Kazakhi_v_Rossii_Istoria_i_sovremennost_tom-1_Omsk_2010

гиз [казахов], в особенности на оставшихся в наших пределах байджигитов… после означенного столкновения байджигитовские киргизы (казахи рода байджигит. – Б.А.) откочевали далее во внутрь наших пределов»6.

Побеги казахов, дунган и других русско-подданных в китайские пределы стали впервые обнаруживаться вскоре после передачи Китайскому Правительству в 1883 г. Илийского края (согласно условиям Санкт-Петербургского договора 1881 г. между Российской и Цинской империями). При передаче этого края, из опасения кровавых репрессий со стороны китайцев, часть жителей его, в основном, уйгуры и дунгане, выразили желание выселиться навсегда в русские пределы, с переходом в русское подданство. При этом переселенцы обязались довольствоваться, в виду крайней ограниченности в Семиреченской области свободных земель, в особенности годных для оседлых поселений, земельными наделами среднего качества и небольшого размера. Через некоторое время переселенцы вспомнили покинутые ими на китайской территории плодородные земли и пастбища, и сожаление о них незамедлительно породило у недовольных желание перейти обратно в китайские пределы, которое и стало осуществляться в виде самовольных безвозвратных отлучек за границу7.

Приграничное население избрало своеобразную форму социального протеста против произвола притеснявших их администраций обеих империй – откочевки как из Китая на территорию России, так и обратно. Так, 22 августа 1884 г. около 200 кибиток рода чажа племени атбан (албан) прорвали пограничную линию в Илийской долине и устремились в глубь Китая. Посланные вдогонку 40 семиреченских казаков отбили 4600 баранов, 153 лошадей, 350 верблюдов и 26 голов крупного рогатого скота. В ходе завязавшейся перестрелки 7 казахов и 1 китайский пограничник были убиты, 4 казака легко ранены. В сентябре того же года с разрешения китайского правительства усиленная сотня казаков вошла на китайскую территорию и схватила «часть беглецов», остальные скрывались в горах за рекой Текес. Отнятое имущество было распродано с аукциона, а «зачинщики» – старейшины Чиндобул и Акджол – выданы китайскими властями России8.

В том же 1885 г. в долину Текеса из Джаркентского уезда пробились киреевцы (так названы в документе представители казахского рода кирей. – Б.А.) – более 3 тысяч человек, которые заняли земли по нижнему Текесу и Кунгесу, «где разорили калмыков дурбун-суму- нов, уничтожив их запашки и вытравив корма»9.

31

Канцелярия Степного генерал-губернатора (особенно отдел по пограничным делам) неоднократно предпринимала попытки поиска и возврата русско-подданных беглецов. Были изданы соответствующие приказы, даны предписания военным губернаторам, взяты под контроль действия российских консулов в данном направлении, но число беглецов так и не было установлено. О причинах такой ситуации становится известно из обширной секретной переписки вице-губерна- тора Степного края и военного губернатора Семипалатинской области с Канцелярией Степного генерал-губернатора по вопросу о розыске и возвращении в пределы Российской империи бежавших в китайские пределы казахов, таранчей (уйгуров), дунган и других. Так, в письме вице-губернатора Степного края от 26 ноября 1890 г. № 3165 ставится вопрос о розыске бежавших на китайскую территорию казахов Алтайской и Чингистауской волостей Усть-Каменогорского уезда Беркинова, Джантургановых и др.10 Также он сообщал о том, что обращался с этой проблемой к императорскому российскому консулу в Чугучаке, который ответил, «что вышеназванные казахи, на все старания к обнаружению места их пребывания, не найдены». К тому же выяснилось, что в китайских владениях проживает множество «безбилетных» русско-подданных казахов и «розыск тех из них, которые скрываются от своего начальства, чрезвычайно затруднителен и безуспешен вследствие того, что они намеренно изменяют свои имена. В местности, где проживают, они известны под вымышленными прозвищами и обнаружение их по большей части зависит от случая»11. Вследствие такой сложившейся ситуации российский консул считал более целесообразным послать за розыском бежавших тех

людей, которые знают беглецов, т. е. «однообщественников бежавших»12.

В письме из Канцелярии Степного генерал-губернатора от 9 ноября 1890 г. № 3410 сообщалось о приказе главного начальника края исполняющему делами военного губернатора Семипалатинской области, в соответствии с которым ему предписывалось «сообщить подробные списки таранчей, дунган и киргиз [казахов], бежавших из Семипалатинской области со времени возвращения китайскому правительству Кульджинского района с обозначением, когда бежали»13. В следующем письме от 18 декабря 1890 г. № 4255 за подписью управляющего канцелярией Лосевского требовалось дать «дополнительные сведения о числе всех вообще бежавших в китайские пределы». Причем нужно было также сообщить, что сделали российские

32

консулы для поиска и возврата беглецов, и «в каком числе возвращены благодаря настояниям последних над китайскими властями»14.

