meshcheriakov_istoriia_i_kultura_iaponii_14

Кумиякэ мондзё [Документы семьи Кумия] // Фукуикэн си [История префектуры Фукуока]. Т. 9. Сирё:хэн [источники]. Вып. 7. Тю:кинсэй [Средние века и Новое время]. Фукуи: Фукуикэн сюппанся, 1990. С. 76–98.

Нидзю:сихай дзюмпай дзуэ [Странствия двадцати четырех пилигримов]. Т. 2 // ЭлектронныйархивбиблиотекиуниверситетаВасэда. URL: https://archive.wul.waseda.ac.jp/kosho/ha04/ha04_01810/ha04_01810_0002/ha04_01810_0002.pdf

Оосима Татэхико. Экидзин то соно сю:хэн [Боги эпидемий и их окружение]. Токио: Ивасаки бидзюцуся, 1985.

ОосимаТатэхико. Экидзинтофукудзин[Богиэпидемийибогисчастья]. Токио:

Мияи, 2008.

ОосимаТатэхико. Экидзинтодзюфу[Божестваэпидемийиписьменныезаклинания] // Ко:то: тэнсё: томодзибунка— модзи-номиндзокугаку, коэ-норэкисигаку [Устныепреданияиписьменнаякультура— этнологиякакнаукаописьменах, история как наука о речи]. Киото: Сибункаку, 2009. С. 71–103.

Оосима Татэхико. Сайякуто синко: [Бедствия и верования]. Токио: Мияи, 2016.

Оосио-Хатимангу: мондзё [Документы святилища Оосио-Хатимангу:] // Фукуикэн си [История префектуры Фукуока]. Т. 6. Сирё:хэн [источники]. Вып. 4. Тю:кинсэй [Средние века и Новое время]. Фукуи: Фукуикэн сюппанся, 1987. С. 76–86.

Ротермунд Х. Хо:со:гами — эдо дзидай-но ямаи-о мэгуру минкан синко:-но кэнкю: [Божества оспы— изучение народных верований, связанных с болезнями в эпоху Эдо] / пер. с фр. на яп. яз. Токио: Иванами, 1995.

Рэкиси о ёминаосу [Перечитывая историю]. Вып. 20. Тэнараи-дзюку— кадзоку токодомо-нохаккэн[Школычистописания— находкидетейисемей]. Токио: Асахи симбунся, 1995.

Сё:ни хицуё: содатэгуса [О воспитании, необходимом детям] // Электронный архив библиотеки университета Киото. URL: https://rmda.kulib.kyoto-u.ac.jp/item/rb 00003254#?c=0&m=0&s=0&cv=152&r=0&xywh=2391%2C262%2C8216%2C3744

Сю:суй дзацува вакаса ко: [Сборщик каштанов. «Размышления о Вакаса]. Т. 1. Фукуи: Фукуикэнрицутосёкан, 1954. (Серия«Фукуикэнкё:досо:сё» [Роднойкрай— префектура Фукуи]).

Сяку нихонги // Электронный архив библиотеки университета Васэда. URL: https://archive.wul.waseda.ac.jp/kosho/ri05/ri05_04819/ri05_04819_0002/ri05_04819_ 0002.pdf

Тамэтомо и два бога оспы // Электронный архив Токийской столичной биб-

лиотеки. URL: https://archive.library.metro.tokyo.lg.jp/da/detail?tilcod=000000000300056144

Токиэда Цутому. Дзюфу, мамори-фуда то гимондзё [Заклинания, обереги и поддельные документы] // Гимондзёгаку ню:мон [Введение в науку о поддельных документах]. Токио: Касива сёбо:, 2004. С. 137–164.

Трухан Д.В. О духах и стихиях: примеры соотнесения стихийных бедствий и горё: // История и культура Японии. Вып. 13. М.: Изд. дом ВШЭ, 2021. С. 221–226.

Хасэгава Ватару. Хо:со:гами ваби сё:мон-но гэнтэн то омоварэру дангибон хаккэн кикитори хо:мон ни цуитэ [О дангибон «Хаккэн кикитори хо:мон», предполагаемым первоисточнике «извинительных грамот божеств оспы»] // Нихон минд-

зокугаку. 1998. № 214. С. 102–109.

Kaempfer E. Kaempfer Papers: Collectanea Japonica. British Library, Sloane Collection 3062, fol. 82.

