gavrilova_istoria

была проведена «очень аккуратно и безболезненно, не носила конфискационного характера и практически не вызвала чьего-нибудь недовольства». Она обеспечила стране стабильность денежной сферы вплоть до русскояпонской войны 1904 – 1905 гг., что, в свою очередь, благотворно влияло на подъем экономики, и создала российской денежной единице репутацию одной из самых устойчивых валют в мире (после американского доллара и английского фунта стерлингов). До Первой мировой войны России удалось сохранить неизменным важнейший принцип денежной реформы: свободный обмен бумажных денег на золото. О высоком доверии населения к государственной денежной системе говорит тот факт, что нередко, получая деньги в банке, люди предпочитали не золотые монеты, а бумажные деньги, так как максимальный номинал кредитных билетов составлял 500 рублей, а золотых империалов только 15.

Несмотря на очевидные успехи С.Ю. Витте на посту министра финансов, в 1903 г. он был отправлен в отставку. Во многом это объяснялось личной неприязнью императора к людям, которые, по его мнению, «заслоняли государя» и «были бы рады занять его место» [4, с.490]. По признанию самого Витте, Николая II не интересовали ни ум, ни образование, ни даже опыт министра, ему нужен бы “царский характер”, а таковым, к сожалению, он не обладал. Определенную роль в опале Витте, несомненно, сыграло и недовольство правительственных кругов, и негативное общественное мнение (он стал, по собственному признанию, предметом травли всего кричащего и пишущего в русском обществе), и его личные качества. Парадоксально, но Витте оказался одновременно слишком «левым» для основной массы дворянства и правящей бюрократии, и слишком «правым» - для либеральных кругов: революционеры проклинали его за антиреволюционные акции, правые упрекали в непростительных «уступках» революции. Оценивая свое место на политической сцене, сам Сергей Юльевич признавал: «Я не либерал и не консерватор, я просто культурный человек. Я не могу сослать человека в Сибирь только за то, что он мыслит не так, как мыслю я, и не могу лишить его гражданских прав только потому, что он молится Богу не в том храме, в котором молюсь я».

После отставки с министерского поста Сергей Юльевич возглавлял комитет министров (1903-1906 гг.), в 1906-1915 гг. являлся членом Госсовета. В период первой русской революции 1905-1907 гг. Витте была поручена разработка «Русской Хартии Вольностей» - Манифеста 17 октября 1905 г., объявлявшего гражданские свободы и созыв законодательной Государственной думы. Он проявил себя и как дипломат: в 1905 г. Витте возглавил российскую делегацию на переговорах по заключению Портсмут-

добычи) и иностранных кредитов, поступавших преимущественно в золоте. Кстати, владельцы золотых слитков пробы 900 могли представить их для чеканки монет без каких – либо ограничений.

141

ского мирного договора с Японией и, снизив до минимума территориальные потери, получил от Николая II графский титул, а в обществе – ироническое прозвище «граф Полусахалинский».

Политическую судьбу Витте во многом повторил другой видный реформатор эпохи Николая II П.А. Столыпин (1862-1911гг.)*. Вознесенный на вершину политического Олимпа по воле императора, в 1902 г. он был назначен им Ковенским, в 1903 г. Саратовским губернатором, в апреле 1905г. стал министром внутренних дел, а с июля 1906 г. и до своей трагической гибели в 1911 г.** являлся председателем Совета министров, в последние годы своего премьерства он пережил период охлаждения со стороны Николая II и одинаковое неприятие как «левых», так и «правых» сил

вобществе.*** Столыпину не очень повезло и с оценкой его деятельности

висторической литературе. Советская историография традиционно трактовала ее с классовых позиций, как попытку поддержать самодержавие, укрепив его социальную опору. В постсоветский период, напротив, появилось много работ явно апологетического характера. И те, и другие, к сожалению, не способствовали объективному исследованию реформаторских

намерений и практической деятельности П.А. Столыпина.

