3.2. Софисты и Сократ

Развивающаяся рабовладельческая демократия была непосредственно связана с подъемом общественной жизни. Народные собрания, выборность правителей, общественное законотворчество определяли повышенный спрос на соответствующие умения: ораторское искусство, искусство убеждения, умение отстаивать и доказывать правоту своей позиции. Своего рода откликом на подобный социальный заказ стало движение софистов.

Софистами назывались в Древней Греции платные учителя риторики и логики, которые брались научить своих клиентов умению красноречиво высказываться, убеждать в своей правоте, оказывать эффективное влияние на других людей. В то же время движение софистов породило и определенную философскую концепцию, открывшую новую страницу в истории античной философии.

Суть философской позиции софистов хорошо передает тезис одного из их наиболее ярких представителей – Протагора Абдерского (481 – 411 гг. до н.э.): «Человек есть мера всех вещей, существующих – что они существуют, несуществующих – что они не существуют».

Здесь следует обратить внимание на два концептуальных сюжета.

Во-первых, софистическая позиция, можно сказать, критикует и, соответственно, корректирует учение Парменида, который понятие существование рассматривал как безотносительное («что есть – то есть, а чего нет – того нет»). Протагор же фактически утверждает, что нельзя рассуждать о существовании безотносительно, ведь то, что есть сегодня, отнюдь не обязательно есть завтра, то, что есть в одном отношении, может не существовать в другом отношении. Получается, что корректно говорить о существовании некоего начала можно только указав, относительно чего это некое начало существует. Требуется ввести соответствующую «систему отсчета» или, как выражался Протагор, найти меру вещей.

Такой ход мысли следует оценить позитивно. Фактически здесь софисты предвосхищают мировоззренческие выводы теории относительности А. Эйнштейна, согласно которой абсолютистское рассмотрение любого явления неправомерно, специфическая определенность возникает только в специфической системе отчета.

Однако – это уже второй концептуальный сюжет – софисты идут дальше. И заявляют (устами Протагора), что меру существования вещей они нашли. Этой мерой является человек, именно относительно него нечто существует или не существует.

Такой ход мысли принято обозначать как антропоцентрический поворот в истории античной философии. (Антропоцентризм – система взглядов, в которых центральное место занимает человек). Антропоцентричная позиция, позиция, ставящая во главу угла человека, становится характерной для философии софистов.

При этом самого «человека» софисты трактуют как, в первую очередь, чувствующего человека. Чувственное восприятие и демонстрирует нам, что существует, а что не существует.

Но такая трактовка человека только усиливает характерное для софистов представление об относительности всего существующего. «Какой сегодня ветер, – задаются вопросом софисты, – холодный или теплый?» И, опираясь на опыт чувственного восприятия, отвечают: «Всё относительно. Одному ветер кажется теплым, другому – холодным, абсолютистская же оценка просто невозможна».

Развивая такой подход, софисты вынуждены признать (чувства об этом свидетельствуют!), что, как говорил еще Гераклит, «все течет, все изменяется», так что «в одну реку нельзя войти дважды». Более того, при таком подходе оказывается, что и один раз в одну и ту же реку войти нельзя, ведь, пока мы входим, река уже изменилась и стала иной.

Соответствующие рассуждения приводят софистов к релятивизму – убеждению в том, что нет ничего абсолютного, всё относительно. Релятивизм софистов приобретает всеобщий характер, он распространяется на всю область социальных отношений, на область морали и этики.

Что является добродетелью? – спрашивают софисты.

Ответ уже известен: все относительно.

Можно ли, например, считать добродетелью убийство?

Все зависит от «системы отсчета». В одном государстве это называется жертвоприношение и выступает как добродетель, в другом государстве это будет называться просто убийство и не будет считаться добродетелью. Так что никаких абсолютов не существует.

Именно против такого тотального релятивизма софистов выступил легендарный Сократ.

Сократ (469–399 гг. до н.э.) в противовес релятивизму софистов утверждал, что не все относительно, должны существовать и существуют абсолютные сущности, такие как абсолютная (истинная) Красота, абсолютная (истинная) Справедливость, абсолютное (истинное) Благо и др.

При этом Сократ не просто постулирует наличие абсолютных сущностей, он находит серьезную аргументацию в пользу их существования.

Хотя Сократ так же, как и софисты, ставит во главу угла человека (антропоцентризм), акцент в философии Сократа делается не на чувственном (как у софистов), а на разумном начале человека.

Мы, – рассуждает Сократ, – не только чувственно воспринимаем окружающий мир, мы, благодаря нашему разуму, можем оценивать его по меркам добра, справедливости, красоты.

Но что собой представляет процедура оценивания как таковая? Надо признать, что оценивание есть не что иное, как нанесение некой метки на определенного рода шкале (степень красоты, например, некой вещи мы наносим на шкале красоты, степень справедливости некоего поступка мы наносим на шкале справедливости и т.д.). При этом мы может наносить метку различным образом, наши оценки подвижны, оценивание относительно, но то, относительно чего происходит оценивание (сама шкала), должно быть обязательно неподвижным, должно быть абсолютным, иначе просто не получится дать определенную оценку.

Таким образом, обнаруживается, что уже практика оценивания, характерная для человека, косвенным образом указывает на наличие абсолютных сущностей, относительно которых только и может происходить оценивание. Оценивая вещь по степени красоты, мы фактически опираемся на понятие абсолютной Красоты, степень которой мы пытаемся определить применительно к данной вещи. Оценивая поступок по степени справедливости, мы фактически опираемся на понятие абсолютной Справедливости, степень которой мы пытаемся определить применительно к данному поступку. И т.д., и т. п. Наши (человеческие) оценки могут быть самыми различными, мы можем заблуждаться, оценивать что-то неверно, но то, что «просвечивает» за самой практикой оценивания – абсолютная Красота, абсолютная Справедливость и т.д., – обнаруживает и свою реальность, и свою абсолютность.

