Глава V. После войны

Война союзников с Турцией закончилась Лондонским миром, но этот мир предоставлял союзникам самим поделить завоеванные ими области.

Приводим текста Лондонского договора, подписанного 17 мая 1913 года уполномоченными Турции и союзных балканских государств:

«Статья І. С обменом ратификаций настоящего договора мир и дружественные отношения наступают между его величеством турецким султаном, с одной стороны, и их величествами союзными государями, с другой стороны, а также между их наследниками и преемниками, их государствами и народами на вечные времена.

Статья ІІ. Его императорское величество султан передает их величествам союзным государям все земли своей империи на европейском материке, на запад от линии, идущей от Эноса на Эгейском море до Мидии на Черном море, за исключением Албании. Точная граница от Эноса до Мидии будет установлена особой комиссией.

Статья ІІІ. Его императорское величество султан и их величества союзные государи заявляют, что задачу обеспечения границ Албании и решение всех других вопросов об Албании они предоставляют его величеству германскому императору, его величеству императору австрийскому, королю венгерскому, президенту Французской республики, его величеству королю великобританскому и ирландскому, императору Индии, его величеству королю итальянскому и Его Величеству Императору Всероссийскому.

Статья ІV. Его императорское величество султан объявляет, что он уступает их величествам союзным государям остров Крит и отказывается в их пользу от всех своих прав на этом острове.

Статья V. Его императорское величество султан и их величества союзные государи заявляют, что они вверяют его величеству императору германскому, его величеству императору австрийскому, королю венгерскому, президенту Французской республики, его величеству королю великобританскому и ирландскому, императору Индии, его величеству королю итальянскому и Его Величеству Императору Всероссийскому — заботу принять меры относительно судьбы всех оттоманских островов на Эгейском море, за исключением Крита и полуострова горы Афон.

Статья VІ. Его императорское величество султан и их величества союзные государи заявляют, что забота об урегулировании вопросов финансового характера, проистекающих из оконченной войны, а также из передачи вышеупомянутых земель, ими предоставляется международной комиссии, созываемой в Париже, для каковой ими назначены уполномоченные.

Статья VІІ. Вопросы о военнопленных, о юрисдикции, о национальности и торговле имеются быть разрешены особыми соглашениями».

Назревавший конфликт между Болгарией и Сербией из-за дележа Македонии осложнялся еще притязаниями Румынии, требовавшей компенсации за нейтралитет во время борьбы союзников с Турцией.

Тотчас-же после болгарских побед Румыния потребовала исправления границ. Болгария соглашалась, в виде этих компенсаций, предоставить школьную и церковную автономию куцовлахам в своих новых владениях, с правом субсидировать их под контролем болгарского правительства; кроме того, Болгария обязалась срыть укрепления Силистрии и для исправления границы уступить Румынии незначительную часть болгарской территории. Но Румыния этими уступками Болгарии не была удовлетворена и требовала передачи ей Силистрии, не говоря уже о других территориальных приобретениях.

Вопреки точному смыслу обоюдных соглашений, Болгария и Сербия не обратились к третейскому суду России для разрешения возникших между ними разногласий, а открыто готовились к вооруженной борьбе. Когда возбуждение страстей доходило уже до острого кризиса, угрожая опасностью общему миру Европы, из Москвы были отправлены 26 мая тождественные Высочайшие телеграммы царю болгарскому Фердинанду и королю сербскому Петру. Приводим текст телеграммы, адресованной Государем Императором царю Болгарии:

«Известие о предположенном в Салониках свидании министров-президентов четырех союзных государств, которые могли-бы вслед затем встретиться в С.-Петербурге, доставило Мне живейшее удовольствие, ибо намерение это указывает на желание балканских государств прийти к соглашению и закрепить союз, давший до сих пор самые блестящие плоды. С тяжелым чувством узнаю Я, что это решение еще не приведено в исполнение и что балканские государства, видимо, готовятся к братоубийственной войне, способной омрачить славу, которую они совместно стяжали. В эту столь ответственную минуту Мое право и Мой долг побуждают Меня обратиться с непосредственным призывом к вашему величеству. России предоставили оба народа, болгарский и сербский, в своем союзном договоре решение всякого спора, касающегося применения положения этого договора и относящихся к нему соглашений. Я прошу ваше величество остаться верным принятым на себя обязательствам и положиться на Россию для решения настоящего спора между Болгарией и Сербией. Рассматривая функции третейского судьи не как преимущество, но как тяжелую обязанность, от которой Я не признаю возможным уклониться, Я считаю долгом предупредить ваше величество, что война между союзниками не может оставить Меня равнодушным. Я признаю необходимым заявить, что государство, которое начало-бы войну, будет ответственным за это перед славянством, и что Я оставляю за Собою полную свободу определить, какое положение Россия заняла-бы по отношению к возможным последствием столь преступной борьбы".

Невозможно было предполагать, что балканские государства откажутся от установленного ими-же русского арбитража и предпочтут воевать под угрозой тройного внешнего вмешательства Австро-Венгрии, Румынии и Турции — и, однако, это именно и случилось.

Началась так-называемая «вторая» Балканская война, но эта братоубийственная бойня, эта кровавая вакханалия, недостойна называться «войной».

Великая идея «славянского союза» была потоплена в крови...

Недоразумения между союзниками начались чуть не с первых дней освободительной войны.

Болгары не выполнили в полной мере заключенного правительствами договора и не послали 100 тысяч на македонский театр.

Правда, впоследствии, через неделю по объявлении мобилизации, начальники штабов армии пришли к взаимному соглашению не посылать в помощь сербам болгарские войска. Но счастье, что сербская армия одержала блестящий успех под Кумановым и не нуждалась более в болгарской помощи.

Мало того, вторая сербская армия Стефановича была перевезена под Адрианополь перед началом чаталджинской операции. Туда-же повезли сербы свои осадные орудия, так как, не имея крупнокалиберных орудий, болгары Адрианополя могли и не взять.

Адрианополь пал. И первое, что неприятно всем бросилось в глаза,—между союзниками начался спор, кто взял Шукри-пашу и у кого турки больше наколотили убитыми и ранеными.

Армия Стефановича вернулась на родину, дышащая злобой и негодованием от генерала до последнего солдата за испытанное в течение четырех месяцев недоверие, презрительное отношение и неблагодарность.

Сербов третировали и, когда можно, вспоминали про Сливницу, где, как известно, болгары их разбили.

Слишком гордо держали себя на лондонской конференции члены болгарского правительства и в частности премьер Данев. Союзников, как-будто, не существовало,—была лишь одна «великая победоносная Болгария».

Когда-же началась торговля о Битоли, о том, куда хотят македонцы — к сербам или болгарам, обе стороны почуяли, что в воздухе пахнет кровью...

В Сербии это почувствовали все — и народ, и армия, готовая стать на страже интересов родины.

В Болгарии ни армия, ни народ, и особенно последний, войны, не хотели и в нее не верили.

Самое любопытное, что от союзнических чувств у обоих народов не осталось и следа.

Подозревая болгар в тайных симпатиях к Австрии, сербы открыто заявляли: «трудно еще сказать, кто из наших соседей будет опаснее и неприятнее —Австрия, Новая Албания или единокровные болгары».

Сосредоточение войск к своим и спорными границам началось тотчас-же, как только обострились отношения.

Для сербов ото сделать было просто: в силу их близости к угрожаемой границе. Болгарам пришлось вести войска от самой Чаталджи.

Во главе болгарской армии по-прежнему пост главнокомандующего занимал генерал Савов.

Сербы выставили к новой борьбе три армии и два отдельных отряда.

Черногорская дивизия вошла в составь 1 армии наследного королевича, а 1½ дивизии были оставлены в Скопле в качестве армейского резерва.

Тут-же находилась и главная квартира.

Закончив сосредоточение к средине июня, армии противников с 10—15 числа вошли в соприкосновение своими передовыми частями на всем громадном фронте.

