, 1854.

189

Жилища башкир

Уфимская губ., Белебеевский у., с. Давлеканово Открытка. Начало ХХ в.

©Личный архив В.К. Федорова

С.250–251). Родственные семьи селились рядом, образуя своеобразные кварталы.

Для облегчения учета населения по указу оренбургского генерал-гу- бернатора с 1834 г. началась перестройка деревень. Предписывалось расположить улицы «прямыми и правильными линиями, одна от другой от 10 до 15 сажень». Бани и кузницы во избежание пожаров переносились за усадьбы – на берега рек, озёр или на склоны оврагов (НА УНЦ РАН. Ф. 3. Оп. 12. Д. 77. Л. 283, 319, 359). Процесс в целом завершился к 60-м годам XIX в. По мере увеличения численности населения уличная планировка постепенно перерастала в квартальную. Развитие деревни начиналось с появления параллельной улицы. Глухие боковые проулки прерывали ряды домов и выводили к реке или на луг за деревню. Поперечные улицы возникали редко – лишь в тех случаях, когда между основными улицами из-за естественных преград получался значительный разрыв. Сложная уличная система чаще встречалась на севере Башкирии, где аулы были многодворными.

Наиболее характерными для XIX в. являлись селения, организованные в виде улицы с двусторонней застройкой, вытянутые вдоль реки. Производными от них являлись аулы с несколькими параллельными улицами (Калимуллин, 1959. С. 20). Существовали и другие схемы планировочного устройства: одна улица, расположенная под углом к реке, и двухлучевая система, когда улица вдоль берега сходилась с перпендикулярной или наискось расположенной улицей. Лучевой план, приближавшийся к традиционному кучевому, исклю-

190

чал несвойственную для башкирских деревень растянутость (Шитова, 1974. С. 48).

Уличная планировка редко была строго прямой. Очертания улиц подчинялись линии холмов, оврагов, побережья озера или реки. Иногда дома ставили по обеим сторонам проезжей дороги. Строгих правил в ориентации улиц по частям света (отчасти в силу подчиненности застройки природному рельефу) не существовало: поселение размещалось с северо-запада на юговосток, реже с юго-запада на северо-восток. В лучевой композиции сочетались оба направления.

Для разных географических групп были характерны некоторые различия в устройстве деревень. Северо-западным башкирам была присуща компактность расселения: ряды домов располагались близко друг к другу, оставляя узкую проезжую часть; вдоль улиц перед домами нередко сажали деревья. Северные и северо-восточные селения, напротив, имели просторные улицы со свободной планировкой. Усадьбы в северных районах в целом отличались собранностью надворных строений. Дом часто ставили за оградой, на некотором расстоянии от него располагали хозяйственные постройки. Поселений с мусульманским типом расположения жилищ – глухие усадьбы со сплошной линией плотных высоких заборов – почти не было. Как правило, избы длинной стороной выходили непосредственно на улицу (Шитова, 1984. С. 50). Однако сплошные заборы, правда, не слишком высокие, которые четко ограничивали просторные улицы, устраивались в юго-западных деревнях. В горно-лесной местности при больших расстояниях между улич-

Запасные хлебные магазины. Начало XX в.

Фото М.А. Круковского © МАЭ РАН. № 1919-175

191

ными рядами практиковалось частое расположение домов по отношению друг к другу (Шитова, 1984. С. 51–53).

Авторы второй половины XIX в. отмечали разницу во внешнем виде степных и горных аулов. В горах деревни были небольшими, «расположены обыкновенно или в долинах, с одной стороны, защищенные какой-нибудь горой с прекрасными хвойными лесами, с другой – омываемых рекой, или же раскинутых по склонам гор». В степных аулах дома, вытянутые в одну улицу, находились на значительном расстоянии друг от друга, которое казалось еще больше, «благодаря отсутствию у большинства башкир дворов и хозяйственных построек» (Никольский Д.П.,

1895. С. 50; 1899. С. 34–35). Неограниченные забором, незавершенные в организационном плане усадьбы с минимальным числом надвор-

ных сооружений (сарай и открытый загон) были характерны для поселений южных башкир конца XIX в. Здесь обычным было расселение родственных семей группами, составлявшими своеобразные кварталы или концы (ос). Такие кварталы часто получали название по этнониму родоплеменной группы. Следует отметить, что местную специфику в устройстве поселений лишь отчасти можно объяснить культурным наследием, в большей степени она зависела от направления хозяйства и природно-географических зон, наличием определенного строительного материала и т.д.

Кроме жилищ и подсобных приусадебных сооружений во многих деревнях имелись общественные постройки. Архитектурным и планировочным центром аулов являлась мечеть. Ее устанавливали в центральной части селения или на открытом возвышенном месте, в стороне от домов. В XVIII в. мечетей было немного, и были они только в крупных деревнях. Так, в экстракте (доношении) 1740 г. о ходе подавления башкирского восстания среди 770 сожженных деревень Сибирской дороги упоминались только две мечети (МИБ, 1936. С. 474–475). Со второй половины XIX в. мечети стали появляться в большинстве населенных пунктов. А в крупных селениях с числом жителей более тысячи человек, особенно в северной и центральной Башкирии, было даже по две, реже – по три мечети. Большинство сельских мечетей представ-

192

Улица

Башкортостан, Абзелиловский район, д. Кидрасово © Фото А.И. Абсалямовой, 2011 г.

ляли собой удлиненный сруб с двускатной тесовой крышей и устремленным ввысь шпилем минарета. Архитектура мечетей вносила характерный штрих в облик селений. В оренбургских и поволжских степях встречались мечети с дерновым покрытием или с земляными (саманными) стенами.

