Сказкин С.Д. - Очерки по истории западно-европейского крестьянства в средние века - 1968

тами сделалась обязательной для всего средневековья.

операций. Например, хорошо известное римским писателям и упоминающееся в более поздних документах, идущих из Пуату и Прованса, отгребание от корней лозы окружающей ее земли (dechaussage); оно проводилось перед подвязкой лозы.

Как и в античные времена, посадки ивы шли одновременно и вместе с посадками виноградников. Ивы давали лыко для привязывания лозы и обручи для бочек. В рейнских областях Эбербахский монастырь, отводя земли под луг, оставлял нетронутыми ивы.

Долгое время в средние века рогатый скот, который в большом количества разводили уже древние кельты и германцы, продолжал составлять главный вид собственности. У Тацита есть известное и весьма выразительное высказывание об этом: «Хотя (их) страна и различна до некоторой степени по своему виду, но в общем она представляет собой или страшный лес, или отвратительное болото... для посевов она плодородна, но не годится для разведения фруктовых деревьев; скотом изобильна, но он большей частью малорослый; даже рабочий скот не имеет внушительного вида и не может похвастаться рогами. Германцы любят, чтобы скота было много: в этом един-

численные леса, болота, поляны и открытые луга. Искусственных лугов, конечно, еще не было; зернового корма при отсутствии регулярных севооборотов тоже еще не могло быть. На крайнем севере, в Ирландии и Шотландии, куда не простиралось римское влияние, хозяйствен-

34 Т а е., Germania, V.

50

были мало приспособлены к тому, чтобы перенять культуру, выросшую на почве развитой рабовладельческой формации. «Варварам» предстояло жить и развиваться в условиях господства мелкого хозяйства; мало того, даже те крупные хозяйства, которые были захвачены «варварскими» вождями и старейшинами у римлян и которые обслуживались рабами и колонами, сами чаще всего превращались в конгломераты крестьянских хозяйств с типичным для последних мелким производством. Мелкое производство распространяло свои закономерности и особенности на домениальную землю крупных барских хозяйств, обслуживаемых живым и мертвым инвентарем крестьян, сохранявших свою хозяйственную самостоятельность в самые тяжелые времена крепостного строя. Поэтому те отрасли сельского хозяйства, которые были больше всего связаны с аристократическими потребностями рабовладельцев (например, садовая культура), позже других были .восприняты «варварами» и их 'потомками — феодальным обществом средневековой Европы. Этим обстоятельством объясняется еще один факт в истории сельскохозяйственной культуры раннего средневековья. Время окончательного становления феодального общества и появления феодальной аристократии было также временем больших успехов и больших заимствований раннесредневековой сельскохозяйственной культуры от агрикультуры римской. Так называемый «Каролингский ренессанс» был не только временем подъема «варварского» общества вообще, но и подъемом его сельскохозяйственной культуры.

Подъем сельскохозяйственной культуры при Каролингах нашел свое отражение в довольно большом количестве источников, непосредственно посвященных описаниям сельскохозяйственных работ, посевных культур и др. Каролингское время было первым в истории средневековья, которое сохранило ряд имен любителей и практиков сельского хозяйства — Адальгарда, Ирминона, Валафрида Страбона и др. «Мы, — говорит советский исследователь Н. С. Цемш, — стоим перед процессом известного усовершенствования технической базы главных тогда видов производства: земледелия и скотоводства»35.

52

Глава II

НЕПОСРЕДСТВЕННЫЙ ПЕРЕХОД ОТ ПЕРВОБЫТНООБЩИННОЙ ФОРМАЦИИ К ФЕОДАЛЬНОЙ

В ЗАПАДНОЙ ЕВРОПЕ

ское общество и его характерные черты: невозможность

докапиталистических формаций. Личная зависимость как необходимая черта эксплуатации при мелкомГинбивибу-

В своем основополагающем учении о закономерной последовательности формаций в общем поступательном движении всемирной истории К- Маркс не только дал конкретную картину всемирно-исторического развития от первобытнообщинной формации вплоть до социализма и коммунизма, но и установил закономерности внутреннего развития каждой формации от ее зарождения в недрах предшествующей вплоть до ее разложения, в результате которого совершается революционный переход к новой, более прогрессивной формации. Маркс показал, что это развитие внутри каждой формации совершается с такой ж£ закономерностью, с какой совершается и всемир- но-историческое развитие в целом. Много раз возвращаясь к этому вопросу, Маркс дал ряд формулировок, позволяющих нам ясно представить себе тот путь, следуя которому мы можем установить движение в пределах каждой формации, движение, в основе которого лежит развитие производительных сил.

