книги из ГПНТБ / Копелевич, Ю. Х. Возникновение научных академий. Середина XVII - середина XVIII в

женной на Академию обязанностью «свидетельствовать» новые книги, выходящие в России, систематически попол­ нялась новинками. Из книжных собраний русских дипло­ матов и посредством связей с Китаем, установившихся в 30-е годы, в Библиотеке сложился довольно большой фонд восточных книг. Всего в трехтомпый каталог Биб­ лиотеки, изданный в 1742 г., занесено пятнадцать с поло­ виной тысяч книг.

Кунсткамера уже к моменту своего открытия в новом здании в 1728 г. поражала посетителей богатством и раз­ нообразием своих экспонатов. В следующие два десятиле­ тия, до пожара 1747 г., она намного пополнилась натуралиями и этнографическими материалами, полученными от участников Второй камчатской экспедиции, собраниями умершего в 1735 г. Я. В. Брюса и другими ценными по­ ступлениями. Анатомические препараты Кунсткамеры, ее гербарии и «коллекции из животного царства», собрания старинных монет и другие экспонаты использовались в исследованиях академических анатомов, физиологов, бо­ таников и историков.

По оснащению научными инструментами Петербург­ ская академия также была одним из самых богатых уч­ реждений своего времени. Петр не только сам и через своих помощников покупал и заказывал все лучшее, что производилось в научных центрах Европы, но и заботился об обучении русских мастеров. Академия, при всех своих финансовых трудностях, продолжала приобретать отдель­ ные инструменты, а иногда и целые комплекты в Голлан­ дии через В. Я. Гравезанда и братьев Иоганна и Питера Мушенбреков, в Англии и во Франции. Однако в значи­ тельной степени ее потребности удовлетворяли собствен­ ные мастерские, где профессор механики Лейтман со своими учениками делал зрительные трубы, микроскопы и зажигательные стекла, мастер П. П. Колмыков изготов­ лял астролябии, геодезические и чертежные инструменты, И. Е. Беляев и в особенности его сын И. И. Беляев до­ стигли большого искусства в шлифовании стекол и про­ изводстве оптических инструментов, барометров и термо­ метров. А. К. Нартов, ставший в 1735 г. руководителем академических мастерских, внес много улучшений в их оборудование и организацию.

В Обсерватории имелась 23-футовая астрономическая труба, 7-футовый зеркальный телескоп, большой гномон

212

для меридианных наблюдений, большой звездный глобус, различного рода секстанты, квадранты, астрономические часы и метеорологические инструменты [83]. В каталоге Физического кабинета, изданном в 1741 г., числится около четырехсот инструментов и приборов. Их состав в извест­ ной мере отражает содержание физических исследований и курсов лекций по физике в эту эпоху: около половины общего количества — приборы по механике, немного более 100 — по оптике, 40 — по магнетизму, 25 — по теплоте и метеорологии. Электричество здесь еще не представлено.

Гораздо хуже обстояло дело с химическим оборудова­ нием. Здесь по существу не было ничего, кроме инвен­ таря, необходимого для обслуживания нужд Кунсткамеры и Анатомического театра.

Главным органом, отражавшим коллективный харак­ тер научного труда академиков, было Собрание, или, как его позднее стали называть, Конференция. Собрания на­ чались уже в сентябре 1725 г., хотя сохранившиеся про­ токолы начинаются с 2/13 ноября. В петровском Проекте говорилось о Собраниях раз в неделю, но они с самого начала проводились по два раза в неделю, что закрепля­ лось в неутвержденном Регламенте, написанном в 1725 г. [46, т. I, с. 310]. Из-за малочисленности состава профес­ соров и адъюнктов заседания, как правило, были общими, без деления на классы. Только в 1735 г. в течение не­ скольких месяцев, по распоряжению Корфа, собиралась отдельно так называемая Математическая конференция, в нее входили Гольдбах, Делиль, Эйлер, Крафт и Винсгейм. В этом же году начало функционировать отдельно Российское собрание, его составляли В. Е. Адодуров, В. К. Тредьяковский и другие переводчики и сотрудники, занятые работой, связанной с русским языком: перево­ дами, словарем, учебниками. Об этом Собрании известно очень мало, так как протоколы его не сохранились.

