1 Здесь Смит имеет в виду «Генеалогическую историю татар» Абулгази Бага дура, Хивинского хана. На русский язык переведена Саблуковым под названием «Исто­рия турок». Казань, 1854.

Это, пожалуй, не имеет прямого отношения к нашей теме, но я не могу не отметить, что в торговых странах очейь редко встречаются ста­ринные фамилии, из поколения в поколение обладавшие крупными по­местьями. Напротив, в местностях с мало развитой торговлей, как, напри­мер, Уэльс или горная часть Шотландии, они очень многочисленны. Арабская история изобилует генеалогиями, а история, написанная одним татарским ханом ¹ и переведенная на несколько европейских языков, со­держит почти только одни такие генеалогии; это доказывает, что старин­ные фамилии очень распространены среди этих народов. В странах, где богатый человек может расходовать свои доходы не иначе, как имея на своем содержании столько людей, сколько возможно при данной величине дохода, он не рискует разориться, и Щедрость его, по-видимому, редко бы­вает так безгранична, чтобы он пытался содержать больше людей, чем это ему по средствам. Но когда он и^еет возможность расходовать на са­мого себя очень большой доход, он часто не знает границ своим затратам, потому что не знает границ своему тщеславию или своему эгоизму. Поэтому в торговых странах богатство вопреки строжайшим предписа­ниям закона, имеющим целью предотвратить его расточение, очень редко остается надолго в одной и той же семье. Напротив, это часто имеет место у примитивных народов без вмешательства каких бы то ни было предпи­саний закона, так как у скотоводческих нарвдов, каковы татары и арабы, подобные предписания невозможны в силу того, что их имущество состоит из предметов потребления.

Таким образом, революция величайшей важности для общественного блага была совершена двумя различными классами людей, которые не имели ни малейшего намерения служить обществу. Удовлетворение самого смешного тщеславия — таков был единственный мотив крупных земле­владельцев. Торговцы и ремесленники, гораздо менее смешные, действо­вали исключительно в своих собственных интересах и придерживались присущего им торгашеского правила зашибать копейку при всяком удоб­ном случае. Ни те, ни другие не думали и не предвидели той великой ре­волюции, которую постепенно совершало безумие одних и трудолюбие других.

Таким-то образом торговля и промышленность городов явились в большей части Европы не следствием, а причиной подъема и развития деревни и сельского хозяйства.

Однако, поскольку такой порядок развития противоречит естествен­ному ходу вещей, он неизбежно отличается медленностью и неустойчи­востью. Сравните медленное развитие европейских стран, богатство кото­рых в очень большой степени зависит от их торговли и мануфактур, с быстрым успехом наших североамериканских колоний, богатство которых основано исключительно на земледелии. В большей части Европы число жителей, как предполагают, удваивается не меньше, чем в пятьдесят лет. В некоторых из наших североамериканских колоний население удваи­вается, как это установлено, за 20 или 25 лет. В Европе закон первород­ства и неотчуждаемость владений всякого рода препятствуют разделу крупных имений и этим затрудняют возрастание числа мелких собствен­ников. А между тем мелкий собственник, который знает каждый клочок своего маленького участка и относится к нему со всей привязанностью, естественно, внушаемой собственностью, в особенности мелкою собствен­ностью, которому поэтому доставляет удовольствие пе только обработка его, но и украшение, по общему правилу, является наиболее трудолюби­вым, наиболее сообразительным и достигающим наилучших результатов в сравнении со всеми другими, кто работает над улучшением земли. Кроме того, эти же ограничения держат вне рынка так много земли, что всегда налицо имеется больше капиталов, желающих купить ее, чем про­дажной земли, так что поступающая в продажу земля всегда продается по монопольной цене. Доход с земли никогда не оплачивает процентов на затраченную при покупке сумму и, сверх того, обременен расходами на ремонт и другими текущими издержками, которые не имеют места при отдаче денег на проценты. Покупка земли повсюду в Европе представляет собой самое невыгодное вложение небольшого капитала. В целях большей верности и сохранности человек скромного достатка, уходящий на покой от дел, нередко, правда, предпочитает вложить свой небольшой капитал в землю. Человек свободной профессии, доход которого получается из дру­гого источника, часто предпочитает сохранить свои сбережения таким же образом. Но молодой человек, который вместо того, чтобы заняться тор­говлей или какой-нибудь свободной профессией, затратит свой капитал в две или три тысячи фунтов на покупку и обработку небольшого участка земли, может, конечно, рассчитывать на вполне счастливую и вполне независимую, жизнь, но должен распрощаться навсегда со всякой надеж­дой приобрести крупное состояние или большую известность, которые — при затрате своего капитала иным образом — он имел бы такие же шансы приобрести, как и всякий другой. Такой человек, хотя он и не может пре­тендовать сделаться крупным собственником, часто не захочет снизойти до положения фермера. Поступление на рынок незначительного количе­ства земли и высокая цена ее затрудняют затрату на обработку и улуч­шение земли многих капиталов, которые при других условиях были бы затрачены на это дело. В Северной Америке, напротив того, 50 или 60 ф. часто признаются достаточным капиталом для того, чтобы завести план­тацию. Приобретение и улучшение невозделанной земли представляют собой там наиболее выгодное применение как самых небольших, так п самых крупных капиталов и ведут самым прямым путем к богатству и известности, которые только можно приобрести в этой стране. Такую землю в Северной Америке можно получить почти задаром или по цене, которая значительно меньше стоимости ее естественного продукта, — вещь, невозможная в Европе или в любой стране, где вся земля давно перешла в частную собственность. Но если бы поместья делились по­ровну между всеми детьми после смерти владельца, оставляющего мно­гочисленную семью, они, по общему правилу, поступали бы в продажу. На рынок выносилось бы так много земли, что она уже не могла бы про­даваться по монопольной цене. Доход с земли легче покрывал бы про­центы с затраченного на ее покупку капитала, и мелкие капиталы могли бы затрачиваться на приобретение земли с не меньшей выгодой, чем при затрате их иным путем.