ИДЕИ

Путь государя в «Собрании стародавних повестей»

Н.Н. Трубникова

Отношения буддийской общины с мирскими властями так или иначе обсуждаются во многих памятниках: от сутр, где передаются наставления Будды его индийским ученикам, и до преданий из жизни разных стран, знакомых с учением Просветленного. Самый крупный свод японских поучительных рассказов сэцува, «Собрание стародавних повестей» («Кондзяку мо- ногатари-сю:», 1120-е годы) также не раз обращается к этой теме, обозначаемой в японских исследованиях как о:бо: буппо: — «закон государя и Закон Будды» в их непростом взаимодействии. По историям об индийских царях, китайских императорах и японских государях в «Кондзяку» можно проследить своеобразную трактовку «пути государя». Во-первых, стать правителем можетлишьтот, кто в прежней жизни накопил великие заслуги. Во-вторых, отношения правителя и подданных тоже коренятся в прежних жизнях, и в этом смысле незаслуженной царской милости или несправедливой кары быть не может: могущество государя служит средством воздатьлюдям за прошлые заслуги и грехи. В-третьих, обладая высшей властью, правительдолжен намного глубже, чем другие люди, просчитыватьпричины людских поступков и их последствия, иначе сохранить власть ему будеттрудно; от подобных размышлений всего лишь шагдо понимания причин и последствий в буддийском смысле слова.

КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: буддизм, поучительные рассказы сэцува, «Собрание стародавних повестей», правитель, подданные, власть, причины и последствия.

Начать эту статью мне бы хотелось с одного из самых загадочных рассказов «Собрания стародавних повестей». Им открывается 29-й свиток, где речь идет о злодеях. Свиток входит в мирской раздел японской части собрания.

Встолице, городеХэйан, нарыночныйскладзабралсявор. СлужащиеСыскного ведомства , Кэбииси, окружили здание, приготовились схватить злоумышленника. Но тут вор через дверь окликнул одного из них и попросил передатьначальнику: пустьподойдеткдверям, ядолженкое-тоемусказатьпо секрету. Старший распорядитель , ками-но ханган, соглашается, подходит, вор впускает его на склад. Они разговаривают, а стражники в удивлении и страхе ждут, что будет.

Прошло время, двери открылись. Распорядитель вышел, сел на коня, подъехал к сыщикам и говорит:

— Все это неспроста. Ждите здесь, не хватайте его пока. Я должен доложить государю! — и поехал во дворец.

А сыщики так и остались около склада. Потом распорядитель вернулся, гово-

рит:

— Этого вора хватать не надо. Государь приказал сейчас же его отпустить. Услышавтакое, сыщикиушливосвояси. Старшийраспорядительосталсяодин,

солнце село, он подошел к дверям склада и сказал вору, что велел государь. Тут вор заплакал, рыдал в голос неудержно. Потом распорядитель вернулся к себе, а вор вышел со склада и ушел неизвестно куда.

Кто он был, никто не знает. И что за дело у него было, тоже никто не знает. Так передают этот рассказ («Кондзяку» 29–1)1.

По другим источникам эта история неизвестна, и выяснить ее разгадку теперь уже едва ли получится. Отметим только, что государь здесь, видимо, знаеттайные мотивы человеческих поступков— или узнаёт о них по ходу действия — и решает, как поступить дальше, пусть даже прочим людям его решение непонятно.

Если для такой огромной и внутренне разнородной книги, как «Кондзяку» (31 свиток, больше тысячи рассказов), можно сформулировать главную мысль, то она могла бы звучать так: всюду в мире действует единый закон воздаяния, любое событие обусловлено чередой причин, идущей от древности, и само порождает длинный ряд последствий; счастье— плод добрых дел, а горе— злых; в извечном круговороте рождений все люди так или иначе связаны между собой, ибо уже встречались в прошлых жизнях, и для каждого человека открыт выбор, какие связи поддерживать и развивать, а от каких избавляться. Этот взгляд на мир позволяет прочитать с буддийской точки зрения какой угодно текст: например, мирскиелетописиокажутсяпоучительными, посколькувних отражена череда исторических событий и можно проследить, какими причинами люди объясняли тот или иной факт и какие выводы из него делали. Хотя закон воздаяния непреложен, мир при этом непостоянен, судьбы изменчивы, и нельзя сказать, что примеры знаменитых особ — царей, полководцев, мудрецов, поэтов, праведных монахов или даже самого Будды и его учеников — более поучительны, чем случаи из жизни обычных грешных людей. Однако в этом текучем мире людьми издавна проложены некие пути, каждый из них предлагает свои более или менее устойчивые способы действия. Один изтаких путей мне бы хотелось обсудить: это путь правителя2.