Протоколы Конференции — они велись в разные пе­ риоды разными лицами и на разных языках — неодинаковы по своему характеру: в первые 10 лет — это лаконичные латинские записки о заседаниях Конференции, с конца 1734 г., когда в помощь конференц-секретарю Гольдбаху был нанят специальный протоколист, ведется мелочная ре­ гистрация на немецком языке событий почти каждого дня: какие поступали распоряжения, получены и отосланы письма, какие выданы из Архива и возвращены рукописи,

изготовлены копии и т. п. Это, естественно уже не прото­ колы заседаний, а журнал Конференции. В 1741 г. снова вернулись к прежней форме — кратким протоколам засе­ даний на латинском языке. Изучая протоколы, можно заме­ тить, как постепенно разрастаются функции Конференции. Если сначала это только заслушивание докладов, иногда с обсуждением, то с развитием связей Академии внутри страны и за границей Конференции все чаще представ­ ляются письма, наблюдения и сочинения, в ней обсуж­ даются ответные письма Академии, положение гимназии, академического издательства, статьи для популярного жур­ нала, календари, вопросы разного рода отзывов и экспер­ тиз, приобретения книг и инструментов, работа над геогра­ фическими картами и материалы Второй камчатской экс­ педиции, словом, весь обширный комплекс разнообразных дел, которыми занималась Академия в те годы.

G докладами выступали на равных правах профессора h адъюнкты. 13 января 1728 г. была даже установлена определенная последовательность чтения докладов, но в дальнейшем она строго не соблюдалась. Доклады обычно представлялись заранее, иногда их брали для предвари­ тельного прочтения все профессора или те, кто более ос­ ведомлен в данной области. После доклада текст его дол­ жен был оставаться в Архиве. Потом из этих докладов от­ бирались статьи для очередного тома «Комментариев». Если в первые годы Конференция еще слушала доклады Гросса на отвлеченные философско-этические темы —

осовести, о свободе, о добродетели и пороках, — то начиная

с1728 г. тематика Конференции — почти исключительно естественнонаучная, и только изредка обсуждаются проб­ лемы истории и востоковедения. Известным критерием коллективной оценки представленного исследования может служить его одобрение для публикации (иногда, правда, автор сам не был удовлетворен своим сочинением, брал его обратно для доработки и не всегда потом возвращал). По протоколам можно представить примерную картину сравнительной активности членов Академии в Конферен­ ции. Леонард Эйлер за 1727—1741 гг. представил около 120 сочинений, многие из которых читались в продолжение нескольких заседаний. Из этих сочинений почти восемь­ десят напечатаны в первых 13 томах «Комментариев». Крафт за это же время представил в Конференции больше сорока работ, из них напечатаны примерно две трети; при-

214

блйзйтелыю столько же представил Дювернуа, а опублико­ вана из его докладов половина. Около сорока сочинений представил Байер за десять лет работы в Академии, и почти все они опубликованы. В первые годы большую активность в заседаниях проявляли Герман, Бюльфингѳр, Даниил Бернулли. Делиль выступал с докладами редко — его работа протекала главным образом в Обсерватории и дома, над картами. В Протоколах есть отдельные записи о том, что в Собрании демонстрировались опыты — такие заседания иногда проводились в помещении Физического кабинета. Но, как правило, докладывались конечные ре­ зультаты исследования.

Научное содержание заседаний в основном раскрыва­ ется в работах, опубликованных в ежегодных выпусках «Комментариев», первый том которых вышел в 1728 г., второй — в 1729 г.37 Дальнейшие тома выходили нерегу­ лярно, иногда с интервалом в несколько лет, иногда — по два в год, а статьи за 1738—-1746 гг. опубликованы с боль­ шим опозданием, в 1747—1751 гг. Чтобы не создавать дальнейшей задержки публикаций, Академия решила с 1747 г., года принятия Устава, нарушить хронологиче­ скую последовательность и начать новую серию, «Новые комментарии».

