2. Оцените значимость деятельности международной организации «Институт Открытое Общество» («Open Society Institute» (Режим доступа (17.08.10): http://www.Soros.Org/about/overview).

The Open Society Institute works to build vibrant and tolerant democracies whose governments are accountable to their citizens. To achieve its mission, OSI seeks to shape public policies that assure greater fairness in political, legal, and economic systems and safeguard fundamental rights. On a local level, OSI implements a range of initiatives to advance justice, education, public health, and independent media. At the same time, OSI builds alliances across borders and continents on issues such as corruption and freedom of information. OSI places a high priority on protecting and improving the lives of people in marginalized communities.

Investor and philanthropist George Soros in 1993 created OSI as a private operating and grantmaking foundation to support his foundations in Central and Eastern Europe and the former Soviet Union. Those foundations were established, starting in 1984, to help countries make the transition from communism. OSI has expanded the activities of the Soros foundations network to encompass the United States and more than 60 countries in Europe, Asia, Africa, and Latin America. Each Soros foundation relies on the expertise of boards composed of eminent citizens who determine individual agendas based on local priorities.

2. Прочитайте один из программных документов антиглобалистов в России «Декларация сопротивления «Новому мировому порядку» (Режим доступа (10.08.2010 г.): http://www.anti-glob.ru/doc/decl.htm) и назовите основные идеи антиглобализма.

Соотечественники! Нам грозит трагедия. Транснациональная олигархическая верхушка устанавливает на земле «новый мировой порядок», который называют глобализмом. Но это не единение народов в братской семье, не взаимообогащение различных культур. Нет.

Нам готовят «дивный новый мир», в котором миллиарды человеческих жизней приносятся в жертву максимальной прибыли. Для этого ликвидируется суверенитет государств, разрываются узы национальных и даже семейных связей. Чтобы подчинить народы, вытесняется культура – и национальная, и ставшая достоянием всех классическая. Новому мировому порядку не нужны ни Толстой и Омар Хайям, ни Диккенс с Хемингуэем. С детства разрушаются нравственные установки. Электронные СМИ и реклама уничтожают суверенитет личности, свободу самостоятельно мыслить.

Сильный удар пришелся по России – одному из главных препятствий для торжества новых претендентов на мировое господство. Мы это уже давно испытываем на себе, хотя и не всегда сознаем, что развал промышленности и гибель фундаментальной науки, падение жизненного уровня, вымирание народа, деградация культуры, пошлость прессы и рекламы, развращающее обучение в школе - это все этапы единого наступления. До сих пор ему не удавалось противостоять, хотя отдельные успехи и достигались.

Но если против нас идут вместе, то и сопротивление должно быть единым. Те, кто борется за сохранение независимости России, должен поддержать борцов против наступления НАТО, против господства транснациональных корпораций. Объединяя ресурсы, мы удесятеряем наши силы на каждом направлении сопротивления.

Мы, подписавшие эту декларацию, обязуемся поддерживать контакты друг с другом, намерены принимать участие в действиях сил, противостоящих новому мировому порядку, и помогать друг другу имеющимися ресурсами, хотя и сохраняем за собой право самостоятельно принимать решения в каждом отдельном случае. Для координации действий создается рабочая группа, обеспечивающая взаимное информирование друг друга.

20 апреля 2002 года. г.Москва

2. Оцените значимость деятельности различных научных фондов в России и за рубежом (Авдулов А.Н. Фонды поддержки науки как регуляторы научно-технического развития// Социологические исследования. 1997. №8. С.126-135).

Проходящие в стране реформы из-за их неподготовленности, непланомерности, отсутствия в стране опыта подобных преобразований и многих других специфичных для России причин поставили отечественную науку в очень сложное положение. Однако, если мы отвлечемся от крайне неудачной практики реформирования, то общее направление перемен и их необходимость сомнения не вызывают. Поэтому на достаточно мрачном общем фоне можно видеть целый ряд позитивных сдвигов, уже приносящих весомые результаты и являющихся залогом перспектив нормализации ситуации и будущего подъема.

К такого рода изменениям с полным правом можно отнести появление в системе взаимодействия науки с обществом, и в первую очередь с государством, организаций нового для современной России типа - фондов поддержки научно-технической деятельности. Отечественные фонды созданы на федеральном уровне, появляются и на региональном, а кроме того контакты с российской наукой установили множество зарубежных фондов, как международных, так и национальных или частных, как давно созданных и функционирующих десятки лет, так и организованных специально для помощи нашей науке в трудный для нее переходный период.