Знак , о: — «правитель», «царь», «государь», — встречается в «Кондзяку» 2035 раз (из общего числа знаков около 1 181 000)3. Для сравнения: знак , со: — «монах» — встречается 2322 раза. Если вычесть те случаи, когда «царем» величают божество или другое почитаемое существо4, а в обличье монаха по-

1Здесь и далее при ссылках на «Кондзяку» первая цифра — номер свитка, вторая — номер рассказа в нем.

2Одругихпутяхсм.: [Бабкова, 2019] (путьмонаха); [Коляда, 2019] (путьвоина); [Коляда, Трубникова, 2020] (путь сановника); [Трубникова, Коляда, 2020] (путь всадника).

3Точноечислознаковзависитотиздания; мойподсчетоснованна[Кондзяку, 2018] споправками по [Кондзяку, 1993–1999].

4Царь богов Брахма , Бонно:; царь демонов Мара , Мао:; «небесные государи» , тэнно: (владыки четырех сторон света); «светлые государи» , мё:о: (помощники при обряде); «цари драконов» / , рю:о:; и др.

является бодхисаттва, божество или демон, соотношение останется примерно таким же. Жизнь буддийской общины, деяния знаменитых монахов, чудеса будд и бодхисаттв составляют важнейшую тему книги, но тема государственных дел ей уступает ненамного. С этим связана одна из гипотез насчет целей составления «Кондзяку»: книга могла быть создана людьми из окружения госу- даря-монаха Сиракава-ин5 ради обоснования «правления из молельни» , Инсэй, — новойсистемывласти, гдеведущаярольпринадлежалабыправителю в монашестве [Кунисаки, 1962]. Я не берусь оценивать саму эту гипотезу, но согласна с тем, что буддийский взгляд на судьбу правителя в «Кондзяку» обсуждается подробнее, чем в других сборниках сэцува, и не сводится к тому, что государиточнотакжеподчиненызаконувоздаяния, какипростыелюди. Здесь говорится и о том, чем царское воздаяние отличается от всякого другого, как становятся правителями, как теряют власть, что может сделать именно государь для себя и других, если решит стать последователем Будды.

В двух из трех частей «Кондзяку» за рассказами о становлении буддийской общины, строительстве храмов, учреждении обрядов и о чудесах, подтверждающих истинность буддийского учения, следуют рассказы о мирянах, в первую очередь о правителях: это 5-й свиток в индийской части собрания и 10-й — в китайской. Японским государям, возможно, был отведен 21-й свиток, с него долженбылначинатьсямирскойразделяпонскойчасти. Однакоэтотсвитокне сохранился или не был составлен; что речь в нем могла бы идти именно о государях, исследователи предполагают исходя не только из построения «Кондзяку» (где три части имеют примерно одинаковую структуру), но и из сравнения этого собрания с более поздними сборниками, где разделы о государях есть. Вообще пропуски в «Кондзяку», будь то отдельные слова, «пустые» рассказы (с заголовком, но безтекста) или целые свитки (с номером, но без рассказов), исследователи считают неслучайными; объяснять их можно по-разному, в том числекакприглашениевдумчивомучитателюсамомудостроитьнедостающее.

Среди правителей рассказчик в «Кондзяку» выделяет , кокуо:, «царей [всей] страны» (упомянуты 418 раз) и , дайо:, «великих царей» (248 раз), отличая их от «младших царей» , сё:о:, чьи страны зависимы от «великих царств» (в рассказах об Индии). Из окружения государей появляются «государыни» , кисаки (282 раза), наложницы разного статуса6, «царевичи», «наследники» , тайси (413 раз), другие царские дети7, «сановники», «министры», отодо (544 раза). Также для правителей используется знак , тэй (175 раз8). Выражение «Х », «в пору правления Х», задействовано 226 раз, причем в 32 случаях имя правителя пропущено: дата будто бы проставлена, но не отсылает ни к каким конкретным годам. Кроме того, в «Кондзяку» 547 раз встреча-

5, на престоле в 1073–1087 гг., правил как государь-монах до 1129 г.

6Их подсчитать сложно, рассказчик нередко говорит великом множестве наложниц тако- го-то государя: несколько сотен или даже тысяч. Вопрос об избыточном числе императорских наложниц в «Кондзяку» особенно болезнен для Китая (рассказы 10–5, 10–6, 10–8).

7Опять-таки исчисляемые порой сотнями; особенно многодетны в «Кондзяку» индийские

цари.