Главные достижения Академии, очень быстро завое­ вавшие ей одно из ведущих мест среди исследовательских центров Европы, относились к области математики и ме­ ханики — наук, переживавших в то время бурный рас­ цвет на пути разработки и приложения выдающихся от­ крытий Ньютона, Лейбница, братьев Иоганна и Якова Бер­ нулли и других титанов предшествующего поколения. То,

вместо «Commentarii», но было отвергнуто из-за неблагозвучного сочетания «Acta Academiae». Некоторые считали возможным «Acta societatis», но защитники названия «Академия» ссылались на то, что такое название дано Петром. Из еще неустановившихся

«Russica» и «Petropolitana» выбрали последнее. Таким образом окончательно сложилось название Академии. На печати Академии, выбитой в 1735 гг., над изображением Минервы, надпись: «Hic tuta perennat». В переводе того времени: «Здесь безопасна пребывает», т. е. — науки в России навсегда под надежной за­ щитой.

что именно в Петербургской академии сложились благо­ приятные условия для интенсивных исследовании в этих науках, определялось высокой оценкой их значения для нужд промышленности, армии, флота, для картографии страны и изучения ее естественных богатств. Эта оценка прочно закрепилась в Петровскую эпоху.

Уже в первых томах «Комментариев» привлекли вни­ мание работы Гольдбаха и Николая Бернулли по теории дифференциальных уравнений, Германа — по интеграль­ ному исчислению и аналитической геометрии и Майера — по тригонометрии. Ранняя смерть оборвала исследования Н. Бернулли и Майера, Герман скоро уехал из Петер­ бурга, а Гольдбах, не будучи обязан представлять до­ клады в Конференции, мало печатался в «Комментариях», хотя посвящал математике многие часы своих досугов и сделал блестящие открытия в теории чисел. Эти открытия сохранились в его переписке, которая была издана с со­ кращениями в XIX в., а важнейший ее раздел, переписка с Эйлером, переиздан недавно полностью [171]. Поэтому главную ценность математико-механического раздела «Комментариев» представляют сочинения Д. Бернулли и Л. Эйлера. Весьма плодотворными оказались исследова­ ния Д. Бернулли колебаний механических систем — проб­ лемы, занимавшей многих выдающихся математиков его времени, в том числе его отца И.Бернулли. В нескольких статьях о движении жидкостей Д. Бернулли изложил частные результаты своих исследований, которые развил

вбольшой монографии «Гидродинамика», подготовленной

вПетербурге и изданной в Страсбурге (1738). Этот труд,

вкотором впервые выведены закономерности гидродина­ мического давления движущейся жидкости, стал класси­ ческим в своей области. В Петербурге Бернулли также доложил в Конференции и опубликовал свое первое ис­ следование по теории вероятностей. В докладах и публи­ кациях молодого Леонарда Эйлера очень быстро прояви­ лась необычная даже для XVIII в. широта интересов и исключительная творческая продуктивность. Ему удалось получить новые результаты и сделать важные открытия

втеории чисел, во многих разделах математического ана­ лиза — теории рядов, дифференциальных уравнениях, ва­ риационном исчислении, решить аналитически ряд кон­

кретных задач механики, астрономии и картографии, словом, снабдить надежным математическим аппаратом

216

Commentarii

Academiae

Scientiarvm

IMPERIALES

Petropolitanae

TOMVSIV.

AD ANNVM cb Iacc xxxx.

PETlOPObI

TYPIS ACADEMiAE

ch hcc wer.

Титульный лист «Комментариев» Петербургской академии наук.

15*

многие разделы науки, имеющие важное практическое значение.

