32. Нарушение критичности мышления.

Утеря целенаправленности мышления ® поверхностность, незавершенность мышления; мышление перестает быть регулятором действий человека.

С.Л.Рубинштейн: только в процессе мышления, при котором субъект более или менее сознательно соотносит результаты мыслительного процесса с объективными данными, возможна ошибка и что «возможность осознать ошибку является привилегией мысли».

В психопатологии критичность – критичное отношение к бреду, галлюцинациям, к другим болезненным переживаниям.

У Зейгарник: критичность – умение обдуманно действовать, проверять и исправлять свои действия в соответствии с объективными условиями.

Методика классификация

Выделяется особая группа ошибок – бездумная манипуляция предметами. Не дослушав инструкцию, больные начинают раскладывать карточки по произвольным группам.

60% прогрессирующий паралич

20% травма

11% сосудистые заболевания

При указании экспериментатора, что группы должны быть по смыслу, а карточки – подходить друг к другу ® делает правильно.

Не замечают ошибок. Если их указать, не исправляют.

Пример: больной считал возраст своей дочери. Она оказалась на два года моложе его. На это он сказал: «Все может быть».

Больные легко соглашаются с абсурдными суждениями; легко и бездумно подчиняются предложениям другого человека.

Жалоб не высказывают, недостатков не замечают, не тяготятся пребыванием в больнице. Не строят планов.

Деятельность больных характеризуется отсутствием самоконтроля, безразличным отношением к тому, что они делали.

Такое отношение к окружающему, к своему Я являлось причиной их измененного поведения, изменяло самый характер больных.

Проявления их глубокого личностного уплощения – безответственность, беззаботность, небрежность. (отмечено в трудовой деятельности)

Их мышление не направлено на объект деятельности, нет заинтересованности в решении задач, в оценке.

Лурия: действия лобных больных не подчинены внутреннему мотиву, происходит отщепление действия от его мотива.

Целенаправленность мышления требует осознания самого себя. Только при наличии такого осознания становится возможной критическая оценка своих действи й и мыслей.

Критическое поведение является наиболее высокой и совершенной формой поведения. Оно предполагает понимание окружающего в его истинных связях и отношениях, целенаправленность действия, возможность самоконтроля и рационального руководства своим поведением при достижении этих целей.

Некритичное поведение может появляться у больных с нарушением сознания, из-за аффективного изменения, у расторможенных больных.

У исследовавшихся больных был другой генез некритичности. Их бесконтрольное поведение обуславливалось отсутствием отношения к работе, к своим возможностям, к оценке результатов своих действий, т.е. было проявлением глубокого нарушения личности.

33. Экспериментальные исследования нарушений эмоций и общения при шизофрении (не пугайтесь, что так много, там по большей части описание исследований)

У больных шизофренией наблюдается недостаточность социальной направленности личности и снижение социальной регуляции деятельности, обусловленных снижением потребности в общении - эти категории наиболее адекватно раскрывают основное психологическое содержание клинического понятия аутизм.

Социальная направленность человека - готовность к взаимодействию с другими, которая реализуется в его поведении, общении, в совместной деятельности. Потребность в общении проявляется в активном поиске контактов с другими людьми.

Есть две формы общения: личностное общение (удовлетворяется потребность человека в другом человеке) и деловое общение (осуществление совестной деятельности). Личностное общение регулирует эмоциональный компонент, а деловое – помимо эмоц.-волевой регуляции существенна роль когнитивного компонента общения.

Исследования нарушения общения при шизофрении направлены в первую очередь на анализ его предпосылок: когнитивного аспекта общения (социальной перцепции, социальной компетенции), а также социальных способностей и умений.

Исследования социальной перцепции у больных шизофренией представлены достаточно широко. Сама инструкция этих исследований подсказывала испытуемым, на какой признак опираться6 мимика, позы, эмоции, интонации и т.д. Учитывалась адекватность этих оценок.

Серия экспериментов с использованием методики аудиторского анализа – больные правильно понимали эмоциональное значение отдельных экспрессивных признаков, что свидетельствует об их потенциальной возможности адекватно воспринимать эмоциональные воздействия. Сходные результаты были получены в исследовании восприятия речевой и мимической экспрессии у больных шизофренией (слушали диктора и должны были подобрать ту фотографию, которая бы наиболее точно отображала эмоциональное состояние диктора) должны были выбрать из предложенных фотографий ту, которая бы адекватно отображала) – между больными и здоровыми нет разницы.