8Включая имя бога Тайсяку , он же Индра.

ется слово , тэнно:, причем относится обычно к государям Японии— но не только к ним, а и к индийским, и к китайским правителям (таких случаев 94)9.

ИзиндийскихцарейпоименамназваныШуддходана, отецБудды, егобратья Дронадана и Амритадана, его же младшие современники Прасенаджит и Бимбисара, их сыновья Вирудхака и Аджаташатру; все они действуют в преданияхожизниБудды. ИзболеепозднихправителейИндиибольшевсегорассказовоблагочестивомцареАшоке. Поименованныекитайскиегосударивнашем собрании — это Цинь Ши-хуанди, Гао-цзу (основатель династии Хань), а также Мин-ди, при котором Китай познакомился с буддизмом, танский Сюань-цзун (см.: [Торопыгина, 2021]) и еще несколько. При этом в рассказах об Индии и Китае гораздо больше безымянных правителей. Имена японских государей встречаются 95 раз, в том числе Сё:му — 38 раз, Дайго — 19 раз, Мураками — 15 раз, хотя бы по одному разу упомянуты все государи VIII–XI вв. (по именам или по девизам правления).

Первый рассказ в индийской части «Кондзяку» повествует о том, как Будда явился в мир людей. Царь Шуддходана узнаёт, что супруга его, царица Майя, видела странный сон о белом слоне, и велит гадателю истолковать видение. Тот предсказывает: у вас родится сын, отмеченный множеством чудесных знаков. «Этизнакияснопредвещают, чтодитянепременностанетбуддой. Ноесли не уйдет из дому, то станет святым государем, вращателем колеса, соберет все сокровища четырех сторон поднебесной, и будет у неготысяча сыновей» (1–1). Отсюда можно заключить: одни и те же великие заслуги, накопленные в прошлых рождениях, позволяют человеку стать буддой или святым царем (санскр. чакравартин), «вращателем колеса Закона»; в «Кондзяку» этому понятию соответствуют , сё:о: (12 раз) или , ринно: (3 раза).

Сын Шуддходаны и Майи выбирает для себя судьбу нищего странника, уходит из дому и в итоге становится Буддой Шакьямуни. Но два пути— правителей и будд— оказываются весьма близки. И если кто-то другой решил иначе, предпочел царскую долю, — значит, он отказался от самого трудного, но и самого благодатного пути «учителя богов и людей», что само по себе может мыслитьсякаквеликийшаг. Ужеизэтогосоображенияследует, чтотемаверховной власти для буддийских мыслителей не внешняя, что она вырастает из самого содержания учения. Но, разумеется, вопрос о власти у каждого из них ставится и решается в контексте тех отношений между буддийской общиной и мирскими властями, какие застал этот мыслитель.

Японские историки религий часто обозначают вопрос о буддийском понимании власти и связанную с ним область исследований как , о:бо: буппо:, — «закон государя и Закон Будды». По отдельности слова и в текстах китайского буддийского канона встречаются постоянно, хотя как единый термин появляются только в японской его части; источниками учения о

9 Разбор этих случаев дан в статье [Маэда, 1989]. По выкладкам Маэда Масаюки, повествователь в «Кондзяку», хотя и различает титулы правителей, восходящие к разным традициям (летописным, а через них— мифологическим), но намеренно применяет их к правителям всех обсуждаемых стран, смешивая традиции и показывая тем самым единство большого мира, включающего Индию, Китай и Японию.

двух законах разные исследователи называют разные тексты. Это могут быть, например, «Сутра о государевом законе»10, «Сутра об окроплении головы»11, где говорится о буддийском обряде посвящения правителей, или «Трактат о правильныхосновахгосударевазакона»12, гденаставлениядаётбудущийбудда Майтрейя (Мироку), ныне — властитель неба Тосоцу (Тушита). Также это могут быть гораздо более известные «три сутры для защиты страны» , гококу самбукё: («Лотосовая», «Сутра золотого света» и «Сутра о человеколюбивых государях»), где с разных сторон обсуждается роль правителя как защитника Закона, и сутры о Чистой земле, где история царя-злодея Аджаташатру и его родителей занимает важное место.