Из других заведений общественного значения были распространены водяные мельницы, что отмечали и участники академических экспедиций XVIII в. (Паллас, 1786. С. 57; Георги, 1776. С. 90). Изредка попадались кузницы.

Особенно заметно облик деревень начал меняться со второй четверти XIX в., когда местные власти с целью поощрения занятий земледелием устроили во многих аулах хлебные амбары и магазины. В крупных башкирских аулах число общественных и других зданий увеличивалось за счет торговых лавок, ободных, дегтярных, мыловаренных и других предприятий.

Внекоторых волостных центрах возникали земские начальные училища и больницы.

Выразительным объектом в сельской панораме оказывались кладбища.

Воткрытой местности хоронили на пологом склоне ближайшего холма. Издали были видны вкопанные в изголовье могил грубо стесанные каменные плиты. Лишенные древесной растительности, кладбища степных деревень просматривались с большого расстояния. В северных, центральных и восточных районах сохранялся обычай устраивать кладбища на опушке леса или сажать на могилах деревья. Старые кладбища с могучими березами, осинами выглядят сейчас как вековые рощи. Плиты-стелы, кольцевая обкладка камнем групп могил, намогильные срубики из нескольких бревен были характерны для кладбищ горного Урала. Случалось, что прежние родовые подразделения, жившие в ауле в разных концах, хоронили умерших отдельно, тогда деревня могла иметь два и даже три кладбища.

Вначале ХХ в. башкирский аул представлял собой территориальную общину, во главе которой стоял выборный староста, подчинявшийся волост-

193

ному правлению. Несколько аулов объединялись в волость. Вотчинная земля давно была распределена между аулами. Пахотные и сенокосные угодья находились в ведении отдельных семей. Определенные аспекты бывших родоплеменных связей находили некоторое отражение во внешней организации аулов, где сохранялось расселение родственных семей группами, составлявших кварталы или концы (ос). Эти группы являлись остатками бывших ара, айма⌐к, нəçел – низшего звена в сложной системе родоплеменной структуры. До перестройки поселений по уличной системе это разделение выражалось сильнее, особенно в скотоводческих районах. В иных случаях при оседании род мог основать несколько поселений одновременно. Старые аймаки часто имели тотемические названия. Например, родовое подразделение Сыскан (мышь) сохранялось в бурзянских деревнях Гадельгареево, Максютово, Кутаново и т.д.

ЖИЛИЩА

Традиционные способы строительства жилищ складывались у башкир в сложных культурно-исторических и природно-географических условиях. На большей территории их расселения основным строительным материалом издавна служил лес. В северной лесной полосе и в горной области дома возводили из бревен, крыши крыли колотым тесом, дранкой, корой. Предпочтительное отношение к древесине, особенно хвойных пород, было заметно у всех групп башкир. Даже в районах, бедных лесом, состоятельные хозяева

Сруб для нового дома

Башкортостан, Зилаирский район, с. Юлдыбаево Фото Э. Ефнер, 2014 г.

194

старались строить бревенчатые дома, доставляя бревна сплавом или другими способами.

В лесостепи из-за недостатка строительного материала в ход шли подручные средства: камень, глина, дерн, тальник, камыш, солома. При одинаковых возможностях строительные традиции складывались в каждой местности по-своему. В Айском бассейне, как и на всем севере, строили из бревен. На юго-западе, по рекам Деме и Ашкадару, типичным жилищем были плетневые мазанки. Распространенным покрытием в этих местах, даже на бревенчатых домах, являлась пропитанная глиняной смазкой солома. Ближе к горам в строительстве широко использовалась кора. В юго-восточной части Зауралья встречалось немало домов из камня-плитняка, а в восточной – получила развитие техника сооружения глинобитных и каркасных построек с земляной засыпкой, ближе к Западной Сибири в качестве жилья изредка использовались землянки.

ВРЕМЕННЫЕ ЖИЛИЩА

Традиционные жилища подразделялись на временные и постоянные. К временным относятся, прежде всего, юрты (тирмə, тирмə өй). У башкир встречались тюркская и монгольская разновидности юрт. Первая существовала повсеместно, вторая – в восточном Зауралье и кое-где в южных и юго-западных районах (Южное Приуралье, бассейн Демы). Отличительным признаком была форма крыши – пологая шатровая или конусовидная, что зависело от формы жердей в куполе: слегка выгнутых в нижней части (в тюркской юрте) или прямых по всей длине (в монгольской).

Стены юрт (кирəгə) состояли из звеньев-решеток (⌐канат, букв.: крыло), связанных из узких, слегка выгнутых планок (шыта). Число звеньев определяло размеры жилища. Во второй половине XIX – начале XX в., когда юрты по существу доживали свой век, на летовках можно было увидеть юрты из 5–7 звеньев. У состоятельных башкир были юрты из 7–8 и более звеньев. В преданиях повествуется о внушительных сооружениях из 10–12 звеньев (БНТ, 1987. Т. 1. С. 232). В растянутом виде решетка достигала в длину 2,2 м (при высоте более 1,5 м), но продуманная конструкция позволяла складывать ее в компактный тюк, удобный для транспортировки. При необходимости решетки быстро устанавливались по кругу, скрепляясь ремнями или веревками из конского волоса. Между решетками закреплялась дверная коробка из брусьев. Верхнюю часть остова стягивали шнуром и узорной тесьмой (баш⌐кур). Купол составляли специальные жерди (у⌐к), выструганные преимущественно из ивы. Верхним концом они входили в брусчатый обод (сығара⌐к) диаметром более одного метра с отверстиями в нижней плоскости. Обычно при установке юрты два-три человека поднимали обод на шестах с развилками (ба⌐кан), остальные вставляли в него жерди, одновременно привязывая их к решеткам. Шатер из жердей, предназначенных для купола, в походных условиях служил самостоятельным укрытием.

