2. Социальная структупа и государственный строй.

Власть - основной объект государственно-правовых отношений, и ближайшим ее источником, причиной является сознание, эмоционально-психологическое состояние человека. Этим объясняется то значение, какое имеет вопрос o взаимосвязи социо­логических факторов и государственно-правового регулирования.

Известно, что не только наследственность и природные психо­физические черты личности определяют ее эмоциональное состоя­ние и образ поведения. Ha мотивацию поступков в значительной мере влияет внешнее окружение, состояние общества, в котором человек живет.

Подверженность людей власти, государственно-правовому регулированию существенно зависит от структуры общества, соци­альной среды, от того, к какому общественному слою принадлежит человек.

Принимаясь за изучение вопроса o соотношении обществен­ной системы и государственно-политического строя, важно избе­жать морализаторства и категоричности. Для этого полезно иметь в виду два принципиально важных обстоятельства:

1. Человека едва ли можно считать "чистым листом бумаги", на котором общество, социальное окружение, воспитание могут "написать" все, что угодно. Общество служит единственно возможной средой существования человеческой личности. Ho это еще не дает оснований к тому, чтобы рассматривать общество единственной причиной формирования облика личности, пренебрегая иными факторами, заложенными в самой природе человека. Ведь без воз­духа, без общения c природной средой, c собственным "я" полно­ценный человек столь же немыслим, как и личность вне общества. Следовательно, политическое, юридически значимое поведение нельзя объяснить только общественными отношениями, социаль­ностью. Допустимо говорить лишь о некоторых наиболее вероят­ных взаимосвязях между социологическими и политико-правовы­ми явлениями;

2. Социологический и юридический анализ связан c оценкой поведения общественных слоев. Однако эта оценка ни в коей мере не является морально-этической. Нравственность - предмет рели­гии, этики, но не сравнительного государствоведения.

Человек может быть порядочным, но не исключено, что при этом его поведение окажется нерациональным и дестабилизирую­щим в политических отношениях. Нравственное поведение и поведение гражданственное не всегда совместимы. Английская ли­тература (C. Моэм, Г. Уэллс и др.) небезосновательно упрекала сред­ний класс в ханжестве, эгоизме. Ho положительный вклад среднего класса в британское конституционное строительство неоспорим. Едва ли упрек в безнравственности и корыстолюбии относится к русской интеллигенции, однако ее созерцательность, отвлеченные размышления над "проклятыми" вопросами o том "кто виноват" и "что делать" не слишком способствовали становлению конститу­ционного строя в России.

Способность сконцентрировать внимание на правовых вопро­сах, абстрагироваться от этических, нравственных оценок - признак юридического профессионализма. Нелишне заметить, что такая способность может оказаться исключительно полезной и в обычной юридической практике.

В государственно-правовой науке и политологии сложилось такое понятие, как "гражданское общество". Порой между граж­данским обществом и демократией не замечают разницы. Между тем, понятие демократии характеризует политический режим, тог­да как гражданское общество - это социологическое описание осо­бого типа общества и его взаимоотношений c государством.

Гражданское общество - обязательное условие существования демократического конституционного строя. C другой стороны, кон­ституционное государство, предложившее широкому кругу лиц сво­бодный доступ к участию в политике, право законно защищать свои интересы, способствует формированию гражданского общества. Демократия и гражданское общество - сопутствующие друг другу явления.

Гражданское общество не отторгает любую форму правления при условии, если она позволяет политически активному населе­нию контролировать государство. Наиболее эффективны в этом смысле республики и парламентские монархии. Структура государственных органов допускает различные варианты, но она должна препятствовать (возможно, через систему "разделения властей") концентрации и бесконтрольному осуществлению власти, a также включать в себя независимое правосудие.

Гражданское общество допускает любую форму государствен­ного устройства, любой тип местного управления, но c условием, что не это отрицает свободы местных сообществ граждан, a вмеша­тельство государства в местные дела ограничено законом. Государственное устройство в условиях гражданского общества обеспечи­вает территориальное рассредоточение политической власти, ее демонополизацию. Централизованное управление территориями, конечно, не позволяет решить эту проблему.

Гражданскому обществу присущи некоторые социологические свойства, которые имеют политико-правовое значение. Наиболее важными среди них являются следующие:

• Основную часть гражданского общества составляет "сред­ний класс", средние слои. Средний слой нуждается в стабильной политической организации, государственности. Вместе c тем, пред­ставители среднего класса обладают высокой степенью социаль­ной, экономической самостоятельности. Присущий им инди­видуализм устойчив и болезненно реагирует на вмешательство в сферу личного. Структура индивидуальных интересов в гражданском обществе имеет относительную определенность и средний, обычный гражданин знает те границы, нарушение которых создает угрозу его неприкосновенности.

• Гражданское общество не разделено на устойчивые, взаим­ноизолированные корпорации, касты. Границы между обществен­ными слоями довольно проницаемые. Части, из которых состоит общество, "столь подвижны по составу, что не могут, как таковые, иметь реальную власть над отдельными своими представителями."

• Одним из основных ценностных ориентиров граждан­ского общества является представление o личной автономии, самостоятельности. Этот ориентир присущ и другим типам общества, но только в гражданском обществе ему дают наивысшую оценку. Ценность личности считается безусловной, т. е. не обязательно связана c той пользой, которую человек представляет для общества, государства. Общественное сознание объясняет ценность личности иррациональной связью человека c Богом, либо присущим ему разумом, или же тем, что он считается вершиной природы.

Личная автономия ограждает человека от политики, сосредото­чивает его интересы на индивидуальных переживаниях, семье, бизнесе и прочем подобном.

Признаваемая гражданским обществом автономия личности не является бесспорным, абсолютным благом. Ее обратной стороной является безразличие окружающих к судьбе человека, оставление его на произвол собственной удачи, в одиночестве. Общество отказывается не только от вмешательства в сферу индивидуально­го, но и от моральной, a часто и от материальной поддержки лич­ности. Многие не находят в гражданском обществе солидарности, единения. He случайно в гражданских обществах самоубийства более распространены, чем в коллективистических.

• Гражданское общество далеко не во всех случаях оцени­вает совокупные, коллективные интересы как более важные по срав­нению c интересами меньшинства. Таким образом, безусловный приоритет общественных интересов над индивидуальными не утверждается как традиция.