Более того, абсолютные сущности – уверен Сократ – не только существуют, они являются предельно значимыми для человека. Они указывают человеку тот идеал, ту абсолютную норму, к которой должен стремиться человек в своих действиях, чтобы порождать подлинно красивые вещи, совершать подлинно справедливые поступки, то есть для того, чтобы быть добродетельным в полной мере этого античного понятия.

Но почему же люди часто ведут себя недобродетельно? Причиной этого, утверждает Сократ, является незнание. Если бы люди имели знание абсолютных сущностей, то они, руководствуясь этим знанием, действовали бы наиболее правильным, наиболее добродетельным образом.

Но вот беда – знание абсолютных сущностей не дано человеку непосредственно. И даже сам Сократ, который «открыл» в рамках античной философии реальность абсолютных сущностей, не находил в себе возможности познать, что же в действительности они из себя представляют. Отсюда горькое признание Сократа: «Единственное, что я знаю, то, что я ничего не знаю».

Эту фразу нельзя трактовать буквально, считая Сократа простаком, недалеким человеком. Сократ, по слову наиболее авторитетного голоса Древней Греции, т.н. дельфийского оракула, еще при жизни был объявлен мудрейшим человеком. Познания Сократа были выдающимися по меркам своего времени.

Эту фразу нельзя расценивать и как кокетство. Сократ отличался высоким и серьезным строем души, любой вид кокетства был ему чужд.

Эта фразу следует понимать как признание мудрого Сократа, что подлинным, по-настоящему ценным знанием является знание абсолютных сущностей. Любое другое знание – относительно, лишь приблизительно верно и не может выступать истинным руководством для добродетельной жизни. Но такого – истинного – знания Сократ в себе не обнаруживает и осознает это. Сократ знает, чего он не знает. Софисты же, например, с точки зрения Сократа, даже и не знают, чего они не знают.

Связывая человеческое совершенство с обладанием знанием об абсолютных сущностях и обнаруживая свое (и общечеловеческое) несовершенство, обусловленное отсутствием такого знания, Сократ ставит перед собой благородную задачу стремиться к совершенству, то есть стремиться к познанию абсолютных сущностей. Эту задачу он рассматривает как основной смысл, как главное дело всей своей жизни

Но и здесь его подстерегает разочарование. Сократ обнаруживает свою «бесплодность» – так он называл отчетливо понятую невозможность «породить» истинное знание, произвести из себя знание об абсолютных сущностях.

И все-таки Сократ не сдается. Считая себя «бесплодным», он надеется в деле отыскания истинного знания опереться на помощь других людей. С этой целью Сократ разрабатывает специальную технику, особый метод, названный им майевтикой (дословно: родовспоможение).

Основными элементами майевтики являются диалектика, критика и ирония. Все начинается с диалектики, которая понимается как особого рода диалог различных собеседников, высказывающих различные, порой противоположные мнения по некоторому единому предмету, например, что есть Красота? В столкновении мнений происходит их взаимная критика, сдабриваемая иронией, так что все слабое, неубедительное уничтожается в огне критики, а в «сухом остатке» обнаруживается несомненное, истинное, надежное. В такого рода споре и должна была, по мысли Сократа, родиться истина. Именно через использование технологии майевтики, как был убежден Сократ, следует осуществлять поиск знания об абсолютных сущностях.

Философская позиция Сократа, его беззаветная устремленность на познание абсолютных сущностей определили не только жизнь, но и смерть легендарного мыслителя.

Реализуя свой метод майевтики, Сократ подвергал ироничной, зачастую просто безжалостной критике ходячие заблуждения, общепринятые мнения, царившие среди граждан Афин, где в основном и проходила деятельность Сократа. Он настойчиво «цеплялся» и к афинским гражданам, и к приезжим, вовлекая их в диалектические беседы, которые частенько заканчивались интеллектуальным позором для оппонентов Сократа. Все это не могло не породить ответной реакции.

Развязка наступила в 399 году до н.э. 70-летнему философу было предъявлено обвинение в «непочитании богов и растлении малолетних». Беседы Сократа, вся деятельность Сократа – заявили обвинители – подлежит осуждению за то, что его слушатели утрачивают почтение к официальной религии, к сложившимся традициям, обычаям и, таким образом, растлеваются.

Состоялся суд, который поначалу был настроен относительно миролюбиво (планировалось подвергнуть Сократа административному наказанию). Но Сократ повел себя воинственно. В своей заключительной речи он заявил, что достойно оценить его деятельность («наказать» его) можно, только воздав ему высочайшие почести. В противном случае судьи обнаружат и свою ограниченность, и свою некомпетентность.

Наглый вызов Сократа (а именно так он был расценен судом) привел к тому, что философу был вынесен смертный приговор. Правда, уже в тюрьме, незадолго до казни, Сократу было предложено бежать, покинуть Афины, но философ отклонил это предложение.

Смерть Сократ встретил бестрепетно, считая ее логичным концом философа, нацеленного на поиск совершенства, но живущего среди людей, погруженных в болото повседневности, подверженных многочисленным суевериям и ложным мнениям, то есть в мире весьма несовершенном. В мире, как позже выразится Ницше, «человеческом, слишком человеческом».

Линию Сократа в античной философии продолжил и, можно сказать, довел до классического состояния его лучший ученик – Платон, фигура которого знаменует собой начало нового этапа в истории античной философии – этапа классической греческой философии.