Традиционно юрты покрывались войлоком. Для стен использовались несколько прямоугольных (кирəгə кейеҙе), а для купола трапециевидных (өҙəк кейеҙе) кошм. Сверху их скрепляли арканами, концы которых привязывали

195

Башкирские кибитки и балаган на кочевке

Оренбургская губ., Троицкий у. Фото С.И. Руденко, 1912 г.

© РЭМ. № 3935-190

Юрта башкир кумысников

Челябинск. Открытка. 1903 г. © Личный архив В.К. Федорова

196

Кыуыш из дранья и сруб (бурама), крытый корой лиственницы (кабык карағас), двери из бересты

Оренбургская губ., Верхне-Уральский у., Кубеляк-Телевская башкирская дача Фото С.И. Руденко, 1906 г.

© РЭМ. № 1022-5

постройки в форме усеченной пирамиды и прямоугольные. Для их покрытия иногда использовали войлок, но гораздо чаще – природные материалы: кору, луб, дерево, траву, в степной местности – лозу и даже дерн (Башкирская юрта, 2008. С. 43).

Пол в юрте устилали сухой травой. Жилое пространство в ней организовывалось относительно центра. На дальней половине юрты, за очагом, находилось почетное место (түр як, түр баш). Поверх травы здесь расстилали кошмы и паласы. В этой части принимали гостей и устраивали домашние трапезы. В расстановке вещей и утвари наблюдался определенный порядок. Правая от входа сторона юрты считалась женской. Здесь хранились посуда и пищевые припасы. В левой части юрты, более парадной, стояли на деревянных подставках кованые сундуки с имуществом, на них была сложена постель. По стенам развешивали выездную упряжь, седла, оружие, нарядную одежду. В юртах состоятельных башкир можно было увидеть низкие кровати с резными деревянными спинками (Башкирская юрта, 2008. С. 51–52).

Особую группу круглых в плане жилищ составляли конические шалашичумы (кыуыш), достигавшие четырех метров в высоту. Их остов из прямых скрепленных вершинами жердей опоясывался веревками или лозой, а покрытием служили кора, береста, луб, сухая трава, циновки, войлок. В тех случаях, когда использовались войлок или береста, на каркас надевалось несколько деревянных обручей. С переходом к оседлости конические шалаши

198

Переносное лубяное жилище коши (кыуыш). Начало XX в.

Уфимская губ., Стерлитамакский у. Фото И.К. Зеленова © МАЭ РАН. № 1609-4

Площадка перед кошами ( кыуыш). Начало XX в.

Уфимская губ., Стерлитамакский у. Фото И.К. Зеленова © МАЭ РАН. № 1609-7

199

башкиры устанавливали во дворах и жили в них в жаркое время, а зимой набросив кошму, держали в таких укрытиях больной скот, новорожденных ягнят и телят.

На летовках в горах в бассейне рек Инзера и Белой и местами на западных склонах Урала временным жилищем служили бревенчатые избушки (бурама, бура аласы⌐к). Бревна при постройке бурама вырубались широко распространенным способом «в чашку». Торцовые стены на три-четыре бревна были выше боковых и служили опорой для продольных балок, поддерживающих корьевое покрытие. Окон в избушках не было. Дверной проем, который прикрывали полог, рама с натянутой корой или дощатая дверь, располагался с торца. Перед входом был сложен очаг для приготовления пищи.

В Южном Приуралье, кое-где в Зауралье и по отрогам Уральских гор на летовках и промыслах чаще жили в каркасных жилищах – корьевых аласыках (аласы⌐к, кабы⌐к аласы⌐к), постоянных или переносных. Сооружались они следующим образом: распластанную кору крепили к продольным жердям, прибитым или привязанным к столбовым опорам. На врытые по углам столбы опиралось и корьевое одноили двускатное покрытие. Двери в аласыках делали, натянув кору на раму (Небольсин, 1850. С. 4). В конце XIX – начале XX в. на летовках в лесостепной местности состоятельные семьи ставили одну-две юрты, семьи же победнее – аласыки или шалаши.

ПОСТОЯННЫЕ ЖИЛИЩА

Самым распространенным типом жилища были бревенчатые дома. Чаще всего их строили из сосны, на севере использовали также ель и пихту, ближе к уральским горам – лиственницу. Из лиственных у западных уральских хребтов и в Предуралье на постройки шла осина, в восточном Зауралье – береза. Спилить деревья старались в зимний период до сокоброжения, такой лес оказывался более сухим и впоследствии меньше подвергался гниению.

Основным способом сооружения бревенчатых стен была связка в сруб. Как правило, в апреле-мае сруб собирали «начерно». Средняя высота стен приближалась к 2,5 м. На севере Башкирии и в горно-лесной зоне дома делали несколько выше, чем в южных лесостепных и степных аулах. Повсеместно распространенным приемом скрепления бревен являлось закладывание их в чашевидные выемки на нижнем бревне на некотором расстоянии от концов – так называемая рубка «в чашку» или «в угол». Для того чтобы венцы ложились плотнее, на бревнах делали глубокий продольный срез во всю длину, который на торце смотрелся как луновидная выемка. После полной сборки сруба стены и венцы нумеровали и оставляли на лето, чтобы дерево высохло и дало усадку.

