meshcheriakov_istoriia_i_kultura_iaponii_14

средственного отношения к деятельности веселых кварталов, представляются в произведении наиболее девиантными. Такое же восприятие было характерно и для их прототипов в реальной жизни Японии того времени. Все вышеперечисленные женские персонажи сексуализированы, прежде всего в своей деятельности, приэтоммногиеизнихисамидемонстрируютлегкомысленное поведение.

Так, например, в «То:кайдо:тю: хидзакуригэ» имеет место распространенный в литературе и искусстве эпохи Токугава портрет шаловливой служанки, разрушительницы семьи. Подобную историю рассказывает главным героям слепой массажист в Хамамацу: хозяин местного постоялого двора влюбился в служанку, его жена пыталась ее извести и в конце концов покончила жизнь самоубийством, витогехозяинженилсянамолодой, аейначалявлятьсяпризрак умершей жены [Икку, 1958, с. 171]. Объективизируются в профессиональной деятельности, низводясь до предмета вожделения, многочисленные прислужницы на постоялых дворах и в чайных домиках, торговки в лавках. Препятствиемдляэтогонестановятсяиявныефизическиенедостаткигероинь— бродячие слепые певицы на постоялом дворе в переходе от Мия до Кувана, слепая массажистка в Осака и прочие подобные персонажи вызывают у окружающих мужчин, прежде всего, у протагонистов произведения, не меньший интерес. При этом женщины всегда выходят сухими из воды, как и в случае с обитательницами веселых кварталов, расстраивая планы Ядзиро:бэй и Китахати и оставляя тех с носом, нередко даже обманывая или обворовывая их. Таким образом маргинализированные женские персонажи «То:кайдо:тю: хидзакуригэ» утверждаются в собственной идентичности, независимости, конституируют себя как самостоятельный субъект, а не как объект сексуального желания.

«Благовоспитанные» жены и дочери: распущенность и самодостаточность

Представлена в коккэйбон Икку и на первый взгляд принципиально иная группа героинь — соответствующие общепринятому женскому образу «благонравные» жены, матери и дочери. Однако и в них на деле прослеживается комическое переворачивание идеализированного каноничного восприятия, низведение его до гораздо большей близости к реальности. С одной стороны, подобные женские персонажи действительно нередко находятся в рамках семьи, домашнего хозяйства, однако большая их часть не обременена добродетелями, поощрявшимися обществом. Такова, например, жена владельца забегаловки в Марико, где подают картофельный суп тороро, — лентяйка и неряха, котораянетолькопозволяетсебегрубитьмужу, ноиввязываетсяснимвдраку на глазах изумленных клиентов [Там же, с. 129–130]. В целом мотив несчастливой семейной жизни весьма характерен для «То:кайдо:тю: хидзакуригэ», хоть и подается всякий раз в комичных, иногда практически гротескных эпизодах. По-видимому, это можно связать прежде всего с общей распространенностью в тогдашней Японии договорных браков, но здесь прослеживается и переос-

мысление личного опыта самого Дзиппэнся Икку, который за свою жизнь был женат трижды, при этом два первых брака закончились разводами. Экстраполяция этого опыта наблюдается на протяжении всего произведения в перипетиях взаимоотношений одного из главных героев, Ядзиро:бэй, которого ряд исследователей соотносит с самим Икку [Aston, 1907, p. 371], и его жены, которая, будучи обманом изгнанной им из дома, впоследствии умирает и является

ввиде духа во время спиритического сеанса на постоялом дворе в Ниссака,

спотоком ругательств, извергающихся на незадачливого мужа [Икку, 1958, с. 151–153]. Здесь интересно отметить и тот момент, что хотя жена Ядзиро:бэй и оказывается втянутой в его махинации по новой женитьбе на девице с богатым приданым, фактически она сама становится инициирующей развод стороной, что, как подтверждается документально, действительно могло иметь место в эпоху Токугава [Yabuta, 2000, p. 2].