Роль фондов в поддержке ученых России очень весома. По каналам отечественных федеральных фондов (Российский фонд фундаментальных исследований, Российский гуманитарный научный фонд, Фонд содействия развитию малых форм предприятий в научно-технической сфере) распределяется 5-7% всех средств, выделяемых государством на науку РФ. Если учитывать, что гранты фондов в основном свободны от расходов на содержание инфраструктуры науки, на оплату электроэнергии, тепла, воды и прочих коммунальных услуг, ставших ныне крайне дорогими и обременительными, «съедающими» почти все, что выделяет госбюджет научным организациям, то значение грантов непосредственно для исследователей и исследований трудно переоценить.

Что же касается зарубежных фондов, то о масштабах их участия можно судить по двум показателям. Первый - это численность зарубежных фондов, доступ к которым в результате реформ открылся для российских ученых. Второй – объем зарубежной поддержки науки РФ, вернее, весомость такой поддержки. В 1995 г. В Москве Международным научным фондом (Фонд Сороса) издан справочник «Международная поддержка российской науки и высшей школы», где перечислены и кратко охарактеризованы более 200 зарубежных фондов, эту помощь оказывающих. А по оценке председателя Российского фонда фундаментальных исследований (РФФИ), академика В.Е. Фортова, «...примерно на 50 процентов российская фундаментальная наука финансируется сейчас международными источниками: Фондом Сороса, Международным научно-техническим центром, Международной ассоциацией по содействию сотрудничеству с учеными независимых государств бывшего Советского Союза (ИНТАС) и др.».

Исходя из этой оценки и учитывая роль самого РФФИ и других отечественных фондов, можно считать, что именно через фонды идет сегодня основной поток финансирования исследовательской деятельности как таковой, по крайней мере, в области

фундаментальных ИР. Не будем забывать также, что фонды финансируют не только исследовательские проекты, но и издательские, в том числе научную периодику, проведение симпозиумов, конференций и иных видов общения ученых, а также ряд направлений, связанных с развитием инфраструктуры ИР - создание центров коллективного пользования наиболее сложной и дорогостоящей аппаратурой, разработку информационных систем и баз данных, включение научно-исследовательских организаций и вузов России в систему между народной компьютерной связи ИНТЕРНЕТ.

Короче говоря, отечественные и зарубежные, государственные и частные фонды всего за несколько лет своей деятельности смогли стать одним из основных звеньев системы управления российской наукой, играющим важнейшую роль в решении ее судьбы в период коренных перемен, происходящих в обществе. При этом особенно хотелось бы подчеркнуть, что роль фондов в качестве управленческого и регуляторного звена упомянутой системы отнюдь не сводится к банальной дополнительной финансовой подпитке науки. Деятельность фондов существенно отличается от работы иных звеньев управления - министерств, ведомств и академий. В чем состоит особенность того специфического воздействия, которое фонды могут оказывать, уже оказывают на сферу ИР и над совершенствованием методов и форм которого им необходимо активно работать?

Главное, на наш взгляд, состоит в том, что в отличие от перечисленных выше структур фонды взаимодействуют не с подчиненными или подопечными им научно-исследовательскими организациями, а непосредственно с конкретными учеными, и даже не столько с ними, сколько с представленными ими проектами, поскольку последние на стадии экспертизы - важнейшем этапе всей работы – фигурируют анонимно (по крайней мере теоретически)…

У фондов, во всяком случае формально, никаких связей с организациями, представляющими научную сферу, нет. Объективно нет и нужды в таких связях. Фонд заинтересован в первую очередь в том, чтобы финансируемые им проекты принесли ощутимый, видимый широкой общественности результат. Отсюда доминирующим критерием отбора финансируемых проектов является их научная ценность. Дабы такой критерий выдержать, необходима тщательная процедура оценки и отбора заявок. Организовать ее можно несколькими способами. В практике американской системы государственного управления ИР используется три таких способа. Первый - это оценка штатными сотрудниками учреждения, распределяющего средства, в конечном счете - руководителями. Так работает, например, Агентство перспективных исследований министерства обороны США (Avanced research projects agency - ARPA). Очевидно, что ключевую роль в данном случае играет компетентность персонала организации, его способность видеть перспективы развития той или иной отрасли ИР, способность верно оценить потенциальные возможности реализации предлагаемых идей. Надо признать, что Агентство хорошо зарекомендовало себя в качестве «ищейки», отыскивающей в научно-исследовательских организациях страны талантливых ученых и инженеров, умеющейразглядеть зарождающиеся новинки, взять их под опеку и довести до полезного (с точки зрения военных) результата. В активе ARPA такие достижения, как разработки винтовки М-16, безоткатных орудий, создание первых суперкомпьютеров, компьютерных сетей и множество других столь же успешных и масштабных проектов. Второй способ заключается в опоре на консультативные структуры, обрамляющие аппарат управляющего ведомства - различные советы, комитеты, группы поддержки. Этим способом широко пользуется Национальное агентство по аэронавтике и исследованию космического пространства - НАСА, деятельность которого в комментариях не нуждается.