В XIX в. в лесных и северных районах фундаментом служили сосновые, еловые, лиственничные, дубовые или просмоленные осиновые чурбаки, врытые в углы дома и приподнимавшие сруб над землей. Иногда дома ставили на каменные плиты. На юго-востоке Башкирии, в лесостепных юго-западных и южных районах обычным явлением было отсутствие фундамента. Подпол в домах начали устраивать только в ХХ в., до этого его заменяли погреба-ямы на территории усадьбы.

200

Дом башкира-середняка. Начало XX в.

Фото М.А. Круковского © МАЭ РАН. № 1919-142

Для сборки сруба обычно собирали помочи (өмə). Собирали сруб на выбранном для дома месте, перекладывая венцы мхом, конопляной или льняной паклей. В соответствующий венец врубали подготовленные половые балки (иҙəн урҙа). В однокамерном доме их было три-четыре. Они соединяли боковые стены – половые доски располагали от входа к передней стене.

Вюго-восточном Зауралье в избах без фундамента балки не врубались в венцы, а опирались на отрезки, положенные на землю. Потолочную балку, или матицу (өçкө өрлөк, үрҙөк, матса), встраивали в предпоследний, более толстый венец сруба. Концы балки врубали «в полдерева», не выпуская наружу.

Вжилом помещении обычно была одна матица, расположенная поперек сруба, которая делила интерьер на «чистую», гостевую часть дома и прихожую.

На рубеже XIX–XX вв. на бревенчатых избах встречались двускатные,

четырехскатные, трехскатные, односкатные, покатые и плоские крыши. В зависимости от материала различалась техника покрытия. К началу XX в. в жилищном строительстве преобладали распространившиеся повсеместно стропильные конструкции. Наряду с ними использовались и иные приемы укрепления коньковой балки и слег: на столбиках-опорах, самцах, полусамцах. Самым простым вариантом завершения строительства было устройство плоских земляных крыш, т.е. совмещение крыши с потолком. В таком случае на потолок насыпали толстым слоем землю и прижимали пластами дерна, уложенными комлями вверх. В лесных и лесостепных районах почти до конца XIX в. преобладало двускатное покрытие. В так называемых самцовых крышах (бурама ⌐кыйы⌐к) продольные балки – основа покрытия – врубались

201

впостепенно укорачивающиеся бревна фронтонов. Наряду с ними были распространены «полусамцовые» крыши. В них слеги врубались неглубоко и между бревнами оставались значительные промежутки. Подобная конструкция характерна и для надмогильных срубов, что свидетельствует о ее древности и традиционности в строительном деле башкир.

Ранней разновидностью стропильных конструкций являлись крыши, где конек покоился на укрепленном на верхнем венце столбике; коньковая балка служила опорой для стропил. Вначале пары стропил (асамай) врубали в верхний венец сруба. Перекрещиваясь, концы стропил образовывали своеобраз-

ное ложе для конькового бревна, или князевой слеги (атлама). Две-три пары нижних слег (баçтырык, баçрау) составляли обрешетку – основу кровли. Со стропилами были в основном связаны и четырехскатные крыши (шатрун, бөрмə баш). В середине сруба ставили две-три пары наклонных бревен, связанных наверху «в замок»; крайние пары укрепляли на венце, значительно отступая от углов дома. У их вершины сходились еще три наклонные бревна – поперечное и угловые. В конце XIX в. четырехскатные крыши возводились в западных и северных районах Башкирии, в Челябинской области и в аулах, расположенных в зоне горнозаводского строительства.

Наиболее распространенным материалом для кровли в горно-лесной зоне была дранка. На Южном Урале производили дранку долгую – длиной до 2 м и более короткую – небольшие пластинки около 35 см длиной. Крыли долгой дранью в один, реже – в два яруса, в зависимости от длины материала. Верх-

ние концы лежали на коньковой слеге, нижние были защемлены в желобе бревна-водостока (hыуҙырык). Корьевые крыши (кабак кыйык) встречались

вПриуралье, местами в северных районах, а также в горных аулах по берегам Инзера. Соломой бревенчатые избы крыли главным образом в юго-западной и западной Башкирии, в Оренбургской области. Конструкция всюду была стропильной. При покрытии соломой на стропилах устраивали плотную обрешетку из дополнительных слег и досок. На них располагали ветки, а затем укладывали солому, закрепляя ее глиной. Чтобы удержать соломенное покрытие, по краю крыши сооружали своеобразный барьер из двух-трех

продольных жердей, опирающихся на деревянные стойки, вбитые в концы стропил. Дерновое покрытие (кəçле ябыу, кыртыш) применялось главным образом в Челябинской и Курганской областях. Чтобы уберечь покрытие от размывания дождем, на нем высеивали рожь или ячмень, которые, прорастая, скрепляли землю.

Традиционно окна затягивали выделанными бычьими пузырями, брюшиной (карындык), рыбьей кожей, а также промасленной тканью (Георги, 1799. Ч. 1. С. 89; Небольсин, 1854. С. 251; Казанцев, 1866. С. 329). Такие окна встречались вплоть до 1830-х годов. Для башкирских домов нетипичны были наличники, особенно в районах, где срубы обмазывали глиной. Необязательными являлись и ставни. Двери домов в большинстве случаев открывались наружу, дверь же с улицы в сени – внутрь, ее можно было, войдя, подпереть колом. Для сохранения тепла устраивали порог (тупhа). В целях утепления жилища и предохранения дерева от гниения были приняты обмазка глиной и побелка выступающих концов сруба. Чем ближе к южным степям, тем чаще практиковались обмазка щелей между бревнами и стен целиком.