Сдругой стороны, когда «благовоспитанные» женщины демонстрируются

впроизведении отдельно от своих мужчин, они ведут себя не менее комично, своевольно и легкомысленно, чем девушки из веселых кварталов. Многочисленные жены хозяев постоялых дворов и чайных домиков, торговки, путешествующие женщины предстают перед читателем в образах, весьма далеких от идеала «приличной» жены и дочери. Юные паломницы и монахини, а также их матери и тетушки, нередко обнаруживают весьма свободные нравы, легко соглашаясь на тайные ночные свидания с протагонистами, которые, впрочем, зачастую заканчиваются комичным провалом. Такова, например, сцена на постоялом дворе в Камбара, где Китахати договаривается о ночном свидании с внучкой паломника, но во мраке ночи ошибается и разделяет ложе с пожилой женой хозяина, а затем неуклюже падает со второго этажа в божницу [Икку, 1958, с. 115–117]. Плачевно заканчивается и попытка флирта Китахати

ссимпатичной незнакомкой у чайного домика Фудзикава — девушка, обворожительно улыбавшаяся герою, оказывается сумасшедшей, а Китахати ждет долгое и неприятное разбирательство с ее родителями, разрешить которое помогает ему лишь вовремя подоспевший Ядзиро:бэй [Там же, с. 209–210]. Ярчайшим примером такой распущенности «благообразной» женщины может послужить история осакской вдовы из финала «То:кайдо:тю: хидзакуригэ»: через хозяина постоялого двора протагонисты знакомятся с женщиной из обеспеченнойторговой семьи, после смерти мужа пустившейся во всетяжкие, развлекаясь с молодыми актерами, так что ее приказчик, всерьез озаботившись грядущим банкротством, решает нанять для нее постоянного любовника. При знакомстве вдова производит на Ядзиро:бэй и Китахати чрезвычайно приятное впечатление — она хороша собой, дорого и по моде одета, ее поведениетакже выше всяких похвал; но вскоре женщина обнаруживает истинное лицо и сбегает с переговоров вместе с одним из своих поклонников, знаменитым актером Араси Китисабуро [Там же, с. 486–490]. Данный эпизод в высшей степени интересен и комическим смещением ролей персонажей в нем— женщина здесь оказывается на позиции силы, тогда как протагонисты готовы на любые условия и унизительные требования, лишь бы заполучить выгодное с их точки зрения место.

ляются типичными для женских образов в литературе того времени, как, например, их чрезмерная сексуализированность. Но «То:кайдо:тю: хидзакуригэ» отражает и ряд новых тенденций в общественном положении женщины эпохи Токугава. Конечно, речь идет здесь в основном о представительницах торгового и ремесленного сословия среднего достатка. Не стоит забывать и о том, что в произведении Икку комическое «переворачивание» мира является художественным методом, и отчасти поэтому в книге появляются юмористические фигуры утрированно своенравных женщин. Важно отметить и тот факт, что женские образы у Икку не имеют отрицательной окраски. Фривольность, легкомыслие, раскрепощенностьипредприимчивостьженщиннеосуждаются. Наоборот, в негативном свете почти всегда выставляются протагонисты или второстепенные мужские персонажи, домогающиеся этих женщин. Это можно расценивать и как личную позицию Икку, и, возможно, как формирующийся в городской среде новый взгляд на женщин, учитывая, что «Хидзакуригэ» имело широкое хождение и большую популярность среди этой группы населения.

Литература

Герасимова М.П. От эпохи Эдо до наших дней. Эстетический идеал городской культуры // Японские исследования. 2016. № 4. С. 36–54.

Дзиппэнся Икку. То:кайдо:тю: хидзакуригэ [На своих двоих по тракту То:кайдо:]. Токио: Иванами, 1958.