Японские буддийские авторы разных школ, писавшие о двух законах, могли иметь в виду и эти источники, и другие, втом числе рассуждения китайских наставников, ведших речь не об общине и государстве в целом, а о насущных делах своих храмов при таком-то государе. Японские тексты, упоминающие о двух законах, в эпоху Хэйан тоже вполне конкретны. Выражение о:бо: буппо: выделил как термин Курода Тосио (1926–1993) — историк, к чьим работам во многом восходит современный взгляд на роль буддийских храмов в средневековой японской системе власти13. Курода рассматривал послания отрекшихся государей в храмы, прошения монахов ко двору, жалобы жителей храмовых поместий и им подобные документы, обычно изучаемые в работах по хозяйственной и политической истории, а не по истории религий. Во многих таких текстах обоснование просьб и требований гласит: закон государя и Закон Будды едины («как два колеса повозки», «как два крыла птицы» и т.п.), если Закон Будды процветает, то процветает и государев закон, и наоборот.

Впериод Инсэй (конец XI — XII в.) такие обоснования звучат вполне своевременно, само тогдашнее «правление из молельни» во многом строится на том, что отрекшийся государь как монах и как глава государева рода представляет оба закона. В дальнейшем единство буддийского и мирского законов становится общим местом, о нем говорится и в храмовых преданиях, и в воинских сказаниях, и в памятниках многих других жанров. Исследователи поучительных рассказов не раз ставили вопрос, как этатема представлена втрадиции сэцува, втомчислев«Кондзяку», относимомкакразкпериодуИнсэй; см.: [Маэда, 1986; Каваками, 2020].

Втексте собрания «Закон Будды» упомянут 201 раз, «закон государя» всего три раза: дважды в индийской части (2–25, 4–18) и один раз в японской (12–3).

Врассказе 2–25 индийский юноша из влиятельной семьи хочет, по примеру Будды, уйти в монахи, родители не разрешают, он в тоске пытается броситься соскалы, утопиться, отравиться— безуспешно: слишкомхорошаегокарма, она не позволяет совершить самоубийство. Тогда он нарушает «государев закон»: похищает платье у одной из царских наложниц, надеясь, что его за это каз-

10, кит. «Ванфа-цзин», яп. «О:бо:-кё:», ТСД 15, № 593.

11, кит. «Гуаньдин-цзин», яп. «Кандзё:-кё:», ТСД 21, № 1331; см.: [Strickmann, 1990].

12, кит. «Ванфа чжэнли-лунь», яп. «О:бо: сё:ри-рон», ТСД 31, № 1615.

13См.: [Kuroda, 1996; Курода, 2020; Трубникова, 2008].

нят. Царь сам стреляет в него из лука и не может попасть. Будду спрашивают,

вчём причина подобной неуязвимости, и он объясняет: в одной из прошлых жизней этот юноша спас от казни невиновного. В итоге родители дают согласие, и Будда принимает юношу в свою общину. В рассказе 4–18 в одном из индийских царств нарушителей «государева закона» принято казнить, выпуская на них боевого слона, чтобы он их затоптал. Однажды после пожара в слоновнике слона временно отправляют в храм, там он слышит, как монахи читают «Лотосовую сутру», и после этого оказывается вершить казнь, проникшись помыслами о милосердии. В этих двух случаях «государев закон» напрямую не сопоставляется с «Законом Будды», хотя сюжеты и строятся на том, что одно и то же действие по одному закону правильно, а по другому преступно. А в рассказе 12–3 понятия о:бо: и буппо: уже выступают в паре. Речь идет о том, как в храме Ко:фукудзи в городе Нара люди рода Фудзивара учредили чтения «Сутры о Вималакирти» , юима-э, ставшие потом ежегодным буддийским праздником для всей страны. Каждый из Фудзивара, от высших сановников до особ пятого ранга, в этот торжественный день подносит дары монахам; красота и благолепие чтений в точности соответствуют сказанному в сутре о том, как Будда в свое время посетил мудрого мирянина Вималакирти. Рассказчик заключает: «В нашей стране одним этим обрядом продлевается жизнь Закона Будды, почитаются правила государева закона» (). Вероятно, имеется в виду, что одних этих чтений было бы достаточно, чтобы в «последнем веке», когда весь мир клонится к закату, учение Будды в Японии продолжало процветать, а в государственной жизни соблюдался должный «ритуал» в конфуцианском смысле слова. Отметим, что государю в этом случае ничего делать не требуется, за все отвечают его преданные сподвижники— Фудзивара.

