4. Строение мира культуры

Понимание культуры как особой формы бытия, производной от человеческой деятельности, открывает путь к анализу ее строения. Поскольку деятельность людей выступает в трех основных формах — материально-практической, духовно-теоретической и практически-духовной — художественной, постольку в целостном поле культуры исторически дифференцируются три соответствующие подсистемы — материальная культура, духовная культура и художественная культура (последнюю неправомерно отождествлять, как это часто делается, с эстетической культурой, потому что определенным эстетическим потенциалом обладают все сферы деятельности человека — и труд, и игра, и наука, и техника, и медицинская практика, и военная, и речь человека, и его манеры — все, что человек делает, он может делать красиво и некрасиво, изящно и грубо, и плоды его деятельности могут быть величественными и пошлыми, оцениваться как трагические и комические, художественная же деятельность есть особый — образный — способ воссоздания реальности, обращенный к нашему переживанию и тем самым дополняющий ваш жизненный опыт, позволяя каждому пережить то, чего он не может пережить в своей реальной жизни).

Деятельность человека должна осмысляться философски как всесторонне-целостное пространство действенных отношений человека и мира. Этот вывод также можно представить наглядно.

Рис. 4. Три подсистемы культуры

Эта схема разрушает декомпозицию материальной и духовной культуры: в культуре нет и не может быть ничего чистоматериального, неодухотворенного интересом людей, замыс­лами, проектами создателей «второй природы», и нет и не может быть ничего чистодуховного, нематериализованного в речи и музы­ке, в мимике и жесте, в письме и рисунке. В реальном бытии культуры ее духовные формы, религиозные и светские, эмоционально-мистические и рационально-научные обретают независимость от выражающих их материальных средств, а созданные людьми вещи, подобно человеческому телу, живут по законам бытия, уходящего в небытие. Выделение художественной культуры как подсистемы культуры обосновывается ее амбивалентностью: искусство является «и тем и этим», т.е. и духовной деятельностью, и материальной; причем две стороны — поэтическая идея и звучание стиха, песни или симфонии, пережива­ние природы и красочное полотно картины, динамическое чувство и жесто-мимическая материя танца, и т.д. — во всех видах искусст­ва слиты воедино и не могут быть разъединены. Ни та, ни другая сторона не может быть заменена: слово в стихе — другим словом, рисунком или жестом, актерское движение — рисунком, словом или напевом, фортепьянная партия в концерте Чайковского — скрипич­ной, и наоборот; более того, роль, сыгранную И. Смоктуновским, нельзя заменить той же ролью в исполнении В. Высоцкого, и даже одно исполнение произведения искусства актером, музыкантом, балери­ной — другим.²³

Такое нерасторжимое единство двух начал на философском языке называется тождеством. Именно взаимное отождествление ду­ховного и материального и отличает художественную деятель­ность от духовной и материальной, а тем самым служит основанием для различения трех подсистем культуры.

Однако в пределах самой культуры духовное, материальное и ху­дожественное содержание существенно неоднородно. Содержание духовной культуры определяется строением духовной деятельно­сти человека. Как показал ее системный анализ, она охватывает три способа освоения субъектом объективной реальности, которые яв­ляются необходимыми и достаточными для обеспечения подлинно­го и полноценного человеческого бытия, — это три вида субъектно-объектного отношения: 1) познание мира; 2) его ценностное ос­мысление; 3) идеальное преобразование (проектирование желаемого); 4) необходимое для всего этого межсубъектное взаи­модействие людей — их духовное общение (рис. 5).

Рис. 5. Строение духовной культуры

Материальная культура включает в себя,

во-первых, техни­ческую культуру, рождающуюся в процессе преобразования человеком природной материи.

Эта форма материальной культуры, которую часто неправомерно отождествляют с материальной культурой как таковой, представляет собой творимый людьми мир тех­нических средств воздействия на природу и на самих себя: от здания собственных искусственных органов (ножа и пилы, ло­паты и серпа, рычага и колеса, копья и меча и т.д.), компенсирую­щих природную, физическую слабость человека, до изобретения хитроумнейших машин, приборов, средств передвижения и связи.

