Во второй половине XVIII в. косили горбушей – серповидной косой с короткой ручкой (Лепехин, 1802. С. 245), которая на протяжении XIX в. вытеснялась косой-литовкой. К началу XX в. горбуша сохранялась лишь в северо-западных районах, в этот период стали появляться механические сенокосилки и конные грабли. Сено собирали граблями в небольшие копны, затем – в стога, которые осенью или зимой по мере необходимости подвозили во дворы (Руденко, 2006. С. 101).

Постепенно менялось и отношение к содержанию скота, уходу за молодняком. После выпадения снега весь домашний скот, за исключением табунных лошадей, загонялся в теплые помещения, где мог перезимовать с минимальными потерями. В зажиточных хозяйствах проводилась и определенная селекция для улучшения породы лошадей и дальнейшего их разведения, т.е. создавалось фондовое поголовье, состоящее из отборных кобылиц, которые не доились, и жеребцов, не использовавшихся в домашних работах (Руденко, 2006. С. 96).

Несмотря на существенные изменения в хозяйственном комплексе башкир за счет развития земледелия, лесных, отхожих промыслов, торговли и других занятий, животноводство занимало важное место в его структуре на протяжении всего XX в., когда главным направлением стало разведение крупного рогатого скота с мясо-молочной или молочно-мясной специализацией. Важными отраслями в этот период являлись также овцеводство и коневодство (Бикбулатов Н.В., Юсупов Р.М., Шитова, Фатыхова, 2002. С. 60). И в настоящее время разведение скота продолжает оставаться одной из главных составляющих домашнего хозяйства башкир.

ЗЕМЛЕДЕЛИЕ

Средневековые авторы характеризовали башкир как скотоводов, ведущих кочевой образ жизни (Хвольсон, 1869. С. 669, 670; Путешествие Ибн-Фад- лана..., 1939. С. 66; Путешествие в восточные страны..., 1957. С. 122–123; Тизенгаузен, 1884. С. 81). Тем не менее, у них существовали и многовековые традиции земледелия (Шитова, Гаделгареева, 1979. С. 78–79, 125; Бикбулатов Н.В., Юсупов Р.М., Шитова, Фатыхова, 2002. С. 76; Мажитов, Султанова, 2010. С. 280–282, 463–464). В литературе неоднократно высказывалась точка зрения о древних корнях и самостоятельном характере оседлого земледельческого хозяйства у северо-западных башкир (Шаяхметов, 2005. С. 67). Эти сведения подтверждаются археологическими находками земледельческих орудий, относящимися к XIII–XIV вв., а также упоминанием о зерновых в шежере (шəжəрə) племени юрматы, датируемом XIV–XVI вв. (Янгузин Р.З., 1971. С. 220).

Вместе с тем применительно к раннему периоду можно говорить лишь о небольших масштабах земледелия у башкир. Более интенсивно оно стало развиваться только с середины XVI в., когда на территорию их проживания началось массовое переселение крестьян из центральных районов страны и Волго-Камского региона.

Первые переселенцы оседали в основном в северных, северо-западных и западных районах, где башкиры уже перешли от кочевого к полукочевому

150

скотоводству. Документальные сведения о наличии здесь распаханных земель, относящиеся к XVII в., позволяют предположить, что уже в это время северо-запад опережал в этом отношении остальные районы (Янгузин Р.З., 1970. С. 43–52). В первой половине XVIII в. земледелие стало важной отраслью хозяйства башкирского населения Осинской, а также примыкающих к ней частей Казанской и Сибирской дорог (МИБ, 1949. С. 486–487; Янгузин Р.З., 1989. С. 41–42). На остальной территории, где башкиры вели полукочевой образ жизни, хлебопашество было распространено меньше. Не случайно русские путешественники XVIII в. особо выделяли отдельные башкирские земли с развитым земледелием (Рычков Н., 1770. С. 134; Лепехин, 1802а. С. 24, 243; Паллас, 1786а. С. 26; 1786б. С. 48, 157; 1788. С. 21).

