28 Июня армия короля Константина вошла в связь с третьей сербской армией Янковича.

В тот-же день греческий флот занял Кавалу; войска вступили в разрушенный болгарами Серес и 1иіюля оккупировали Драму.

В чем-же заключаются причины, что еще недавно победоносная болгарская армия, триумфальным шествием докатившаяся чуть не к стенам Царьграда, столь не искусно действует в восьмидневных боях на Овчем поле, а на прочих фронтах лишь отступает, теряет свои пушки и зарывается в землю?

Кардинальная причина, — что войну затеяло правительство, а не народ.

Ни народ, ни простой солдат войны не хотели.

Не хотели её и большинство офицеров, считавшие войну с Сербией из-за Битоли несправедливой.

Потеряв моральный импульс, солдат болгарский устал от тяжести восьмимесячной походной жизни и недоедания.

В турецкую войну почти не было случая, чтобы сдавались в плен. Теперь — это было обычным явлением.

Вторая причина болгарских поражений— плохая организация и управление войсками.

Наскоро импровизированные дивизии, составленные из понадерганных отовсюду бригад, рассыропленных не обученными мальчишками, конечно, пользы принести не могли{3}.

К несчастью для болгар, в конце июня на сцену появился еще новый фактор, в виде регулярной 350-тысячной румынской армии, и обстановка для Болгарии сделалась критической.

27 июня была закончена румынская мобилизация, в несколько дней совершена перевозка войск, и в первых числах июля четыре румынских сильных корпуса с 2 кавалерийскими дивизиями появились в пределах Болгарии, на путях к Софии.

Почти в то-же время началось движение и турецких войск, с целью отобрания завоеванной болгарами территории.

Готовясь к разрешению македонского вопроса кровью и железом, Болгария все свои наличные силы в середине июня сосредоточила на западной границе. Лишь 4 тысячи генерала Вельчева оставались в Адрианополе.

Полагалось, что разбитая в первой войне Турция не выступит активно, тем более, что лондонский трактат определил точно новую болгаро-турецкую границу.

Но турки лишь ждали исхода кровавого столкновения славянских братьев. И едва оно только последовало, на верхах турецкой армии заволновались. Сперва правительство заявило иностранным представителям, что наступило время турецкой армии занять пограничную ей линию Мидию-Энос.

Наиболее решительные в армии заявили своему правительству: «что вы там рассказываете про Мидию-Энос? Лондонский договор не получил санкции трактата, и поэтому Турция в праве требовать пересмотра и исправления границы».

Правительство заколебалось, боясь встретить со стороны европейских дипломатов суровый отпор. Тогда военная партия во главе с Энвер-беем безапелляционно заявила правительству: ,,первую войну мы проиграли благодаря вашему доверию и нерешительности; теперь пришла очередь вернуть утраченное, и армия это сделает самостоятельно, игнорируя вашу помощь или возможное противодействие».

Наступили траурные для болгарского оружия дни конца июня, когда сброшенные с Овчего поля болгарские полки, преследуемые сербами, отступали к границе.

29 Июня, утром, была разослана диспозиция турецкого главнокомандующего Изет-паши о движении турецких войск вперед.

Согласно этой диспозиции, все турецкие вооруженные силы (200—250 тысяч) подразделялись на четыре частные армии: 1) армия правого крыла; 2) армия центра; 3) армия левого крыла и 4) булаирская армия. В каждую армию вошло не менее 1½ — 2 корпусов, в среднем; корпус состоял из двух дивизий.

В начале июля (числа 8 — 9) армии двинулись вперед.

В десять переходов главные силы турецких армий заняли фронт Кирк-Килиссе —Енидже — Адрианополь — Ортакиой.

Для обеспечения движения армий вперед был выслан один общий авангард из шести регулярных полков кавалерии, одного иррегулярного конного полка курдов и двух пехотных полков под общей командой Энвер-бея, начальника штаба левофланговой армии и вместе 10 корпуса.