Наконец, третий вариант - это так называемое «peer review», в прямом переводе – «рассмотрение коллегами». В этом случае оценка производится независимыми экспертами, в качестве которых анонимно привлекаются наиболее известные и авторитетные специалисты в той области, к которой относится рассматриваемый проект. Эта процедура является основной ступенью конкурса по какой-либо программе. Чем большее число экспертов оценивает проект, тем лучше, оценка будет объективнее. На основе полученных рецензий руководство организации либо самостоятельно, либо с участием экспертного консультативного совета принимает окончательное решение. По такой методике (в ней есть целый ряд вариантов, применяемых в зависимости от характера оцениваемого предложения) работает Национальный научный фонд США — государственное учреждение, ответственное в первую очередь за развитие фундаментальной науки страны. Вообще, именно фондам система «peer review» обязана своим появлением на свет. Аналогичная процедура принята и ведущими российскими государственными фондами, РФФИ и РГНФ. Заявки, поступающие в фонд на конкурс, рассматриваются сначала двумя независимыми экспертами, причем их качественные оценки формализуются в виде ответов на вопросы, содержащиеся в обстоятельной экспертной анкете. Наличие анкеты весьма существенно, поскольку она «вынуждает» эксперта охватить весь спектр интересующих фонд оценочных критериев, что отнюдь не гарантируется в том случае, если результатом экспертизы является просто написанная в произвольной форме рецензия. После получения отзывов-анкет индивидуальных экспертов (по каждой из семи программ РФФИ привлекается в общей сложности до 300 человек) эти отзывы и сами заявки рассматриваются секцией Экспертного совета, соответствующей направленности проекта. Секция, если она не удовлетворена результатами проведенной экспертизы, может организовать дополнительную оценку другими специалистами, не аннулируя, однако, первоначальные отзывы. Далее, мнение экспертов и секции докладываются на пленарном заседании Экспертного совета (50-40 человек), и им принимается решение о финансировании и его объеме. Но окончательное слово принадлежит не Экспертному совету, а Совету фонда, который является «...высшим органом управления РФФИ, единственно полномочным решать все ключевые вопросы

научной и финансовой политики и текущей деятельности»…

Так, в РФФИ принято деление на семь крупных направлений, которые часто называют также программами: математика, механика и информатика; затем физика и астрономия; далее химия, потом биология и медицина, науки о Земле, а последнее (не по значению, в перечне) - гуманитарные и общественные науки; как отдельное направление рассматривается также разработка информационных систем и баз данных…

Остальные приоритеты обозначены следующим образом: информационные технологии и электроника; производственные технологии; новые материалы и химические продукты; технологии биологических и живых систем; транспорт; топливо и энергетика; экология и рациональное природопользование. Надо сказать, что проблемой выбора приоритетов последние примерно 20 лет занимаются все развитые страны, имеющие в большей или меньшей степени универсальный научный потенциал, включающий все или большинство существующих ныне дисциплин. Все признают, что их ресурсы недостаточны для того, чтобы одинаково успешно продвигать весь фронт современной науки, и что необходимо нечто вроде национальной специализации, концентрации усилий на ограниченном числе направлений, официально, на государственном уровне, признаваемых приоритетными.

Перечни таких приоритетов известны. Есть тут, однако, по крайней мере три «но».

Во-первых, ни одна из ведущих стран не отказывается от включения в число приоритетов таких направлений, которые сегодня развиваются наиболее активно, содействуют быстрому прогрессу определенных видов продукции и успешному продвижению ее на мировой рынок. Во-вторых, в число приоритетов обязательно попадают и те направления, которые обеспечивают безопасность страны, ее обороноспособность. По этим причинам перечни у всех получаются по сути дела одинаковыми и реального международного разделения труда в науке пока не складывается. Гораздо реальнее и действеннее выглядит иное направление - интернационализация крупных проектов, особенно на фундаментальном уровне и в тех областях, где национальные интересы конкретных стран не ущемляются - исследование Антарктиды, глобальных изменений климата, крупные космические невоенные проекты вроде орбитальной станции или полета на Марс и т.п. В-третьих, перечни приоритетных направлений поневоле носят весьма общий характер - настолько, что в принципе под одно из них при желании можно подвести любую традиционно развивающуюся в стране дисциплину и почти любой конкретный соответствующим образом поданный проект. Во всяком случае, не приходилось пока слышать о том, что та или иная развитая страна действительно прекратила исследования какого-то ранее существовавшего в дисциплинарном спектре ее научного потенциала направления просто для того, чтобы усилить финансовую подпитку других, более близких к приоритетам дисциплин. Все в основном двигаются «от достигнутого», под влиянием исторически накопленной инерции, избегая резких хирургических вмешательств в столь сложную и уязвимую структуру, как наука…

До недавнего времени неравномерность распределения научно-технического потенциала по различным районам страны никого особенно не беспокоила. Однако в последние десятилетия, когда экономика передовых стран начала энергично перестраиваться, ориентируясь на развитие наукоемких отраслей хозяйства, этот фактор выдвинулся в качестве одной из основных проблем государственной (центральной и региональной) научно-технической политики. Отсюда — мощный «бум» региональных программ научно-технического развития в 80-е годы, быстрый рост числа научных, технологических парков и технополисов.

