Kitay_i_okrestnosti_Mifologia_folklor_literatura

лес, ему жизненно необходим огонь, он отправляется за ним к лесному демону (в ряде случаев наличествует еще и запрет так поступать), лесной демон дает огонь. В обоих случаях ценой за этот огонь является жизнь/душа героя. Разница в том, что в сюжете сказки-небылицы герой спасает себя и своих братьев благодаря удачно рассказанной небылице, а в текстах, где присутствует «серьезный» мотив «Огонь демона», спасение героя происходит уже в следующем сказочном ходе.

Этот мотив зафиксирован в указателе Ю.Е. Березкина [Березкин, указатель] у следующих народов: сингалы [Волхонский—Солнцева 1985, № 92: 222—225]; байга [Elwin 1944, № 1: 164—170]; гонды [Elwin 1949, № 10: 112—113]; калмыки [Бадмаев 1899: 23—33, ЗА—43; Ватагин 1964: 106— 115; Джимбинов 1962: 31—45]; адыги (бжедуги) [Хут 1987: 185—200]; кумыки [Халидова 1984: 173—174]; ингуши [Мальсагов 1983,№ 8: 55—71]; чеченцы [Багрий 1930(2), № 45: 159—166]; осетины (дигорцы) [Миллер 1902, № 3: 78—98]; грузины [Курдованидзе 1988, № 54: 213—218]; турки [Стеблева 1986, № 39: 160—163]; персы [Османов 1987: 235—238]; таджики [Амонов, Улуг-задэ 1960: 98—105]; туркмены [Лебедев 1954,№ И: 136—146; Сокали и др. 1955: 69—81]; латыши [Арийс 1971: 213—216]; коми [Новиков 1938, № 37: 132—139]; мари (луговые) [Сабитова 1992: 153—158]; татары: [Булатов—Шарипова 2000: 49—89]; желтые уйгуры [Малов 1967,№ 103: 106—107]; уйгуры [Кабиров 1963:227—247]; алтайцы [Садалова 2002, № 30: 301—307]; КОУЛИЦ [Adamson 1934: 202—205]; квинолт [Farrand 1902, № 10: 114—116], шоне [Frobenius (Жуков—Котляр 1976, № 118: 285—287)]; мампруси [Анпеткова-Шарова 1966, № 41:71 — 74]; испанцы [Малиновская 2002: 210—214]; букавак [Lehner 1931, № 16: 65—68]; тибетцы [Schlepp 2002: 125—132]; тямы [Landes 1887, № 8: 67— 76]; тайцы [Vathanaprida 1994: 96—103]; ментавай [Loeb 1929,№ 5: 92—98]; монгоры [Тодаева 1973,№ 10: 289—295]; клакамас [Jacobs 1958, № 6: 60— 67]; катламет [Boas 1901, № 12: 90—97].

Вот резюме некоторых текстов [Березкин,указатель]:

Калмыки: побратимы похищают девицу, делают своей сестрой; велят не тушить огонь; огонь потух, та приходит за огнем к старухе; старуха сыплет ей в подол золу и угли, прокалывает в подоле дыру; позольному следу приходит к девице, портит ее; калеки ловят ведьму, та делает их и девицу здоровыми, проглатывая и изрыгая каждого... [Бадмаев—Найман 1899: 23—33];

адыги (бжедуги): ... у младшего брата гаснет очаг, он идет за огнем к иныжам; отпускают за обещание добыть для них дочь ногайского хана; он

обещает открыть для них малые ворота, убивает по одному, отрезает уши; получает дочь хана в жены старшему брату [Хут 1987: 185—200];

кумыки: три брата уговорили мать отпустить с ними на охоту сестру; велели не ходить за огнем к Энем; огонь погас, она увидела вдали дом, там жила Э.; та дает золу в сите, сверху угли; на следующий день Э. приходит по зольному следу, просит поискать у нее в голове, сосет кровь девочки, так каждый день; младший брат дежурит, девочка умирает, брат бьет Э.; та говорит, что в ее мозгах есть белая вода, ею надо протереть глаза сестры; Э. умерла, девочка от белой воды воскресла;

персы: .. .кошка гасит огонь, кладет в очаг красный камень, чтобы девушка думала, что огонь горит; девушка приходит за головней в пещеру дива; на следующий день див приходит к ней, велит просунуть в щель палец пососать; девушка не рассказывает братьям, слабеет [Османов 1987: 235—238].