202

Дом семьи Муратовых

Башкортостан, Зилаирский район, с. Юлдыбаево © Фото Э. Ефнер, 2014 г.

Дом

Башкортостан, Абзелиловский район, д. Кирдасово © Фото Ю.А. Абсалямовой, 2011 г.

203

Плетневая избушка

Оренбургская губ., Челябинский у. Фото С.И. Руденко, 1912 г.

© РЭМ. № 3935-198

Следующей по степени распространения в деревнях (после срубных) была группа жилищ с деревянным каркасом, который использовался при строительстве плетневых изб и некоторых типов глинобитных домов. Плетневые избы (ситəн өй) сооружались в юго-западной Башкирии, оренбургских степях, а также в восточном и юго-восточном Зауралье. Бесспорно преобладали жилища из плетня лишь в бассейне рек Дема, Уршак и Ашкадар, где использовались приречный тальник и другие кустарники семейства ивовых, отличающиеся длинными и гибкими ветвями. При постройке плетневых сооружений вдоль стен будущего жилища на расстоянии полуметра один от другого вкапывали колья, которые затем оплетали зелеными ветками. Техника непрерывного плетения без четкого обозначения углов придавала постройке округлую форму. За плетнем по углам и посередине стены были врыты массивные столбы – опора потолка и крыши. Наверху столбы имели развилки, куда вкладывались поперечные балки, средняя – являлась матицей. На балки настилали тес или укладывали расколотые пополам стволы деревьев – потолок избы. Слегка врубленные продольные балки служили бортом крыши и опорой стропил. Встречались плетневые избы из одного ряда плетня и с двойными плетневыми стенками с земляной засыпкой между ними, бытовавшие в восточном и юго-восточном Зауралье. С внутренней стороны и снаружи плетневые жилища обмазывали слоем глины, стены сеней обмазкой не покрывали. Крыша могла быть плоской, слегка покатой на две стороны, реже – двускатной или четырехскатной на стропилах (только на юго-западе Башкирии). Крыли такие избы расщепленными жердями или

204

кругляком, сверху прикрывали соломой или корой и придавливали дерном. Изнутри потолок обмазывали глиной.

В восточном Зауралье, наряду с обычными плетневыми, строили избы из ивовых или березовых жердей, заложенных за горизонтальные планки (вертикальный плетень). Еще одной разновидностью каркасных жилищ в Зауралье были дома с земляной засыпкой (тултырма өй). Столбы, поставленные по периметру будущей избы, с наружной и внутренней стороны обивали расколотыми пополам тонкими стволами. Работу начинали от пола и время от времени прерывали для того, чтобы заполнить землей образовавшееся между стенами пространство. Пол в такой постройке был глинобитным, стены также обмазывались глиной. По такому же принципу сооружали глинобитные постройки, заполняемые красной глиной (кыҙыл юша), замешанной с мелкой соломой. Первоначально жилища с деревянным каркасом имели уплощенную крышу и лишь позже над земляным покрытием стали возводить второе – двускатное или четырехскатное покрытие из более легких материалов (коры, соломы и пр.).

Наиболее характерными для степной зоны были избы из глины, реже встречались дерновые и каменные дома. При строительстве глинобитных изб (балсык өй) деревянные формы – сколоченные из досок длинные коробки без дна – устанавливали по линии будущей стены и набивали их глиняным раствором, утрамбовывая колотушками. По мере высыхания глины форму поднимали, пока не достигали желаемой высоты стен. Углы укреплялись столбами, на которых держались балки – основа жердевого настила потолка.

Саманные дома (саман өй) преобладали у башкир оренбургских степей, Самарского Заволжья и на юге Башкирии. Их сооружали из сформованных и заранее высушенных сырцовых кирпичей. Ширина кирпичей колебалась от 24 до 30 см; длина – от 48 до 60 см; высота была 16–18, иногда доходила до 25 см. Соотношение ширины и длины выражалось как 1:2, что позволяло укладывать саман вдоль и поперек ряда. Для связки использовали жидкий раствор глины. Для устройства окна в намеченном месте делали проем шириной около 90–100 см, высотой 80 см. Затем в этот проем вставляли оконную коробку из досок, и далее выкладывали уже полные ряды. Иногда окно прикрывали снаружи плетеным камышом для защиты от ветра и холода. Крыша была невысокая, двускатная, слегка покатая для стока воды, на небольших постройках – плоская. Поперек стен клали обычно деревянный брус (өрлөк), а поверх него – жерди, которые замазывали сверху раствором глины с соломой. Затем покрывали слоем золы, ковылем, который предупреждал гниение дерева, и после вся поверхность крыши заливалась жидкой глиняной массой. Когда она подсыхала, поверхность выравнивали еще одним слоем более твердого раствора. С внутренней стороны крышу также замазывали раствором глины и песка. Реже при покрытии использовали камыш и сено. Их укладывали листьями вниз и приглаживали граблями для стока дождевой воды. Обмазывали стены в два приема. Первым слоем из того же глиняного раствора, из которого изготавливали кирпичи, выравнивали неровности, швы и шероховатости кирпича. Затем, после высыхания, наносили второй слой из глины, смешанной с конским навозом. Добавление навоза предупреждало размывание глины во время дождей.

205

Мазанки степных башкир. Начало XX в.

