3500 Метров, образуют для бассейна рек Тигр и Евфрат горную границу,

отделяющую его от прикавказской области и от плоскогорья Ирана. Эта

естественная граница между Черным морем и Месопотамией представляет

внушительное зрелище, особенно на севере, т.е. в области истоков Евфрата и

Тигра. Цепи закавказских и армянских Альп поднимаются здесь до весьма

значительной высоты, и их изломанная конфигурация, обрывистые склоны,

остроконечные вершины, господствующие над обрывами, еще сильнее оттеняют

дикий характер страны. Несмотря на высокий горный барьер Понтийских Альп,

большая часть южной Армении пользуется богатыми испарениями, которые

приносятся сюда восточными ветрами. Точно так же возвышенная долина Карасу

почти до Эрзерума пользуется ветрами, дующими с Черного моря. Эти ветры,

дующие главным образом в течение зимы, приносят с собой обильные влагой пары,

которые осаждаются здесь в виде снега, покрывающего весь амфитеатр гор вокруг

истоков реки Евфрат. Северные и восточные ветры, представляя собою

разветвление главного воздушного течения, пересекающего весь континент Азии,

весьма знойны, и обыкновенно их действие ограничивается тем, что они разгоняют

тучи; нередко, впрочем, случается, что производимые ими внезапные ужасные

бури оканчиваются жестокими ливнями.

Как я уже говорил, северный склон армянских Альп получает огромное

количество влаги, и здесь берут свое начало несколько больших рек, как, например,

Шорук и Каршу. Южные склоны тех же гор питают Тигр и Евфрат, воды которых,

объединяясь вместе в Шатт-эль-Араб, составляют массу, превышающую по своему

количеству массу воды, изливаемую Нилом. Таким образом, в общем атмосферном

и речном кругообороте Черное море при помощи дождей и русла реки Евфрат

беспрестанно перемещает свои воды в Персидский заливi. Горные массивы

Армении не представляют непроходимого препятствия между Месопотамией и

областью Кавказа и Понтийских гор; наоборот, при их помощи плодотворные пары

Черного и Средиземного морей орошают Тигро-Евфратскую долину. Рельеф здесь

одинаков с обеих сторон Антикавказских гор, так что, для того чтобы найти

настоящую естественную границу описываемой страны, необходимо

передвинуться дальше на север, к берегам Черного моря, туда, где проходят

высокие цепи Кавказских гор, прикасающиеся к Каспийскому морю. Склоны

армянских Альп по большей части безводны, обрывисты и обнажены, но долины,

змеящиеся между их снежными и покрытыми застывшей лавой хребтами, могут с

полным правом занять место среди стран, наиболее одаренных природой. Это по

преимуществу страна резких контрастов, где зимы бывают так же холодны, как в

Москве, а лето столь же знойно, как в тропических странахii. Альпийская

растительность входит здесь в соприкосновение с флорой жаркого пояса;

виноградники Эривани, и вообще русской Армении, производят вина, по крепости

стоящие наравне с испанскими винами; вина же из окрестностей озера Ван, к югу

от Антикавказских гор, не уступают бургонским. Во многих местах почва,

возделанная чрезвычайно примитивно, дает тем не менее две жатвы в течение

одного года; дубы, ели, клены, ясени, каштаны, сосны и вообще все деревья

Центральной и Южной Европы образуют по склонам гор густые леса. Многие из

наших фруктовых деревьев, без сомнения, происходят из этой области, где даже

шелковичное дерево растет успешно, несмотря на сильные зимние холода. Главное

богатство страны составляют зеленеющие луга, на которых в наше время, точно

так же как и в доисторическую эпоху, миллионы овец и коз находят себе обильную

пищу. С незапамятных времен эта область была местом жительства

многочисленных бродячих пастушеских и охотничьих племен, отличавшихся

грубыми и суровыми нравами и обычаями, любовью к свободе и независимости.

Среди этих племен не была развита в сильной степени солидарность, так как при

жизни грабежом и набегами солидарность являлась бесполезной роскошью.