Помимо многочисленных статей Эйлера в «Коммента­ риях», Академия издала в 30-е годы несколько его моно­ графий, в том числе знаменитую «Механику» в двух то­ мах (1736). В эти же годы им в основном была завер­

в годы жизни Эйлера в Берлине и после его возвращения

стике, которыми он потом занимался почти полвека [43]. Ряд работ Эйлера и Бернулли относятся к области ма­ тематической физики, в которой они соприкасались с ис­ следованиями других академических физиков. В докладах и статьях Бюльфингера рассматривались различные проб­ лемы динамики с точки зрения картезианской теории вих­ рей — в этом отношении он полностью разделял взгляды, господствовавшие в то время в Парижской академии, ко­ торая увенчала его своей премией в 1728 г. В многочис­

исследования лондонским физиком Джурином движения жидкости в капиллярных трубках. В то же время он внес некоторые практические предложения по усовершенство­ ванию термометров и барометров. Увлеченным физикомэкспериментатором был Крафт. Его доклады в Конферен­ ции — это в основном итоги опытов и наблюдений по оп­ тике, калориметрии, магнетизму и усовершенствованию метеорологической аппаратуры.

Интересно отметить, что если сам Делиль нечасто вы­ ступал в Конференции с теоретическими докладами, то не было в Академии в ее первые десятилетия почти ни одного математика и физика, который не представил бы исследований по астрономии, в особенности по проблемам, имеющим важное практическое значение для картографии и навигации. Бюльфингер и Герман занимались определе­ нием долготы, Герман, Крафт и Д. Бернулли — формой Земли и определением широты, Майер — определением орбиты Солнца и новым методом вычисления лунных

218

затмений, Эйлер — движением и орбитами планет. Если к этому добавить работы помощников Делили—Винсгейма и Гейнзиуса, то перед нами предстанет большой астроно­ мический коллектив исследователей, успех работы кото­ рого определялся как практической важностью и теорети­ ческим интересом задач, так и хорошо оборудованной обсерваторией; немалую роль играли инициатива и твор­ ческие идеи Делили.38

В 30-е годы Академия постепенно принимает на себя научное руководство геодезистами, работавшими над со­ ставлением «партикулярных» карт для будущей генераль­ ной карты России. В отряд геодезистов — питомцев воен­ но-морских учебных заведений — вливаются адъюнкты и студенты Академии, имевшие более высокую астрономи­ ческую подготовку, в их числе С. П. Крашенинников и А. Д. Красильников. Созданные ранее карты были пере­ даны из Сената в Академию, где Делиль, назначенные ему в помощь Эйлер, Гейнзиус и другие академические астро­ номы подвергают эти карты обработке и унификации, уточняют их математическую основу. Астрономические наблюдения Л. Делиля де ла Кройера и геодезистов, ра­ ботавших по академической инструкции, дали значитель­ ное количество определений координат, в том числе и долготы, что было новым для русской картографии. В ре­ зультате всей этой системы мероприятий Академия смогла к 1745 г. выполнить работу первостепенной прак­

мии во Второй камчатской экспедиции была организация регулярных метеорологических наблюдений, По мере продвижения экспедиции на Восток эти наблюдения за­ хватывали все более отдаленные районы. Их вели добро­ вольцы из числа местных чиновников и офицеров, полу­ чивших от Академии приборы и инструкции. В Академию присылались наблюдения из Казани, Екатеринбурга, Ир­ кутска, Тобольска, Нерчинска и других пунктов.

Работы по химии и минералогии как в Собрании, так

астрономии раскрыта в работах Н. И. Невской [53; 190].

219

место. И. Г. Гмелпн, назначенный профессором в 1731 г., до своего отъезда в Камчатскую экспедицию в 1733 г. успел доложить о нескольких исследованиях, касавшихся химического состава растений и увеличения веса некото­ рых тел при обжиге. Его речь в Публичном собрании в 1732 г. о роли химии в изучении металлов прозвучала как заявка на будущие исследования, которые он не успел провести. В сибирском путешествии Гмелину при­ шлось столкнуться с проблемами испытания руд, и тут сказалась недостаточность подготовки Академии к дея­ тельному участию в работах такого рода. Не имея своей лаборатории, Академия пытается в конце 30-х годов восполнить в какой-то мере этот пробел, вступив в кон­ такт с Берг-коллегией її опубликовав книгу И. А. Шлат­ тера «Описание при монетном дворе потребного искус­ ства».