Если говорить о жизненном пути самих правителей, то и в этом случае хотя бы отчасти царя играет свита — даже в прежних рождениях. В царской семье рождается тот, кто накопил великие заслуги: например, собрал людей починитьразрушеннуюпагоду, возведеннуюнадостанкамиодногоиздревних будд. Сам этот человек в новой жизни сделался великим царем, а те, кто откликнулся на его призыв и помог отстроить пагоду, стали «младшими царями»

встранах, входящихвегодержаву(2–18). Нопоройцаревичемрождаетсяитот, кто в прошлой жизни тяжко пострадал: в новом рождении былые обидчики оказываются в его власти, и он может покарать их. Так, Вирудхака, сын царя Прасенаджита, когда-то был огромной рыбой, его поймали и глумились над ним, прежде чем убить; потом рыбаки возродились людьми из рода шакьев, а рыба — царевичем, он пошел на них войной и разгромил их. Один из шакьев в те давние времена был мальчишкой и ударил рыбу по голове; в новой жизни он стал Буддой Шакьямуни и в пору, когда шла война, мучился головными болями, хотя обычно был здоров. Надо сказать, что и в нынешней жизни Вирудхака имел причину гневаться на шакьев: в свое время его отец хотел жениться на девушке из этого рода, шакьи посовещались и вместо благородной девицы послалицарю-соседувженыслужанку, апотом, когдасынееВирудхакаподрос

ирешил познакомиться с родичами матери, выгнали его из собрания знатных отроков и посмеялись как над худородным (2–28).

Вобоихрассказахсвязимеждуцаремиподвластнымиемулюдьмизавязываются в прежних жизнях, но могут быть как благими, так и дурными, и именно они определяют, окажется царь милостивым или жестоким. В рассказе 2–30 Будда открывает предысторию других сыновей Прасенаджита: этих царевичей вместе с их матерью ложно обвинили в попытке убить царя-отца. В одном из прошлыхрожденийцарьбылбыком, царевичи— ворами, аматьих— старухой,

вчей дом воры привели краденого быка, забили и съели; вот почему теперь царьбезвиныказнилсыновей, воздаваяимзатотдавнийгрех. Ноещераньше,

вдалекой древности, воры были обычными прохожими, а старуха — благочестивой женщиной; прохожие помогли ей поднести дары пагоде и поклялись, что будут из века в век рождаться братьями, а женщина эта будет их матерью. Здесь одна и та же связь между людьми оборачивается то ко благу, то к беде в зависимости от их поступков.

Чтобы проследить связи, уходящие в глубину веков, нужно быть просветленным буддой, поэтому в рассказах об Индии после Будды Шакьямуни, о Китае и Японии таких кармических предысторий почти нет. Но один японский пример все-таки есть: это история незнатного чиновника Томо-но Ёсио (811–868), сделавшего блестящую карьеру при дворе, но затем приговоренного к ссылке по воле государя Сэйва (справедливо или нет — в разных источниках считается по-разному). В «Кондзяку» в рассказе 27–11 Ёсио после смерти является столичному жителю, сообщает, что стал моровым богом и что столице грозит эпидемия — но он позаботился, чтобы болезнь не была смертельно опасной. О себе он говорит: я умер в ссылке, вину свою признаю (хотя и совершил преступление невольно), но в свое время я удостоился от государя многих милостей и теперь хочу воздать за них добром. По другой версии, изложенной

в«Сборнике бесед Ооэ [-но Масафусы]» ( , «Го:дансё:», 1107 г.), неприязнь юного государя Сэйва к Ёсио коренилась в прошлой жизни: один достойный монах был обижен на Ёсио, умер, возродился в государевом роду, взошел на престол и смог воздать за обиду [Япония..., 2009, с. 191]. Здесь тоже обретение власти обусловлено и заслугами прошлой жизни, и недоброй связью, которая завязалась тогда.

Отом, что государя играет свита, в нашем собрании говорят и другие примеры, где о прежних рождениях речи нет. Первый случай — знаменитая проверка, которую в Китае коварный Чжао Гао устроил при дворе государя Эр Ши-хуанди, приведя во дворец оленя и назвав его конем. «Государь смотрит

имолвит: это животное зовется оленем, это не конь. Чжао Гао говорит: да нет же, это конь! Прикажите спросить у людей! Государь стал спрашивать, и все, кто видел, говорили: это не олень, это конь. Тогда Чжао Гао понял: ага, все эти люди — на моей стороне! Если подыму мятеж, они меня не остановят» (10–1). Во втором случае за государя принимают Конфуция, когда он играет на цитре у реки в кругу почтительных учеников (10–10). В третьем случае уже в Японии простой старик, чтобы на празднике заранее занять место в рядах зрителей, ставит на улицетабличку: «Отсюда будет смотреть старец». Когда он приходит