Мельникова И.В. Предисловие переводчика // Ихара Сайкаку. Любовные похождения одинокого мужчины / пер. с яп., предисл. и коммент. И.В. Мельниковой. СПб.: Изд. дом «Гиперион», 2020. С. 5–32.

Оськина А.С. Кайбара Экикэн и его «Правила воспитания девочек» // Япония

2013. Ежегодник. М.: АИРО–ХХI, 2013. С. 198–215.

Прасол А.Ф. От Эдо до Токио и обратно. М.: Астрель; Corpus, 2012.

Сикитэй Самба. Укиёбуро [Современная баня]. Гэдзё: суйгэн маку-но сото [Очарование театра по ту сторону занавеса]. Дайсэн сэкай гакуя сагаси [В поисках тысячи миров в театральной гримерке]. Токио: Иванами, 1989.

Aston W.G. A History of Japanese Literature. London: William Heinemann, 1907.

Early Modern Japanese Literature: an Anthology, 1600 — 1900 / ed. by Shirane Haruo. New York: Columbia University Press, 2002.

Imai Sh. The Independent Working Woman Аs Deviant in Tokugawa Japan, 1600– 1867 // Deviance. 2002. No. 16. URL: http://hdl.handle.net/2027/spo.ark5583.0016.005

McGee D. Turrets of Time: Clocks and early configurations of chronometric time in Edo Fiction (1780–1796) // Early Modern Japan: An Interdisciplinary Journal. 2011. No. 19. P. 44–57.

Yabuta Yu. Rediscovering Women in Tokugawa Japan // Occasional Papers in Japanese Studies. 2000. No. 2. P. 1–21.

творчества, своего рода «возврат к корням». Не в последнюю очередь это было связано со строительством национального государства, подготовкой к принятию в 1889 г. первой японской конституции. Осознание того, что национальные государства обладают своей литературой, воплощением «души народа», спровоцировало обращение к истории японской литературы в попытках определить периоды взлета, имена выдающихся авторов. Если говорить о совершавшемся в конце 1880-х — начале 1990-х годов процессе пересмотра всего корпуса японской словесности в контексте «мировой литературы», проникавшей в страну в виде переводов и западных книг по истории и теории литературы, то приоритеты во многом зависели от вкусов и взглядов людей, которые в это время создавали и изучали японскую литературу. Группа молодых людей, обладавших литературными амбициями и объединившихся под именем «Общество друзей тушечницы» (Кэнъю:ся), в 1888 г. открыла для себя писателя XVII в. Ихара Сайкаку. Молодым литераторам он представлялся знатоком человеческого сердца, образцовым стилистом и мастером реалистических описаний. Авторы первых академических работ по истории японской литературы, преимущественнопрофессораТокийскогоуниверситета, напротив, несчитали Ихара Сайкаку достойным кандидатом в классики.

Ихара Сайкаку (1642–1693), автор многочисленных сборников рассказов о нравах своих современников, вплоть до 1890-х годов не входил в обычный круг чтения. Сами книги Сайкаку, ксилографические издания эпохи Эдо, к началу XIX в. существовали в очень ограниченном количестве экземпляров, ведь они периодически попадали под запрет за изображение быта веселых кварталов и насмешки над конфуцианскими устоями, так что постепенно переиздания прекратились. Как известно, к концу существования режима Токугава наказаниям, вплоть до тюрьмы и колодок, подлежали не только авторы, но и издатели «безнравственных» произведений. Читательский интерес к Сайкаку тоже со временемослабел, поскольку«репортажные» зарисовкигородскойжизни1680–1690-х годов потеряли актуальность для следующего поколения читателей. Лишь знатоки, как правило сами принадлежавшие к писательскому цеху, хранили старые книгиСайкаку, высокоставястильавтораиегонепревзойденныйюмор. Например, Кёкутэй Бакин (1767–1848), самый авторитетный и читаемый в эпоху Мэйдзи писатель токугавского времени, не только ценил Сайкаку и считал, что «от него повелось писать о том, что перед глазами, изощряясь в остроумии»1, но и посетил в 1802 г. могилу Сайкаку в Осака [Таниваки, Эмото, 1996, с. 139]. Парадоксально, нолитературнаямолодежь1880–1890-хгодоввпоискахновыхприе- мов нарратива обратилась к Сайкаку именно потому, что не принимала больше Бакинасегодидактикойивысокопарностью. НоименнопопримеруБакинамолодыеписателиКо:даРоханиОдзакиКо:ё: тожесовершилив1889 г. паломничество в Осака, в храм Сэйгандзи, где покоится прах Сайкаку2.