Фото М.А. Круковского © МАЭ РАН. № 1919-144

Стены белили белой глиной (ак юша), разбавляя ее обратом. Такая побелка меньше смывалась дождем и не стиралась. Часто нижнюю часть стены (50–60 см) для большей нарядности красили красной глиной. Обмазку и побелку производили каждый год, чаще осенью. Саманные дома при соответствующем уходе – ежегодном обмазывании и побелке – служили 50–60 и более лет.

У зауральских башкир встречались еще пластовые или дерновые избы (кəç өй). Техника возведения стен при их сооружении была сходна с возведением саманных построек, но вместо сырцовых кирпичей использовались вырубленные в форме прямоугольника куски дерна. Их складывали рядами, переворачивая травой вниз, чтобы не осыпалась земля.

Каменные жилые постройки (таш өй) башкиры строили крайне редко. Лишь у подножия каменистых восточных отрогов Южного Урала (Баймакский и юг Абзелиловского района РБ) вошла в практику жилищного строительства кладка стен из плитняка. Тщательно подобранные камни скрепляли глиняным раствором. Фасадные стены в середине были несколько выше; на это возвышение опиралась матица, она же служила коньковым бревном. Два других бревна – опору края крыши – клали на боковые стены. Жердевой или дощатый настил прикрывали корой или слоем травы, поверх выкладывали перемешанную с соломой глину.

Вплоть до начала XX в. наибольшее распространение имела однокомнатная изба (hыңар йорт, дүрт мөйөш өй) с сенями (солан). В районах, где лес

206

Изба из воздушного (сушеного на солнце) кирпича

Оренбургская губ., Челябинский у. Фото С.И. Руденко, 1912 г.

© РЭМ. № 3935-202

Изба башкира-кумысника

Уфимская губ., Белебеевский у., с. Раевка Открытка. 1916 г.

© Личный архив В.К. Федорова

207

рос в изобилии, сени делали бревенчатыми, а в степи и лесостепи – корьевыми, плетневыми, камышовыми и саманными. Их сооружали для удержания тепла в доме, использовали и для хранения утвари и продуктов. С этой целью в глубине сеней отгораживали досками кладовку (эске солан, келəт,

бүлмə, кəзəңкə).Материально обеспеченные семьи обычно ставили две избы (кушйорт,

кара⌐каршы өй) – два четырехстенка входом один к другому, соединяя их сенями. Чаще они воспринимались как «чистая» и хозяйственная половины. С конца XIX в. с двойными избами стали конкурировать пятистенки (алты мөйөш өй – букв.: дом с шестью углами) – жилища, разделенные на два помещения бревенчатой стеной, встроенной поперек с руба.

ИНТЕРЬЕР

Во внутреннем устройстве башкирских изб вплоть до конца 1950-х годов было заметно влияние интерьера кочевых жилищ. В целом повторялись функциональное разделение жилой площади – на «чистую» (гостевую) половину и кухню. Отличительным элементом интерьера избы являлся деревянный дощатый настил – нары (hике, урындык). Там, где длительное время сохранялся кочевой быт (в южных и юго-восточных районах, особенно в степи), нары занимали значительную площадь: они встраивались между двумя стенами, достигая ширины до 2 м. Кроме основных нар, у входа устраивали короткие, дополнительные. Доски нар устилали войлоком (кейеҙ), поверх которого клали безворсовые домотканые ковры (буй балаç), стеганые подстилки (буй юрған, түр юрған). На нарах совершали молитвы, устраивали трапезы, а ночью они превращались в спальное место.

Расстановка вещей на нарах также отражала кочевые традиции. В правом углу нар, по соседству с кухонной частью, обычно стоял небольшой украшенный листочками жести или расписанный масляными красками сундук, в котором хранились дорогие для хозяйки дома вещи: украшения, свадебные подарки, платки, нагрудные повязки, платье, отрезы ткани и др. Поверх сундука складывали парадную постель: стеганые и сшитые из разноцветных клинышков одеяла, узорные кошмы. Под потолком на живописную горку умело уложенных вещей (каждая из них смотрелась с лица узкой декоративной полоской) помещали две-три пуховые подушки в ярких наволочках. Этот своеобразно обставленный уголок в прошлом нес не только декоративную нагрузку. Он демонстрировал ремесленные навыки женщины, ее художественный вкус, сноровку, наконец, достаток семьи. Набор предметов не мог быть случайным: кроме одеял и войлочных подстилок, здесь находились домотканые паласы и суконные, украшенные аппликацией и тамбурной вышивкой чепраки-серегтыши, т.е. праздничные вещи, некогда выполнявшие определенную роль в свадебном ритуале. Комплекс сложенных на сундуке постельных принадлежностей (урын) настолько характерен для башкирского жилища, особенно в южных районах, что даже при отсутствии нар для него находили место в одном из передних углов дома. Это был уголок невестки – женщины, пришедшей в дом родителей мужа. На стене

208

рядом с постелью висела ее парадная одежда: вышитые и украшенные галуном верхние халаты, камзолы, коралловые нагрудники, через перекладину под потолком были перекинуты платья, платки, шали. На юго-востоке Башкирии существовали специальные резные или раскрашенные подставки под сундук и постель (hанды⌐к аяғы, ⌐каралды аяғы), сконструированные в форме низкого шкафчика со створками. В восточном Зауралье для постели делали в углу нар деревянный помост полуметровой высоты. Характерной для юго-востока деталью являлись вышитые ленты (урын тарткы, тyшəк тартмаhы), которые перебрасывали через сложенную горкой постель. В кочевом быту такая лента или узорная тесьма предназначались для перетягивания, поддержки постельных принадлежностей.