Уже за 2300 лет до начала нашей эры в долинах горной Армении возникли

зачатки цивилизации, но эти зачатки не получили своего дальнейшего развития. В

Армении и в верховьях Евфрата и Тигра не было тех физико-географических

условий, которые могли бы укрепить и дать дальнейшее развитие зародышам

культуры. Такие условия мы встречаем лишь в области нижнего течения названных

рек.

К югу от Арарата и Тандурека горы понижаются, образуя несколько

параллельных цепей, направляющихся от истоков Аракса и от озера Урмии на юго-

восток, к Мекрану; эти цепи отделяют Месопотамию от высокого плоскогорья

Ирана, проходя по левому берегу Тигра. Некоторые вершины этих гор, как,

например, Эльвенд, к юго-западу от Экбатаны, и Алиджук, к югу от Испагани,

поднимаются на высоту 3000 — 4000 метров; здесь же находится вершина Ку-и-

Дена в 5200 метров высоты, представляющая после Демавенда наиболее

возвышенный пункт Передней Азииiii. Со стороны Ирана и Белуджистана эти

горные цепи образуют как бы одну сплошную стену, постепенно понижающуюся к

юго-востоку. У подошвы этой стены на высоте почти 1500 метров над уровнем

моря группируются наиболее знаменитые исторические города Персии и Мидии:

Эк-батана, Испагань, Персеполь, Шираз.

Наоборот, со стороны Тигра вместо этой одной стены мы видим

бесчисленное количество параллельных горных цепей, пересекаемых извилистыми

ущельями и вполне заслуживающих то название «боевой колонны», которое им дал

английский исследователь Раверти. Подобно тому как водяные пары Средиземного

и Черного морей, осаждающиеся на вершинах армянских Альп, питают Евфрат,

влажные ветры с Индийского океана в свою очередь приносят влагу на вершины

описанных выше гор, и эти осадки дают начало бесчисленным ручьям и речкам,

несущим свои воды в русло Тигра. Наиболее значительными из этих притоков

Тигра являются Зай, Дьялла, Керка.

Уже в весьма отдаленную от нас эпоху большая военная и торговая дорога из

Месопотамии на восток и из Ниневии в Экбатану проходила через ущелье Дьялла.

Зимою и в периоды наводнений эта дорога зачастую бывала совершенно

непроходима, что и служило большим препятствием для распространения

месопотамской цивилизации на восток. Горные вершины, окаймляющие долину

реки Тигр со стороны Ирана, служили в то же время неприступными крепостями,

откуда дисциплинированные армии Мидии и Персии легко устанавливали свое

господство над Месопотамией.

Если при посредстве реки Мурад-чай, исток которой находится на недалеком

расстоянии от истока Тигра, Евфрат принадлежит отчасти к курдо-армянской

стране, то его другой большой приток, носящий у турок название Карасу,

присоединяет Евфрат и к Малой Азии. К югу от впадения Карасу в Евфрат великая

месопотамская река огибает восточные выступы Тавра и течет на запад, к

Средиземному морю, но на 36-й параллели, как бы видя невозможность пробиться

дальше на запад через горные хребты, Евфрат поворачивает на юго-восток и

приближается к Тигру; обе реки текут параллельно, в некоторых местах

приближаясь друг к другу, а в некоторых расходясь друг от друга, чтобы затем

слить свои воды в одно русло, образуя Шатт-эль-Араб. Область, заключенная

между обеими реками, и является Месопотамией, т.е. Междуречьем в узком

смысле слова, и здесь образовался в древности второй очаг цивилизации,

характеристикой которого мы и займемся.

Ассиро-Вавилония, будучи окружена со всех сторон, за исключением южной,

различными по своим физико-географическим условиям областями, образует, как

мы уже сказали выше, нейтральную часть особого, промежуточного между Индией

и Грецией мира. Такое положение Месопотамии совершенно достаточно для того,

чтобы объяснить возникновение здесь очага цивилизации, подобного египетско-

нильской цивилизации.