Во-вторых, физическую культуру, т.е. способы преобразования человеческого тела. Это поня­тие долгое время трактовалось в русле свойственного всем постязыческим религиям презрительного и ханжески-стыдливого от­ношения к телу как сопернику духовных устремлений человека к Богу и к бесплотному вечному бытию в потустороннем мире. Однако в наше время оно начинает приобретать адекватные ос­мысление и оценку, основанные на понимании того, что формиро­вание собственного тела — это не только так называемая «физ­культура» и спортивные игры, но и медицина, питание, сексуаль­ные отношения, создание благоприятных экологических условий для здоровой жизни. Есть все основания полагать, что чем дальше будет развиваться цивилизация, тем более значительное место станет занимать в ней физическая культура, так как в конечном счете идеальный образ человеческого бытия, который, говоря язы­ком синергетики, должен служить аттрактором — силой притя­жения из будущего — нашей деятельности, складывается из рав­новесия, гармонии и взаимного опосредования духовной и ма­териальной жизни человека.

В-третьих, социально-организационную культуру - со­циальную форму материальной культуры в силу того что материальный мир предстает в трех формах — природы, человека и общества.

«Социальная материя» отличается от природной, но это не лишает общественное бытие своеобразного материального субстрата. При всей метафорично­сти употребления понятий «материя», «материальное» примени­тельно к общественным явлениям, сам факт такого применения говорит о несомненной существенной общности между социаль­ной и природной, телесной материей человека. Общность состоит в том, что общественные отношения — и производственные, и социально-политические, — чтобы быть прочными и независимы­ми от функционирующих в них людей должны иметь определен­ные организационные формы: государственные органы, суд, уни­верситеты и все другие учреждения и организации, которые суще­ствуют предметно, объективно, независимо от того, кто их создал и кто в них работает. Таким образом, культура выступает в данном случае как форма опредмеченного бытия общественных отношений, что оправдывает использование понятия-бинома «социокультурное», обозначающего единство содержания и формы в этой сфере бытия.

Так, социально-организационная форма материальной культуру (в отечественной литературе ее обычно называют «политической») обеспечивает ей полное осуществление возможностей «окультуривания» бытия человечества, неизвестного природе.

В-четвертых, материальное общение. Оно подобно выделенному в духовной культуре меж­субъектному взаимодействию, однако осуществляется практически а не духовно. Речь идет о тех формах коллективной практики — в труде, военном деле, спортивных играх, сексуальной жизни — участники которых выс­тупают как равно свободные и равно активные субъекты общей деятельности (рис. 6).

Рис. 6. Строение материальной культуры

Строение художественной культуры аналогично структуре обеих рассмотренных подсистем культуры: в одном измерении оно опре­деляется различиями художественной предметности, т.е. произве­дений разных видов искусства, в другом — межсубъектными отно­шениями в данной сфере культуры. Своеобразие ее строения обус­ловлено тождеством духовного и материального в художественной творчестве. В первом измерении это выражается в различиях между конкретными проявлениями духовного содержания и в различиях между соответствующими данным содержаниям материальными средствами художественной формы. Так отличаются друг от друга три класса искусств, определяемых по материальной структуре как пространственные, временные и пространственно-временные, а по особенностям духовного содержания — как воссоздающие пережи­ваемый художником материальный мир — природу, человека, вещи (живопись, графика, скульптура, художественная фотография), выра­жающие внутренний, эмоциональный мир человека (музыка и хоре­ография) и соединяющие интеллектуально-духовное изображение (осмысление) реальности с выражением эмоционально-оценивающего отношения к ней художника (литература, театр, кино и телевизион­ное искусство). Таким образом, искусство использует все возможно­сти, которыми располагают природа и культура, для художественно-образного освоения полноты бытия (рис. 7).