Главным делом его жизни стала аграрная реформа – попытка «второго раскрепощения крестьян». Чтобы понять суть реформы, необходимо, прежде всего, представить состояние дел в сельском хозяйстве к моменту ее начала. Как отмечалось выше, отмена крепостного права не решила всех проблем российской деревни, а в начале XX века к ним добавились новые. Во-первых, обострилась ситуация на мировом хлебном рынке, где в конце XIX века у России появились серьезные конкуренты – США, Канада, Аргентина, Австралия. Низкий уровень агрокультуры и агротехники, отсутствие элеваторов и хорошей транспортной сети делали российский хлеб неконкурентоспособным и заставляли его поставщиков постоянно снижать цены, поскольку отказ от хлебного экспорта ставил под угрозу равновесие торгового баланса страны. Во-вторых, ускоренная индустриализация в 8090гг. потребовала активного привлечения иностранного капитала, принятия протекционистского таможенного тарифа. Следствием этого было резкое расхождение цен на промышленную и сельскохозяйственную продукцию. И, хотя подъем промышленности за счет ресурсов аграрного сектора является обычной практикой индустриального развития любой страны, в России так называемые «ножницы цен» вызывали особое социальное на-

*Удивительное совпадение: и Витте, и Столыпин получили одинаковое образование, не слишком привычное для людей их круга. Оба закончили физико-математический факультет, один – Новороссийского, другой – Петербургского университетов.

** 1 сентября 1911г. Столыпин был смертельно ранен в Киевском оперном театре. Мотивы убийства, осуществленного бывшим анархистом и осведомителем охранного отделения Д.Г.Богровым, остались до конца не выясненными. В начале 1913г. по личному указанию Николая II расследование было прекращено.

*** «Столыпин «принял генералина» – зазнался», – острили при дворе, а Николай II в беседе с преемником Столыпина на посту премьер-министра В.Н. Коковцовым прямо признался, что он (Столыпин) уж всюду показывался.

142

пряжение в обществе в силу ее «догоняющего» развития. В-третьих, сохранение крупного помещичьего землевладения (на фоне постоянного сокращения в силу естественного прироста сельского населения размеров крестьянских наделов) высокая арендная плата за землю, наличие выкупных платежей и общинного землевладения сдерживали буржуазную перестройку сельского хозяйства.

Объективная картина землевладения в европейской части России к 1905 г. выглядела следующим образом: из 395,2 млн. десятин* –154,7 млн.

(39,2%) принадлежало государству, церкви и монастырям, причем только около 39,5 млн. десятин использовались в сельскохозяйственном произ-

водстве, остальные (леса, болота, тундра) были для этого непригодны; 138,8 млн. десятин (35,2%) являлись надельными, в том числе крестьянских среди них было 124,5 млн. десятин (31,5%) и казачьих 14,5 млн. (3,7%), 101,7 млн. десятин были частновладельческими. Причем если до 1861 г. практически все частновладельческие земли принадлежали лицам дворянского сословия, то за период 1877 – 1905 гг. дворянское землевладение сократилось с 73,1 до 53,2 млн. десятин. Почти половина земель помещиков перешла к другим сословиям, больше всего - к крестьянам и крестьянским товариществам, а также купцам и торговопромышленным компаниям. Таким образом, к 1905 г. общая площадь крестьянского землевладения составляла 165 млн. десятин против 53 млн. дворянских, часть которых при этом находилась под лесом или арендовалась теми же крестьянами.

Получается, что по составу землевладельцев России уже к 1905 г. «была крестьянской страной (в большей степени, чем какая-либо из круп-

нейших европейских стран) и что дележка помещичьих земель между крестьянами могла бы лишь в незначительной степени увеличить площадь крестьянского землевладения». К тому же необходимо учитывать, что многие дворянские имения демонстрировали высокий уровень агрокультуры, обеспечивая урожайность более 100 пудов при средней в 30-35, и являлись поставщиками товарной продукции на внутренний и внешний рынки (почти половину валового производства хлеба и три четверти товарной ее части давали помещичьи и зажиточные крестьянские хозяйства)*.