Более весомым был вклад Академии в ботаническую и зоологическую науку — в этих областях Академия с пер­ вых дней взяла курс на изучение природных богатств страны. После отъезда Буксбаума из России Академия подготовила и издала в пяти выпусках (1728—1740) его «Центурии» — описания и рисунки 500 неизвестных до того времени или малоизвестных растений Турции, Кав­ каза и южной России. Огромный новый материал при­ несло путешествие Гмелина по Сибири, из которого он регулярно присылал в Академию гербарии, рисунки, се­ мена новых растений. В своей четырехтомной «Сибирской флоре», изданной Академией в 1747—1769 гг., Гмелин описал больше тысячи видов растений. По выражению К. Линнея, Гмелин открыл столько растений, сколько все остальные ботаники, вместе взятые [72, с. 4]. Часть нахо­ док Гмелина и Д. Г. Мессершмидта опубликовал в 1739 г. профессор ботаники И. Амман. Ему принадлежит также заслуга основания в 1736 г. на 2-й линии Васильевского Острова академического Ботанического сада, где выращи­ вались растения из семян, полученных из Сибири и из европейских стран. Богатые коллекции представителей животного мира Сибири, привезенные Мессершмидтом и представленные в Кунсткамере, также были пополнены участниками Второй камчатской экспедиции, особенно адъютантом Г. Степлером. Степлер был спутником Бе­ ринга и дал описание многих представителей наземной и морской фауны Камчатки, которых он не только наблю-

220

дал, но и анатомировал, собирая факты для своих обобще­ ний по сравнительной морфологии.

И. Г. Дювернуа имел случай в Петербурге препариро­ вать несколько крупных животных — слона, кита, моржа. Он использовал эту возможность для наблюдений сравни­ тельно-анатомического характера. Но большая часть его сообщений в Конференции и статей посвящена анатомии человека. Материал для этих исследований доставляла Полицейская канцелярия, которая присылала в Академию наук для экспертизы трупы умерших ио неустановленной причине или погибших от несчастных случаев.

Физиология в Академии в этот период была тесно свя­ зана с физикой и механикой, и занимались ею, помимо физиологов, математики, физики и даже астрономы, ин­ тересовавшиеся физиологией зрения, которая связывалась

тельных — подавляющее большинство построено на экспе­ риментах, иногда указано, что опыты проводились не­ сколькими лицами совместно. Проблематика этих статей тесно связана с вопросами, которые наиболее живо инте­ ресовали в то время и физиологов других академий и научных обществ: механика движения мышц (Д. Бер­ нулли, Вейтбрехт), функции дыхания (Бюльфингер), ме­ ханика кровообращения (Д. Бернулли, Вейтбрехт) н др. Вейтбрехт на основе многолетнего изучения связок чело­ веческого тела создал солидный труд под названием «Синдесмология», изданный Академией в 1742 г. Эта книга широко использовалась русскими хирургами. Он сделал также важное открытие в области кровообра­ щения: движение крови в капиллярных сосудах создается не только действием механических законов, но и анатомо­ физиологическими особенностями стенок сосудов. Откры­ тия Вейтбрехта были предметом оживленной дискус­ сии в Конференции в 1737 г., где выступали Эйлер, Крафт и другие академики [64, т. I, с. 340—342].

Из других дискуссий, этого периода, содержание кото­ рых донесли до нас документы, самой острой была поле­ мика между Д. Бернулли и Бюльфингером по поводу речи Бернулли в публичном собрании 1729 года о спо­ собе определения широты в море. Хотя спор касался част­ ностей, но по существу в нем столкнулись «метафизика» Бюльфингера и ньютонианский подход к явлениям при-

Д21