Вместе с тем многими исследователями подчеркивается снижение точности распознавания эмоций у больных шизофренией (больные хрон. Ш должны были сказать, что за эмоция на фото) – эмоции удовольствия воспринимают также, как и здоровые, но менее точно воспринимают другие эмоции. Тот же самый эксперимент проводили на трёх возрастных группах (у всех был плохой преморбид) – так же страдает восприятие эмоций, но дети справлялись чуть лучше. В ряде других исследований отмечено снижение способности к распознаванию эмоций по мимике, голосу и позе.

Получилось противоречие (одни говорят, что распознают и воспринимают эмоции нормально, другие – что способность определять эмоции снижена). Возможно, это объясняется разнородностью клинических групп, включенных в эксперимент, так и различиями в экспериментальных условиях: разной сложностью стимульного материала и т. д. Однако можно заметить тенденцию – распознавать эмоции труднее хронически больным шизофренией.

Более однозначные результаты были получены в исследованиях с использованием методик «открытого типа» - испытуемые сами выбирали признак для распознавания. , предоставляющих испытуемым возможность самостоятельно выбирать основания для распознавания социальных объектов. Исследовались три группы: больные Ш с нарушением мышления, больные Ш без нарушений мышления и здоровые испытуемые. Им нужно было расклассифицировать девять схематических изображений человеческих лиц и девять абстрактных схематических изображений. Первая группа больных шизофренией хуже классифицировала лица, а две другие группы лучше классифицировали лица, чем абстрактные изображения.

В исследовании И. Г. Беспалько больные шизофренией выполняли роль экспертов по оценке выражения лиц. При этом они реже, чем здоровые, ориентировались на эмоциональные признаки и чаще — на формальные особенности изображений.

В исследованиях на базе ВНЦПЗ изучались особенности классификации изображений человеческих лиц и восприятия межличностных взаимодействий больными шизофренией с относительно благоприятным течением заболевания. Полученные результаты подтвердили исходную гипотезу о снижении ориентировки больных на социально значимые признаки, учет и оценка которых являются необходимым условием общения.

Итог исследований социальной перцепции больных шизофренией - принципиальная способность больных с нерезко выраженным дефектом к адекватному восприятию распознавания социальных признаков и эмоциональных состояний. Вместе с тем у больных шизофренией снижены направленность и ориентировка на эти признаки, что, безусловно, затрудняет установление адекватных отношений с другими людьми.

Речевые особенности больных шизофренией - дефицит таких умений, как самоконтроль и речевое прогнозирование, невыразительность и монотонность речи, недостаточная эмоциональная окраска речевых высказываний. Эта недостаточность присуща не всем больным шизофренией и обнаруживается не всегда.

О снижении коммуникативных способностей и умений у больных шизофренией косвенно могут свидетельствовать трудности, которые они испытывают при решении проблем, связанных с анализом межперсональных отношений.

Исследовали больных шизофренией женщин с плохим преморбидом, с хорошим преморбидом и группу психически здоровых женщин. Им предлагалось дать двенадцать личностных характеристик, различающих людей, которые им нравятся, и людей, которые им не нравятся. Больные с плохим преморбидом - могли разделить эти две группы лишь по двум признакам, больные с хорошим преморбидом не отличались по этим показателям от здоровых. Дж. Платт и Д. Спивак исследовали способность больных шизофренией к генерированию идей и принятию оптимальных решений в интерперсональных проблемных ситуациях. - больные (особенно с плохим преморбидом) предлагают меньше вариантов решений, чем здоровые. Была обнаружена связь между уровнем психической патологии, измеряемой с помощью IQ, и способностью к решению межперсональных проблем. Вывод - больные шизофренией имеют менее сложные и менее дифференцирующие личностные конструкты (параметры для сравнения людей и событий между собой) и меньшую способность к генерированию и эффективному решению межперсональных проблем. Этот дефицит характеризует прежде всего хронических больных, больных с нарушениями мышления и больных с плохим преморбидом.

Целостную картину особенностей социального поведения и общения больных шизофренией, включающую и социально-перцептивный, и регуляторный, и поведенческий компоненты, можно получить при анализе реальной деятельности, живого взаимодействия в ситуации совместной деятельности.