Рис. 7. Строение художественной культуры

Особенность художественного общения как формы межсубъект­ных отношений состоит в тотальном охвате отношениями обще­ния всех, кто вступает или уже вовлечен в своеобразное «заколдованное царство» субъектности. Именно общением являются отно­шения художника и зрителей, читателей, слушателей, так как они не просто воспринимают передаваемую им информацию, но по-своему переживают и осмысливают произведение искусства, тем самым соучаствуя в выработке этой информации и оказываясь своего рода соавторами художника. Общением же являются

• отношения между художниками в коллективных формах творчества и между зрите­лями-слушателями в массовых формах восприятия искусства;

• от­ношение художника к создаваемым им образам и отношение к ним зрителей, читателей, слушателей, а также

• отношения между самими образами в «художественной реальности». Вследствие этого искусство предоставляет людям — не только творцам «художе­ственной реальности», но и аудитории, «живущей в ней» силою воображения, — такую степень свободы, какую не раскрывает пе­ред ними ни одна другая сфера культуры.

Мы определяем искусство как способ моделирования действительности и жизненного опыта чело­века, служащий получению специфической познавательно-оце­ночной информации, ее хранению и передаче с помощью особого рода образных знаковых систем (художественных языков).

Следует отметить, что отличие художественной культуры и от духовной, и от материальной сфер культуры не мешает искусству в необходимых ситуациях органически соединяться и с духовными, и с материальными предметами: в первом случае соединение про­исходит в мифах, религиозном искусстве, государственных гимнах, революционных песнях, военных маршах, в научно-художественных жанрах литературы и художественно-философских притчах, стихах, диалогах; во втором — в архитектуре, дизайне, прикладных искус­ствах, а также в художественной гимнастике и других формах син­теза искусства и спорта.

Объединение в одной схеме итогов анализа строения всех под­систем позволяет добиться главной цели системной деконструкции культуры — выявить, с одной стороны, полноту и всеохватность ее содержания, с другой — целостность, обеспечиваемую спектраль­ным характером переходов от одной формы культурной деятель­ности к другой (рис. 8).

Рис. 8. Обобщающая схема строения культуры

Как видно из схемы, границы между тремя зонами культуры являются переходными — в них происходит спектральное соеди­нение соседних секторов, так сказать, взаимное наложение духов­ной культуры и материальной, художественной и духовной, а также художественной, духовной и материальной.

Действительно, архитектура, прикладные искусства, дизайн синтезируют техническое и художественное творчество, причем так, что на одном краю ряда двойственных в своей основе образований доминирует техника, на другом — искусство, в центре же оба вида деятельности уравновешиваются, образуя гармоничную технически-художественную «ткань». Аналогичная шкала переходных форм образуется на границе художественной культуры и духовной, в таких, например, двусторонних жанрах, как религиозное искусство (живопись, скульптура, храмовая музыка, ораторское искусство проповедника), политическое искусство (государственный гимн, революционная песня, военный марш, ораторское искусство политика), синтез философии и искусства (от мифов до философских пьес, притч, стихов мыслителей Нового времени); в переходной зоне оказываются испробованными все градации соотношения философского и художественного потенциалов, т.е. происходит движение от доминирования одного к преобладанию другого через их относительное равновесие. Существует также третья ситуация, при которой культура соединяет духовное и материальное начала без посредства художественной образности. В качестве примера можно привести обозначение в знаковой, символической форме связи здания с происходящими в нем духовными процессами: атрибуты государственной власти указывают на работу парламента, знаки церковной иерархии — на деятельность религиозного учреждения и т.д.

Так культура заполняет все «пустоты», образующиеся между ее различными формами, демонстрируя тем самым действие одного из главных законов ее функционального бытия — все, что человек создает и что он привносит в обустраиваемую им бытийную «нишу» из природной и социальной среды, необходимо как можно более полно осмысливать, ценностно осваивать, одухотворять, очеловечивать.

Культура есть системная, исторически образовав­шаяся и исторически изменяющаяся многосторонняя целостность спе­цифически человеческих способов деятельности и ее опредмеченных плодов — материальных, духовных и духовно-материальных, художе­ственных (поскольку в искусстве духовная содержательность и мате­риальная форма взаимно отождествляются, образуя специфический информационно-семиотический текст)»²⁴.

Получив, таким образом, общее представление о культуре, можно перейти к анализу ее отношений с другими формами бытия, а именно с природой, обществом и человеком. Взаимодействие с ними обусловливает ее функционирование и развитие.