Но крестьяне, ничего не знавшие об аграрной статистике, видели основные причины своего бедственного положения главным образом в малоземелье и тяжести податей. Именно возвращение «отрезков» и отмена выкупных платежей стали основными лозунгами крестьянства в период рево-

люции 1905 – 1907 гг.

Определенные меры для улучшения положения крестьянства предпринимались еще в правление Александра III. В 1881 г. были снижены выкупные платежи, в 1882 г. – создан Крестьянский поземельный банк для

*Десятина – 1,09 га.

*Кстати, когда после Октябрьской революции оставшиеся у помещиков 40 млн. десятин разделили между крестьянами, это, по признанию советских аграрных деятелей, не имело «серьезного экономического значения», а лозунг «земля – крестьянам» служил только средством революционизирования деревни.

143

покупки частновладельческих земель, в 1883 г. – отменена подушная подать для основной массы крестьян, в 1889 г. – утверждены правила о порядке переселения малоземельных крестьян за Урал. В январе 1902 г. создано «Особое совещание о нуждах сельского хозяйства и промышленности», которое возглавил С.Ю. Витте. Обобщив предложения губернских и уездных комитетов в «Записке по крестьянскому вопросу», адресованной императору, Витте отмечал, что почти все они высказались за улучшение «правового положения нашего крестьянства, которое содействовало бы развитию в нем духа хозяйственной предприимчивости и самодеятельности». Однако Николаю II показалось, что Совещание старается «водворить личную собственность», и это послужило поводом для его закрытия. Таким образом, попытка Витте «сделать для предотвращения революции некоторые реформы в духе времени», не увенчались успехом. А Николаю II пришлось спешно решать крестьянский вопрос уже в условиях начавшейся революции, поручив это П.А. Столыпину.

С самого начала Столыпин выступил решительным противником принудительного отчуждения помещичьей земли, ее национализации и передачи в коллективную собственность. «Я полагаю, - говорил он по этому поводу, - что земля, которая отчуждалась бы другим, … получила бы те же свойства, как и вода и воздух. Ею бы стали пользоваться, но улучшать ее, прилагать к ней свой труд …- этого никто не стал бы делать». раздел помещичьих земель напоминал ему историю «тришкина кафтана» из знаменитой басни Крылова, когда предлагают сшить рукава из предварительно обрезанных у кафтана пол.

Главную причину тяжелого положения крестьянства Столыпин ви-

не позволявшем эффективно использовать имевшиеся у крестьян земельные ресурсы. А основой этого строя являлось общинное землевладение.

Сельская община* представляла собой особую форму организации сельского населения на определенной территории. Общинное землевладение было не единственным, но преобладающим среди других форм земельной собственности, включавших ¾ всей используемой в хозяйственных целях земли. Пахотные земли подлежали регулярному переделу и распределялись обычно по мужским «душам», едокам или работникам с учетом качества земли, следовательно, чересполосно; сенокосы требовали ежегодной переверстки; леса, выгоны для скота и «неудобь» находились в совместном пользовании общества.

Подобное распределение земли вынуждало крестьян вести принудительный севооборот, не стимулировало вкладывать дополнительные де-

* Термин «община» более позднего происхождения и возник путем точного перевода на русский язык аналогичных иностранных понятий. Более привычным было использование терминов «мир» или «общество».

144

нежные средства и интенсифицировать труд, поскольку «плоды этих трудов могут быть через несколько лет отчуждены». Крестьяне были прикреплены к своему сельскому обществу «припиской», земельным наделом и круговой порукой при уплате государственных податей и воинской повинности. Выход из общины был теоретически возможен, но невероятно затруднен на практике, так как при этом крестьянину нужно было отказаться от своего надела в пользу общества, согласного на его приписку, получить согласие родителей и дать гарантии их содержания.