1Сборник эссе Бакина, название которого условно можно перевести как «Полудрагоценные каменья — записки о разном» («Энсэки дзасси», 1811 г.), содержит раздел «Сайкаку» (Свиток 5, раздел 7). Цит. по: [Итико, Фудзиэ, 1989, с. 42].

2В 1885 г., на волне многочисленных переизданий наследия Бакина, был впервые опубликован дневник его путешествия в западные районы страны «Беспечные путевые записки» («Кирё

В конце 1880-х годов в интересом к Сайкаку загорелся не только Одзаки Ко:ё: сосвоимиединомышленниками, такимикакбудущийпереводчикДостоевского и Толстого Утида Ро:ан. В первом номере журнала «Запруда» («Сигарами соси»), который основал в 1889 г. Мори О:гай, также были опубликованы отрывки из повести Сайкаку «Великое зерцало пути любострастия» («Сёэн о: кагами», 1684 г.). По меткому выражению критика Цубоути Сё:ё, это была «лихорадка Сайкаку», которая достигла «кризисной точки» к ноябрю 1889 г. [Цубоути, 1890]. Возвращение книг Ихара Сайкаку к широкому читателю следует интерпретировать в контексте ряда факторов, о которых мы можем в рамках этой статьи говорить с разной степенью подробности. Если же ограничиться простым перечислением, то к таким факторам относится: 1) удешевление и расширение производства репринтов книг эпохи Эдо уставным наборным шрифтом; 2) рост интереса читателей к повествовательным жанрам японской литературы; 3) «подражания Сайкаку» как одна из возможностей в поиске новоголитературногоязыка; 4) спорыобудущностияпонскойлитературывсвязи с программной работой Цубоути Сё:ё «Сущность романа» (1885 г.); 5) издание первых исторических очерков японской литературы и применение западных подходов к литературному анализу. В этой статье главным образом речь пойдет о том, как интерес молодых литераторов к книгам Сайкаку соотносился с новыми идеями о сущности и роли литературы.

«Исправленное полное собрание сочинений Ихара Сайкаку», 1894 г.

В 1894 г. издательство «Хакубункан» впервые выпустило собрание сочинений Ихара Сайкаку — одно из первых в истории японской книги «полное собрание» индивидуального автора. Теперь об этом писателе началатокугавской эпохи могли узнать не только обладатели старых ксилографических изданий и читатели литературных журналов, где появлялись с 1889 г. перепечатки некоторых произведений Сайкаку. «Исправленное полное собрание сочинений Сайкаку» («Тэйко: Сайкаку дзэнсю:»), которое мы для краткости будем здесь называть просто «Собрание», представляло собой два тома (т. 23–24) в серии «Имперская библиотека» [Тэйкоку бунко, 1893–1897]. Примечателен состав этой серии: она содержит произведения эпохи Эдо, начиная от «Тайко:ки» 1625 г. (условно можно перевести как «Хроники великого правителя», подразумевается Тоётоми Хидэёси). В серию из 50 томов включены популярные и читаемые в эпоху Мэйдзи произведения, которые много раз переиздавались как традиционным ксилографическим способом, так и наборным шрифтом. Среди представленных в серии авторов есть и Сикитэй Самба, и Кёкутэй Ба-