B условиях гражданского общества некоторым личным интере­сам отдается приоритет перед соображениями общественной поль­зы, целесообразности. Гражданское общество готово уступить ин­дивиду, если речь идет o поддержании утвердившихся представле­ний o свободе, неприкосновенности человека. Это является соци­альной основой для того, чтобы юридически закрепить некоторые (фундаментальные) права человека как естественные и неотъемле­мые. Деятельность государства во благо общества может встретить отрицательную оценку граждан, избирателей, если она нарушает фундаментальные права отдельных лиц.

• Убежденное в собственной автономии, большинство членов гражданского общества обычно готово признать ее за своими ближними. Этим объясняется относительно высокий уровень терпи­мости гражданского общества к инакомыслию, неодинаковости в поведении окружающих. Общественное мнение представляет со­бой сплошное инакомыслие, множество точек зрения. Неготовность к терпимости, к признанию альтернативы в таких условиях повлекло 6ы непрерывный и неконтролируемый общественный конфликт либо отказ от личной автономии.

• B гражданском обществе складывается высокоразвитая система общественных объединений, профессиональных и творческих корпораций, национальных общин (землячеств) и прочих ассоциа­ций, в которые добровольно входят люди, объединенные общими интересами. Само их существование дает человеку пространство для независимого от государства, от политики общения. Человек является не "частью" общественного объединения, a ее членом, свободным в своем выборе.

• Развитая, но не застывшая, то есть способная к эволюции система неформальных норм и правил регулирует изрядную долю повседневного поведения членов гражданского общества. Эти нор­мы имеют нравственное, неполитическое происхождение. Они ос­нованы на представлениях о добре и зле; отчасти - на религиозных ценностях, на сложившихся привычках и традициях. Уважать неприкосновенность и собственность ближнего, соблюдать некото­рые - общественные интересы считается естественным и разумным.

Государство, политические организации не в силах произволь­но менять содержание таких норм; поведение членов гражданского общества не может быть во всех случаях подвергнуто государственному, политическому воздействию. Общество в целом не пользуется услугами государства для поддержания нравственности. Нравственность поддерживают, прежде всего средства обществен­ного, морального принуждения, хотя и они ограничены.

В гражданском обществе много, может быть слишком много, отдано в сферу индивидуального усмотрения. Атмосфера свободы, слабо контролируемая социальным окружением, может породить y значительной части населения ощущение, вседозволенности. Уро­вень преступности, неорганизованного насилия в гражданских обществах обычно выше, чем в коллективистических, где общество открыто контролирует нравственность и обладает монополией на насилие, принуждение.

• Членам гражданском общества доступны процедуры и механиз­мы, предназначенные для разрешения разногласий (парламент, правосудие). Они позволяют достигнуть по спорным вопросам если и не согласия, то хотя 6ы некоторого компромисса, относительного равновесия мнений и интересов отдельных людей, общественных групп.

В гражданском обществе не стремятся ликвидировать конфликтность, сохранить общественное единство и спокойствие любой гиеной Разногласия считают нормальным явлением, одной из необхо­димых форм жизнедеятельности. Однако имеются мирные формы и способы их разрешения.

• Государство является в гражданском обществе относи­тельно авторитетным и уважаемым институтом. Политические проблемы составляют предмет серьезной заботы людей.

Вместе c тем, сохраняется некоторая устойчивая подозритель­ность, недоверие к власти. Не всякое действие государства и политиков встречает общественную поддержку. Под давлением этого потенциального недоверия они вынуждены поступками и речами доказывать собственную состоятельность, искренность и соответ­ствие своих действий интересам общества. Такая система отноше­ний между государством и обществом в юридическом преломле­нии обозначается понятием "народного суверенитета".

• Сам термин "гражданское общество" предполагает, что это общество не милитаризованное. Устойчивая военная угроза (не важно - мнимая или реальная), воспринимаемая обществом; хорошо усвоенное стремление к завоеванию "места под солнцем" создает у людей повышенную готовность уступить государству, политичес­кому лидеру свою свободу для достижения высоких военных це­лей. Американское общество становилось менее свободным и тер­пимым к инакомыслию в период I мировой войны, равно как и в условиях обострения "холодной воины" (маккартизм, охота на ведьм и т. п.).

Вудро Вильсон говорил: "Стоит повести наш народ на войну, как он забудет, что когда-то существовала терпимость... дух безжалостной жестокости проникнет в самый характер нашей национальной жизни, заразит конгресс, суды, полицейского на пocтy и человека с улицы". А когда США вступили в I мировую войну, в полном соответствии со своими опасениями, Вильсон сам же и поддержал принятие законов, оправдывающих произвол властей, общественную нетерпимость.

Антивоенные настроения, направленные против агрессии во Вьетнаме, при всех излишествах, сделали американское общество более свободным.

Случается, что внутренне демократичное гражданское общест­во считают вневременной и универсальной ценностью, полагая, что эта социальная модель должна служить образцом. Ho необходимо иметь в виду, что данный тип общества является продуктом многовековой эволюции. Он оформился относительно недавно, в очень специфических условиях западной культуры c глубоко хрис­тианскими (скорее даже протестантскими) корнями. По мнению Б. M. Чичерина лишь "совершенствование человечества", "достаток и образование" делают общество "разумным или справедливым", т. e. таким, которое можно освободить от политических "сдержек и препятствий", не опасаясь, что "политически неспособные массы" используют гражданскую свободу во вред.

Дефицит солидарности, который гражданское общество посто­янно испытывает, индивидуализм, иные ценности и традиции, на которых оно основано, способен воспринять далеко не каждый человек и далеко не каждая национальная культура. Экономичес­кое состояние многих стран просто не позволяет обществу быть гражданским.

Гражданское общество, имеющее прочные исторические кор­ни, может приобрести высокую степень устойчивости. Социаль­ный порядок становится прочным. Он способен к самовосстановлению даже в серьезных испытаниях. Примером тому явилось послевоенное развитие западноевропейских стран. Но ранние, осваиваю­щие гражданский порядок, общества устойчивостью не отличают­. Так, в первой четверти ХХ в. формирование гражданского об­щества в Аргентине было прервано, в результате обострения соци­альной борьбы, экономического кризиса.

"Искусство жить свободным, - говорил А. де Токвиль, спо­собно, творить чудеса, но в то же время нет ничего труднее, чем учиться жить свободным."