В первой половине XIX в. под влиянием сокращения земельных площадей и уменьшения поголовья скота доля земледелия в хозяйстве растет. Этому способствовали и проводимые правительством административные меры по переводу полукочевых башкир к оседлости и распространению среди них земледелия, следующие одна за другой с небольшими перерывами. Так, в 1820-е годы башкиры облагаются специальным сбором для создания фонда запасного хлеба. С 1837 г. начинают создаваться общественные хлебные магазины для хранения семенного и продовольственного зерна. В 1843 г. администрацией Оренбургской губернии принимается план перестройки башкирских деревень, предполагавший уличную планировку, типовую застройку усадьбы, укрупнение или перенос населенных пунктов. В 1845 г. предписывается ввести среди башкир общественную запашку и трехпольную систему земледелия. По приказу, изданному в 1850 г., полукочевым башкирам разрешалось выходить на летние кочевки только после того, как они засеют не менее трех пудов зерна на человека, и т.д. (Шаяхметов, 2005.

С.178–179, 189, 190, 191, 195).

Сизменением социально-экономической ситуации в регионе сложившиеся здесь на рубеже XVIII–XIX вв. хозяйственные районы (земледельческий, скотоводческий и земледельческо-скотоводческий) постепенно трансформируются. Уже к середине XIX в. земледелие, продвинувшись далеко на восток, охватило новые области проживания башкир. К этому времени в «земледельческий район» вошло все башкирское население Красноуфимского и Екатеринбургского уездов Пермской губернии, к «земледельческоскотоводческому району» стали относиться башкиры некоторых частей Уфимского, Челябинского уездов Оренбургской, а также Шадринского уезда Пермской губерний. Вся остальная территория их расселения составляла «скотоводческий район со слабым развитием земледелия», а в горнолесной зоне всех трех хозяйственных областей значительную роль играли бортничество и охота (Янгузин Р.З., 1989. С. 70, 71; История Башкортостана, 2004.

С.399–403).

Вместе с тем разница в количестве пашенных земель и посеянных зерновых у башкир, проживающих в разных хозяйственных районах, оставалась ощутимой. Если среди северо-восточных башкир (Шадринский и Троицкий (4 Загорный кантон) уезды) на одно подворье в начале XIX в. приходилось от 1 до 5 и более десятин пашенной земли (Попов Н.С., 1813. С. 17; Юсупова, 2005. С. 52), то среди юго-западных (Стерлитамакский, Бугурусланский, Бузулукский уезды) и юго-восточных (Верхнеуральский, Троицкий (4 За-

151

падный кантон) уезды) башкир даже в 1840–1850-е годы размеры пашни не превышали 1–2 и 0,3 десятин на один двор (Янгузин Р.З., 1989. С. 99–104). Что касается зерновых, то в «земледельческих» Бирском, Красноуфимском и Уфимском кантонах, по данным 1842 г., на одного человека было посеяно

всреднем 0,74; 0,77 и 1,28 четв. на человека, в это же время в «скотоводческих» Верхнеуральском, Стерлитамакском и Оренбургском кантонах эти показатели составляли всего 0,44; 0,27 и 0,56 четв. соответственно (ЦГИА РБ. Ф. И-2. Оп. 1. Д. 4873. Л. 141 об., 160 об., 171 об., 153 об., 157 об., 166 об.).

С1842 до 1851 г. произошел подъем в развитии земледелия, во всех башкирских кантонах объемы посевных выросли почти в 2,3 раза – с 246 243 до 554 087 четвертей всех зерновых культур (История Башкортостана, 2004. С. 280). К концу же XIX в. земледелие превратилось в доминирующую отрасль, потеснив скотоводство практически по всей территории расселения башкир.

К рубежу XIX–XX вв. «земледельческо-скотоводческий район» стал районом «оседлого земледельческого» хозяйства, а вся остальная территория – зоной господства смешанного «земледельческо-скотоводческого» хозяйства. В горнолесных и лесных районах были распространены лесные промыслы. На севере и северо-западе они сочетались с земледелием, а на юго-востоке – с полукочевым скотоводством. Значительную роль здесь продолжало играть также еще одно традиционное занятие башкир – бортничество.