Если нары располагались против устья печи и входили составной частью в кухонный угол, у сундучка, непосредственно на нарах или на настенной полке, могла поме-

щаться столовая посуда: деревянные чаши, чайные чашки с блюдцами. Большая часть нар на чистой половине жилища была свободна от объ-

емных вещей, здесь и предусматривалось место для повседневных и праздничных трапез. Вдоль окон была положена узкая стеганая подстилка (тyр юрған) 2–2,5 м длиной, украшенная аппликацией из разноцветных клинышков (kорама) – кусочков тканей. Две другие подстилки (hырма, буй юрған), более короткие, ограничивали почетное место (тyр) с боков. На них рассаживались члены семьи и гости соответственно возрастному и социальному статусам. Посередине расстилали клетчатую или однотонную (чаще красную) скатерть и подавали угощение.

Шерстяные домотканые паласы для нар имели характерный рисунок из полос, заходящих уступами одна в другую. На большей части территории предпочитали сочетание естественных цветов шерсти – белого с черным или

209

креплялась к гибкой, заложенной за матицу жерди (hиртмə) или к пружине

ираскачивалась даже при легком прикосновении. Люлька обычно состояла из деревянной рамы со свободно натянутым на нее холстом. Спящего ребенка накрывали тонким пологом, наброшенным на веревочные стропы. Помещалась колыбель в глубине жилища, подальше от холодной входной двери, нередко она находилась у кровати или места на нарах, где спали молодые.

Для старых изб привычно сглаживание углов, смягчение жестких линий внутреннего жилого пространства. Достигалось это разными способами. Концы бревен внутри помещения затесывали округло, иногда углы обмазывали глиной. По стенам, над окнами, вдоль печи развешивались короткие

идлинные занавеси. Яркие драпирующиеся ткани использовались также для организации различных частей интерьера. Особым пологом (сымылды⌐к, турпыша) отделяли место на нарах или кровать, где спали молодые. Длинный занавес (шаршау) был предназначен для разграничения «чистой»

икухонной частей дома. Узкие тканевые занавески под потолком (⌐кашаға) обозначали край нар, опоясывали печь. Дополнительный акцент в интерьер вносили развешанные на протянутых под потолком жердях одежда, скатер-

210

ти и полотенца. Такие жерди или перекладины (урҙа, кəртə) находились на «чистой» половине над нарами, перед печью, в углу у двери. Хранение вещей в подвешенном виде было привычкой, связанной с кочевым бытом.

Часть комнаты перед устьем печи издавна отводили для приготовления пищи. В быту этот уголок обособляли (аш я⌐к, ⌐каҙан я⌐к, ⌐каҙанлы⌐к), отделяли от остального пространства занавесом. Если главные нары не доходили до кухонной части, в уголке против устья печи устраивали небольшой помост из досок. На нем разделывали пищу, в узком семейном кругу пили чай, под ним держали жернова, крупу, муку в деревянных кадочках. Перед печью на потолке была укреплена жердь для полотенец, салфеток, фартуков. По стенам на гвоздях и крюках висели ковши, разливательные ложки и другая домашняя утварь. Для столовых ложек и ножей к стене прикрепляли деревянные резные перекладины (⌐кала⌐к ⌐кыçтырғыс). На скамье у печи стояли ведра с водой, квашни, маслобойки. Рядом на припечье находился самовар. Чашки и блюдца, вазочки и прочую мелкую посуду ставили в специально подвешенный шкафчик. Пристрастие башкир к нарядной чайной посуде отмечал в середине ХIХ в. П. Небольсин: «Навешаны полочки для посуды, которой народ любит хвастаться, потому что обилие ее, рекомендуя зажиточность хозяев, указывает вместе с тем на их гостеприимность» (Небольсин, 1854. С. 250).

Заднюю стену избы занимала висящая на гвоздях верхняя одежда для улицы. У выхода из жилища можно было увидеть на стене художественно

Башкирская печь. Начало XX в.

Фото М.А. Круковского © МАЭ РАН. № 1919-149

211

оформленную выдержку из Корана или молитву. Здесь же мог висеть древний оберег – подкова.

Традиционно жилища обогревались очагами двух типов: чувалами (сыуал) и комбинированными хлебными печами (оло мейес). Первые использовались в горно-лесной области, восточном Зауралье и среднем Забелье. Чувал – это очаг с прямым дымоотводом, его остов составляли поставленные в круг жерди, переплетенные лозой или связанные лыком и обмазанные с обеих сторон глиной. Он, постепенно сужаясь, переходил в прямую, возвышающуюся над крышей трубу. Зев топки был узкий и высокий, поэтому поленья в нем устанавливали вертикально. С конца XIX в. рядом с чувалами

на глинобитной площадке сооружали низкий очажок со вмазанным котлом

(усак, каҙанас). Его дымоход соединялся с трубой камина. Позже стали пристраивать и небольшую печь для хлебов. С перестройкой деревень по инициативе администрации в XIX в. территория распространения чувалов заметно сократилась. Тем не менее, в горных аулах кирпичные чувалы сохранялись и в XX в.

Комбинированные печи первоначально появились в северной и западной Башкирии; в горах, особенно в восточном Зауралье они сочетались с чувалами. Они представляли собой хлебную печь типа русской, соединенную в одну систему с очагом. Особенностью башкирской печи являлся вмазанный котел. Традиционными были печи небольших размеров, без сложной системы дымоходов. В силуэте корпуса печи, соединения очагов,

Баня. Начало XX в.

Фото М.А. Круковского © МАЭ РАН. № 1919-151

212

Загон для скота

БАССР, Абзелиловский район, д. Бурангулово Фото М.В. Мурзабулатова, 1977 г.