Поскольку данные действия российских чиновников результата не имели, то некоторые из них пытались выехать в Китай и обсудить сложившуюся ситуацию на месте при личной встрече. Например, Зайсанский уездный начальник в рапорте 5 января 1893 г. ходатайствовал перед военным губернатором Семипалатинской области о разрешении ему выехать в г. Чугучак «для личного обсуждения с консулом вопроса о выдворении киргиз [казахов] вверенного ему уезда из китайских пределов, незаконно там проживающих, и о принятии радикальных мер к пресечению на будущее время откочевок наших киргиз в Китай»15.

Меры по розыску бежавших предпринимала не только российская сторона. Китайские власти даже обращались к российской администрации об оказании помощи к скорейшему возвращению беглецов в русские пределы. Данный факт подтверждает переписка между консулом в г. Чугучаке и китайскими чиновниками16, которая свидетельствует о важности и сложности решения вопроса о побеге русско-подданных казахов на территорию Китая и возврате их на родину для обоих государств. Эти проблемы волновали не только приграничные власти. Российскую администрацию беспокоили побеги русско-подданных в связи с установлением спокойствия на границе. Думается, что вопрос был связан и с тем, что уменьшалось количество податного населения. Ведь не зря с течением времени вопрос о бегстве русско-подданных «инородцев» в Китай вызывал серьезную озабоченность не только со стороны местной администрации и Степного генерал-губернаторства, но и стал предметом заботы со стороны Министерства внутренних дел.

Изучив сложившееся в приграничных районах положение, администрация Степного генерал-губернаторства определила следующие причины переселения «инородцев» в Китай: бедность, надежды поправить там свое состояние хорошими заработками, желание укрыться от долгов, а также наказаний по суду за совершенные на русской территории преступления, родственные связи беглецов с населением, живущим в Китае, и возможности найти у них приют.

Большое влияние в этом отношении имели известия о раздаче китайцами переселенцам семян для посева и денег на первоначальное обзаведение. Но главными причинами бегства поступивших в русское подданство «инородцев» все-таки следует считать неболь-

33

шое количество находящихся в их пользовании земельных угодий и «скудная производительность почвы, обусловленная недостаточностью орошения»17.

Помимо вышеназванных причин должностные лица объясняли такие побеги обременением населения денежными повинностями за родичей, ушедших ранее в пределы Китая, причем ходатайствовали о перечислении откочевавших родственников в подданство Китая, или о выдворении их из китайских пределов18.

Как видим, российская администрация всех уровней, от аульного старшины до Министерства внутренних дел, была озабочена решением вопроса о побегах русско-подданных в китайские пределы, но, как показывают документальные и архивные источники, никаких конкретных мер по предотвращению побегов и возврату беглецов на территорию России не предпринимала, за исключением переписки, где констатировались факты, излагались жалобы простых людей и т. д. Даже те предложения, которые высказывали чиновники разного ранга в отношении укрепления границы, оставались только на бумаге. Свидетельством неэффективности принятых мер является увеличение числа бежавших в Китай казахов: с 1883 по 1893 гг. их количество возросло до 3 тыс. душ или около 600 семейств19.

Таким образом, подписание договоров о территориальногосударственном разграничении между Российской и Цинской империями во второй половине XIX в. не привело к установлению четких границ между двумя государствами, что являлось одной из причин непрекращающихся побегов приграничного населения. В целом, тер- риториально-государственное разграничение между Россией и Китаем произошло по географическому принципу, без учета интересов народов, проживающих на данной территории.

___________________

1Русско-китайские отношения, 1689–1916. Официальные документы.

М., 1958. С. 35.

2Там же. С. 48.

3ЦГА РК. Ф. 825. Оп. 1. Д. 5. Л. 6–7.

4РГВИА. Ф. 400. Оп. 1. Д. 48. Л. 71.

5.Там же. Л. 88.

6Там же. Л. 88–89.

7ЦГА РК. Ф. 64. Оп. 1. Д. 3062. Л. 102.

8Сборник географических и статистических материалов по Азии Российского Генштаба. СПб., 1885. Вып. 18. С. 15–16.

34

9Костенко Л.Ф. Чжунгария. Военно-статистический очерк. СПб., 1887.

С. 104.