манроку», 1802 г.). Благодаря иллюстрациям, в том числе и плану расположения могилы Сайкаку, Ко:да Рохан смог найти ее на кладбище храма Сэйгандзи. Ко:да Рохан, как и Бакин, вел путевой дневник. Из дневника Ко:да Рохан «Горы и реки у изголовья» («Тинто: сансуй») явствует, что по дорогеонпосетилтакжемогилуБасёвхрамеГитю:дзиисвязанныйлегендамисименемМурасаки Сикибу храм Исияма-дэра [Ко:да, 1893, с. 221].

кин, и Тамэнага Сюнсуй, и Дзиппэнся Икку, однако ни один из них не получил, подобно Сайкаку, привилегии быть переизданным индивидуально в формате «полного собрания».

Помимо популярной прозы японских авторов эпохи Эдо в серии переизданы также любимые японской публикой средневековые китайские романы, которые воспринимались в Японии XVIII–XIX вв. как «свои», например роман Ло Гуаньчжуна «Троецарствие» (т. 11–12). Поэзия не входит в эту многотомную серию, но избранные драмы Тикамацу Мондзаэмона входят (т. 42 и т. 50), что можно объяснить повышенным интересом в 1880–1890-х годах к литературе эпохи Гэнроку, к которой принадлежит и творчество Ихара Сайкаку.

По-настоящему редкие вещи в этой серии объединены в три тома (т. 31– 33) под общим названием «Полное собрание редких книг» («Тимпон дзэнсю:»). Для нас интересно, что среди «редких книг» есть и три произведения Ихара Сайкаку, которые не вошли в тома его полного «Собрания»3. В «Полном собрании редких книг» представлены произведения Эдзима Кисэки, Такэбэ Аятари, Уэда Акинари (даже его прославленный ныне сборник «Луна в тумане» находим среди редкостей), Сикитэй Самба и многих менее известных авторов, а также книги с неустановленным авторством. Произведения младших современников Сайкаку, Ходзё: Дансуй и Мияко-но Нисики, включены как в собраниераритетов(т. 31), такив«Собрание» Сайкаку(т. 24) вкачествеприложения. Как можно понять уже из состава отдельных томов «Имперской библиотеки», иерархия жанров и авторов эпохи Эдо, сложившаяся к настоящему времени, былаещедалеконеочевиднойв1890-егоды. Однаковажно, чтосерия«Тэйкоку бунко» закрепила статус популярной литературы эпохи Эдо как «литературы империи» — новой японской империи, созданной после революции Мэйдзи.

Такаяоценкабеллетристикибылавсвоемродереволюционнойиговорила об изменении взглядов на литературу, ведь в эпоху Эдо филологи «китайской» (кангаку) и «национальной» (кокугаку) школ современную им популярную литературусчиталивсеголишьзабавой(гэсаку), аквысокимжанрамсловесности причисляли прежде всего поэзию на китайском и японском языках, а также ученые трактаты. Сторонники школы «национальной науки» из художественной прозы высоко ценили придворные повести моногатари и дневниково-эс- сеистические произведения эпохи Хэйан, но не относились серьезно к тому, чтобылосозданопозднее. Собственноговоря, кмоментувыходапервыхтомов серии «Тэйкоку бунко» первые японские историки литературы Отиаи Наобуми, Икэбэ (Конакамура) Ёсиката, Хагино Ёсиюки, под официальной редакцией Ногути Такэдзиро:, уже свели в единое собрание прозаические произведения японской литературы — к 1892 г. полностью вышла серия из 24 томов под названием «Полное собрание текстов японской литературы» [Нихон бунгаку

3 Следующие произведения включены в «Полное собрание редких книг» (т. 31 серии «Тэйкоку бунко») под авторством Сайкаку: «Дорожная тушечница» («Футокоро судзури», 1687 г.), посмертно изданный учеником Сайкаку, Ходзё: Дансуй, сборник «Друзья, оставшиеся после Сайкаку» («Сайкаку нагори но томо», 1699 г.) и очерки Сайкаку о современниках «Утонченные отшельники недавнего времени» («Киндай яса индзя», 1686 г.). Мы предполагаем, что эти произведения могли отсутствовать в распоряжении редакции серии на момент подготовки т. 23–24 («Собрание» Сайкаку).