Географическими терминами «Месопотамия», «Ассиро-Вавилония»,

«Халдея» пользуются обыкновенно, не различая для их определения то всей

совокупности стран, орошаемых Тигром и Евфратом, то одной какой-либо, более

или менее определенной части их обширного бассейна. Библейская номенклатура

была несравненно более точной. Авторы Библии называли Халдеей южную часть

области от Вавилона, а Ассирией (Aram Naharaim), или «Сирией двух рек»,

северную часть страны, где главным городом была Ниневия. Геродотiv, на счет

которого, быть может, следует отнести указанное мною смещение географических

терминов, говорит уверенно, что почвы Ассирии не в состоянии производить

виноград и фиговое дерево. Если это и справедливо, то только для Вавилонии или

Халдеи, так как значительная часть Месопотамии к северу от Вавилона, которую

еще Страбонv называет Aturia (Ассирия), напротив, доставляет вина отличных

качеств; точно так же здесь растет с успехом и фиговое дерево, как, вероятно, оно

росло и в те времена, когда Геродот посещал эту страну. Необходимо заметить, что

Месопотамия в точном смысле этого слова, т.е. страна, лежащая между обеими

реками на пространстве до их слияния у Корны, даже до их соединения у Багдада

посредством многочисленных каналов, представляет несколько зон или

географических поясов, совершенно отличных друг от друга и следующих друг за

другом от севера к югу. Продвигаясь к югу и оставив за собою Карата-Даг,

последний из отрогов Антикавказа, путешественник вступает в слегка

волнообразную равнину, монотонность которой нарушают только несколько

невысоких холмов, рассеяных там и сям. Однако вид этой равнины не утомляет

взора, так как если зима была не слишком холодна и если весенние и осенние

дожди оросили местность, то плодородие почвы проявляется здесь с необычной

силой. Геродот не решается определить высоту, до которой здесь достигает ячмень,

потому что, как говорит он, «те, кто не видел страны в лучшее время ее года

своими собственными глазами, могут не поверить моим словам». В Месопотамии

хлебные злаки, эти по преимуществу культурные растения, произрастают в диком

состоянии. Все фруктовые и плодовые деревья и кустарники Южной и

Центральной Европы, т.е. персиковые, абрикосовые, гранатовые, фиговые,

апельсинные, шелковичные, миндальные, вишневые, грушевые деревья образуют

здесь настоящие леса; виноград в некоторых местах образует буквально целые

заросли. Поля, отдыхающие под паром, покрываются весной цветами и травами в

таком изобилии, что охотничьи собаки, гоняясь за дичью, возвращаются домой

сплошь прокрытые цветочной пылью и мелкими лепестками цветов. Очень

знойное, очень сухое и очень длинное лето с трудом побеждает эту мощную

растительность, сжигает ее и освобождает от нее землю, которая является тогда

серой, истощенной, покрытой кристаллами соли и испещренной, словно какой-то

болезнью.

Вся эта страна, являющаяся родиной для многих видов животных, с

незапамятных времен сделавшихся домашними друзьями, лучше всякой другой

отвечает идее о рае или зеленеющем Эдеме, где человек в естественном состоянии

мог проживать в полной праздности и первобытном невежестве. Замечательно, что,

несмотря на значительную близость к одной из самых древних цивилизаций,

развалины, свидетельствующие о былом величии страны, здесь сравнительно

весьма немногочисленны и находятся почти все на правом берегу Тигра и все, за

очень немногими исключениями, относятся к эпохе приблизительно за

шестнадцать веков до начала нашей эры. Немврод не мог выбрать лучшей страны

для своих охотничьих набегов, а известно, что охотничья жизнь никогда не

содействовала зарождению цивилизации. Но одна книга Библии удостоверяет

определенно, что царство Немврода началось среди городов Бабель, Эрек, Аккад,

Кальнек, т.е. в стране, расположенной к югу от наиболее плодородной части

Месопотамии. По мере того как мы подвигаемся в этом направлении и вступаем в

область Вавилона, где Тигр и Евфрат не только сближаются друг с другом, но и

смешивают свои воды при помощи многочисленных каналов и рукавов, местность

значительно меняет свой вид. Здесь уже нет больше ни весенних, ни осенних

дождей; плодородие почвы, как и в долине Нила, зависит исключительно от

разливов и половодий. По словам Роулинсона, уже в окрестностях Хита на реке

Евфрат и немного к югу от Самарры, лежащей на Тигре, путешественник покидает

слегка волнообразную равнину Месопотамии и вступает в низменную, вполне

ровную и очень наклонную местность, образованную наносами и

продолжающуюся вплоть до Персидского залива. Именно здесь, приблизительно

по 34 градусу северной широты, Роулинсон и устанавливает северную границу

библейской страны Сеннaap (Халдея); Ассирия же, по его мнению, начинается за

этой границей.