Коллективистический тип общественной организации исторически состоятелен не в меньшей мере, чем гражданское общество.

Стремление к равновесию между индивидуальным и общест­венным или взаимная борьба этих двух начал человеческой сущ­ности является одним из основных факторов исторического развития. Встречаются многочисленные случаи, когда общество нахо­дится в "пограничном" или неустойчивом состоянии. В таких слу­чаях невозможно определенно решить, к какому типу социальной организации оно относится. Можно утверждать, что в Японии уже образовался слой общества, который обладает почти всеми призна­ками среднего класса. Но и поныне японское общество плохо вос­принимает категорию "Я", a состояние "МЫ" японцы считают ес­тественным. Kaк расценивать то, что в Германии, где казалось бы сложилось граждaнскoe общество, отмечена склонность к "защите общего блага от основных прав", от индивидуализма.

Несмотря на все многообразие национальных традиций, в большинстве случаев общества; приверженные коллективизму, все же можно распознать по ряду признаков.

Коллективизм имеет различные, весьма отличающиеся формы. B частности, он может существовать в виде корпоративного общества. Корпоративным является общество, разделенное на устойчивые, изолированные по культурным, национально-племенным, религиозным, социальным признаком общины, кланы, группы. Иногда эти группы обособлены друг от друга еще и территориально.

В зависимости от фактически сложившихся между корпораци­ями отношений различаются два вида корпоративизма. Говоря словами А.Тоинби "существуют вертикальные трещины между территориально разделенными общинами и горизонтальные - внутри смешанных общин, подразделенных на классы."

Между корпорациями может установиться иерархия, когда одна часть общества по традиции господствует над другой. Например, в XVIII веке, после серии объединительных войн, несколько племен во главе c Саудом одержали победу над другой группой племен. B образовавшемся обществе саудиды и потомки союзных племен заняли привилегированное положение. Другие племенные кор­порации оказались в иерархической зависимости от саудидов. Это деление общества до сих пор заметно в Саудовской Аравии.

Аналогичные отношения установились в Мавритании между бер­берами и потомками рабов, афро-негритянским населением. В Индии веками существовало кастовое деление общества.

Корпорации могут сосуществовать без явного соподчинения друг другу. При этом между ними устанавливаются скорее отношения соперничества или сотрудничества, а соподчиненность отсутствует либо не является очевидной. Бывает, что несоподчиненные общины и племена разделены не только социальными, но и территориаль­ными барьерами. Так, в Ливане общество, включает свыше двадцати религиозно-этнических общин, каждая из которых компактно расположена в своих исторических границах. Кипр разделен на турецкую и гpeческyю общины. Христианскому югу Чада противостоят мусульманские северные территории этой страны. Подобным же образом разделено эфиопское общество, частью христианское, a частично состоящее из мусульман-эритрейцев, занимающих отдельные регионы Эфиопии.

Корпоративизм нередко становится потенциальным источни­ком общественно-политического конфликта. Более того, "межобщинное насилие является, вероятно, наиболее ужасной формой социальных конфликтов. Если члены одной этнической, религиоз­ной или языковой группы выступают против членов другой соот­ветвующей группы, жестокость практически неизбежна". Однако характер конфликта различается в зависимости от типа корпоративности.

Общество, поделенное на соподчиненные корпорации, расположено к единичным и взрывоподобным, революционным конфлик­там. Привилегированные корпорации богаче подчиненных. Причем, в таких обществах правительства нередко "действуют не в интересах страны в целом, a в интересах небольшой правящей элиты, часто состоящей из представителей какой-либо одной региональной, религиозной или социальной группы." Поэтому конфликты мучают форму освободительной борьбы, борьбы с социальным и экономическим угнетением. Таковы черты революций, направлен­ных против латифундистов, аристократии. Например, в 50-х - начале 60-х годов нашего столетия Саудовская Аравия пережила ряд волнений, угрожавших существованию абсолютной монархии, повлекших смену короля (1964 г.) В конфликт вступили рабочие-нефтяники. Конечно, противостояние имело экономические при­чины. Но нельзя упускать из виду его более древние и глубокие корни. Почему бы не предположить, что деление общества на привилегированные и низшие племена сыграло конфликтообразующую роль. Получив некоторую организованность в среде рабочих, пред­ставители низшей корпорации получили шанс заявить о недовольствах, сама возможность которых коренилась в межплеменном (корпоративном) неравенстве.

Деление общества на несоподчиненные корпорации создает почву для непрерывного, периодически обостряющегося и угасаю­щего конфликта. Подобные конфликты могут приобретать форму политического; в том числе вооруженного, противостояния. По словам Тойнби, наличие "вертикальных" трещин в обществе "слу­жит основанием для кровопролитной междоусобной войны."

До недавних пор основной проблемой ЮАР считалась дискри­минация черного и цветного населения. Но со вступлением в президентскую должность Ф. де Клерка более отчетливо прояви­лась борьба между Африканским национальным конгрессом и ор­ганизацией -ИНКАТА. Внешне конфликт выглядел как противостояние двух политических организаций, по-разному оценивающих перспективы развития государства. Однако это поверхностный взгляд, оставляющий без внимания социальную основу вопроса. Каждая из конфликтующих организаций обладает отчетливой племенной ориентацией. В АНК входят представители народности коса и дружественных ей племен в ИНКАТА состоят преимущест­венно зулусы. Конфликт, имеющий политическую внешность, обнаруживает, помимо прочего, и свою межплеменную природу.

Перманентное, тупиковое противостояние, перемежаемое периодами неустойчивого мира, возникло в Афганистане, Югосла­вии, Палестине, Ливане, на Индийском субконтиненте. Нет уве­ренности в окончательном умиротворении Кипра, разделенного на греческую и турецкую, общины.

Межкорпоративные конфликты часто объясняют внешними, иногда не самыми существенными обстоятельствами. Экономические противоречия, территориальные споры серьезно осложняют общественные отношения и могут породить конфликт. Но в монолитных (однонациональных, не разделенных на корпорации) об­ществах стабильность государственного строя может поколебать только крупный экономический кризис, а в условиях корпорати­визма - даже незначительные неурядицы. Постсоциалистические страны переживают в той или иной мере экономические сложнос­ти. Ho устойчивость государственного строя в Венгрии, Польше и даже в наименее благополучной Румынии оказалась несравненно выше, чем в Югославии, где хозяйственный механизм расположен к рыночным реформам, но общество и территория разделены на национально-религиозные общины.