дзэнсё, 1890–1892]. Эта серия охватывала весь корпус японской повествовательной литературы, начиная от «Такэтори моногатари» (IX в.?), к традиционному канону были добавлены лишь средневековые военные эпопеи, вплоть до «Масу кагами» (XIV в.), поэзия сюда не вошла. Таким образом, публикация «Собрания» Ихара Сайкаку в составе серии «Имперская библиотека» помещала наследие этого автора в контекст книг эпохи Эдо, которые в свою очередь рассматривались как продолжение единой линии японской повествовательной литературы, ведущей свою историю от начала эпохи Хэйан.

Уже сам факт появления «Собрания» Сайкаку через 200 лет после кончины автора, основательно забытого по сравнению с большинством авторов серии «Имперская библиотека», говорит о том, что Ихара Сайкаку представлялся издателям особенным, выдающимся явлением японской литературы. Об этом свидетельствует и наличие предисловий — одно называется «Ихара Сайкаку» и подписано обоими редакторами, писателем Одзаки Ко:ё: (1868–1903)

иего другом по «Обществу друзей тушечницы» издателем Ватанабэ Отова (1869–1901). Второе предисловие, под именем одного лишь Ватанабэ, называется «Достоинства и недостатки Сайкаку» («Сайкаку дзэхи») и является самым развернутым предисловием среди всехтомов «Имперской библиотеки» [Ихара Сайкаку, 1894, т. 23, с. 3–20]. Для сравнения: опубликованные в т. 10 произведения Тамэнага Сюнсуй «Сливовый календарь любви. Все выпуски» («Сюнсёку умэгоёми дзэн») предваряются предисловием от имени редакции всего лишь

всемь страниц, из которых три страницы занимает список книг Сюнсуй, а в «Собрании» Сайкаку одно лишь предисловие Ватанабэ занимает 18 страниц.

Ватанабэ Отова, в отличие от своего соредактора, беллетриста Одзаки Ко:ё:, был профессиональным книгоиздателем (став зятем владельца издательства «Хакубункан», О:хаси Сахэй, он позднее сменил фамилию и стал именоваться О:хаси Отова). В его предисловии «Достоинства и недостатки Сайкаку» ощущается желание представить Сайкаку как можно более полно, но при этом «объективно», без личных оценок. В предисловии дан краткий биографический очерк писателя, в качестве культурного фона перечислен ряд имен выдающихся ученых-конфуцианцев, художников и поэтов, которые творили в конце XVII в. Город Осака, в котором Сайкаку родился и жил, назван отсталым по сравнению со столицей Эдо, что для того времени спорно, но выдает перспективу столичного жителя эпохи Мэйдзи, для которого Токио (бывший город Эдо) выглядит центром, а все остальные регионы— периферией. Ватанабэ отмечает мастерство Сайкаку в описании обычаев и нравов современников и с увлечением перечисляет особенности костюмов и причесок горожан XVII в. Этнографическая составляющая текстов Сайкаку кажется автору предисловия важной нетолько потому, что приближает к современности людей былых времен (и формирует национальное самосознание — добавим мы), но и потому, что сезонные праздники и обряды служат «организации сюжетных поворотов» [Там же, с. 8]. Действительно, в рассказах Сайкаку как правило события строго привязаны к реальной географии Японии, а время

иместо действия задают не только набор сезонных образов, но и ассоциации с легендами и поверьями, отраженными в соответствующих храмовых

обрядах. В качестве комментария для читателей Ватанабэ дает в предисловии список годовых праздников и ритуалов в Осака и прилегающих регионах на основе путеводителей «Журавль Нанива» («Нанивадзуру», 1679 г.) и «Зерцало Нанива» («Нанивакагами», 1680 г.). Эти источники используются и современными комментаторами Сайкаку.