Община, несомненно, имела свои положительные и отрицательные стороны: она была выгодна крестьянам, так как давала им определенные социальные гарантии в сложных жизненных ситуациях; «стадное» управление крестьянами через общину было удобно власти по соображениям фискальным, облегчая через систему круговой поруки сбор налогов и выполнение повинностей; консервация общинных порядков преследовала и политическую цель – предупредить крестьянские беспорядки и спасти деревню от «язв пролетариатства». Однако община не давала хозяйственным, инициативным и трудолюбивым крестьянам возможности «развернуться»: увеличить земельный надел, самостоятельно решить вопрос с выбором сельскохозяйственных культур, а крестьянам, не умевшим или не желавшим работать на земле, шанса избрать иной род деятельности. Признавая это, Столыпин говорил: «Кабала общины, гнет семейной собственности являются для 90 млн. населения горькой неволей. Этот путь уже испробован, колоссальный опыт опеки над громадной частью нашего населения потерпел громадную неудачу …»

Аграрная реформа Столыпина представляла комплекс последовательно проводимых и связанных между собой мероприятий. Указом от 9 ноября 1906 г. (14 июня 1910 г. после принятия его Госдумой и Госсоветом и утверждения императором он стал законом) крестьянам было предоставлено право свободного выхода из общины с закреплением принадлежавшей им в данный момент надельной земли в личную собственность. Для выхода необходимо было согласие схода, если же в течение 30 дней община не давала согласия, выдел производился по решению земского начальника. Общины, в которых не было переделов со времени наделения землей, признавались перешедшими к наследственному владению с правом личной собственности домохозяев на земли, находившиеся в их пользовании. При этом достаточно было заявления одного общинника, чтобы действие этого закона распространилось на все сельское общество. Выход поощрялся и стимулировался властью и был возможен в двух формах: отруб – с выделением земли и сохранением усадьбы и приусадебного участка на прежнем месте или переселение с усадьбой на хутор.

Реформа предусматривала также организацию массового переселения крестьян из европейской части, где население страдало от малоземелья, на малоосвоенные земли – в Западную и Восточную Сибирь, на Даль-

145

ний Восток, Среднюю Азию. Переселение было обеспечено рядом организационных и экономических мер. Многие районы переселения были предварительно обследованы и подготовлены: проложены дороги, сооружены колодцы, водохранилища, открыты школы, пункты питания и медицинского обслуживания. Для переселенцев устанавливался льготный железнодорожный тариф, составлявший ¼ обычного, дети до десяти лет перевозились бесплатно. Были оборудованы специальные вагоны, получившие название «столыпинские»*, для транспортировки людей, домашнего скарба, сельскохозяйственного инвентаря и скота.

Переселенцы получили значительные льготы: возможность выделения до 45 десятин на семью (15 десятин на одну мужскую душу, но не более трех норм на семью); аннулирование всех недоимок на прежнем месте жительства; освобождение от налогов на 5 лет; беспроцентные ссуды от 100 до 400 рублей.

Важные изменения произошли в землевладении и землепользовании. Отныне вся земля – крестьянская, помещичья, государственная – включалась в рыночный оборот, подлежала свободной купле-продаже. Создавался специальный земельный фонд, который мог быть реализован крестьянам через Крестьянский банк на льготных условиях кредитования – до 90% от стоимости приобретаемой земли при 4-5% годовых сроком на 55,5 лет. Причем, для крестьян, приобретающих землю в единоличное пользование, в отличие от крестьянских коллективов, платежи снижались.

Для предупреждения спекуляции землей и чрезмерной концентрации ее в одних руках были предусмотрены превентивные законодательные меры: разрешалось приобретение в одни руки не более 6 наделов, определенных нормой 1861 г., запрещалась продажа земли не крестьянам и за личные долги, заклад земли был возможен только в Крестьянском банке, завещать ее разрешалось по обычному праву, то есть прямым наследникам.