А перед государственными органами, занимающимися финансированием науки, постоянно возникает непростая дилемма. С одной стороны, деньги следовало бы направлять туда, где от них будет наибольшая отдача, то есть в уже давно хорошо зарекомендовавшие себя исследовательские центры, где качественный уровень работ гарантирован. С другой стороны, если все или львиную долю отдавать ведущим, то ведомые так никогда и не подтянутся к передовым, а развитие страны требует активного наращивания научно-технической базы, в том числе за счет расширения ее географии. Приходится искать «золотую середину», и находят ее не на основе математических формул, а на основе здравого смысла. При этом центральные власти стремятся не только и даже не столько напрямую поддержать исследовательскую деятельность в пока еще не являющихся престижными и сильными в научном плане вузах или иных центрах, сколько как можно шире вовлечь в эту работу местные органы управления и частный бизнес - промышленность, банки, страховые компании, частные региональные и местные фонды.

В России региональная неравномерность распределения научно-технического потенциала выражена чрезвычайно резко. Около половины всех специалистов с высшим образованием, занятых исследованиями и разработками, несколько более половины всех кандидатов наук и более 60% докторов сосредоточено в одном из 12 экономических районов РФ, а именно в Центральном, то есть по существу в Москве и ближнем Подмосковье. За ним с большим отрывом (по 15% специалистов в целом, кандидатов и докторов наук) идет Северо-Западный район, то есть в основном Санкт-Петербург, а затем, опять-таки с большим отрывом, следует группа из трех районов - Уральского, Поволжского и Западно-Сибирского. На каждый из них приходится около 7-8% всех занятых в сфере ИР российских специалистов. По 4% этой же категории работают в Волго-Вятском и Северо-Кавказском районах, а в остальных - по 2% и менее. Столь резкие различия объясняются не только перечисленными выше и одинаковыми в большинстве стран факторами, но и специфичными особенностями царившей в РФ в течение семидесяти лет «социалистической» системы хозяйства, при которой только столица и несколько крупных городов снабжались продовольствием на мало-мальски приемлемом, хотя и нищем по зарубежным меркам, уровне. Все остальные, за исключением немногих так называемых «закрытых» наукоградов сугубо военного назначения, вынесенных в провинцию по оборонным соображениям и снабжавшихся по столичным нормам, жили в прямом смысле на голодном пайке. Поэтому все, кто хоть как-то мог преодолеть барьер режима прописки, стремились перебраться в Москву и закрепиться там…

Очевидно, что фонды в силу своей специфики не могут быть главными инструментами подъема научно-технического потенциала отстающих регионов. Тут дело в первую очередь за федеральными и региональными государственными органами, а также местным частным капиталом, коль скоро он обретет достаточный вес и цивилизованные формы. Однако определенную лепту в «подтягивание» отстающих в научно-техническом плане, но чрезвычайно важных для страны окраинных районов они (фонды) могли бы внести. Все это - и проблема исправления дисциплинарной структуры научного потенциала, и содействие выравниванию регионов - означает, что фондам поддержки науки помимо решения основной их задачи, состоящей в финансировании наиболее интересных и перспективных проектов, поступающих на конкурс, необходимо решать и задачи несколько иного плана, которые можно объединить понятием научно-техническая политика. Каждому фонду, а государственным крупным фондам в первую очередь, необходимо такую политику разрабатывать и осуществлять. Она не обязательно должна полностью совпадать с научно-технической политикой государственных административных ведомств, у нее неизбежна специфика, отражающая особенности статуса и возможностей фондов, но в системе общенациональной научной политики ей должно принадлежать свое важное место…

Российские фонды поддержки науки еще очень молоды и по существу находятся в

стадии становления. Да и зарубежные или международные фонды впервые вплотную сталкиваются с постсоветской действительностью. Исходя из того, что в обозримом будущем возврат к архитоталитарной системе в России маловероятен, можно с уверенностью утверждать, что роль самых разных типов фондов поддержки науки в системе управления национальным научно-техническим потенциалом и регулировании его развития будет возрастать. Следовательно, необходима кропотливая и постоянная работа по обобщению опыта их деятельности, совершенствованию методологии и проводимой ими научно-технической политики.