Советские историки и философы в последнее время выдвинули учение об основном законе каждой форма-

54

ции \ связав этот основной закон с понятием основного противоречия, лежащего в основе формации, ибо, говорит Маркс, «развитие противоречий известной исторической формы производства есть единственный исторический путь ее разложения и образования новой» 2.

Как же определяются основной закон и основное противоречие рабовладельческой формации, разложение которой с необходимостью вызывает переход к феодальным производственным отношениям? «Производство прибавочного продукта для паразитического потребления рабовладельцев путем открытого внеэкономического принуждения к труду непосредственных производителей — рабов составляет основной экономический закон рабовладельческого общества»3.

Как создалась самая возможность эксплуатации рабского труда? Рабство возникло в педио^а^ложеішя nej>^ вобытнообщиннойл|юрмацшгг"0"бщий труд в период гос- "ітодстна~пгі^рвобытнообщинной формации был результатом не обобществления труда и средств производства, а вызывался при тогдашнем уровне развития производительных сил и особенно техники невозможностью полуучения необходимых для жизни человека^средств к существованию в результате индивидуальных уйілТйй7в результате, невозможности заниматься произвщЩтшм в одиночку. Неизбежность коллективных усилий была причштои~коллективной собственности на средства производства. Отсюда общее владение племенем или родовой группой территорией, на которой осуществлялась охота и рыбная ловля, или землею, на которой происходил выпас стад первобытных скотоводов.

Развитие техники шло по линии совершенствования орудий производства, которые сделали бы возможным и производительным индивидуальный труд, достаточный для существования индивида. Когда этот уровень был

1 Не вдаваясь детально в существо вопроса о правомерности такой постановки проблемы и о содержании терминов, хотелось бы лишь подчеркнуть, что эта дискуссия имела определенное значение, активизировав теоретические и конкретно-исторические изысканаия исследователей.

экономических факультетов Государственных университетов и экономических вузов, под ред. проф. Н. А. Цаголова, т. I. М., Экономиздат, 1963, стр. 23.

55

достигнут и когда дальнейшее совершенствование орудий труда дало возможность создавать в одиночку сверх необходимого для жизни добавочный продукт, создалась возможность деления рабочего дня на необходимое и избыточное время, а вместе с этим создалась возможность эксплуатации одного человека другим.

Эта эксплуатация возможна была только в результате подчинения одного человека другому, ибо источником обогащения являлся индивидуальный труд. При таких условиях средством эксплуатации оказывался сам человек как непосредственный производитель, а средством овладения его прибавочным трудом было овладение самим человеком. Так возникло рабство, источником которого стал в первую о^ерещэ_плен. Пленников стали превращать в рабов,'которых заставляли работать путем прямого принуждения. Масса прибавочного продукта, на которой зижделось существование и процветание господствующего класса рабовладельцев в рабовладельческом обществе, дала возможность господствующему классу рабовладельцев заниматься управлением, политикой, искусством и т. д., переложив на плечи рабов физический труд, который вследствие этого стал позорным для свободного человека 4.

Г 'Рабовладельческое общество было более прогрессив- ( но, чем первобытнообщинное, так как труд массы рабов создавал такие возможности, каких не могло знать первобытнообщинное общество. Но рабовладельческое общество столкнулось с внутренним противоречием, которое рано или поздно, развиваясь и углубляясь, должно было привести к его крушению. Суть этого противоречия вытекает из основного закона рабовладельческой формации. Маркс говорит, что__сЬормой, адекватной индивидуальному МеЛКОМу ПРОИЗВОДСТВУ, ЯВЛЯеТСЯ СОб£ХДШДО£ХЬ. м£дкщх> производи^ля на все средства производства, в томіщсле и на землю. ПрѴгоСПОДстве рабовладельчески -тО~еттосе#а-тіроизводетва дело обстояло как раз наоборот. Раб, будучи мелким производителем, работал на земле своего господина, которому принадлежали также скот и все орудия производства. Мало этого, сам раб полностью

56

его хозяйства, как орудие, обладающее речью (instrumentum vocale), в отличие от орудия, имевшего голос, но не говорящего, т. е. скота (instrumentum semivocale), в отличие от прочих орудий труда (instrumentum mutum). Таким образом, положение непосредственного производителя находилось в резком противоречии с рабовладельческой собственностью, и это противоречие выражалось в том, что раб ненавидел свою работу и свое положение, лишавшее его достоинства человека, и мстил за это попранное достоинство всеми имевшимися в его распоряжении средствами: он ненавидел труд и работал только из-под палки, он наносил ущерб рабочему скоту, он портил орудия производства 5. «Поэтому,— говорит Маркс, — экономический принцип такого способа производства — применять только наиболее грубые, наиболее неуклюжие орудия труда, которые как раз вследствие своей грубости и неуклюжести труднее подвергаются порче»6. Результатом этого была крайне низкая производительность рабского труда. Более того, преследуя свою цель — получение от незаинтересованного в своем труде раба возможно больше прибавочного продукта, — класс рабовладельцев достигал этого такими средствами, которые непрерывно углубляли противоречие, лежащее в основе производственных отношений рабовладельческой формации.