Контраст между этими двумя странами действителью поразителен, и не

только по пейзажу, по геологическому строению, но и по климату, по флоре, по

населению и по историческим судьбам. К северу от установленной Роулинсоном

границы лежат слегка возвышенные и волнообразные равнины, обязанные своим

удивительным плодородием обильным дождям во время равноденствий. К югу

расположена низкая страна, почва которой состоит из солончаков и покрыта

горькой полынью всюду, куда не достигает оплодотворяющая вода ; во время

разливов. К северу живут народы, происшедшие, по библейскому преданию, от

Сима, Ассура, Арфаксада, Луда, Арама, а к югу обитают представители самых

разнообразных племен, говорящие на самых различных языках; среди этих народов

на первом месте находятся кушиты, потомки Хама, по библейскому преданию,

люди с черной кожей, занимавшие также и Египет. Согласно утверждениям

древних греческих писателей, кушиты прибыли в долину Нила и в Месопотамию

из Центральной Африки и являются первыми основателями египетской

цивилизации. На севере Месопотамии мы видим развалины дворцов Салманасара и

Сеннахерима — этих царей — грабителей подвластных народов, на юге — в

мирной Халдее — место дворцов занимают многоэтажные обсерватории, очень

похожие на архаические пирамиды Египта, с высоты которых уже в глубокой

древности коронованные астрологи, как, например, Хаммурапи, изучали течение

звезд и занимались астрономическими вычислениями, стремясь проникнуть в

тайны разлива рек, от которых зависело благоденствие страны.

В собственно Халдее следует также различать две отдельные области.

Северная половина Халдеи, там, где находятся развалины Вавилона,

оплодотворяется только разливами Тигра и Евфрата, а южная половина не только

оплодотворяется Евфратом и Тигром, но является целиком созданием этих рек, так

как ее почва состоит из наносов, отложенных Евфратом и Тигром, и плодородие

почвы всецело зависит от разливов и половодий, как и в Египте. Именно в эту

последнюю страну, т.е. в Нижнюю Халдею, нас и переносит библейское предание,

говорящее о сотворении мира.

Если существует какое-либо место в Месопотамии, на котором совпадают и

результаты современных исследований, и свидетельства Библии, то это именно то

место, где говорится о Нижней Халдее. Первобытная ее цивилизация, как и

цивилизация Египта, имела своей колыбелью самую южную часть вавилонской

долины, почва которой сплошь состоит из наносной земли. Из всей долины Тигра и

Евфрата это были первые места, где человек мало-помалу освободился из своего

животного состояния и сумел перейти в стадию цивилизованной жизни. Точно

такую же картину мы уже наблюдали и в Египте, в долине Нила. С течением

времени в той и другой стране цивилизация все более и более крепла и

распространялась с низовьев рек вверх по течению. Известно, что Фивы в Египте

возникли гораздо раньше Мемфиса; точно так же и в Месопотамии первое развитие

цивилизация получила в городах Ур и Ларзам, лежавших почти в устье Евфрата и

Тигра...

Религия с ее символами и обрядами, зародившись в нижнем течении Нила,

Евфрата и Тигра, распространялась по тому же пути, каким шла цивилизация

вообще. Таким образом, в бассейне Тигра и Евфрата цивилизация возникла в

Нижней Халдее; ее главные центры и очаги образовались в области, лежащей

приблизительно между 30 и 33 градусами северной широты, наиболее известным

из этих центров халдейской цивилизации был Вавилон. Народ, известный в

истории под именем ассирийцев, заимствовал из Халдеи первые зачатки своей

цивилизации.

В древности, когда в Нижней Халдее явились первые люди, эта область

представляла, по всей вероятности, картину такого же хаоса, как и первобытная

нильская долина после спада вод; почва под лучами палящего солнца твердела, как

камень, или же заносилась песками пустыни, болота и огромные лужи гниющей

воды разносили кругом себя заразу и эпидемии. Чтобы сделать из этой пустыни

одну из самых богатых и обильных областей в мире, первобытным жителям

надлежало урегулировать течение рек и при помощи каналов и плотин

распределить равномерно по всей местности живительную влагу, которая в ущерб

для некоторых частей территории скоплялась в других, — словом, нужно было

сделать буквально то же, что пришлось сделать первобытным жителям Египта.