Больные шизофренией в ситуации индивидуальной и совместной деятельности

Сопоставляли индивидуальную деятельность больных и их деятельность в ситуации общения – т.о. прослеживался процесс перестройки деятельности, анализировалось осознание задачи общения, формирование цели совместной деятельности, формирование адекватной этой цели мотивации, придающей новый смысл деятельности и ведущей к перестройке деятельности испытуемого в соответствии с поставленной задачей, к согласованию действий испытуемого с действиями партнера.

Гипотеза: из-за недостаточной мотивацией общения у больных не будет происходить выраженной перестройки познавательной деятельности в ситуации общения; в организации своей деятельности они в меньшей степени будут учитывать партнера, т. е. даже совместная деятельность по характеру будет близка к индивидуальной.

1 серия - сказать, что изображено на каждой карточке, а испытуемые сами по-разному ее конкретизировали: одни говорили, на что похожи изображенные фигуры, с какими предметами они ассоциируются, другие подробно описывали их.

2 серия (совместная деятельность) – два одинаковых набора карточек, ширма между испытуемым и экспериментатором; испытуемый должен был что-то сказать о каждом изображении так, чтобы партнер мог найти соответствующее изображение в своем наборе. После всех карточек ширма убиралась, сравнивали правильно ли были подобраны пары. После этого экспериментатор задавал испытуемому несколько вопросов 1) какая из предъявленных задач представляла большую трудность и почему? 2) чем различались задачи I и II серий?

Испытуемые: 120 больных Ш (с юношеской вялотекущей и приступообразной) с малой выраженностью продуктивных расстройств. 40 человек контрольная группа. Не было различий по возрасту и образованию.

Результаты:

1 серия

Здоровые: большинство здоровых испытуемых (90 %) идентифицировали предъявляемые им изображения с реальными предметами, говорили, на что похожа изображенная фигура; группа здоровых также в основном использовала неспецифические (т.е. применимые и к другим карточкам) признаки, только четверть испытуемых дали необычные характеристики предметов, по которым другому человеку трудно было идентифицировать объект.

Ш – результаты практически ничем не отличались от здоровых; только большая склонность к неспецифическим и необычным характеристикам.

2 серия

Здоровые: деятельность существенно перестраивалась, они старались найти такие признаки, которые могли однозначно разделить изображения. Испытуемые давали более точные описания предметных и геометрических признаков изображений, выделяя при этом существенные различительные признаки. Не было дано ни одной неспецифической или необычной характеристики объектов.

Большинство здоровых испытуемых правильно определили различия между двумя задачами; они отмечали, что второе задание легче, т.к. там более конкретна цель.

Ш: нет явной перестройки познавательной деятельности при переходе ко второй задаче; многие больные продолжали действовать во II серии так же, как и в I, не пытаясь найти более точные характеристики, позволяющие лучше различить изображения. Часть больных давала даже более неопределенные характеристики изображений, чем в I серии. Так, больные шизофренией и во II серии продолжали давать неспецифические и необычные характеристики изображений (в группе здоровых такие характеристики во II серии полностью были исключены).

Почти половина больных не смогли правильно определить различий между 1 и 2 задачами. Часть из них считала, что задачи различаются между собой лишь разными фигурами, другие не видели вообще никаких различий между заданиями.

Также была выявлена связь результатов и степени выраженности аутизма у больных: больные с большей степенью выраженности аутизма хуже осознавали задачу общения, у них не формировалась мотивация совместной деятельности, поведение строилось без учета действий партнера.

Связь выраженности шизофренического дефекта и результатов: больные с парциальным типом дефекта сумели перестроить свою деятельность в соответствии с задачей общения и только 18 % больных с тотальным типом шизофренического дефекта. По уровню осознания задачи общения, т, е. по проявлению рефлексивных способностей, сопоставляемые подгруппы больных не различались между собой.

Индентификация человеческих лиц

3 серия – то же самое, что и 2 серия, только вместо карточек с изображениями, были фото лиц. Задача перед испытуемыми такая же, как и во 2 серии.

Испытуемые: больные Ш (непрерывная и шубообразная; малая или средняя проградиентность).

Результаты: здоровые – 88% правильных ответов; Ш с малым дефектом - 76 %; Ш с выраженным дефектом – 49%.