Обезземеливание и сокращение поголовья скота не могли не сопровождаться социальным расслоением башкирского общества. В конце XIX в. в земледельческих районах Уфимской губернии уже более половины башкирских дворов не занимались земледелием или сеяли лишь до 4 дес., и на их долю приходилась только пятая часть всего посева. В то же время 14% дворов сосредоточили в своих руках 42% посева и 36% рабочего скота. В Оренбургской губернии 56–58% дворов вотчинников составляла беднота, 27–29% – среднее крестьянство и только 15% – богатое (История Башкортостана, 1991. С. 266).

Различие в темпах развития земледелия по отдельным территориям проживания башкир сохранялось до начала XX в. Данные подворных переписей 1912–1913 гг. показывают, что площадь посева одного хозяйства в Мензелинском, Белебеевском и Златоустовском уездах в среднем составляла 5,4 дес., Уфимском и Бирском – 5,05 дес., в Стерлитамакском – 2,63 дес. (Шаяхметов, 2005. С. 118–119). Это нашло отражение и в используемых системах земледелия, и в ассортименте выращиваемых аграрных культур.

В XVII–XVIII вв. у башкир преобладали залежно-переложная и подсеч- но-огневая системы земледелия. При первой, распространенной в основном

встепной и лесостепной местности, плодородие почвы восстанавливалось естественным путем, когда земли, которые до этого использовались под пашни, оставались без обработки несколько лет. Вторая система была известна главным образом в лесной зоне, где для посева каждый раз выжигались новые участки леса (үртəн), по истечении нескольких лет они истощались и забрасывались, постепенно снова зарастая деревьями.

Длительному сохранению экстенсивных форм способствовало то, что они позволяли насыщать почву натуральными удобрениями и защищали

152

поля от сорных растений. Это давало высокие урожаи зерновых. Однако обе эти системы требовали больших земельных площадей и были рассчитаны на невысокую плотность населения. Позже они уступили место трехполью

икомбинированной, сочетающей в себе особенности паровой и переложной (залежной), залежно-паровой, систем (Бикбулатов Н.В., 1979б. С. 26–31). На рубеже XIX–XX вв. подсека и перелог сохранялись лишь местами, первая на северо-западе Башкирии, вторая – у многоземельных зауральских башкир (Руденко, 2006. С. 104–105).

Сэтими системами земледелия был непосредственно связан и набор сельскохозяйственных культур. Он определялся кочевыми традициями, уходящими в глубь веков, и выражался в предпочтении яровых – проса (тары), ячменя (арпа, ашлы⌐к), овса (hоло) и конопли (киндер, тараш). Высевались

также зерновые культуры, заимствованные от пришлого земледельческого населения – гречиха (⌐кара бойҙай), полба (борай), горох (борса⌐к), лен (етен)

ит.д. В XVII–XVIII вв. увеличивались площади посевов ржи (арыш), а в XIX в. – пшеницы (бойҙай).

К концу XIX – началу XX в. в зависимости от особенностей вмещающего ландшафта и направлений хозяйственно-культурного развития у башкир, проживающих на той или иной территории Южноуральского региона, сложилось шесть районов с характерным ассортиментом агрикультур и системами земледелия (Бикбулатов Н.В., 1979б).

Первый район, где земледелие распространилось раньше, чем в остальных, включал северо-западную и частично центральную Башкирию (Мензелинский, Осинский, Бирский, северная часть Белебеевского и севе- ро-западные волости (междуречье Белой и Уфы) Уфимского уездов). Здесь доминировала паровая с трехпольным севооборотом система земледелия, а главной культурой, занимающей около половины всех посевов, являлась рожь. В лесистой части Бирского и Уфимского уездов до 60–70% ярового клина приходилось на овес. Полбу в этих районах сеяли мало, посевы же ячменя и пшеницы были совсем незначительны.

Второй район располагался в степных районах Оренбургского и Орского уездов Оренбургской и на юго-западной окраине Стерлитамакского уезда Уфимской губерний. К нему относились также населенные башкирами земли в бассейне рек Иргиз и Камелик и в степной части Верхнеуральского уезда Оренбургской губернии. В конце XIX – начале XX в. здесь сохранилась залежная система земледелия с сокращенными периодами обработки земли, практиковалась также толока (использование залежей под пастбища). Местами был введен пар, по которому больше сеяли яровые, главным образом, пшеницу, время от времени просо, на второй год – овес и другие культуры. На северных окраинах района использовалось трехполье по системе: пар – озимые – яровые. В отличие от первого района здесь больше выращивали ячменя и меньше полбы; иногда сеяли просо и рожь, а гречиху и горох – крайне редко. Земледелие было развито слабее, чем в первом районе, но скотоводство сохраняло высокие позиции, и некоторые семьи продолжали выезжать на летовки.