Что касается оценки содержательной стороны произведений Сайкаку, то этого Ватанабэ намеренно избегает, ссылаясь на чужие мнения. Нам видится

вэтом редакторская политика, позволяющая популяризировать Сайкаку, держась в рамках дозволенного цензурой (о проблемах с цензурой текстов Сайкаку речь пойдет ниже). В качестве ответа критикам, которые порицают Сайкаку зато, что он всего лишь описывал досуг горожан, Ватанабэ цитирует известное стихотворение Басё: «Все в этой жизни перепробовав, в том числе и в любви, всякий в конце станет как Комати»4. Эта ламентация о неизбежной старости с ее разочарованиями, одиночеством и упадком, относится и к жизнелюбивым героям книг Сайкаку, и к самому писателю. Ихара Сайкаку при жизни и после смерти был окружен мифами, приравнивающими его к любвеобильному Ёноскэ, герою «Любовных похождений одинокого мужчины» (1682 г.). Автор предисловия хочет защитить писателя от посмертной хулы и оправдать перед читателем: «Люди говорили, что следовало бы ему в своих рассказах помнить про поощрение добродетели и наказание порока (кандзэн тё:аку), к тому же, мол, стиль его запутан, есть сложные иероглифы, и потому не только при жизни молва о нем шла всякая, но и после того, как он почил на кладбище храма Сэйгандзи в квартале Тэрамати... Байэндо: насочинял, что Сайкаку скитается

ваду» [Там же, с. 13]. Байэндо: — это псевдоним писателя Мияко-но Нисики (1675–?), эпигона и едкого критика Сайкаку, который писал о нем в книге, посвященной писателям и издателям своего времени «Повесть о великом мире эпохи Гэнроку» («Гэнроку тайхэйки», 1702 г.)5. Ватанабэтакже приводит в своем предисловии высказывания о Сайкаку таких авторов, как Хирага Гэннай и Кёкутэй Бакин. Завершается предисловие списком книг Сайкаку по данным «Общеполезногополногокаталогакниг» («Ко:эки сёсэки мокурокутайдзэн», 1692 г.). Из этого прижизненного списка произведений Сайкаку, включающего 41 наименование, 18 произведений опубликовано в «Собрании» и еще три в т. 31 этой же серии «Имперская библиотека» (см. примеч. 4). Если сравнить состав «Собрания» Сайкаку с библиографией прозаического наследия писателя, выявленного современными исследователями (включает 35 названий), то становится ясно, что в первом «Собрании» Сайкаку ему ошибочно приписано лишь

4Стихотворение из дневника странствий Мацуо Басё: «Соломенный плащ обезьяны», 1691 г., Св. 5. Оно но Комати (IX в.?) известна как одна из «36 бессмертных японской поэзии», ее имя связанособразомжестокосерднойкрасавицы, котораявстаростинаказанаодиночествоминищетой. По-японски стихотворение, зачин которого сложил Бонтё, а ответную строфу Басё:, звучит так:

Самадзама ни синакаваритару кои о ситэ укиё но хатэ ва мина Комати нари.

5«Повесть о великом мире эпохи Гэнроку» в качестве приложения включена в «Собрание» Сайкаку [Ихара Сайкаку, 1894, т. 24, с. 921–1022]. Также в приложение включен сборник рассказов ученика Сайкаку, Хо:дзё: Дансуй (1663–1711) «Новая вечная сокровищница Японии» («Нихон син эйтайгура», 1713 г.) [Там же, с. 823–920].