При анализе полученных данных были выделены три основные стратегии, использованные при решении поставленной задачи: «формальная» стратегия (описание лица только по внешности), «смешанная» стратегия (внешность+ характер, соц. Роль, профессия), стратегия интерпретаций (только характер, соц. Роль, профессия).

Перед самим исследованием был проведен «подготовительный этап», чтобы понять, какая стратегия наиболее успешна: самая успешная – «формальная» стратегия, самая неудачная – стратегия интерпретаций, т.к. она субъективна и зависит от личного жизненного опыта.

Здоровые использовали в основном смешанную стратегию, им трудно абстрагироваться от интерпретаций при восприятии лиц. Больные Ш использовала стратегию интерпретаций, которые носили настолько субъективный характер, что не позволяли партнеру по совместной деятельности выбрать соответствующие изображения из имеющегося набора.

Характерно что для описания определенного лица здоровые испытуемые используют особые, специфические признаки, не повторяющиеся в других случаях. Это дает возможность четко дифференцировать изображения и позволяет партнеру выбрать из имеющегося набора именно те изображения, которые имел в виду испытуемый. Больные шизофренией при описании разных лиц используют одни и те же признаки, что дает основание для выбора из имеющегося набора не одного, а сразу нескольких изображений («Ехидное лицо – Сердитое лицо- Радостное лицо»). В отдельных случаях характеристики, даваемые больными, носят характер стереотипных повторений (например, «Человек радуется - Человек спокойный, думает о чем-то- Человек всем довольный спокойной жизнью- У человека совсем спокойный взгляд, почти не думает»).

Обращают на себя внимание несовпадение и даже противоречивость характеристик, используемых больными в отношении одного и того же лица: один говорит «спокойное лицо», другой – «ехидное лицо». Самой характерной особенностью интерпретации лиц, даваемых больными шизофренией, является то, что большинство их высказываний имеет весьма отдаленную связь с тем, что изображено на карточке, а если имеет, то это сугубо индивидуальное впечатление типа «напоминает мне моего знакомого».

Все эти факты свидетельствуют в пользу сформулированной выше гипотезы о снижении уровня регуляции деятельности больных шизофренией, как следствии их недостаточной направленности на общение.

Уровни регуляции совместной деятельности при введении мотивирующих стимулов

Гипотеза: введение определенных стимулов, повышающих мотивацию совместной деятельности, должно способствовать улучшению ее регуляции.

Все испытуемые проходили 3 вышеуказанные серии (без мотивирующих стимулов), перед проведением III серии с каждым испытуемым проводился тщательный анализ его деятельности в предыдущих сериях, доводились до сознания каждого смысл совместной деятельности и необходимость для успешного ее выполнения ориентировки на партнера, согласования собственных действий с действиями партнера. Основной целью такого анализа было, чтобы испытуемый, приступая к выполнению III серии, четко осознавал задачу совместной деятельности. Если этого оказывалось недостаточно, по ходу выполнения задания действия испытуемого корригировались. Экспериментатор, выступающий в роли партнера, в случаях затруднений говорил, что ему непонятно, что он не может выбрать соответствующий объект по тем характеристикам, которые дает ему испытуемый, что эти характеристики слишком субъективны или присущи нескольким объектам и т. д. - эти методические приемы были направлены на мобилизацию резервных возможностей психической деятельности больных, которые вследствие снижения мотивации оставались у них нереализованными.

Испытуемые: 100 больных Ш (непрерывная и шубообразная; малая или средняя проградиентность).

Результаты: введение мотивирующих стимулов оказало воздействие на деятельность большей части больных из числа тех, которым потребовалась дополнительная мотивация. При этом у половины из этого числа больных наблюдалось стойкое улучшение деятельности. Сам факт возможности повышения уровня регуляции деятельности больных шизофренией под влиянием мотивирующих стимулов является наиболее прямым доказательством исходной гипотезы о мотивационной природе снижения уровня социальной регуляции деятельности.

Было также выявлено, что снижение мотивации и ухудшении регуляции совместной деятельности связано с нарастанием шизофренического дефекта, а также больные Ш с более выраженным дефектом менее подвержены действию мотивирующих стимулов. так и о меньшей подверженности больных с выраженным дефектом воздействию мотивирующих стимулов.. Полученные данные имеют прямое отношение к прогнозированию социально-адаптационных возможностей больных шизофренией.

К проблеме обусловленности нарушения общения

Изучалась роль конституциональных, предиспозиционных факторов в патологии общения.