Культура - природа

Взаимоотношение культуры и природы рождает экологическую жизни культуры. Культура оказывается такой формой бытия, которая осуществляет гармонизацию природного и общественного в человеке (и в обществе). Отсюда следует, что человек, общество и культура являются системными объектами, - более того, несравненно более сложными, нежели природные системы.²⁵ Понимание культуры как системы, и системы высшего уровня сложности, проистекает из ее происхождения.

Культурное преобразование природы происходило и продолжает происходить на двух уровнях:

1) внешней по отношению к человеку природной данности и

2) собственно человеческих структур — телесной и психической.

Исходным был первый уровень, на котором камень превращался в рубило, нож, наконечник стрелы или серп; шкура убитого зверя — в одежду, и т.д.; в ходе же производственных действий, какими бы примитивными они нам сегодня ни казались, изменялись анатомия кисти, строение позвоночника, мышечная система, развивалась функциональная асимметрия мозга, а вместе с нею и вся структура психики. Скульптурные реконструкции лиц и тел гоминид позволяют проследить воздействие культуры на их анатомическую структуру, а история языка, изобразительных искусств, жилищ, охоты, захоронений рассказывает о преобразованиях, происходивших во внутренней жизни наших далеких предков, в строении и содержании их психики.

Развивавшееся воздействие культуры на человеческую натуру, одним из своих значимых последствий имело формирование и природной, биогенетической этнической почве такого нового культурного образования, как нация²⁶.

Наше отношение к природе может быть двояким: к ней можно относиться с позиций научного познания и технического преобразования или утилитарного потребления, когда явления природы воспринимаются как объекты, с которыми человек-субъект, руководимый собственными интересами, может совершать какие-либо действия: разрушать в эксперименте, изменять формы природного существования, делать чучела, музейные экспонаты, украшения своего бытия, наконец, просто убивать и поедать. Но мы можем относиться к этим же явлениям и как к субъектам, прекрасно сознавая при этом, что подлинными субъектами они не являются, — таково искусство, которое в басне, сказке, стихотворении и повести может приписывать зверю, растению и даже вещи человеческие способности, например способность к диалогу. Поскольку в сказке в отличие от мифа мы видим вымысел, а не высшую, сверхопытную реальность, художественный образ природного явления становится не подлинным субъектом, а квази-субъектом, т.е. объектом, воспринимаемым нами как субъект.

Сложнейший аспект взаимоотношений культуры и натуры в са­мом человеке — педагогический. Отечественной теоретической мыс­лью и, что несравненно хуже, педагогической практикой нашей современной школы игнорируется принципиальное различие между образованием и воспитанием. Между тем образование есть процесс передачи знаний, а воспитание — процесс приобщения к ценностям. Мы имеем дело с двумя различными ситуациями. Передача знаний может осуществляться на школьном уроке, в университетской лекции, с помощью учебника, обращенного к еще большему числу получающих информацию, — в данном случае преподаватель не принимает во внимание индивидуальных особенностей психики каж­дого ученика и передает им объективно-безличные знания, которые воспринимаются безличным, одинаковым по сути его деятельности абстрактным мышлением. Воспитание же может быть эффектив­ным только тогда, когда Учитель как «Значимый другой» передает ценности каждому индивидуально на том основании, что ценност­ные установки, воспринимаемые воспитуемым, должны синтезиро­ваться с его уникальными в своей целостности природными данны­ми, «натурой», врожденными чертами темперамента, характера, нервной системы. Вот почему талант воспитателя встречается неизмеримо реже, чем дар преподавателя — первый предполагает наличие у ро­дителей и профессиональных педагогов «ощущения индивидуаль­ности» воспитуемого, особого рода интуиции, близкой к интуитивно­му озарению художника.

Культура - общество

Второе направление функционирования культуры — ее взаимоотношение с обществом, оно рождает ее социологическую проблематику. И эти взаимоотношения были исторически изменчивыми, и они в XX в. приобрели обнаженно-драматический характер — от стремления тоталитарных режимов, большевистского и фашистского, полностью подчинить культуру политической силе общества до ее скрытого закабаления экономической мощью буржуазного общества. С другой стороны, стремление к независимости от общества привело к господству и в элитарной, и в массовой культуре игрового начала, деформирующего не только искусство, но и работу средств массовой коммуникации, и политическую жизнь, и даже философскую мысль. Одна из самых серьезных и сложных проблем, стоящих сейчас перед нашей страной в процессе преобразований ее тоталитарного прошлого и неправомерности его замены капитализмом, — найти формы взаимодействия общества и культуры, основанные на их содружестве, равновесии, взаимном уважении ее и его интересов, ибо они сводятся, в конечном счете, к интересам свободного, многогранно-богатого и гармоничного бытия человека.