Вероятно корпоративность является потенциальным источни­ком социальной и государственно-политической нестабильности. "…Само по себе то, что люди творят молитву в той или иной позе, побуждает к вражде друг c другом не более чем ношение шляп или тюрбанов... Тем не менее, и то, и другое способны толкнуть их на это, ибо, будучи чертой отличия, дают им возможность счесть свои силы, осознать свою мощь, почувствовать уверенность в друг друге.

Психологии (социальной психологии) известно такое понятие, как "кристаллизация". Оно означает накопление оценок вокруг кого-либо (социального) признака. В обществе, разделенном на изолированные, слабо проницаемые группы, нравственно оцениваются не только отдельные лица, но и целые категории населения. Нарушения законности, произвол полицейского во Франции вызовут возмущения общественности, судебный, процесс, отставку министра внутренних дел, но не более того. В Ольстере те же самые события смогут вызвать и народные волнения, и террористические акции, если полицейским будет англичанин, а потерпевшим - ирландец. B общественном сознании будет зарегистрировано не просто попрание закона и человеческого достоинства, а отрица­тельная оценка англичан, протестантов национально-религиоз­ной группы.

Если негативную оценку можно связать c каким-либо этничес­ким и религиозным признаком, то очень вероятно, что такая оценка появится. Весьма вероятно также, что неприязнь, враждебность возникнут не просто к отдельному католику, еврею арабу или зулусу, но распространятся на всю корпорацию иноверцев, евреев, арабов и т. п. США смогли снять многие проблемы, связан­ные c дискриминацией черных. Но даже в этой благополучной стране где уважение человека независимо от расы постепенно входит в обычай, произошли "беспорядки" в Лос-Анджелесе. Негритянское население отреагировало насилием на избиение одного своего со­племенника белыми полицейскими. Правительство вынуждено было подавить беспорядки, a Президент Дж. Буш расценил это как "уг­розу национальной безопасности". Национальную безопасность приходится особо оберегать в обществах, сохраняющих хотя бы остатки корпоративного строения.

Различия в религиозных воззрениях, в обычаях, нравственных нормах, умственных качествах сами по себе способны вызвать межкорпоративную неприязнь. Соседство c общиной людей со сво­ими нравами, обычаями вызывает желание общаться с ней, интерес к чужой культуре. Но возможны и иные настроения - неприятие инородного, враждебность, подозрительность.

При корпоративизме весьма вероятен олигархический режим власть привилегированных. Лидеры не соподчиненных между собою корпораций могут присвоить власть, заключив компромисс, обеспечивающий межкорпоративный мир, защиту общинных ин­тересов. Так, с получением независимости, к власти в Зимбабве пришла политическая элита, состоящая из представителей разных народностей этой страны. Это был неустойчивый и, как оказалось, кратковременный компромисс между руководством наиболее вли­ятельных организаций Африканского национального союза (ЗАНУ) и Патриотического фронта (ПФ). Этнический состав данных организаций весьма наглядно показывает их корпоративную природу. ЗАНУ - это партия народности шона, a ПФ опирался на поддержку племен, объединенных в народность ндебеле.

В обществах, разделенных на соподчиненные друг другу корпорации, политическую власть контролирует привилегированная община, что также способствует образованию олигархического ре­жима.

Внутри корпораций складывается атмосфера почтительности, подчинения авторитетам, власть которых обеспечена традициями, религией, зависимостью рядовых членов общины. Подчинение авторитету, уважение: коллективных интересов считаются более важ­ными, чем забота o частном интересе, чем личная автономия. Пра­во личного выбора второстепенно.

Корпоративизм предполагает, что основным полноправным субъектом является община, а не личность. Поэтому политико-пра­вовой статус человека является производным. Он не имеет само­стоятельного значения, a прямо или косвенно зависит от принад­лежности лица к той или иной корпорации. Признание и защита прав человека зависят от того, насколько это соответствует корпо­ративным отношениям, общинным интересам.

Обычным в корпорациях является разрешение споров, наказание виновных по решению авторитетов общины. Например, внутри­общинные суды действуют в Ливане. Функцией таких судов является не столько правосудие, сколько поддержание мира внутри корпораций. Могут также учреждаться органы; разрешающие разногласия между представителями разных корпораций. Распростра­нены обращения к вождям племен, старейшинам кланов, религиозным авторитетам и иным лидерам корпораций за защитой от притеснений. Отношения покровительства, патронажа могут устанавливаться между членами низшей корпорации и высшего сословия, племени. В этом случае интересы человека защищает покровитель из привилегированной корпорации.

Обращаться в некорпоративные суды и правозащитные учреждения можно, но не принято. Выиграв частный спор, отстояв свой интерес, лицо может потерять гораздо больше - свое положение внутри корпорации; общинную поддержку. Его действия будут рас­ценены как неуважение к общине, посягательство на ее авторитет, неверие в справедливость порядков и в ее способность поддержи­вать мир, устранять неправду.

В целом следует заметить, что корпоративизм представляет собой не самую лучшую среду для процветания индивидуальной свободы. По мнению P.А.Мюллерсона "в многонациональном государстве обеспечение прав и свобод личности и демократии затруднено по сравнению с мононациональной страной."

Корпоративизм сказывается на форме правления, системе органов государства. Так, монархия со священной и незыблемой властью суверена способствует сохранению преимуществ господствующей корпорации, если монарх связан c ней родовыми узами и опирается на ее поддержку.

Даже в такой стране, как Бельгия, где сохранились лишь элементы корпоративизма, в 1980 г. принята поправка к конституции, по которой в составе правительства должно быть соблюдено коли­чественное соотношение между двумя основными этническими группами - фламандцами и валлонами B Зимбабве был применен принцип отдельного представительства в Сенате, где часть депутатов избиралась от африканцев, часть от белого населения, а часть - Советом племенных вождей. Палата вождей при Президенте Замбии, учрежденная основным законом 1964 г., формально отражает кор­поративно-племенную структуру народа этой страны.

Унитарная форма государственного устройства вполне совмес­тима с иерархической корпоративностью. Привилегированная часть общества заинтересована в том, чтобы ее господство обеспечивалось по всей территории государства и поддерживалось сильной центральной властью.