Ссуды Крестьянского банка не могли полностью удовлетворить потребности крестьян в денежных средствах для обустройства своих хозяйств. Решению данной проблемы способствовало развитие кооперативного движения, первоначально стимулируемого правительством. Получив значительные кредиты через Государственный банк и квалификационные кадры инспекторов мелкого кредита, сельские кредитные товарищества (ипотечные, мелиоративные, агрокультурные, землеустроительные и др.) впоследствии стали развиваться самостоятельно и неплохо справлялись с возложенной на них миссией.

В оценке результатов реформы удивляет одно парадоксальное обстоятельство: одинаковые итоговые ее показатели, которыми оперируют

* «Столыпинские» вагоны впоследствии стали использоваться для перевозки арестантов. Причем, как пишет А.И. Солженицын в «Архипелаге Гулаг», по дореволюционным нормам разрешалось размещать в одном купе не более 6 человек, а в советские времена, по воспоминаниям очевидцев, - до 36 человек.

146

исследователи, подчас служат основанием для прямо противоположных их интерпретаций. Данные по количеству крестьян, вышедших из общины в 1906 – 1916 гг., варьируются от 20 до 30% дворов из общего количества, а удельный вес земли, закрепленной ими в собственность, - от 15 до 25% всей общинной земли. Для одних это показатели, свидетельствующие об успехе реформы, для других – «красноречивое свидетельство» ее провала.

Действительно, много это или мало? Учитывая сроки осуществления реформы – всего 10 лет, причем под личным руководством Столыпина только 5*, а также присущие крестьянам консерватизм и осторожность при любой кардинальной ломке сложившихся устоев, выход из общины около четверти крестьянских хозяйств следует, на наш взгляд, признать существенным ее результатом. К тому же необходимо иметь в виду, что Столыпин и не ставил целью полное разрушение общины, что ему часто приписывается. Вот его собственные признания на этот счет: «Пусть собственность будет общая там, где община еще не отжила, пусть будет она подворная там, где община уже не жизненна….»; «Закон … не ломает общины в тех местах, где хлебопашество имеет второстепенное значение, где существуют другие условия, которые делают общины лучшим способом использования земли». И даже при переселении, - считал он, - «порядок владения предоставляется уже на выбор самим переселенцам. Допускается и общинное, и подворное, хуторское владение».

Из общины, как и предполагал реформатор, вышли преимущественно две категории крестьян: во-первых, малоземельные, нетрудоспособные (одинокие, престарелые, вдовы, сироты), составившие до половины всех вышедших, фактически порвавшие связь с землей, так называемые «рабочие с наделом»; во-вторых, зажиточные, хозяйственно устойчивые крестьяне, рассчитывавшие на собственные силы.

Внушительными были масштабы переселенческой политики: в 1906 – 1916 гг. за Урал переселилось 3,1 млн. человек, из которых 546,6 тысяч – 17,8% (то есть только каждый шестой) вернулся обратно. Эти цифры дают основание некоторым исследователям говорить о провале переселенческой политики Столыпина. Но при этом необходимо иметь в виду, что «обратное переселение было совершенно естественным процессом, объясняемым как объективными обстоятельствами (отсутствием условий для обустройства на новом месте), так и сугубо личными мотивами. И, кстати, процент людей, закрепившихся при освоении целины, был намного ниже. Население Сибири в результате притока переселенцев увеличилось на 153%, размер посевных площадей за 1906 – 1913 гг. вырос на 80% (в европейской части - только на 6,2%). Благодаря этому была несколько смягчена про-

* В интервью одной из газет в октябре 1909 г. Столыпин говорил: «Дайте государству 20 лет покоя, внутреннего и внешнего, и вы не узнаете нынешней России». Как известно, этого шанса ни ему, ни стране история не предоставила.