10ЦГА РК. Ф. 64. Оп. 1. Д. 3062. Л. 1.

11Там же. Л. 1–2.

12Там же. Л. 2.

13Там же. Л. 6.

14Там же. Л. 4.

15Там же. Л. 7.

16Там же. Л. 50.

17Там же. Л. 103.

18Там же. Л. 36.

19Там же. Л. 228.

Ш.К. Ахметова, Н.А. Томилов

Россия, Омск, филиал Института археологии и этнографии СО РАН

КАЗАХИ ЗАПАДНОЙ СИБИРИ В ИССЛЕДОВАНИЯХ РОССИЙСКИХ И КАЗАХСТАНСКИХ УЧЕНЫХ XIX – НАЧАЛА XXI ВЕКОВ

Хотя историография исследований этнической истории и культуры казахов Западной Сибири насчитывает на настоящее время обширную литературу, накопление знаний было постепенным. Первые опубликованные сведения относятся к середине XVIII – первой половине XIX вв. Начало крупным исследованиям в этой области было положено монографией И.Г. Андреева «Описание Средней орды кир- гиз-кайсаков, с касающимися до сего народа, також и прилегающих к Российской границе по части Колыванской и Тобольской губерний крепостей дополнениями»1. Инженер по специальности, капитан Андреев строил крепости Иртышской линии, а в 1793–1796 гг. служил в Омской крепости. Все годы службы он поддерживал дружеские отношения с казахами и был хорошо знаком с их жизнью2. В его работе даны численность кибиток, мужчин, расположение кочевий казахских родов вдоль Сибирской линии, зафиксированы первые данные о переходе на сенокошение казахов, кочевавших от Железинской до Омской крепостей.

В 1867 г. в Москве вышла книга И.И. Завалишина3, в которой приводятся данные по истории, хозяйству и культуре казахов первой

© Ш.К. Ахметова, Н.А. Томилов, 2010

35

половины XIX в. Автор горячо поддерживает и оправдывает политический курс на расширение границ Российской империи. Интересно, что И. Завалишин предлагал для сближения казахов с Россией приспособить русскую азбуку к казахскому языку и печатать «приспособленныя к их понятиям книги в самом например Омске, даже издавать особенную для них небольшую газету»4. В приложении даны таблицы и ведомости по численности казахского населения, стоимости товаров, вывезенных из России в Среднюю Азию, родословной казахских ханов.

Воснову труда, составленного подполковником Красовским5, легли материалы, собранные офицерами Генерального штаба. Наряду

склиматом, флорой, фауной и другими географическими сведениями

вкниге дается информация по внутренним и внешним степным торговым дорогам, скотопрогонным трактам, описание образа жизни, данные по хозяйству. Подробно рассматриваются движение населения в Области сибирских киргизов, занятия, казахские роды и их расселение. Материалы приводятся не только в тексте, но и в табличном варианте. Несмотря на обилие материалов, к этому изданию, впрочем, как и к любому другому источнику, следует подходить критически. М.С. Муканов указывал, что «сведения Красовского грешат многими неточностями как в отношении родопринадлежности, так и

вотношении их расселения»6.

Впоследующие годы некоторые сведения о торговле пленными и детьми, составе населения, жилище и занятиях сибирских казахов

были отражены в книгах «Очерк санитарного состояния Западной Сибири» А. Ремезова7, «ИсторическоеобозрениеСибири» П.А. Словцова8.

ВXIX в. было много публикаций о сибирских казахах в периодических губернских, областных и епархиальных изданиях. В 1860-х гг. в газете «Томские губернские ведомости» были опубликованы статьи И. Русанова по экономическому и общественному быту казахов, по-

ложении киргиз-кайсаков, перешедших в XVIII в. в пределы Томской губернии9. Статьи и сообщения по казахскому фольклору и этнографии публиковались в газетах «Акмолинские областные ведомости»,

«Тобольские губернские ведомости», «Киргизской степной газете», среди авторов которых числились А.О. Букейханов и М.А. Шестаков10.

Обряды и верования казахов, их отношения с русскими рассматривались в «Томских епархиальных ведомостях», «Отчетах об алтайской и киргизской миссий Томской епархии», «Московских

церковных ведомостях», «Православном благовестнике», «Тобольских епархиальных ведомостях»11.

36

Различного рода материалы о казахах Западной Сибири получили освещение в конце XIX в. в серийных, научных, статистических, ведомственных изданиях и журналах. Это такие издания, как «Известиях общества археологии, истории и этнографии», ежегодник Тобольского губернского музея, «Известия Томского университета», «Обзоры Акмолинской области», «Труды Акмолинского статистического комитета», «Памятная книжка Западно-Сибирского учебного округа», «Материалы по исследованию крестьянского и инородческого хозяйства в Томском округе», «Записки Западно-Сибирского отдела РГО», «Сельское хозяйство и лесоводство»12.