Не соподчиненные друг другу корпорации, напротив, нередко склонны к политико-территориальному обособлению. В результате создаются автономии, учреждаются федерации. Компактно про­живающая корпорация, получив права автономии либо субъекта федерации, приобретает дополнительные возможности к самосо­хранению, поддержанию единства. Тяга к обособлению может стать причиной территориального распада государств. Даже спокойная, благополучная Канада находится под угрозой территориального раздела - отпадения франкоязычных территорий от англоязычных провинций. В Бельгии напряженность, постоянно сохранявшаяся в отношениях между национальными группами валлонов и фламандцев, породила автономии, a затем, в период с 1988 по 1993 г. федерализацию этого, некогда унитарного, государства.

Лишь в результате длительного взаимодействия, взаимопроникновения общин, укрепления деловых и личных связей, при дели­катной или хотя 6ы безразличной политике возможно ослабление корпоративной конфликтности. Очень немногим странам удалось прийти к долговременной политической стабильности, устойчивому территориальному единству в условиях корпоративизма.

Конституционно-правовые средства, с помощью которых корпоративные отношения вытесняются и заменяются граждански­ми, весьма ограниченны, не дают быстрых результатов. Среди них можно назвать такие, как:

• отмена привилегий и титулов (Декларация прав 1789 г.);

• запрет рабства или хотя бы ограничение ввоза рабов (Конституция США, часть 1, раздел 9, ст.1);

• установление режима равноправия (равенства перед законом и государством) граждан независимо от их происхождения, национальности и иных обстоятельств, связывающих человека c корпорацией;

• закрепление свободы совести, веротерпимость как часть поли­тики;

• всеобщее, равное избирательное право. Пользуясь этим нравом, человек получает больше возможностей делать самостоя­тельный, независимый от корпорации политический выбор; ощущает собственную политическую роль; отдаляется от корпораций, приобщаясь к единым для страны интересам, то есть становится больше гражданином, чем частью племени, общины;

• контроль государства за внутрикорпоративными отношениями. Например, в Зимбабве с 1980 г. введено правило o назначении вождей племен актом президента, издаваемым на основании решения парламента. B результате получение племен­ного лидерства стало зависеть не только от корпоративной под­держки, но и от государства, прямой запрет корпоративности (запрет каст в Индии), - некоторые проявления корпоративности, например расизм, преследуются как наиболее тяжкие - "неоправ­дываемые и не подлежащие прощению преступления" (Конституция Бразилии, разд. XII, ст. 5).

B результате длительного применения подобных мер корпора­тивизм в обществе иногда- утрачивает определяющее значение, заменяется гражданскими отношениями.

Вместе c тем, проблему вытеснения корпоративизма иногда решают "быстрыми", радикальными средствами, в результате ко­торых более или менее прочно устанавливается иной, не корпора­тивный тип коллективизма.

Некорпоративный или универсальный коллективизм наблюдается в тех обществах, где определенно утвердился приоритет наци­ональных интересов над групповыми и личными.

Универсальный коллективизм и корпоративность совместимы. Так, идеал фашистской Италии, где первостепенными были интересы нации, допускал корпоративное строение общества. Со­циалистическая идеология делит общество на классы и "прослой­ки". В японском обществе довольно отчетливо выделяются внут­ренне обособленные, по-семейному организованные коллективы крупных компаний, сельские, иногда и городские соседские общи­ны. Но особенность универсального коллективизма такова, что при нем группы и отдельные члены общества связаны едиными при­оритетами. Отдельные части общества состоят в союзнических от­ношениях.

Социальным стержнем коллективизма могут быть привилегированные группы, но бывает и так, что объединительная инициатива исходит от народа, широких слоев общества. В первом случае политический режим приобретает облик олигархии - власть при­вилегированных при относительной поддержке всего общества (поздний СССР, Япония). Если же коллективизм возник как единство низших слоев общества, то весьма вероятно возникновение автократии - власти национального лидера c опорой на большин­ство общества (правление Цезаря, Наполеона, Сталина, Мао Цзэ­дуна, Аятоллы Хомейни, M. Каддафи).

Если образуется олигархия, то наиболее ожидаемы формы правления с коллегиальной структурой высших государственных органов, с политически верховным парламентом, коалиционным правительством. Автократия при коллективизме с большей вероят­ностью примет форму правления, обеспечивающую верховенство главы государства (президентская республика, исламская респуб­лика, возглавляемая политическим религиозным лидером).

Коллективизм допускает любую форму государственного уст­ройства, если права территорий не ограничивают фактический кон­троль государства над местными делами.

Статус личности обычно основан на официально заявленном принципе равенства. Вместе с тем, могут устанавливаться право­вые и политические ограничения для тex категоpий лиц, настро­ения и деятельность которых, по мнению государства, противоре­чат общенациональным приоритетам. Если же коллективизм уста­навливается в виде общенационального, патриотического "едине­ния" аристократических и нижерасположенных сословий, то вполне вероятно, что принцип юридического равенства не будет признан даже формально.

Поддержку и признание находят те права, которые соответст­вуют "экономическому процветанию" нации, ее стабильности, завоеванию "жизненного пространства", сохранению "морально­политического единства" и прочим целям, которые ставит облада­тель власти. Например, право на участие в общественных объеди­нениях считается не формой личной свободы, a "средством моби­лизации трудящихся на решение задач революции..

B условиях универсального коллективизма трудно ожидать от судов и иных правозащитных институтов высокой активности. Защита индивидуальных прав и интересов достигается преимущественно через обращения к правительственным учреждениям. Су­дебное обжалование действий отдельных чиновников - редкое со­бытие. Жалоба на чиновничий произвол перспективна, если по­давший, защищая себя, доказывает несовместимость действий чиновника с общественными и государственными интересами.

Если социально-политическое единство исчерпывается под давлением трудноразрешимых общественных противоречии, уни­версальный коллективизм разрушается. Его разрушение бывает ре­волюционным и приводит к pacпaду общecтвa на корпорации или же к образованию общества пepeходного типа, где индивидуалис­тическое начало и коллективизм сосуществуют. Общество переход­ного типа может постепенно переродиться в гражданское. Но столь же вероятно восстановление коллективизма на новых объедини­тельных началах.

Структуру общества характеризует также состав образующих его слоев, классов. Общественные группы имеют политические предпочтения и особенности в поведении.

Вышеупомянутый средний слой общества составляет группу людей, не имеющих каких-либо заметных преимуществ, но уве­ренных в собственной социально-экономической самостоятельнос­ти. Это влияет на политическое поведение.