Третий район находился в пределах северо-восточного (ЧелябинскоКурганского) Зауралья (Шадринский и Екатеринбургский уезды Пермской, Челябинский, небольшая часть Троицкого уездов Оренбургской губернии).

153

ми. Здешние башкиры предпочитали сеять яровые хлеба, нежели озимые. Значительные площади занимал овес, также культивировали полбу и гречиху, особенно в северной и западной части. Своеобразие четвертого района к началу XX в. постепенно сгладилось, местные традиции земледелия все более сближались с таковыми в первом районе в северо-западной части и во втором – на юге. Земледелие к этому времени стало основным занятием, кочевых элементов в культуре практически не сохранялось.

Впятом районе – северо-восточная (Приуральская) Башкирия (Златоустовский уезд Уфимской и Красноуфимский уезд Пермской губерний) – сочетались две системы земледелия – паровая трехпольная и залежная с сокращенными циклами посевов и перелога, комбинации паровой и залежной систем. В конце XIX в. главными аграрными культурами были рожь, занимавшая больше половины посевной площади, овес и ячмень. С начала XX в. пшеница довольно быстро вытеснила озимую рожь, но в целом ассортимент культур разнообразием не отличался. Земледелие было развито слабее, чем

впервом и третьем районах, но занимало, наряду со скотоводством, важные позиции в хозяйственном комплексе башкир этой зоны. Широко распространены были лесные промыслы (лесоразработки, углежжение, заготовка смолы и дегтя), извоз, работа по найму на заводах и у зажиточных русских крестьян.

Вшестой район входила горнолесная часть юго-восточной Башкирии (восточная часть Стерлитамакского, большая часть Верхнеуральского, гори-

Деревянный плуг. Начало XX в.

Фото М.А. Круковского © МАЭ РАН. № 1919-178

155

Боронование

БАССР, Аскинский район Фото Н. Черзор, 1980 г. © ИИЯЛ УНЦ РАН

стые районы Орского и Оренбургского уездов, а также юго-восточная часть Уфимского уезда). Экономическую базу хозяйства здесь составляли скотоводство, лесные промыслы и бортничество, а земледелие имело подсобное значение. Отдельные группы башкир вообще не сеяли зерновых. Преобладающей системой являлась переложная, возделывали в основном яровые, на западных и южных склонах Урала преобладали просо и овес, в северовосточной части сеяли пшеницу, ячмень и особенно рожь (Бикбулатов Н.В., 1979б. С. 40–42).

Вместе с тем, несмотря на описанные выше локальные особенности, цикл сельскохозяйственных работ во всех районах расселения башкир был практически одинаков, не отличался он и от земледельческих традиций соседних народов. Важнейшей составляющей этого цикла являлась, прежде всего, подготовка почвы – вспахивание и боронование, – поскольку именно от качественных весенних посевных работ во многом зависел будущий урожай.

Набор пахотных орудий определялся влиянием окружающего населения и принятой в этой местности системой земледелия. Долгое время наиболее распространенным у них был деревянный плуг сабан (ағас hабан), в который впрягали от трех до восьми лошадей. Зафиксированный среди северо-запад- ных башкир еще в XVII в., он постепенно завоевал популярность у южных, юго-западных, юго-восточных и зауральских башкир и активно использовался до последних десятилетий XIX в. (Янгузин Р.З., 1989. С. 172–173). Поскольку земледелие в значительной степени было тесно связано с перелога-