Открытие в 1877 г. в Омске Западно-Сибирского отделения Русского географического общества (ЗСО РГО) благотворно повлияло на развитие этнографических работ в Западной Сибири и Казахстане. Идейным вдохновителем и организатором этнографических исследований в регионе был Н.М. Ядринцев. Он разработал «Программу для изучения народов Западной Сибири»13, которая должна была дать начало изучению автохтонного населения региона. Хорошим дополнением к ней явилась, изданная тогда же, программа Г.Н. Потанина «Несколько вопросов по изучению поверий, суеверных обычаев и обрядов у киргизов и сибирских татар», нацеливавшая на сбор сведений по фольклору и духовной культуре казахов и татар14. На эти же годы приходится активная научная деятельность политических ссыльных Н.П. Григоровского, супругов М.В. и С.П. Швецовых15.

В 1886 г. в Записках ЗСО РГО был опубликован отчет М.А. Шестакова об этнографических исследованиях казахской культуры в Омском уезде16. В начале 1890-х гг., в связи с осуществлением работ по выявлению земель для переселения крестьян, повысился интерес к хозяйству и экономике казахов, проявившийся в ряде статей и сообщений17. Особо следует отметить работы П.Е. Маковецкого и В.К. Шнэ по кочевому и оседлому типам жилищ казахов, в которых была дана попытка связать особенности жилища с хозяйством и историей изучаемого населения18. П.Е. Маковецкий обобщил материалы по обычному праву казахов. Результатом его исследований стала публикация солидного 2-х томного труда19.

После некоторого затишья в 1916 г. появляется статья А.Е. Новоселова, где он поставил не потерявшие своей актуальности и в настоящее время вопросы о взаимоотношениях национальных культур различных народов Сибири, к которой он причислял и Северо-Вос- точный Казахстан20. Но последовавший затем долгий период смутно-

37

го времени (революции, гражданская война, период репрессий, Великая Отечественная война) не позволил воплотить замыслы сибирской этнографии в полной мере.

Водной из своих работ И.В. Захарова, исследователь деятельности ЗСО РГО, отмечала, что «в деятельности отдела, среди членов

которого было мало специалистов, подготовленных к научной работе, преобладала собирательская работа»21. Сбор материалов проводили разными методами от записей личных наблюдений и сбора коллекций до распространения специально разработанных программ и вопросников. Несмотря на то, что статьи, опубликованные в Записках ЗСО РГО, большей частью имеют описательный характер, про-

стое изложение материала и частные выводы, как источник они обладают высокой степенью достоверности22. Эти слова можно отнести ко всем публикациям XVIII – начала XX вв., в которых так или иначе затрагивались или освещались различные аспекты истории и культуры казахов Западной Сибири.

После долгого затишья, во второй половине 1960-х гг. появились статьи А.Д. Колесникова, А.Ф. Палашенкова, в которых затра-

гивались отдельные аспекты истории формирования и численности казахского населения Омской области23. Спустя 10 лет вопросы специфики хозяйственного уклада, этнического самосознания, этнокуль-

турных процессов омских казахов рассматриваются в публикациях О.Б. Наумовой (Опариной) и О.М. Проваторовой24.

Соткрытием в 1974 г. Омского государственного университета начинаются этнографические исследования среди казахов Омской области. Под руководством Н.А. Томилова в 1976 г. была проведена первая казахская этнографическая экспедиция в Исилькульский и Марьяновский районы области. С тех пор казахские отряды выезжали почти ежегодно. Заметно увеличивается количество публикаций по истории и культуре казахов Западной Сибири в связи с регуляр-

ным проведением ОмГУ различных научных конференций с последующим изданием сборников материалов и тезисов25. В 1983 г. выходит монография Н.А. Томилова, одна из глав которой посвящена

этнической истории казахов Сибири конца XVI – первой четверти XIX вв.26 Это первое исследование по данной проблеме, выполненное на документальных архивных источниках, многие из которых были впервые введены в научный оборот.

Впоследующие годы, с открытием кафедры этнографии, историографии и источниковедения в 1985 г. (с 1994 г. кафедра этногра-

38

фии и музееведения) и в 1991 г. Омского филиала Объединенного института истории, филологии и философии СО РАН, изучение этнической истории и культуры казахов Западной Сибири заметно активизируется. Территориальные границы казахских историко-этногра- фических экспедиций существенно расширяются. Обследуются ареалы компактного проживания казахов в Сибири (Новосибирская, Тюменская области, Алтайский край) и сопредельных регионов Казахстана (Кокчетавская, Северо-Казахстанская, Павлодарская области)27.