Тоталитарный режим обычно не вполне устраивает средний слой, так как эта система правления стесняет его инициативу. Если средний слой становится многочисленным, a его запросы не нахо­дят ответа y власти, поведение этого класса может быть дестабилизирующим, разрушительным для тоталитарной государственности. Это подтвердили Французская революция, послевоенная Южная Корея и другие примеры.

Вместе c тем, в средних слоях высока готовность поддержать обильный правопорядок, если его условия отвечают ожиданиям большинства этого класса. Интересы среднего слоя нуждаются в юридической защите и уважении со стороны государства. Средний класс располагает только легальными способами достижения сво­их интересов, так как он слишком многочислен, a каждый его член не настолько богат и авторитетен, чтобы рассчитывать на силу, при­вилегии и исключения. Средний класс заинтересован, чтобы "го­сударство как можно менее стесняло нравственный внутренний мир человека... и вместе c тем обеспечивало внешние условия для до­стойного существования и совершенствования людей."

У других общественных групп нет осознанных и перспектив­ных политико-правовых интересов (низшие слои), или же эти ин­тересы есть, но привилегированное положение позволяет добиваться своего и без помощи парламентов, правозащитных органов. Элита, бюрократия имеет заведомые преимущества, а потому заинтересо­ванность в конституции, демократии у нее не столь велика, как у среднего класса.

От среднего класса можно ожидать поддержки демократичес­кого конституционного cтpoя. Однако историко-культурные, рели­гиозные традиции порою ограничивают его конституционные побуждения. Тогда вероятно установление "ограниченной", "контролируемой демократии". B таких режимах формируется незавершен­ная конституционность. Она заметно отличается от сложившихся на Западе представлений o конституции. Подобные политические режимы можно наблюдать на примере Японии, Южной Кореи, Тайваня и многих других индустриально развитых стран Азиатско­тихоокеанского региона.

Отдельную общественную группу составляют представители творческих, интеллектуальных профессий, духовенство и иные кате­гории лиц, которых условно можно обозначить как слой интеллек­туалов. He обязательно принадлежность к слою интеллектуалов связана c "умственной" профессией. Профессиональный признак играет исключительную роль, но поведение человека определяет все же его мироощущение. Именно интеллектуально-духовные потребности и интересы обособляют эту часть общества.

Подобно среднему классу, интеллектуалы обыкновенно нуж­даются во внешней свободе. Гениально одаренные люди могут реа­лизовать свои таланты при самых неудобных обстоятельствах. Ho основная часть интеллектуалов (журналисты, рядовые ученые, студенты), как правило, заинтересована в духовной, мыслительной свободе; которая возможна при условии, если имеются хотя 6ы минимальные политические условия для творческих изысканий, "воль­нодумства".

Усилиями интеллектуалов создается конституционная; демо­кратическая идеология. Но работа интеллектуалов, одержимых идеей миссионерства, нетерпимостью, комплексом вины, c одинаковым успехом может быть использована как философское, религиозное оправдание радикальных разрушительных политических движений.

В тоталитарных режимах политическая власть обычно получает от интеллектуалов необходимую, идеологическую аргументацию и духовную поддержку. Если между властью и влиятельной частью интеллектуалов устанавливается союз или они попадают под покровительство власти и получают некоторую возможность само­выражения, то даже тоталитарный режим имеет шанс удовлетворить потребности этого класса. "Большинство преподавателей универ­ситетов, настроенных, как правило, антилиберально, антидемократически и антисемитски, способствовали подрыву демократического режима. В большинстве своем профессора были фанатичны­ми националистами, жаждавшими возрождения консервативной Монархической Германии." B обмен на получаемые услуги субъ­ект власти должен допустить некоторую независимость интеллек­туалов (например, автономия университетов, церкви). Это, конеч­но, рискованно, так как интеллектуалы легко изменяют своему по­кровителю-диктатору.

При всех оговорках, есть много поводов считать интеллектуа­лов группой, которая наряду со средним классом оказывает стаби­лизирующее, конструктивное и, вероятно, демократическое влия­ние на государственность. Даже в Китае это наблюдение отчасти подтверждается. Так, в 1984 г. ассоциация китайских писателей "призвала коммунистическую партию отказаться от идеологических ограничений свободы творчества."

Во всяком обществе присутствует категория людей, составляю­щая сословную, родовую, политическую, интеллектуально-духов­ную, финансово-экономическую, военную элиту.

С одной стороны, элита неизбежно составляет необходимую группу общества. Именно элита вырабатывает и предлагает обществу ответственные политические решения. Обычно она заинтере­сована в стабильности государства, политического строя. "Массы косны и недальновидны... и индивидуальные представители массы поощряют друг в друге вседозволенность и распущенность", - за­мечал 3. Фрейд. Элита компенсирует недостаток самоорганизации общества.

Без элиты общество беззащитно перед государством, не при­выкшим к демократии. Такое государство может встретить в эли­тарных слоях соперника: По словам Б. Н. Чичерина "только исто­рические привилегии крепкого и связанного внутри себя аристократического сословия могут при неограниченном правлении сдер­живать произвол бюрократии и доставлять некоторое ограждение свободе".

Элита бывает ответственной и открытой. Тогда ее лидерство будет созидательным и, скорее всего получит поддержку. Общество воспримет его спокойно. Такими качествами в целом обладают от­крытые, постоянно обновляемые элитарные слои американского общества. Довольно высокий авторитет смогла обеспечить себе французская бюрократия. B некоторых монархиях Персидского залива аристократическая и религиозная элита также является довольно авторитетной, хотя ее вряд ли следует считать открытой.

Именно социально ответственную элиту имел в виду Б. Н.Чи­черин, характеризуя ее способность "понимать истинные потреб­ности государства как высшего органического союза."" Государст­во "не может обойтись без способности; способность же принадле­жит не количеству (не всему обществу - А. К.), a качеству" - элите.

Ho случается, что элиты, особенно стареющие, показывают свою недееспособность, злоупотребляют привилегиями. Общество может отвернуться от такой элиты, усомниться в ее моральных правах на высокое социальное положение. Это подготавливает удары по политическому строю, делает государство нестабильным.