147

блема крестьянского малоземелья в центральных губерниях, освоены плодородные земли в восточных районах страны. И даже при негативной в целом оценке аграрной реформы Столыпина некоторыми историками, отрицать экономический подъем Сибири как ее, несомненно, положительный результат они не берутся.

Широкое развитие получило кооперативное движение: в 1915 г. в стране насчитывалось 14,5 тысяч производственных, потребительских, сбытовых кооперативов с 9,5 млн. членов (в 1906 г. – всего 1,7 тысяч с 704 тысяч человек). Среди них: молочные и маслоделательные артели, сельскохозяйственные, потребительские лавки и даже крестьянские молочные заводы. Особо хочется отметить успехи сибирских маслоделов и высокое качество производимого ими масла, охотно покупаемого Англией, Германией, Голландией, Данией. Сам Столыпин в одном из интервью в 1910 г. признавался: «Весь наш экспорт масла на внешние рынки целиком основан на росте сибирского маслоделия», которое «дает» золота вдвое больше, чем вся сибирская золотопромышленность.

Реформа вызвала интенсивный земельный оборот. В 1906 – 1916 гг. Крестьянским банком было продано и куплено больше 4,3 млн. десятин, из них 3,2 млн. – под хутора и отруба. Сумма кредита, выданного Крестьянским банком в 1912 г., в 6 раз превысила размер ссуд, предоставленных в 1901 г. В 1907 – 1915 гг. обратились за ссудой 720 тысяч домохозяев (единый размер ссуды составлял 102 рубля), за безвозвратным пособием (22 руб.) – 120 тысяч человек, было удовлетворено 50% просьб. Общие экономические показатели, свидетельствовавшие о прогрессе сельского хозяйства России в начале XX века, напрямую, на наш взгляд, не связаны с реформой Столыпина, но косвенное влияние на них она, несомненно, оказала. Так, если за 1905 – 1913 гг. посевная площадь выросла незначительно

– с 88 до 97 млн. десятин, то валовой сбор зерна увеличился с 3 до 5,4 млрд. пудов, то есть на 80%. Выросла товарность сельскохозяйственных предприятий, урожайность важнейших культур, причем в единоличных хозяйствах она была на 30 – 50% выше по сравнению с оставшимися в общине, потребление машин, удобрений. Увеличилась в среднем на 1/3 доля хозяйств, использовавших наемный труд. Удельный вес России в мировом производстве зерна составил в 1913 г. 25%, зерновой экспорт страны в 1912 г. на 30% превысил экспорт Аргентины, Канады и США, вместе взятых.

Конечно, не стоит идеализировать ситуацию: российская деревня была далеко не «крестьянским раем». Сохранялось аграрное перенаселение, техническая, экономическая и культурная отсталость: среднедушевое производство зерна в России, например, составляло только 26 пудов, тогда как в США – 48, Канаде – 73; урожайность – 34,8 пудов с десятины (в Германии – 66, Франции – 80, Бельгии – 119). По официальным статистическим данным 1912 г. 31,5% хозяйств в России были безлошадными, 32,1% -

148

имевшими одну лошадь; в 1910 г. больше половины всех орудий труда, используемых в сельском хозяйстве, признавалось устаревшими, 43% из них составляли деревянные сохи. Идея аграрного реформирования через систему мер, предложенных Столыпиным, несомненно, блестящая. При этом следует согласиться с мнением, что ее авторство Петру Аркадьевичу все-таки не принадлежит. Это одна из тех многих идей, которые в определенный момент начинают «витать в воздухе». Однако Столыпин проявил политическую настойчивость и организаторский талант, достойно выдержав при этом явное или скрытое, активное или пассивное противодействие со стороны различных политических сил.