Во-первых, он достигал этого, отнимая у раба значительную долю продуктов его труда — не только весь прибавочный продукт, но и часть необходимого, оставляя рабу минимум того, что было необходимо для восстановления сил, но что было недостаточно для того, чтобы раб мог прокормить свою семью. В результате рабам, как правило, нельзя было иметь семью; если раб болел, ему уменьшали и эту небольшую долю7 Такая «забота» рачительного хозяина о том, чтобы не потратить на раба ничего лишнего, прямо свидетельствовала о том, что хо-

сколько здоровым. — С. С.).

57

зяйство, основанное на эксплуатации труда незаинтересованных и бессемейных рабов, было столь малодоходным, что воспроизводство рабочей силы естественным путем в самом хозяйстве оказывалось невыгодным. Где же был тот источник рабской силы, откуда пополнялась ее естественная убыль? Таким источником были пленники, д_бплыітом количестве і^ибывавшие^в Рим в результате многочисленных ж^йн^Ікоторые вело Римское государст- "воТ^Эта легкость получения новых рабов ТГрйводйла "к" тому, что вся или почти вся физическая работа выполнялась рабами, а свободные стали считать физический труд трудом, позорящим человека.

Ос а м хозяин наблюдал за работой рабов. В больших имениях, как правило, хозяин отсутствовал, предпочитая жить в городе, заниматься политикой и т. д. Античные агрономы отлично понимали невыгоды такого положения вещей. Колумелла прямо не советовал расширять хозяйство, указывая на то, что отсутствие хозяина в имении пагубно отзывается на хозяйстве. «В отдаленных имениях, куда хозяину трудно наезжать, лучше поручить веде-

ние отраслей хозяйства свободным колонам, чем поста-

8 Col um., 1,7, 6.

58

меньше, чем показывают, не обрабатывают посевы таким образом, чтобы (они) хорошо шл.и, и во время молотьбы ежедневно переводят хлеб, лежащий на току, растаскивают его сами, не стерегут от других воров и не показывают честно, сколько его ссыпано»9. Колумелла делает вывод: «Поэтому такое имение следует отдать, по-моему, в аренду, если, как я сказал, хозяин не будет в нем жить» 10. Рост латифундий не был, как мы видим, выражением укрупнения производства и, следовательно, интенсификации хозяйства и труда. Наоборот, увеличение хозяйства присохранении его основы — рабскогсГТрѵда — И іщи вытекавшей отсюда затруднительности нядяпра зя рябптой рабов приводило к естественному падению производтіТёЛьности труда и еще более обостряло основное про-

'ііротиворечие между целькГпроизводства — увеличением "массы прибавочного продукта и средством — увеличением хозяйства, основанного на рабском труде. Агрономы ясно понимали это и советовали либо уменьшить хозяйство для того, чтобы сделать надзор за работой рабов более эффективным, жить самому хозяину в поместье — что было безнадежным пожеланием; либо сдавать имение в аренду; либо, наконец, перейти к такой системе эксплуатации рабского труда, при которой раб оказался бы в какой-то мере заинтересованным в повышении производительности своего труда. Так появилась система колоната;(рабов сажалл_д&_аемдк^jnpeвращ али в само- ^стоятелСТЬгО хоіШІнаТ^имеюіцего семью и детей. К такому решению, которое" в сущности было свидетельством разложения рабовладельческого способа производства, побуждали рабовладельцев перемены, происшедшие в рабовладельческом обществе в целом. Рост крупного

землевладения, латифундий, расширявшихся не толыФ—— ^Ссншигосударственной^земли, н6~й за счет земель м е л - кого крестьянства, приводили к исчезновению этого слоя римского общества, из которого рекрутироналась'рйж^ екая армия. Рим как государство слаОел, а вместе с этим уменьшался приток рабов, ряды которых обычно пополнялись за счет разоряемых и ограбляемых после завоеваний территорий. Вопрос о воспризводстве рабочей

9 С о 1 и т., 1,7, 7.

10 Ibid.

59