Если общество ниспровергает элиту, то из хаоса нестабильнос­ти рождается новый элитарный слой. Молодая элита редко бывает более разумной и конструктивной, чем предыдущая. Формирова­ние социально ответственного элитарного слоя происходит постепенно. Новой элите нужно время, чтобы найти баланс между своими выгодами и обязанностями перед обществом, понять необ­ддимость самоограничения в пользовании преимуществами. В те­чение этого периода отсутствие полноценной элиты препятствует стабильности государственного строя и даже развитию конституционных традиций.

Хоть сколько-нибудь рациональное, демократическое или нет, государственно-правовое регулирование дает элитарному слою под­держку, способствует его формированию. Назовем некоторые пря­мые или косвенные преимущества, обеспечивающие лидерство эли­ты:

• часть депутатов парламента или же одна из палат избирается элитарными слоями (аристократической курией);

• запрещается отзыв депутатов парламента. Это дает наибо­лее заметным представителям общества некоторую независимость от изменчивого общественного мнения, возможность под собст­венную ответственность вершить политику;

• устанавливается система экзаменов для замещения государствен­ных должностей, требующая профессионализма, образованности и прочих подобных качеств;

• отбор кандидатов на замещение судейских должностей осуществляется из числа лиц, обладающих высоким профессиональ­ным и моральным авторитетом;

• имущественные цензы на участие в выборах или залог как условие выдвижения кандидатуры на выборную должность;

• закрепляемое законом господствующее положение аван­гардной партии;

• замещение государственных должностёй в зависимости от партийной принадлежности;

• система государственных наград, титулов, званий, при­вилегий.

Политическое поведение общественных групп различается зависимости от их приближенности или удаленности от государст­ва, институтов власти. Определенные политические манеры свой­ственны бюрократическому и армейскому сословиям. Маргинальным и люмпенизированным слоям также присущи особенности поведения в политических отношениях.

Бюрократический и армейские социальные слои больше других приближены к государству, органически связаны c системой власти.

Случаи социализации (превращения в общественный слой) чиновничества и военных сплошь и рядом встречаются в мировой истории. B средневековой Корее "бюрократия буквально и факти­чески образовала правящий класс", "ограничивая саму королевскую власть." "

Совсем не обязательно управленческий аппарат и вооружен­ные силы образуют обособленную социальную группу. Но если условия жизни чиновников и офицеров существенно отличают их от других частей общества, a сама нация слабо политически орга­низована или разрознена, то появляются причины к обособлению военных и гражданских служащих в социальный класс c собствен­ными настроениями, склонностями; политическими интересами.

Высокоорганизованные, обладающие средствами принуждения, эти слои получают заведомые преимущества. Чиновничество и армейское сословие могут добиться контроля над государством и обществом, стать фактическим носителем власти. Характер использования военными и администраторами преимуществ зависит от степени их гражданственности, ответственности.

Для бюрократов характерен повышенный интерес к государст­венно-политической стабильности. От них можно ожидать настой­чивости в защите своих привилегий. Сохранение политических и социальных преимуществ может оказаться самоцелью чиновниче­ства, a само оно способно встать над обществом, выйти из-под контроля.

Армейские слои меньше расположены к увековечению своего правления. Государственный строй в условиях военного режима не так стабилен, как при бюрократическом правлении. Обычно общество c опасением и неприязнью воспринимает постоянную угрозу вооруженного насилия. Вместе с тем, военные больше спо­собны к бескорыстию, чем бюрократия. Часто они проявляют глу­бокую заинтересованность в судьбе нации, иногда имеют демокра­тические настроения и намерения.

Чиновничество и военные могут образовать союз, в котором они взаимодополняют друг друга. Бюрократия получает поддержку вооруженных сил, a армия-сословие, не приспособленная к граж­данскому управлению, использует административные навыки и общественное положение бюрократии для упрочения своих поли­тических позиций. Такого рода отношения установились в Респуб­лике Корея, на Тайване, в Индонезии, некоторых африканских стра­нах.

В обществах, способных к политическому самоуправлению, стараются воспрепятствовать превращению администрации и вооруженных сил в социальный класс. Используются меры, изоли­рующие армию и чиновничество от политики, ставящие их под гражданский контроль, обеспечивающие их открытость:

• ограничения на участие в выборах, вплоть до прямого запрета;

• несовместимость депутатского мандата c замещением государственной должности;

• запрет политических организаций в армии и государст­венном аппарате;

• обязанность чиновников сохранять политическую нейтраль­ность, запрет содействия каким-либо политическим группам - "Манифестации... в поддержку политических партий безусловно запрещены для всех судей, всех военнослужащих; всех служащих органов государственной безопасности, a также для государствен­ных служащих...; запрещается всякая деятельность в пользу поли­тических партий для служащих органов юридических лиц публич­ного права, государственных предприятии и органов местного само­утнравления." (Ст. 29. Конституции Греции. Ст. 7 Конституции Кореи 1987 г. содержит аналогичную норму):

• назначение гражданских лиц на должность министра оборо­ны;

• всеобщая воинская обязанность связывает армию и общество многочисленными личными отношениями;

• организация обороны на принципах народного ополчения (Швейцария);

• финансовый контроль парламента, ограничивающий расходо­вание средств на содержание армии и государственного аппарата, прямые сокращения численности военнослужащих и гражданских чиновников;

• ограничения, установленные законом на применение вооружен­ных сил, объявление военного положения, комендантского часа;

• устранение социального, имущественного неравенства между средним классом, чиновничеством и военнослужащими, что препятствует их обособлению от общества (регулирование доходов, облегченный доступ к жилью, образованию и т.п.);

• выборность чиновников;

• подконтрольность бюрократии и армии парламенту, правоохранительным органам, средствам массовой информации;

• гражданский, общественный, частный контроль за деятельнос­тью административных органов. Например, Административный процессуальный акт 1946 г. ввел в США принцип ответственности чиновников перед обществом, обязывает органы управления информировать общество oбo всех своих решениях, a суды признают недействительными келейно, корпоративно принятые и неопубли­кованные решения.

Конституции Венесуэлы и Коста-Рики вообще запретили само существование армии.

B отличие от бюрократии и армейского сословия, люмпенизи­рованные и маргинальные общественные группы обычно отстране­ны от политики и не принимают конструктивного участия в госу­дарственных делах.