И вот в то время, когда болгарское правительство оттягивало посылку делегатов в Петербург, а Высокий Арбитр предлагал демобилизацию, болгарский главнокомандующий 16 июня отдал приказ для перехода в наступление, как впоследствии уверял генерал Саввов,—по личному приказанию царя Фердинанда.

Болгары, видимо, решили неожиданно напасть на сербские войска с намерением: во-первых, опрокинуть их от Злетовской реки до Скопле, а, во-вторых, отрезать по железной дороге сообщение между сербами и греками и перебросить болгарских четников на правый берег Вардара, с целью поднятия восстания среди населения.

Болгарское правительство надеялось, что, заняв внезапно с боя Скопле и Велес, оно может снова начать дипломатические переговоры и разрешить вопрос о разделе Македонии, согласно своим желаниям.

В 3 часа утра 17 июня болгарская армия генерала Ковачева перешла въ наступление, сбивая передовые посты противника и форсируя реку Злету 4 и 7 дивизиями и ополченцами Генева, реку Брегальницу—8 дивизией и одной бригадой 3 дивизии, в направлении на Иштиб, и переходя через реку Криволаковицу 2 дивизией, для атаки сербов у Криволака.

Действий в крупном масштабе на фронте прочих болгарских армий, по видимому, в первый день не начиналось и только позже, дня через 2 — 3, обозначился переход І и V болгарских армий сербской границы.

Внезапное нападение пяти болгарских дивизий на передовую позицию сербов увенчалось в начале успехом, хотя для некоторых частей уже к ночи первого дня сделалось весьма трудным.

Сербы, держа главную массу первой армии королевича Александра на Овчем поле, верстах в десяти от речки Злеты, к вечеру первого дня успели поддержать свои атакованные части могущественной артиллерией и начали наносить болгарам жестокие потери...

А через два дня они сами перешли в энергичное наступление, тесня болгар, забирая в плен целые войсковые единицы и орудия.

Восемь дней продолжалась братоубийственная жестокая бойня болгар с сербами на Овчем поле, с явным успехом все время на стороне последних, и привела к тому, что ІV болгарская армия, перейдя обратно с большими потерями реки Злету, Брегальницу и Криволаковицу, отступила на Кочанъ и далее к Царево-Селу, потеряв свыше 20,000 убитыми, ранеными и пленными.

Действия І, V и ІІІ болгарских армий против сербов велись в менее решительном темпе и ни к каким серьезным последствиям не привели.

5 дивизия 22 июня овладела Княжевацем, причем был захвачен сербский гарнизон—1 рота и шесть старых пушек, и отступила назад, выбитая подошедшим подкреплением из Ниша и Тимокским сербским полком из ІІ армии Стефановича. Больше других пострадала 9 дивизия армии Кутинчева: 6 тысяч потеряла одна бригада этой дивизии на перевале св. Николая, другая бригада сдалась без боя румынским восьми эскадронам уже в июле месяце.

Одна бригада повела было наступление на Лесковац, вдоль р. Власины, против небольшого сербского отряда, но долго в пределах Сербии не задержалась и вернулась назад.

Итак, внезапное нападение и как следствие его — неожиданное отступление в пределы Старой Болгарии, вот чем ознаменовалась братоубийственная война для болгар.

К таким-же печальным последствие повело и нападение болгар на греков.

В ночь на 17 июня болгары прорвали демаркационную линию и отбросили передовые греческие части, отступившие на свои главные силы. Развить первого успеха они, видимо, не могли: греки на это ответили бомбардировкой болгарского гарнизона генерала Хесапчиева в Салониках и перешли в наступление. 18 июня король подписал приказ армии двинуться против неприятеля, и 19 июня греческие дивизии в нескольких колоннах начали наступление.

На основании сведений о болгарской армии генерала Иванова, расположенной в двух главных группах у Килькиша (Кукуша) и Лаханы, греческий штаб принял следующий план действий: задерживая левофланговую болгарскую группу тремя правофланговыми дивизиями, четырьмя дивизиями центра разбить главную часть армии у Килькиша.