156

ми, кратковременными залогами, толоками и освоением целинных земель, а недостатка в тягловой силе башкиры не испытывали, то сабан был наиболее удобным пахотным орудием. Его форма постоянно менялась от массивных орудий с одним лемехом (төрəн), описанных еще в XVIII в., до более легких форм, различавшихся по числу и форме сошников и устройству отдельных деталей, отмеченных авторами XIX – начала XX в. (Бикбулатов Н.В., 1979а. С. 46–61). С сокращением поголовья скота появились и другие виды пахотных орудий, не требующие так много лошадей для приведения в действие, – соха (hу⌐ка), косуля, легкие сабаны, полусабаны, а позднее – и железные заводские плуги, ставшие в начале ХХ в. основным пахотным орудием. В зависимости от размеров в плуги впрягалось от трех до четырех лошадей. Бедные хозяйства, не обладавшие таким количеством животных, объединялись в так называемые супряжки. При этом на коренник, т.е. в центре, запрягалась лошадь хозяина участка, а на пристяжки – остальных членов объединения. Интересна обработка земли неимущими башкирами на юго-востоке. Участок под посев они не пахали, а вскапывали штыковыми лопатами.

Для обработки почвы также служили бороны. При подсечно-огневом земледелии участки, подготовленные для посева, обрабатывались примитивной бороной-суковаткой (бота⌐клы тырма), связанной из нескольких еловых лесин с торчащими сучьями, легко перескакивавшими через оставшиеся после огня пни. Более совершенной была вязаная борона (ағас тырма), распространенная в северо-западной и центральной Башкирии и состоявшая

157

из скрещенных перекладин, к которым ивовыми прутьями привязывались деревянные зубья. В первой половине XIX в. у башкир бытовали бороны с деревянными зубьями, укрепленными в пазах брусьев, а в конце XIX – начале ХХ в. – деревянные бороны с 20 или 25 железными зубьями (иген тырма) (Янгузин Р.З., 1989. С. 172–173).

Землю под озимые обрабатывали дважды: первый раз в мае или июне, второй – за 10 дней до начала сева, который производился под борону. К севу яровых также готовились с осени, распахивая землю сначала в августе-октяб- ре, а затем весной. Сеяли в основном вручную из лукошка (бот⌐күнə⌐к, əрйə, тубал, тəпəн), ведра, таза, а в некоторых бедных семьях на юге и юго-востоке, насыпав семена прямо в подол. Использовались в основном сыробойные, т.е. обмолоченные без сушки в овине, семена, так как считалось, что они лучше всходят. Предварительно они очищались и тщательно провеивались.

В среднем на 1 десятину земли засеивалось 1,1–1,4 четв. озимых и 1,3– 1,6 четв. яровых семян, хотя нормы высева в каждой конкретной местности варьировались в зависимости от природных условий. Урожай составлял примерно сам 2,5–3,5, а в конце XIX и начале ХХ в., в связи с внедрением в хозяйство более совершенных орудий (плуг, борона с железными зубьями и др.), доходил до сам 4–5, а в отдельные урожайные годы – до сам 7 (Янгузин Р.З., 1989. С. 175–176).

Жатва начиналась с озимой ржи, которая созревала раньше других зерновых культур. Вслед за ней шли ячмень, овес, пшеница, полба и т.д. Уборка хлебов производилась в основном вручную с помощью серпа (ура⌐к). Он был такой же формы, как и у всех народов Поволжья, с зубчатой насечкой

Молотьба на гумне. Начало XX в.

Фото М.А. Круковского © МАЭ РАН. № 1919-183

158

Просушка снопов. Начало XX в.

Фото М.А. Круковского © МАЭ РАН. № 1919-185

по рабочему краю. Косьба применялась в исключительных случаях, когда хлеб вырастал травянистым и редким. Косы встречались двух видов: косагорбуша (салғы) и появившаяся позднее коса с крюком (тырмалы салғы). На уборку урожая обычно выезжали всей семьей на весь день. Если поле располагалось недалеко от дома, там оставался кто-то из стариков для приготовления и доставки на поле еды, в другом случае – еду готовили тут же на костре.

Сжатый хлеб связывали в снопы (көлтə) и складывали в копны (ҙурат, күбə сүмəлə). 11 снопов устанавливались вертикально колосьями вверх, плотно один к другому, а 12-й, колосьями вниз, накрывал их сверху, предохраняя зерна от сырости и птиц. После просушки хлеб везли на гумно (ырҙын), где он хранился до обмола.