Культура и общество — системы до такой степени близкие, что их содержание нередко или вообще не различается, или представляется таким образом, что одна понимается как часть, раздел, аспект другой. Между тем эти системы различны, в известной мере автономны и развиваются каждая по своим законам.

Прежде всего нужно учесть существенные расхождения в философии и в самой социологии трактовок понятия «общество»: в свое время К. Маркс полемизировал с теми социологами, которые видели в обществе «сумму индивидов», и противопоставлял этой точке зрения понимание общества как «суммы тех связей и отношений, в которых... индивиды находятся друг к другу», или как единство «базиса» и «надстройки». В наше время одни ученые — как в России, так и на Западе — разделяют этот подход, а другие оспаривают²⁷.

Мы будем исходить из того понимания общества и его соотношения с культурой, которое вытекает из системного анализа бытия: человеческое общество есть реальная и всегда конкретная среда функционирования и развития культуры. Культура и общество живут по внеприродным, внебиологическим, внегенетическим законам: общество — по закону смены одного состояния другим, культура — по закону накопления ценностей, делающему возможным функционирование в одну и ту же эпоху созданий прошлого и современности. Однако они всегда активно взаимодействуют друг с другом: общество предъявляет к культуре определенные требования — одни ее деятели им отвечают, другие противостоят, а третьи вообще уклоняются от какого-либо участия в решении социальных проблем, — а культура, независимо от того, в какой мере это осознается ее деятелями, влияет на жизнь общества и на направление его развития. Такие понятия, как «тенденциозность» и «аполитичность», «гражданственность» и «безыдейность», «социальная ответственность» и «эскейпизм», «критический реализм» и «искусство для искусства», достаточно отчетливо говорят об интенсивности взаимоотношений между этими двумя сферами бытия.

С этих позиций культура есть форма бытия, ибо она выступает как способ реализации, регуляции, сохранения и воспроизводства всей общественной жизни, сама не совпадая с ней. Все свойства общественного человека «культивируются». Справедливо подчеркивает отечественный культуролог А.Я.Флиер: «Иначе совместное сосуществование людей окажется практически невозможным. Решая эту проблему, люди постепенно вырабатывают сложную систему «правил игры» - совокупность таких способов удовлетворения своих индивидуальных и групповых интересов и потребностей, которые являются социально приемлемыми, допустимыми по своей социальной цене и последствиям, т. е. стимулируют социальную интеграцию членов сообщества и не наносят вреда их социальной консолидированности, снимают накапливающиеся противоречия и напряжения в их совместном бытии, а по возможности и повышают уровень их солидарности, взаимопонимания и взаимосогласованности в деятельности. Эта система «правил игры» или «социальных конвенций» коллективного существования и взаимодействия людей называется культурой»²⁸.

Если общество – это совокупность общественных отношений, то именно они являются содержательным наполнением всех социальных институтов, культура же – является оформлением этого содержания в процессе созидательной, целенаправленной, сознательной деятельности людей. Поэтому отношения культуры и общества могут быть рассмотрены в категориальных системах: «содержание и форма», «внутреннее и внешнее», «сущность и существование», «инвариантное – вариативное»²⁹. Взаимоотношение культуры с обществом рождает ее социологическую проблематику. Другие «универсалии» культуры (материальная культура) более интересуют социоантропологов, нежели собственно теоретиков социологии.

Материально-практический уровень отношений культуры и общества выявляется именно этой — организационно-ин­ституциональной— формой их бытия. Но ее отличие от вещественно-технической предметности культуры состоит не только в особой форме материальности — общественное уч­реждение нельзя взять в руки, осязать, видеть, слышать — но и в том, что мир вещей является внешним по отношению к человеку, а организации и учреждения — это опредмеченная форма человеческих отношений, это не столько продукт деятельности людей, сколько форма объективации самой этой деятельности. Именно поэтому социально-организаци­онная культура охватывает всю жизнь общества, так или иначе оформляет всю полноту общественных отношений, оказываясь равномасштабной обществу (неудивительно, что их трудно различить при суммарном, недостаточно про­ницательном анализе — они представляют собой две стороны одних и тех же — социокультурных, как их следует точно называть — явлений и процессов).