Необходимо обратить внимание на то обстоятельство, что и здесь история

отвернулась от плодородных стран, простирающихся к северу и к югу от горы

Арарат, а избрала местом зарождения цивилизации обнаженную местность,

обитатели которой под страхом угрозы самых ужасных несчастий принуждались к

сложному и мудрому координированию своих индивидуальных усилий.

Геродот замечательно удачно обрисовал существующую аналогию между

естественными условиями развития цивилизации в Египте и в Халдее, но он

полагал, что эта аналогия не достигает размеров тождества. «В Ассирии, —

говорит Геродот, — воды реки питают корни хлебных злаков и порождают, таким

образом, богатые жатвы, но не так, как в долине Нила, где вода сама выходит из

берегов и заливает поля; в Халдее, наоборот, для того чтобы привести воду на

поля, необходим тяжелый труд и разные приспособления». Участие человеческого

труда в создании и периодических оплодотворениях халдейской страны

действительно более значительно и более постоянно, чем в долине Нила. Дело в

том, что половодья Евфрата и Тигра не отличаются ни периодичностью, ни

регулярностью нильских разливов. Было бы крайне интересно детально изучить

исторические различия между цивилизациями Халдеи и Египта, обусловленные

различиями географической среды, но, к сожалению, для нас недоступны

фактические данные, могущие послужить почвой для подобной работы. Несмотря

на успехи, достигнутые за последние годы в области изучения ассиро-вавилонских

древностей, наши познания в области ассирологии стоят далеко не на высоте

знаний об истории египетской культуры; не без основания можно даже полагать,

что древняя эпоха нижнехалдейской цивилизации никогда не предстанет перед

нашим взором в таком ясном и полном виде, как цивилизация Египта. Строители

халдейских дворцов и обсерваторий не имели в своем распоряжении тех прочных

гранитных и известняковых пород, из которых построены египетские пирамиды;

глиняные цилиндры знаменитой библиотеки Сарданапала в Ниневнии, падая с

деревянных полок, служивших им подставками, разбивались на тысячи кусков, из

которых исследователям удалось отыскать только небольшую часть с

отрывочными надписями. Кроме того, клинообразное письмо стоит вообще во всех

отношениях ниже египетских иероглифов. Ленорманvi по этому поводу утверждает,

что половина всех памятников клинообразной письменности, находящихся в

нашем распоряжении, дает только некоторые руководящие основания при разборе

другой половины.

Правда, мы можем при изучении цивилизации Нижней Халдеи дополнять

недостающие части общей картины аналогичными данными египетской

цивилизации, так как сходные физико-географические условия должны были

породить и сходные формы цивилизации. Когда мы слышим голос одного из

халдейских деспотов, Хаммурапи, оставившего нам первый бесспорный

исторический документ тигро-евфратской цивилизации, то в нем мы ясно слышим

те же слова, что и в послании фивского фараона Аменемхета, этого строителя

каналов и инициатора общественно полезных работ. Сквозь густой туман,

скрывающий начало зарождения халдейской цивилизации, можно также заметить,

что цари-боги, цари-жрецы Халдеи, олицетворявшие собою и светскую и духовную

власть, представляют собою почти точную копию с фараонов мемфисских

династий.

Отмечаемый мною узкий параллелизм между историей этих двух стран

существует вплоть до наступления второй фазы первого периода всемирной

истории, когда деспотизм, доселе нераздельный и абсолютный, обусловленный

физико-географическими условиями, начинает до некоторой степени проникаться

элементами человечности и стремится оправдать свое существование

общественной пользой. Только в то время, как в долине Нила эволюция деспотизма

сопровождается дифференциацией, выделяющей из первобытного грубого

угнетения мемфисской эпохи отдельные элементы греческого деспотизма и

царской власти, в Халдее все это остается смешанным, и в течение долгих веков

власть повелителей включает в себя элементы царя и мага. Магия принимает здесь

ясно выраженный астрономический характер и превращается в смесь грубых

суеверий и элементов истинно научных знаний.