Как мы видим, мотив «Огонь демона» широко распространен за пределами Евразии, в таких регионах, как Африка южнее Сахары, Меланезия, Северная Америка11, а сюжет ATU 1920H не выходит за пределы Евразии. Однако на территории Евразии эти два сюжета пересекаются — их зоны распространения совпадают (см. табл. 1).

Таблица 1 + — присутствиесюжета, * — присутствие варианта сюжета

аварцы

чеченцы

ингуши

ногайцы

абхазы

адыги

абазины

11 В случае Северной Америки речь идет о довольно ограниченном регионе на северозападе континента, в зоне распространения сэлишских языков.

176 Мифология и фольклор

III

Нам известна ранняя фиксация мотива «Огонь демона». Согласно [MacDonald 1972; 1979; Schlepp 2002], мотив был принесен в Тибет по крайней мере в середине XI в. н.э. и зафиксирован в сборнике «Книга сына», создателем которого является Атиша (982—1054)[Богословский 1984: 196]: девушка приходит в дом людоедки попросить огня; получает кусочек жареного человеческого уха, ест, ей нравится; людоедка и ее дочь предлагают девушке дружбу и объясняют ей, как убить мать, чтобы та не мешала [Schlepp 2002: 125—132 по (Березкин, указатель)], и оттуда распространился по Евразии вместе с двумя вариантами сборника «Рассказы Веталы», которые через тибетское посредство попадает к монголам [Damdinsürüng 1962—1964; MacDonald 1972; 1979].

«Рассказы Веталы» («Siddi Kür», «Волшебный мертвец»), как и другие сборники («Сказки попугая» и т.д.), являются сборниками «обрамленной прозы». Строго говоря, обрамленная проза представляет собой тип текста, где рассказ А не просто вложен в рассказ Б, но между ними существуют ин^ тертекстуальные связи, содержание встроенного рассказа соотносится с обрамлением. Предполагается, что они возникли в Индии I тыс. н.э.12, откуда начали свое «победное шествие по Европе» [Гринцер 1967; Witzel 1987; Blackburn 1986; Minkowski 1989], что дало толчок к возникновению средневековых европейских сборников сказок (составители некоторых, возможно, просто напрямую были знакомы с арабскими переводами таких сборников [Neugaard 1971]), а затем и сборников новелл периода Возрождения. ИзИндии через тибетское посредство они становятся известны монголам, а оттуда бурятам, калмыкам, тувинцам и т.д. [Владимирцов 1958]. Можно вспомнить теорию Бенфея, согласно которому почти весь фонд классической западноевразийской сказки пришел из Индии, через сборники обрамленной прозы [Benfey 1859, Bd. 1].

Конечно, сами сборники обрамленной прозы в первую очередь являются фактом книжной культуры, но они чрезвычайно быстро попадают в устную среду и легко распространяются среди народов со слабо распространенной грамотностью и в таком виде сохраняются и до сих пор. Так, в экспедициив

12 Единственный случай ранней фиксации обрамленной прозы помимо Индии, к тому же не очевидный, — это египетский папирус Весткар [Hinckley 1934: 70]. Как попытались показать Витцель и Минковский, обрамленная проза имеет корни в структуре ведийского ритуала. Если эти исследователи правы, то именно потому этот жанр является специфически индийским «изобретением» [Witzel 1987].