© ИИЯЛ УНЦ РАН

устройстве дымоходов фиксировалось множество территориальных различий.

При перестройке деревень в период кантонного правления во второй трети XIX в. в быту появились печи типа голландок. Поначалу они получили распространение у населения южных степей и Зауралья, несколько десятилетий спустя – в центральных и северных районах.

УСАДЬБЫ

Башкирские усадьбы отличались разнообразием хозяйственных построек: летние кухни (аласы⌐к, уса⌐клы⌐к, ут я⌐к⌐кыс), бани (мунса), клети (келəт), помещения для скота (аҙбар, hарай), навесы (япма, лапаç), домики для молодняка (мал өйө, малуха), погреба (баҙ, мөгəрəп), коптильни (ыçлы⌐к), овины (əүен), постройки для хранения дров (утынлы⌐к) и др. В то же время

вэтнографической литературе часто отмечается отсутствие четких правил

врасстановке подобных строений. Размеры усадеб, расположение жилых и надворных построек сильно варьировались в зависимости от типа хозяйственной деятельности, а также уровня обеспеченности семей. В северных поселениях сложились определенные традиции в разделении двора на «чистую» и хозяйственную части раньше, чем в других местах, здесь за сараями появились огороды. В южных и восточных районах усадьбы стали системно застраиваться только в XX в. Наиболее распространенными являлись два типа усадеб, различающиеся взаиморасположением дома и приусадебного хозяйственного комплекса: в одном хлев и хозяйственные постройки находились в дальнем углу по одной линии с избой, в другом – по диагонали от нее. Каждый из этих типов был представлен в трех-четы-

213

Повети. Начало XX в.

Фото М.А. Круковского © МАЭ РАН. № 1919-157

Кизяки. Начало XX в.

Фото М.А. Круковского © МАЭ РАН. № 1919-179

214

Двор усадьбы. Начало XX в.

Фото М.А. Круковского © МАЭ РАН. № 1919-154

Ворота в усадьбу. Начало XX в.

Фото М.А. Круковского © МАЭ РАН. № 1919-158

215

Хлев. Начало XX в.

Фото М.А. Круковского © МАЭ РАН. № 1919-153

рех вариантах. В их числе однорядная продольная застройка, а также угловая – с сараями вдоль продольной и поперечной линии или разбросанными по углам.

Более сложные усадьбы также отличались множеством комбинаций. Это мог быть разделенный двор, состоявший из «чистого» и скотного двора и огорода, иногда – замкнутый двор, нередко крытый и мощеный. Функционально разделенные дворы были характерны для северных районов, замкнутые – для горнозаводской зоны. С увеличением числа хозяйственных служб стали появляться усадьбы с продольными рядами построек по центральной линии: в середину двора выносили кухню, клеть, мастерскую. Несмотря на многообразие видов усадеб в их организации прослеживаются общие черты. В подавляющем большинстве случаев хозяйственные постройки не имели входа непосредственно из избы, даже когда в целях экономии материалов примыкали к ней (саманные однорядные строения в оренбургских и приволжских степях). Во многих районах, особенно на севере и западе, хозяйственные строения не заходили за линию избы. В других вариантах напротив дома, по другую сторону ворот, устанавливали кухню или летнюю избушку (Шитова, 2002а.

С.124–125).

ВXIX – начале XX в. с распашкой земель и сокращением пастбищ кочевки приближались к деревне, и постепенно летние жилища начали устанавливать на околице или во дворе (Калачев, 1899. С. 317; Назаров, 1890б. С. 179–180). В их внутреннем облике и устройстве было заметно

216

сходство с бревенчатыми и корьевыми жилищами, устраиваемыми на летовках. Традиция проведения лета в так называемых «летних кухнях» дожила и до наших дней. Летние кухни (аласы⌐к, ут я⌐к⌐кыс, уса⌐клы⌐к) являлись наиболее типичными постройками в башкирской усадьбе. Появление их на территории двора было связано с переходом населения к оседлости. В большинстве случаев они предназначались не только для приготовления пищи. С наступлением теплых дней в них проводили большую часть суток: принимали пищу, отдыхали в свободное время, выполняли домашние работы. Здесь могли ночевать члены семьи – старики, невестка с мужем, взрослые дети.

О появлении в аулах летних кухонь в начальный период оседлой жизни говорит и ареал их распространения: западные, югозападные, центральные районы Башкирии, Челябинская область.

В этой полосе башкиры раньше перешли к оседлости, но сохраняли элементы кочевого быта еще в ХIХ в. В то же время на севере – в Прикамье, в нижнем течении рек Ая и Юрюзани, где выезды на кочевки прекратились сравнительно рано, летних кухонь в усадьбах не было. Их начали строить лишь в ХХ в., как и в степи, у южных и юго-восточных башкир.

Конструкция надворных аласыков отличалась разнообразием, в их сооружениях использовались формы и строительные приемы, характерные для подобных жилищ на летовках. В зависимости от местных традиций возводили бревенчатые, корьевые, дощатые, плетневые, каменные, саманные постройки.

Летние печи для приготовления пищи и выпечки хлеба, защищенные от дождя навесом, – еще один реликт кочевой жизни башкир в Зауралье, оренбургских и приволжских степях. Особенностью некоторых из них являлось наличие широких котлов на два-три ведра, в которых можно было приготовить угощение, вскипятить воду, – обстоятельство немаловажное при сохранении на юге определенного уклада хозяйства с преобладанием скотоводства и некоторых обычаев, предусматривающих многолюдные сборы.

217