Уже Лаплас утверждалvii, что астрономические и космологические познания

древних халдеев были несравненно более глубоки, реальны и научны, чем

познания египетских жрецов. Действительно, десятичное счисление, открытие

зодиакального круга и его деление на 360 градусов, измерение пространства,

представление о солнечном годе, независимое от представления о лунном годе,

установление недели из семи дней — все это можно включить в число заслуг

царей-астрологов из Нижней Халдеи. Значительные успехи их в астрономии

объясняются тем обстоятельством, что разливы Евфрата и Тигра отличались

своими особенными характерными чертами и делали очевидной для всех тесную

связь между явлениями на небе и переменами в уровне реки, а следовательно, и

связь между небом и судьбами человека на Земле. Если и можно провести

демаркационную линию между современной, реальной философией природы и

халдейской магией и астрологией, то только в том смысле, что мы обладаем более

точными знаниями о сущности и влиянии небесных явлений.

Различие географической среды не замедлило создать с течением времени

между цивилизациями Египта и Халдеи весьма характерные и заметные отличия.

Хотя Нижняя Халдея представляет, без сомнения, наиболее изолированную часть

тигро-евфратского бассейна, тем не менее ее изолированность далеко не столь

сильна, как в Египте. С самого раннего периода месопотамской истории Халдея и

Ассирия подвергаются различного рода внешним влияниям. Река Хоаспес

[вероятно, р. Керхе], некогда независимый от Тигра поток, собирает свои воды с

южного склона Мидийского плоскогорья; в своем быстром течении к Персидскому

заливу она перерезывает горную область, постепенно понижающуюся к Нижней

Халдее; здесь находилось особое государство, называемое в Библии Элам и в

самом раннем периоде истории уже изобиловавшее многочисленными городами —

Мадакту, Хаману, Надиту. В этих городах-крепостях находили себе приют более

или менее могущественные коронованные разбойники, которые объединились еще

задолго до эпохи библейского Авраама под властью одного высшего повелителя,

резиденцией которого был город Сузыviii, расположенный в том месте, где

соединяются два главных рукава реки Хоаспесix. Эта эламская страна, известная

под именем Сузианы, с древнейших времен связала свою историю с историей

Вавилона. Южная область Сузианы, особенно там, куда достигали наводнения,

лишь весьма незначительно отличалась от Нижней Халдеи. Самые древние и

смутные предания народов Передней Азии рисуют нам эламских царей вполне

похожими на Кедорлаомера, современника библейского Авраама; вот что

говорится о нем в книге Бытия: «Победители взяли все имущество Содома и

Гоморры, и весь запас их, и ушли. И взяли Лота, племянника Авраамова, жившего

в Содоме, и имущество его и ушли»x. Бросаясь, как хищные птицы, на богатые

поселения равнины, для того чтобы их разграбить, жители Элама вносят в историю

Халдеи элемент борьбы с соседними воинственными народами, элемент, почти

совершенно отсутствовавший в первую эпоху истории Египта. Иногда в течение

жизни нескольких поколений эламиты успевали сохранить власть над

побежденными. Между прочим, уже один предшественник вышеназванного

Кедорлаомера при помощи царя Синхара разграбил и подчинил себе Халдейское

государство. Он сделался основателем третьей Вавилонской династии, носящей

неправильное наименование Мидийской, так как ее эламское происхождение не

оставляет никакого сомнения. Благодаря одному официальному акту, изданному

ассирийским царем Сарданапалом, можно с приблизительной точностью

определить дату этого завоевания (2295 год до Р.Х.). Когда в 660 году древней эры

этот царь захватил Сузы, он в качестве наследника халдейских королей издал

особый акт, гласивший, что его триумфальное вступление в столицу вечного врага

состоялось спустя 1635 лет после упрочения Сузской династии в Нижней

Месопотамии. Вавилоняне, впрочем, терпели иго победителей-эламитов только в

продолжение 150 лет, и в 2047 году до Р.Х. мы уже видим, что туземные цари

снова захватили власть.