Все социальные организации – учреждения образования, фирмы и банки, министерства и политические объединения – принадлежат и обществу, и культуре. По отношению же к обществу культура является формой его существования, а не его содержанием, поскольку общество – это система отношений между людьми в их совместном деятельностном бытии, система двухуровневая, охватывающая экономические отношения и политико-правовые. Тип общества определяется характером этих отношений, а экономическая, политическая, правовая культура есть способ реальной, практической организации данных отношений.

В истории человечества различаются три способа организации жизни общества, характеризующиеся разными формами отношений индивидов и социума, к которому они принадлежат, а тем самым и разными типами культуры.

В первобытном, архаическом обществе индивид был «растворен» в своей родоплеменной группе в такой степени, что, как говорят социальные психологи, у него еще не существовало сознания себя как «Я» — он осознавал себя как «Мы» (все члены общины имели одно имя — тотемное имя этого «Мы»).

Следующий исторический способ организации жизни общества, соответственно, породивший второй тип культуры, был основан на сословном, или клановом, расслоении социума, потребовавшем образования государства как института, который своей властью скрепил бы разнородное социальное целое и узаконил не только от имени светского Властителя, но и от имени богов иерархические отношения между членами общества. Рождение государств и осуществление ими возлагавшихся на них задач произошло в монархически-императорских странах Востока, позднее в Древнем Риме, затем в средневековой Европе и в России: все члены общества независимо от их места в социальной иерархии — от первого министра до последнего слуги — стали подданными олицетворенного Верховным правителем государства; размеры последнего значения не имели — это могла быть и грандиозная Римская империя, и миниатюрное Мекленбургское княжество. Здесь мы наблюдаем безусловное, безоговорочное, жесткое подчинение культуры обществом. Такой тип общества с необходимой ему политической и религиозной культурой господствовал на протяжении нескольких тысяч лет и затем утратил свое влияние. В XX в. в России, Германии, Италии, под давлением СССР Восточной Европе и на Востоке (в Китае, странах Индокитая, Корее) предпринимались попытки его восстановления по сути уже в ином виде — без монархической формы и традиционного рели­гиозного освящения абсолютной власти некоронованных монархов, однако эти опыты оказались недолговременными. В наши дни он сохраняется в небольшом числе стран в рудиментарных и декора­тивных формах.

Ситуация стала решительно меняться в ходе формиро­вания буржуазного общества: уже в средневековых, а затем ренессансных городах складывался новый тип отношений между культурой и обществом, который раскрылся в полной мере в XIX—XX вв. Суть этого процесса — развитие авто­номии культуры и по отношению к экономической, и по отношению к политически-правовой структуре общества. Исходным импульсом стал тут принцип свободы человеческой деятельности, сбрасывавшей с себя все социальные оковы и провозглашавшей одну только свою зависимость — от воли, желания, устремлений, сознания и даже подсознания (не­осознаваемых интенций) личности.

На авансцену истории вышел третий, демократи­ческий, способ организации жизни общества с соответствующим его нуждам типом культуры. Возникнув в древнегреческом поли­се, просуществовав недолгое время в Древнем Риме, возродившись из феодального пепла, в Новое время он окончательно укрепился в европейских городах-коммунах на почве буржуазного производства в демократически самоорганизовывавшихся государствах Европы как общество граждан, иными словами, гражданское общество.

Гражданское общество — это такой строй общественных от­ношений, который возникает в ходе самоорганизации членов об­щества, осознающих себя не «подданными», а свободными граждана­ми, соглашающихся при этом с определенными формами организа­ции своей совместной жизни и деятельности, чтобы, говоря языком синергетики, хаос не разрушил ту упорядоченность общественного бытия, которую вносит в него культура. Эпитет «гражданское» оз­начает высшее в истории проявление экономической, политичес­кой и правовой культуры. Таким образом, гражданское общество по самому его определению есть плод совместного творчества об­щества и культуры.