10-я дивизия обходным движением севернее озера Одран должна была содействовать этой атаке. В зависимости от одержанного успеха, приказано было гнать противника к его границе и, войдя в связь с сербской армией, действовать совместно.

Силы противника греческой главной квартирой оценивались в 80—90 тысяч человек при 100—150 орудиях. На самом деле, армия генерала Иванова не была сильнее, чем в 32—35 тысяч штыков.

19 июня, через несколько часов после выступления греческих колонн с пунктов сосредоточения, они уже завязали бой с выброшенными далеко вперед передовыми частями болгар.

К вечеру 19 сильный греческий центр подошел на расстояние дальнего артиллерийского огня к Килькишу и начал подготовку артиллерийским огнем.

10-ая дивизия крайнего левого фланга, переправившись через Вардар и выделив часть сил на Гевгели, была однако задержана болгарами и только к вечеру 20 подошла к д. Калиново.

Крайняя правофланговая дивизия и содействовавшие ей 1 и 6 прошли вперед тоже немного, упорно задерживаемые болгарскими авангардами.

Все 20 июня средняя греческая группа вела бой за овладение позицией у Килькиша (Кукуша).

К вечеру грекам удалось сломить сопротивление болгар, отступивших на север.

21 числа, ведя упорные бои, отступила левофланговая группа болгар у Лаханы к р. Струм, бросив, по словам греков, 12 орудий и 3 пулемета. Потери греков за три первые дня были громадны: из 10 тысяч убитыми и ранеными на один килькишский бой падает 8,000 нижних чинов и 200 офицеров. Из этого числа убито 9 штаб-офицеров, из них 6 командиров полков.

Озлобление противников, вскормленное на почве салоникских недоразумений, о которых упомянуто выше, проявилось не только в килькишском, но и в последующих боях, с удивительной силой. Отсюда понятны эти громадные потери.

После килькишского боя 10 и 5 греческие дивизии соединились в одну левофланговую группу. Началось общее преследование разбитого противника.

Однако, преследование «разбитого» врага выходило не всегда удачным.

Так у Дойрана болгары приостановились, и, дав зарваться грекам, 23 июня перешли сами в частное наступление и их поколотили.

После этого, отступая шаг за шагом к Струмице, болгары опять задержались на Белашицкой планине.

Вечером 23-го, греческие средние дивизии подошли к Белашицким дефиле, занятым болгарами.

Жара и отсутствие дорог замедляли движенье греков. Чрезвычайно гористая местность затрудняла развертывание их артиллерии.

Между тем болгары, установив свои пушки, наносили большие потери наступавшим, задерживая их упорными арьергардными боями на каждом шагу.

Громадное превосходство в силах со стороны наступающего сделало, однако, свое дело.

Бой продолжался всю ночь, и на рассвете болгарские позиции перешли в руки греков.

К вечеру 25-го город Струмица был занять одним греческим полком.

Левофланговая болгарская группа, отступившая через Струму у Орлика, оказывала самую действительную помощь своим главным силам тем, что, перетянув на себя три греческие дивизии, три дня их сдерживала в дефиле Дербен (на р. Струме, в районе Демир-Гиссара) и далее, постепенно отступая к д. Ветрина.

Здесь был дан новый отпор грекам, и наступление их на время прекратилось.

Только 27 июня, утром, греческие правофланговые дивизии, поддержанные огнем своей артиллерии, выбили болгар у Ветрины и заставили их, очистив западный берег р. Струмы, отойти на восточный.

Армия Иванова, нанося громадные потери грекам, отступая шаг за шагом в тяжелых арьергардных боях, выполняла свою задачу — отойти к границе. Задача эта вытекла из общей обстановки, после неудачи на Овчемъ полѣ. Армія Ковичева принуждена была отойти, и генерал Ивановъ, опасаясь быть оторванным от ее левого фланга, естественно, не мог держаться вблизи Салоник.

Рассчитывать-же на действительный успех с 31 тысячами против греков, имевших тройное превосходство и короткий тыл, он, конечно, не мог.