К сожалению, история Элама и соседних с ним стран совершенно неизвестна,

и было бы весьма затруднительно правильно оценить влияния, которые могли

иметь постоянные угрозы опустошений и завоеваний, на государственное

устройство Халдеи, которое со времени Хаммурапи было так похоже на

государственное устройство Египта эпохи фивских фараонов. Необходимо

заметить, что, за некоторыми несущественными исключениями, повелители

Нижней Халдеи могли защитить от эламитов целость своего государства, не

покидая в то же время своих астрологических занятий и стремлений проникнуть в

вечные тайны рек. Но по мере того как цивилизация, родившаяся в области

разливов и наносов, поднималась вверх по течению Тигра и приближалась к горной

стране Курдистан, ей предстояло встретиться с еще более многочисленными и не

менее воинственными, нежели эламиты, разбойничьими племенами, обитавшими

на высотах Тенг-сира, или «Страны ущелий». Мы, по всей вероятности, никогда не

узнаем, какую жестокую борьбу, сколько войн и лишений пришлось перенести

строителям каналов и священных обсерваторий древней Халдеи в беспрерывной

защите своей страны от набегов охотничьих диких племен и кочевников северной

Месопотамии. Нам известно, что в конце концов законный наследник

древнехалдейской цивилизации Вавилон сохранил свое верховенство, победил все

опасности и внутренние междоусобия вплоть до момента египетского нашествия,

захватившего и всю Сириюxi.

Бесчисленные орды боровшихся с Халдеей разбойничьих племен после того,

как в течение многих веков они обрушивались лавиной на Халдею,

сгруппировались в конце концов в несколько небольших воинственных государств,

расположившихся вокруг естественного центра их грабежей и набегов, т.е. вокруг

Халдеи. Все горные вершины треугольника, образуемого Тигром ниже впадения в

него Шабура и южным изгибом большой реки Заб, все высоты на запад от

Соломоновых гор, господствующие над ущельями, с тех пор покрылись

крепостями, группировавшимися обыкновенно вокруг храма какого-нибудь

божества, представителем которого являлся местный царь. Некоторые из этих

храмов-крепостей были посвящены сразу даже нескольким богам, как, например,

те, которые господствовали над знаменитой долиной Арбеллы, семитическое

название которой «Арба-Илу» указывает, что бывшие здесь храмы посвящены

четырем божествам. Месопотамия вообще всегда заимствовала своих богов из

Халдеи, и еще в IX веке до Р.Х. один ассирийский царь называет Синхар «

колыбелью своей страны ». Все феодалы Халдеи считали своим общим предком

легендарного Шарру-кина I, который, согласно новейшим исследованиям, жил

приблизительно около 3750 года до начала христианской эрыxii и которого не

следует смешивать с великим Шарру-кином (Саргоном греческих авторов, отцом

Сеннахерима), разрушившим Израильское царствоxiii. От большинства горных

крепостей, принадлежавших предводителям охотничьих племен Месопотамии, до

нашего времени не сохранилось даже развалин; все эти крепости и их отдельные

властители находились, без сомнения, в зависимости от главного города страны

Нимруда, основателем которого, по словам легенды, был знаменитый Немвродxiv.

Положение этого города на высокой горе у впадения реки Заб в Тигр облегчало для

царей Нимруда владычество над соседними крепостями и городами. И

действительно, многие кочевые элементы воинственных племен, обитавших в

горах Курдистана и на армянских Альпах, признавали его власть. В этой же

области несколько позднее возникла Ниневия, ставшая во время владычества

свирепого Сеннахерима столицей для всей Передней Азии.

Наименование жившего в Месопотамии народа — «ассирийцы», — по

видимому, появилось только в эпоху, когда Самси-Раман II построил храм в

Шаргате и посвятил его богу Ассуру. За восемнадцать столетий до начала

христианской эры Шаргат уже служил местом поклонения Ассуру, но еще ранее он

был святилищем бога Ану и носил его имя.

Усваивая постепенно религию, обряды, письменность, искусство и науку

халдеев, жители остальной Месопотамии в конце концов в течение второго

тысячелетия до начала нашей эры приобрели господство над всем средним

течением Евфрата и Тигра; к тому времени они сделались опасными соперниками

Вавилона, ослабевшего вследствие постоянных войн с фараонами XVI, XVII и