Роль культуры в этом синтетическом образовании сказалась на всех уровнях его существования и осознания им особенностей своего исторического бытия — экономическом, политическом, пра­вовом, а затем и философском, научном, коммуникативном, педагоги­ческом, художественном. Только при поверхностном понимании гражданского общества можно сводить его сущность к первой триаде, полное и адекватное представление о нем может быть получе­но только при условии обязательного выявления роли форм духов­ного и практически-духовного (художественного) самоосознания Реальной практики гражданских отношений, ею порожденных и ее обслуживающих.

Четвертый, абстрактно возможный и вместе с тем исто­рически необходимый тип взаимодействия общества и куль­туры должен сложиться в будущем. Его суть — преодоление векового рассогласования общества и культуры, которые в разумно устроенной социокультурной системе должны стать разными сторонами единого, целостного и гармоничного бытия человечества. Но это не приведет к исчезновению их различий, ибо культура и общество — разные внебиологические "механизмы" организации совместной жизни людей, взаимно дополнительные в решении этой общей задачи.

Таким образом, культура и общество тесно и неразрывно связаны друг с другом по формуле: культурные способы опредмечивания общественных отношений. Отсюда и термин – «социокультурное», обозначающий связь и различие этих двух сторон человеческого бытия. Еще П.А.Сорокин указывал, что каждый процесс значимого человеческого взаимодействия состоит из трех компонентов, а каждый компонент, в свою очередь, складывается из множества других, которые определяют его конкретный абрис. Эти компоненты включают в себя:

1) мыслящих, действующих и реагирующих людей, являющихся субъектами взаимодействия;

2) значения, ценности и нормы, благодаря которым индивиды взаимодействуют, осознавая их и обмениваясь ими;

3) открытые действия и материальные артефакты как двигатели или проводники, с помощью которых объективируются и социализируются нематериальные значения, ценности и нормы³⁰.

Социокультурное взаимодействие, по Сорокину, складывается из трех моментов: 1) личности как субъект взаимодействия; 2) общества как совокупность взаимодействующих индивидов с его социокультурными отношениями и процессами и 3) культуры как совокупность значений, ценностей и норм, которыми владеют взаимодействующие лица, и сово­купность носителей, которые объективируют, социализируют и раскрыва­ют эти значения.

Отношения общества и культуры являются их взаимной потребностью друг в друге, их всесторонним взаимодействи­ем. Культура необходима человеческому обществу с первых шагов его существования, и чем дальше, тем во все большей степени, потому что тот тип организации коллективной жизни, который сложился в мире животных, — закодиро­ванный в генофонде, имеющийся у каждой особи и передаю­щийся каждому поколению, — перестал функционировать в жизни первых человеческих популяций. Многие из них, не сумевшие выработать новый, внебиологический способ орга­низации своего бытия, погибали, а выживали лишь те, которым удавалось решить эту небывалую для жизни приро­ды задачу.

Теорети­ческая мысль осваивала общественную реальность тремя способами - научным, идеологическим и проектирующим. Второй и третий по понятным причинам значительно старше первого — о научном изучении общества в строгом смысле этого слова можно говорить не раньше, чем с XVIII в., когда в Англии складывалась классическая политическая эконо­мия, а в философии французских просветителей закладыва­лись основы социологического понимания общества, идеоло­гическое же — т. е. ценностно-осмысляющее — рассмотрение различных общественных отношений и связанное с ним "идеологическое" построение моделей желанного обществен­ного устройства мы встречаем уже у Платона, у христиан­ских теологов, у ренессансных утопистов. Марксизм поставил перед собой задачу преодолеть расхождение между нау­кой об обществе и ее ценностным и проективным рассмотре­нием, тем самым ликвидировав идеологию в старом смысле этого слова (как идеологическое ложное сознание) и превра­тив учение о социалистическом будущем человечества из утопического в научно обоснованное. Однако решение этой задачи — как показал опыт истории — оказалось непростым делом: существенные расхождения взглядов между марксис­тами в конце XIX—начале XX вв. в России, Германии, Франции; раскол мирового социалистического движения на разные Интернационалы; троцкистская, сталинская, маоист­ская и иные интерпретации марксизма в 20-е—50-е гг.; противоречивое отношение к революционной перестройке, начатой в СССР в середине 80-х гг., ив мировом коммунис­тическом движении, и в нашей стране — все это показывает, сколь сложным является органичный синтез науки об обще­стве, его ценностного осмысления и проектирования совер­шенной системы общественного устройства. Оно и понятно — научное изучение общества гораздо труднее, чем исследова­ние природных явлений, эффективное социальное проекти­рование несравненно труднее технического, а идеологическое оценивание общественных явлений несравненно более проти­воречиво, чем ценностное осознание природы (с преодолени­ем ее религиозных мистификаций ценностное отношение к природе остается нравственным и эстетическим, а здесь мо­мент общечеловеческий гораздо сильнее, нежели социально-классовые, профессиональные и даже этнические расхожде­ния взглядов). Давно уже было замечено, что в трактовке общественных процессов влияние интересов людей несрав­ненно более могущественно, чем в познании природных яв­лений.