Перед молотьбой хлеб обычно сушили в шишах (əүен) – простейших приспособлениях для огневой сушки в виде круглой ямы, вокруг которой конусом ставились жерди. Снопы укладывались колосьями внутрь на жерди, а в яме разводился огонь. Молотили на току (ырҙын табағы) – плотно утрамбованной ровной площадке перед гумном, используя для молотьбы деревянные цепа, молотильные камни-катки, телеги c камнями и лошадей.

Молотьба цепом (сыбағас hуғыу) была характерна для западной, отчасти северной и центральной части Башкирии. В центральной и восточной использовали лошадей с неподкованными копытами (баçым баçтырыу). Происходило это так: развязанные снопы ставились на току в круг стоймя, плотно один возле другого, колосьями кверху. Лошадей бывало различное количество, от трех до десяти и более. Все они привязывались одна к другой за шею и за хвост и управлялись одним погонщиком, который стоял с кнутом

159

вцентре круга. С боков несколько человек с вилами и граблями перетрясали солому и подбрасывали ее в круг под копыта животных. Время от времени лошадей сводили с тока, снимали граблями перемятую и отмолоченную солому, переворачивали ее нижние слои, затем процесс продолжался. Среди южных башкир в начале ХХ в. распространились еще два способа молотьбы – молотильным камнем-катком (ырҙын ташы), заимствованным от пере- селенцев-украинцев, и телегой, нагруженной камнями, которую запряженные лошади возили по разложенным на току снопам.

Солому после молотьбы сразу же складывали в стога разной длины про- долговато-овальной или четырехугольной формы. Она использовалась для перекрытия крыш (в степных районах), шла на корм скоту.

Обмолоченное зерно просеивали лопатой или лукошком, а с начала XX в.

вбогатых хозяйствах использовались конные молотилки и веялки. Перед размолом просо, ячмень и полбу очищали от кожуры толчением в деревянных ступах (киле), которые до сих пор можно найти в башкирских деревнях.

Вдальнейшей обработке зерна использовались деревянные жернова (ағас тирмəн) или каменные зернотерки (таш тирмəн). Деревянные жернова делались из двух плоских отрезков березового бревна, каждое 20–25 см

ввысоту и 50–70 см – в диаметре. В центре нижнего жернова укреплялся железный стержень, которому в верхнем соответствовало отверстие. У края верхнего жернова имелась ручка для вращения. При размоле подстилалась шкура или холстина. Каменные жернова из песчаника примерно такой же конструкции отличались меньшими размерами. Мололи на ручных жерновах женщины и дети 11–12 лет. По мере увеличения размеров посевов и соответственно роста урожаев башкиры стали строить водяные мельницы как архаичного устройства – мутовки, так и более совершенные – колесные и ветряные (Янгузин Р.З., 1989. С. 176–179).

С усовершенствованием навыков обработки почвы все более популярным становилось и огородничество. Первые сведения о выращивании некоторыми башкирами картофеля, капусты, репы, свеклы и огурцов относятся к 1840– 1850-м годам (Янгузин Р.З., 1989. С. 113; ЦГИА РБ Ф. И-2. Оп. 1. Д. 7150. Л. 5). К концу XIX в. огороды имелись в основном у башкирского населения северных и центральных уездов Уфимской губернии, а также у пермских и челябинских башкир (Бикбулатов Н.В., Юсупов Р.М., Шитова, Фатыхова, 2002. С. 88; Руденко, 2006. С. 114). Что касается южных и юго-восточных башкир, основная территория проживания которых вошла в состав Малой Башкирии, то здесь «разведение огородных культур, и даже картофеля… не имело значительного распространения» даже в 1920-е годы (Башкирский народный комиссариат, Б.г. С. 22). На большей части Башкортостана овощеводство стало развиваться с 30–40-х годов XX в. (Бикбулатов Н.В., Юсупов Р.М., Шитова, Фатыхова, 2002. С. 88).

Вначале ХХ в. практически все башкирское население занималось земледелием, и только в отдельных районах, в основном на юго-востоке, продолжала существовать традиционная форма полукочевого скотоводства с выездами на летовки. На протяжении всего XX – начала XXI в. земледелие продолжает оставаться одной из ведущих отраслей аграрного сектора экономики в районах со значительной или преобладающей долей башкирского населения.

160