Естественное, эволюционное сокращение помещичьего земельного фонда, ненасильственное перераспределение земли внутри крестьянского «мира» (наделение одних крестьян – «крепких и сильных» за счет «пьяных и убогих»), создание в результате этого смешанной, многоукладной сельской экономики, где государственные формы хозяйства будут конкурировать с коллективными и частными, – вот в чем суть идеи Столыпина. «Когда в России появится крепкий фермер, земельный собственник, живущий богатым хутором, оснащенный машинами и наемной рабочей силой, тогда вы не узнаете прежней России», - убежденно говорил он. Удивительно, но именно этого опасался германский император Вильгельм, полагавший, что «с Россией надо кончать скорее – через 10 лет она будет непобедима, как основанная на правильной форме хозяйствования».*

Кроме планов реформирования аграрного сектора, у Столыпина были проекты преобразований и в других сферах: местного управления (уравнения крестьян в правах с другими сословиями), вероисповедания (свобода совести и вероисповедания; введение государственного страхования рабочих и всеобщего начального образования и др. По подсчетам его биографа А.С. Изгоева, из 43 пунктов программы Столыпина только 5 были выполнены полностью, 7 – частично, остальные «застряли» на различных стадиях.

В оценке аграрной реформы Столыпина многие исследователи делают акцент на поспешность в ее проведении, слабую финансовую обеспеченность, применение насилия в отношении крестьян и недооценку их общинной психологии. Но нельзя забывать, что все это беспокоило и самого реформатора, который не раз напоминал о «чрезмерно усиленном темпе», «нажиме на крестьян», нерациональном использовании средств, выделяемых на землеустроительные работы и переселение.

Справедливо, на наш взгляд, признать: всякие суждения об итогах реформы должны учитывать, что мы «имеем дело с незавершенным про-

* По признанию известного большевистского лидера Л.Д.Троцкого, если бы реформа Столыпина была завершена, «русский пролетариат не смог бы прийти к власти в 1917г., не получив поддержки деревни».

149

цессом, и поэтому вопрос об успехе или неудаче столыпинской аграрной реформы должен остаться без ответа».

§ 4. Альтернативы российским «реформам сверху» в XIX веке

Проблема взаимоотношений власти и общества является одной из определяющих специфику XIX века в российской истории. Объективная необходимость политической, социальной и экономической модернизации по-разному понималась различными общественными силами. Достаточно четко представленные в общественном движении России XIX века консервативное, либеральное и революционное течения являлись ярким подтверждением неоднозначного видения и путей решения модернизационных задач.

Охранительная альтернатива.

Верховная власть, уже в силу самой ее природы, гораздо в большей степени была ориентирована на консервацию существующего строя или паллиативные меры, чем на радикальные и последовательные преобразования, которые, почти с равной степенью вероятности, могли либо продлить, либо сократить срок ее существования.

Это нежелание перемен и их нежелательность для России обосновывались сторонниками консервативного (охранительного) направления в общественном движении. К их числу в разное время принадлежали: писатель, публицист, историк Н.М. Карамзин, историки М.П. Погодин, Д.И. Иловайский, Н.Г. Устрялов, журналист и публицист М.Н. Катков, историк литературы и критик С.П. Шевырев, а также известный государственный деятель – министр народного просвещения К.П. Победоносцев.

Историческая концепция Н.М. Карамзина обосновывала незыблемость самодержавия и необходимость сохранения крепостнических отношений. В представленной им в 1811 г. императору конфиденциальной «Записке о древней и новой России» настойчиво утверждалось положение, что Россия основалась победами и единоначалием, гибла от разновластия, а спаслась «мудрым самодержавием». «Самодержавие, - делал вывод, ссылаясь на исторический опыт страны, Карамзин, - есть Палладиум* России» и «целость его необходима для ее счастья». Концепция Карамзина, противопоставляющая «самобытную Россию» погрязшему в пороках «Западу», идеализация существовавших в стране порядков, в том числе крепостничества, стала официальной, поддерживалась и развивалась М.П. Погодиным, Н.Г. Устряловым, Д.И. Иловайским и другими историками. Однако его приверженность к «самовластью» и воспеванию «прелестей кнута» были и предметом осуждения определенной части общества.

* Оплот.

150