Существенный вклад в изучение истории казахов Западной Сибири внесла К.Н. Балтабаева. В своей монографии автор раскрыла проблемы становления советской власти в районах с преобладанием казахского и татарского населения исследуемого региона в 1919– 1932 гг., затронула вопросы территориального размежевания Сибири и Казахстана. К.Н. Балтабаева привела интересные факты из истории коллективизации в казахских аулах, организованных по родовому принципу. Власти столкнулись с большими препятствиями при раскулачивании. На защиту богатых сородичей вставал весь аул28. Автор впервые в научной литературе подняла материалы по негативным проблемам в национальной политике и межнациональных отношениях в регионах Сибири на рубеже 1920–1930-х гг. и дала объективный анализ работы парторганизаций с проявлениями шовинизма.

З.Е. Кабульдинов в монографии «Казахи Тобольской и Томской губернии во второй половине XVIII – начале XX вв.»29, вышедшей в 1992 г., рассмотрел историко-демографический аспект формирования казахского населения Западной Сибири. Опираясь не только на исторические документы, но и на фольклорные источники, дату заселения казахами юга Западной Сибири он относит к началу XIII в. Вторичное заселение региона начинается, по мнению автора, после окончательного разгрома джунгар, с середины XVIII в. Статус казахов в этот период характеризуется отсутствием регламентации правовых отношений с органами власти. В конце XIX – начале XX вв. на территории внутренних сибирских уездов часть казахского населения вынуждена была перейти в состав крестьянских обществ, чтобы не оказаться без земли на волне массового переселения крестьян из Европейской части России. Миграции крестьян ускорили переход от кочевого скотоводства, находящегося в сильной зависимости от природных условий, к оседанию и земледелию.

В 1995 г., впервые после долгих лет замалчивания, был издан сборник документов о событиях 1931–1934 гг., когда от голода казахи

39

бежали в Сибирь. В основу его легли материалы ГАНО, собранные М.П. Малышевой, В.С. Познанским и Е.Б. Сыдыковым30. Позднее эти события были отражены в монографии М.П. Малышевой и В.С. Познанского. Авторы рассматривают тему в плане совместной борьбы за выживание русских и казахов, бежавших в Сибирь, переживавшей те же проблемы, от голода31. Исследователи всесторонне осветили вопросы о положении с продовольствием в Сибири, особенно в местах оседания беженцев из Казахстана, эпидемий, определения контингента мигрантов, пути и хода миграции, проблемы трудоустройства, обеспечения жильем, устройства быта, соблюдения правопорядка, преодоления препятствий, связанных с незнанием русского языка и отсутствием производственных навыков, затрудняющих адаптацию к новым условиям. Документальные источники позволили авторам исправить ошибку в определении времени голода, наступившего, как считалось, не зимой 1932–1933 гг., а на год раньше32.

Одновременно вышла монография М.П. Малышевой, в которой впервые были исследованы вопросы национально-территориального размежевания Сибири и Казахстана в 1919–1922 гг.33 Исследование выполнено в основном по архивным материалам ГАНО, с использованием также документов архивов Барнаула, Омска, ГАРФ, РГАЭ. Автор привлекла и различные справочные, документальные издания, материалы съездов, литературные источники. Многие архивные документы были впервые введены в научный оборот. Особую значимость придает работе не только то, что вопросы национально-терри- ториального размежевания Сибири и Казахстана так глубоко рассматривались впервые, но и то, что Киркрай представляли такие выдающиеся исторические личности, как А. Байтурсынов, А. Букейханов, С. Сейфуллин, М. Ауэзов, А.Д. Авдеев, В.А. Радус-Зенькович и др., что позволяет полнее раскрыть их роль и значение в истории Казахстана.

Вмонографии Ж.А. Ермекбаева «Российские казахи в составе РСФСР и СССР в 1917–1991 гг.» рассмотрены некоторые аспекты демографических и этнических процессов, истории формирования,

оседания и урбанизации казахского населения Западной Сибири, Южного Урала и Нижнего Поволжья34.

Вмонографии Ш.К. Ахметовой выявлены факторы и прослежены процессы формирования городского казахского населения Западной Сибири с XVIII до XXI вв., определена динамика численно-

сти городских казахов по существовавшему административно-терри- ториальному устройству35. В ней впервые обнародованы ранее неиз-

40