Для изучения этого вопроса в исследование были включены группы лиц с диагнозом шизоидная психопатия (25 человек). В экспериментах участвовали лишь те лица, у которых не было выявлено манифестного психического заболевания, хотя по ряду психических особенностей — трудности в установлении эмоциональных контактов и межличностных отношений, снижение социальной направленности и социальной регуляции деятельности и поведения — они обнаруживали черты сходства с больными шизофренией. Исследование общения проводилось у них описанными выше методиками, анализ материала — по тем же параметрам, что и при исследовании больных.

По степени осознания задачи общения группа шизоидов приближается к группе здоровых и значимо отличается от группы больных шизофренией. Отсюда можно сделать вывод, что снижение показателя осознания задачи общения существенно обусловлено наличием шизофренического процесса и слабо обусловлено конституциональными факторами. Однако при высоком уровне осознания задачи общения лишь меньшая часть шизоидов оказывается способной к саморегуляции совместной деятельности. Это свидетельствует о недостаточной их направленности на общение и на недостаточный уровень их исходной мотивации совместной деятельности. По этому показателю они занимают промежуточное положение между больными шизофренией и здоровыми. Вместе с тем для этой группы характерно стойкое улучшение уровня совместной деятельности под влиянием; мотивирующих стимулов.

На основании приведенных данных можно предположить существенную роль конституциональных факторов в нарушении в первую очередь потребностно-мотивационного компонента общения. По мере углубления шизофренического процесса и нарастания дефекта эта недостаточность усиливается.

Анализ полученных данных позволяет выделить в качестве ведущего в нарушении общения при шизофрении снижение потребностно-мотивационного компонента. Эта недостаточность проявляется в первую очередь в дефиците инициативного общения, в трудностях взаимодействий с другими людьми и в установлении межличностных отношений, эмоциональных контактов.

Гипотеза о мотивационной природе нарушения общения при шизофрении получила экспериментальное подтверждение. Включение больных в специально организованную совместную деятельность и введение дополнительных стимулов способствовали повышению у них уровня общения. Эти данные свидетельствуют также о наличии у больных резервных, но не реализованных вследствие снижения мотивации возможностях повышения регуляции совместной деятельности.

Полученные результаты говорят также о разных компенсаторных способностях больных шизофренией при коррекции нарушений общения. Исследование показало, что их реализация существенно определяется такими личностными чертами, как уровень самосознания и способность к рефлексии, общий интеллектуальный уровень, психическая активность и способность к волевым усилиям. При выраженном шизофреническом дефекте способность к такой компенсации значительно снижается.

Данные проведенного исследования позволяют предположить существенную роль конституционального фактора в снижении мотивации общения. Наличие шизофренического процесса углубляет эту патологию.

Уровень и тип нарушения общения во многом определяются индивидуальными личностными особенностями, в системе которых формируется и проявляется эта патология.

34. Перфекционизм в структуре невротических расстройств.

Невротические расстройства, при которых чаще всего выявлена такая черта, как перфекционизм: депрессия, тревожность, рпп (нервная анорексия, нервная булимия).

Перфекционизм служит относительно стабильной чертой в структуре личности пациентов с невротическими расстройствами. Существенная характеристика патологического перфекционизма заключается в сочетании высоких стандартов деятельности и притязаний личности с паттернами когнитивных искажений (восприятием других людей как чрезмерно требовательных - субъективным ощущением «принуждения к совершенству», негативным селектированием - избирательной концентрации на неудачах и ошибках, персонализацией - перманентным сравнением не в свою пользу собственных достижений с результатами других успешных людей, поляризованным мышлением - дихотомической оценкой результата деятельности).

Важным поведенческим проявлением перфекционизма является защитный стиль процессов целеполагания при чередовании чрезмерно трудных целей с очень легкими.

Очевидное последствие перфекционизма - это интенсивный негативный аффект. Спектр эмоционально отрицательных переживаний у лиц с выраженным перфекционизмом может быть очень разнообразным и включать интенсивные переживания недовольства собой и достигнутым, страх негативной оценки со стороны окружающих и публичного позора, страх неудачи и тревогу перед началом деятельности, стыд, гнев и обиду на окружающих. Высокие корреляции показателей перфекционизма с показателями депрессии и тревоги служат наглядным подтверждением этого положения.