¹ Кп. IV, гл. 2, 5 и 8.

Англия ввиду естественного плодородия почвы, большей протяжен­ности ее морского побережья в сравнении с общей поверхностью всей страны и наличия многих судоходных рек, прорезывающих ее и достав­ляющих преимущества водного транспорта некоторым наиболее отдален­ным от моря частям ее, не меньше всякой иной крупной европейской страны предназначена самой природой быть средоточием заморской тор­говли, мануфактур, работающих на отдаленный рынок, и всех тех дости­жений и улучшений, которые обусловливаются этими последними. К тому же с начала правления Елизаветы английское законодательство проявляло особое внимание к интересам торговли и мануфактур, и, действительно, не существует в Европе страны, не исключая даже Голландии, где закон в общем более благоприятствовал бы этому роду деятельности и труда. В силу этого торговля и мануфактуры непрерывно развивались на про­тяжении всего этого периода. Земледелие, без сомнения, тоже постепенно развивалось, но оно, по-видимому, медленно и несколько отставая следо­вало за более быстрым прогрессом торговли и мануфактур. Большая часть страны обрабатывалась, должно быть, еще до правления Елизаветы, но очень значительная часть ее до сих пор еще остается невозделанной, а еще большая часть ее возделывается гораздо хуже, чем этоЧяогло бы быть. Впрочем, законы Англии поощряют земледелие не только косвенно, покровительствуя торговле, но и непосредственно, различными мерами. За исключением неурожайных лет, вывоз хлеба' не только свободен, но и поощряется особой премией. В годы среднего урожая ввоз иностран­ного хлеба облагается пошлинами, по своим размерам имеющими запре­тительный характер. Ввоз живого ската, кроме как из Ирландии, воспре­щен всегда, и только в последнее время он разрешен из Ирландии. Поэтому те, кто занимается обработкой земли, имеют монополию в отно­шении к своим согражданам на два главнейших из сельскохозяйственных продуктов, а именно на хлеб и мясо. Такое поощрение, хотя в сущности оно может быть вполне иллюзорно, как я попытаюсь в дальнейшем пока­зать достаточно доказывает по крайней мере намерение законодатель­ства содействовать развитию земледелия. Но гораздо важнее всего этого то, что йомены в Англии пользуются столь прочным положением, незави­симостью и уважением, которые только может обеспечить им закон. Ввиду этого ни одна страна, где существует право первородства, где уплачи­вается десятина и где неотчуждаемость владения, хотя и противоречащая духу закона, в некоторых случаях допускается, не может поощрять сель­ское хозяйство больше, чем это имеет место в Англии. А между тем уро­вень его невысок. И каков был бы он, если бы закон не оказывал прямого поощрения сельскому хозяйству помимо того, которое косвенно полу­чается благодаря развитию торговли, и оставил бы йоменов в том поло­жении, в каком они находятся в большинстве других европейских стран? Прошло уже более двухсот лет со времени начала правления Елизаве­ты — период, который обычно требуется для развития человеческого бла­госостояния.

На Францию, по-видимому, приходилась значительная доля между­народной торговли приблизительно за столетие до того, как Англия полу­чила значение в качестве торговой страны. Согласно сообщениям того времени флот Франции был значителен еще до экспедиции Карла VIII в Неаполь. Однако сельское хозяйство Франции в общем стоит на более низком уровне, чем в Англии. Ее законодательство никогда не оказывало такого же прямого поощрения земледелию.

Внешняя торговля Испании и Португалии с другими частями Ев­ропы, хотя она ведется главным образом на иностранных судах, весьма значительна. Торговля же со своими колониями ведется на их собствен­ных судах и гораздо значительнее ввиду богатства и обширности коло­ний. Но эта торговля отнюдь не создала ни в одной из этих стран сколь­ко-нибудь значительных мануфактур для продажи на отдаленных рын­ках, и большая часть их земель все еще остается невозделанной. Замор­ская торговля Португалии возникла гораздо раньше, чем в какой-либо иной большой* стране Европы, исключая Италию.

Италия, как кажется, является единственной обширной страной в Европе, где земля была целиком возделана и подвергалась улучшению благодаря внешней торговле и мануфактурам, работающим на отдален­ный рынок. До вторжения Карла VIII в Италию, по словам Гвиччиар-дини земля возделывалась одинаково как в самых гористых и бесплод­ных частях страны, так и в самых равнинных и плодородных. Выгодное местоположение страны и большое число независимых государств, суще­ствовавших в то время в ней, немало содействовали, должно быть, такому широкому распространению земледелия. Впрочем, вполне возможно вопреки этому общему замечанию одного из самых рассудительных и осторожных современных историков, что земля в Италии того времени была обработана не лучше, чем в Англии в настоящее "Время.