Культура - человек

Отношение культуры и человека — третий по логике, но главный по значению, круг проблем современной культуры, формирующий ее антропологически-гуманистическое содержание. Приступая к рассмотрению вопроса о соотношении культуры и человека, необходимо прежде всего предостеречь от частой теоретической ошибки — отождествления понятий «человек» и «личность». «Человек» обозначает род Homo sapiens, т.е. общие свойства данного вида живых существ, а «личность» — единичного представителя этого вида, индивида. При этом «личность» не является синонимом «индивида» — не всякий индивид является личностью: принципиальное различие содержания данных понятий состоит в том, что индивидом человек рождается, а личностью становится (или не становится) в силу определенных объективных и субъективных условий. «Индивид» — понятие, характеризующее отличительные черты каждого конкретного человека, животного и даже молекулярного соединения (в естествознании используется понятие «химический индивид»), тогда как «личность» — понятие, неизвестное ни химии, ни биологии, поскольку оно обозначает духовный облик индивида, сформированный культурой в конкретной социальной среде его жизни, разумеется, во взаимодействии с его врожденными анатомо-физиологическим и психологическими качествами.

Таким образом, нужно различать проблемы «культура и человек» и «культура и личность».

Содержание первой — вневременное, внерегиональное и внесоциальное, оно состоит в выявлении роли человека как творца культуры и роли культуры как творца человека или, точнее, всего человеческого в человеке.

Содержание второй проблемы — конкретно-историческое, социально-историческое и регионально-специфическое, особенно актуальное в современных условиях в нравственном, эстетическом, художественном, педагогическом отношениях. Это заключается в установлении особых качеств, которые порождают в культуре самосознание личности и потребность ее самовыражения, т.е. тех качеств личности, которые формирует в ней современная культура.

Поскольку человек является природным существом, попросту говоря — особого вида животным, постольку система его бытия

не одномерно-биологична, согласно воззрениям позитивистов, и

не одномерно-социальна, как утверждали вульгарные социологи, опи­раясь на ложно толкуемого К. Маркса, и

не одномерно-духовна, по спи­ритуалистическим воззрениям теологов и религиозных философов, и

не одномерно-культурна, и даже

не двухмерна — биосоциальна (zoon politikon, no Аристотелю, «общественное животное», по К. Марксу), а

трехмерна — био-социо-культурна, ибо человек есть животное, творящее культуру и творимое культурой, живущее в обществе и по законам общества.³¹

Поэтому представляются неосновательными взгляды тех исследователей, которые сводят культуру к одной только духовной деятельности человека или, еще более узко, к той или иной ее конкретной форме – символической, знаково-коммуникативной, религиозно-нравственной, познавательной, игровой – такое сведение (редукция) столь же одностороння в трактовке сущности человека, его деятельности, культуры и потому дает о них неадекватное представление.

Литература

Каган М.С. Философия культуры. - СПб., 1996, гл. 2,4,5.

Парсонс Т. Понятие общества: компоненты и их взаимодействие // Американская социологическая мысль. М., 1996.

Флиер А.Я. Культурология для культурологов. - М., 2000, часть 2.