Перфекционизм может иметь выраженные деструктивные последствия для межличностных отношений. Восприятие других людей как чрезмерно требовательных может повышать число стрессогенных ситуаций в общении, приводить к переживаниям гнева и страха в контактах, стимулировать дезадаптивные копинг-реакции по типу чрезмерно уступчивого или, наоборот, дистанцированного (избегающего) поведения. Перманентное сравнение собственной личности с другими людьми при ориентации на самых удачливых может продуцировать интенсивные переживания стыда и зависти, приводя в итоге к конкурентным отношениям. Чрезмерные требования к другим людям неизбежно повышают число конфликтов в отношениях, создавая риск коммуникативных разрывов и, в перспективе, одиночества.

Это положение подтверждается исследованиями А.Б.Холмогоровой и Г.А.Петровой (2003), зафиксировавших связь перфекционизма с дефицитом социальной поддержки и сужением социальной сети у больных с расстройствами аффективного спектра.

Перфекционизм также имеет ряд важных последствий для продуктивности деятельности. С одной стороны, перфекционистские установки могут стимулировать индивида к повышению активности по типу сверхмобилизации ресурсов. Высокие результаты деятельности, развитые умения, знания и навыки являются позитивным аспектом этой поведенческой стратегии. Однако она сопряжена и с негативными последствиями в виде высокого риска сгорания, повышенной стрессогенности жизни, хронических перегрузок. Перфекционизм может оказывать и прямо противоположное блокирующее воздействие по типу паралича активности.

Важно очертить возможные последствия перфекционизма для процесса лечения. К ним относятся: «слепота» на маленькие сдвиги и улучшения, их обесценивание в силу неадекватных ожиданий «быстрого и чудесного» исцеления; недоверие к специалистам и частые разочарования в них из-за чрезмерно высоких требований к профессионализму, отзывчивости, личностным качествам; частые преждевременные отказы от лечения (как медикаментозного, так и психотерапевтического).

Относительная стабильность перфекционизма свидетельствует о том, что у выздоровевших больных в состоянии ремиссии, достигнутой в ходе изолированного медикаментозного лечения, сохраняется высокий риск повторного эпизода.

35. Нарушение критичности мышления. Значение мотива экспертизы в патопсихологическом обследовании.

Критичность мышления предполагает сличение получаемых результатов с условиями задачи и предполагаемыми итогами. Может выступать в виде нецеленаправленных действий, расторможенности поведения, нецеленаправленности суждений, когда человек не сравнивает свои действия с ожидающимися результатами, когда он не замечает своих ошибок и не исправляет их. Действия больных могут казаться адекватными, но они продиктованы не внутренними потребностями, а чисто ситуационными моментами. Точно так же отсутствие жалоб у них обусловливается не сдержанностью, не желанием замаскировать свой дефект, а тем, что они не отдают себе отчета ни в своих переживаниях, ни в соматических ощущениях.

При анализе трудовой деятельности больных отмечается, что они не регулируют усилия, не часто останавливаются по желанию. Даже если они могут озвучить правильную последовательность действий, они не опираются на мысли как на орудие предвидения, и начинаются опять пробы и ошибки. Безучастен, поверхностен, пассивен и аспонтанен, но может иметь повышенную откликаемость (ситуационная, не обусловлена мотивами).

Мотив "экспертизы" порожден и опосредован социальными и личными установками испытуемых. Он не только побуждает деятельность, но и придает ей личностный смысл. Ситуация эксперимента имеет побудительный характер и встраивается в смысловую систему. Человек не подчиняется слепо ситуации, он способен, исходя из более вершинных потребностей, владеть своим поведением. Происходит перестройка потребностей из периферических слоев личности к более высшим и центральным, и человек способен "стать над ситуацией", как бы изменить ее психологический смысл для себя (если человек не устал, не переутомился и не напряжен). А вот лобные больные демонстрируют ситуационное поведение в виде внушаемости и подчиняемости (как и маленькие дети). Так же такое поведение предстает в виде оживления функциональной значимости вещей (побудительное значение вещи, книга-пролистать, мяч-пнуть). Такая откликаемость может привести к полному распаду действий.

А. Р. Лурия указывает, что подобные больные не в состоянии систематически анализировать условия задачи. Он говорит о том, что у этих больных отмечается дефект их предварительной ориентировочно- исследовательской деятельности. Логический ход суждений заменяется осколками фраз, фрагментарными связями и ассоциациями.