Это можно предположить из самого определения данных клас­сов. Маргиналы (от лат. margo - край, граница) - люди, попавшие в крайнее, неопределенное состояние. Разорившиеся или едва сво­дящие концы c концами мелкие собственники; люди, отодвинутые за границу активной социальной жизнедеятельности из-за особен­ностей характера, физических и психических недостатков, деловых, семейных, творческих неудач. B состав маргиналов могут входить не только горожане, но и сельские жители, не достигшие хозяйст­венного и социального успеха. Люмпены - городские бродяги, нищие, воры, которые иногда осознанно, но, как правило, по сте­чению обстоятельств оказываются в положении "отверженных".

Подавленность, апатия, ощущение безнадежности, безразличие и агрессия - это типичные эмоциональные состояния маргиналов и люмпенов. Обычно они не ожидают от государства и общества помощи, не ждут того, что им удастся законно, безопасно и без ущерба достоинству разрешить свои проблемы и заботы.

Естественно, подобные настроения и фактическое положение этих групп не позволяют им принимать действительное участие в политических, государственных делах. Ha маргиналов и люмпенов нельзя рассчитывать как на заинтересованных граждан. Для них любой политический режим либо безразличен, либо враждебен. От этих социальных групп нельзя ожидать содействия в формировании конституционного демократического строя, равно как и иных типов государственности. Например, маргинализированная часть бразильского народа, не обладающая политическим опытом, "по­глощенная главным образом каждодневной заботой о хлебе насущ­ном, приняла конституционную реформу (принятие конституции 1988 г.- А. K.) пассивно".

В периоды экономических и прочих кризисов ряды людей, находящихся в маргинальном состоянии, пополняются.

У люмпенов и маргиналов более или менее постоянно сохра­няется готовность к отысканию виновников их бедственного поло­жения, к агрессии. Вывести человека из маргинального состояния крайне сложно, но воспользоваться его враждебностью, придать ей определенное направление вполне возможно. Человек, оставлен­ный без помощи и моральной поддержки, готов поверить, что виновником его неустроенности является какая-то враждебная сила. Если указать ему "врага" и предложить вступить в борьбу за спра­ведливость, то негодование, агрессию маргинала можно сделать управляемыми. Радикальные политические организации и лидеры либо корыстные политики нередко пытаются использовать эту воз­можность. И если численность люмпенов и маргиналов достигает некоторого критического значения, государственность встречает угрозу.

Существование этого общественного слоя иногда подвигает государства к принятию мер, которые, независимо от степени их гуманизма и демократичности, предположительно ограждают госу­дарственность от потенциальной угрозы:

• установление контроля, вплоть до запрета политических организаций, основанных на популизме, преследующих радикальные цели и ориентирующихся на использование энергии социально ущемленных групп c целью насильственного изменения государст­венного строя;

• ограничение свободы люмпенов (принудительные обществен­ные работы, преследование за бродяжничество, нищенство);

• учреждение ночлежных домов, столовых и больниц для бедных; что в какой-то мере облегчает существование люмпе­нов;

• отстранение люмпенов от политики. Имущественные цензы, регистрация избирателей по постоянному месту жительства, которого люмпены зачастую не имеют, ограничивают участие этой категории населения в выборах;

• лишение банкротов избирательного права, цензы оседлости и прочие ограничения.

Многие, в том числе экономически благополучные, демокра­тические государства занимают активную позицию в области со­циальной политики, позволяющую c большим или меньшим успе­хом предотвратить распространение бедности, рост числа маргина­лов. Борьба c безработицей и содействие в профессиональной под­готовке, поддержка просвещения, жилищноё строительство, оказание медицинской помощи, социальные пособия и прочие подобные мероприятия, может быть, и преследуют гуманистические цели, но вместе c тем; как 6ы попутно, имеют определенные поли­тические последствия.

Масштабы социальной деятельности государств и принци­пы, которых они придерживаются при оказании помощи марги­налам, различаются. Так, уже в средневековой Англии, в 1597 г. был издан акт o борьбе с бедностью, вследствие которого факти­ческие нищие (люмпены) и потенциально нищие (маргиналы) принудительно трудоустраивались к частным нанимателям либо в общественные работные дома.'' Социалистические государства планируют усредненный уровень потребления и довольно последовательно поддерживают его за счёт общественных ресурсов. Основная масса населения, имеет право на гаранти­рованный объем материальных благ, который не обеспечивает богатства, но и не дает человеку оказаться в числе деклассиро­ванных, маргинальных классов.

Если же взять группу современных демократических госу­дарств, то можно условно обозначить три политические позиции, или три степени социальной активности, за которыми закрепились следующие определения: "позитивное государство", "государство социальной безопасности", "социальное государство".

Термин позитивное государство означает политический подход, основным содержанием которого является защита дееспособных, "позитивно" проявляющих себя членов гражданского общества, среднего класса. Обязанность государства в сфере социальной охраны в основном ограничивается поддержанием правопорядка, a также созданием экономически безопасных условий для предпри­нимательской и профессиональной деятельности.

Принцип позитивного государства юридически не признает права человека на благополучие. Благополучное состояние не яв­ляется чем-то само собой разумеющимся. Это предмет личной за­боты. Конституция США исходит из того, что люди имеют право на "стремление к счастью", но это не означает, что человек вправе требовать "счастливой жизни" от государства и от третьих лиц. От государства можно потребовать лишь безопасных условий участия в общественной жизни.

Государство, пользуясь системой кредитно-финансового регу­лирования, применяя антимонопольные мероприятия, поддерживает ритмичную работу рынков труда, товаров, финансов. Государство может стимулировать структурные изменения в экономике.

например, в период энергетического кризиса (70-e годы) в США была применена система финансовых стимулов, направленных на переход энергоемких производств с нефтяных на иные виды энер­гоносителей. Бывает, что государство поощряет начинающих предпринимателей, средний и мелкий бизнес, a также бизнес, связан­ный с созданием дополнительных рабочих мест.

Предполагается, что большинство граждан "позитивного государства" в социально безопасных условиях сможет самостоятель­но, рассчитывая на собственные силы и под свою ответственность обеспечить достойное существование.

Если государство вмешивается в вопросы найма работников, то не для того чтобы принудить предпринимателя к трудоустройству отдельного лица, а с тем, чтобы наниматель не выдвигал дискри­минационных условий, ограничивающих права женщин, молодежи и других категорий населения. При этом защищаются не столько трудовые, социальные права человека, сколько принцип юридического равенства. Государство, вмешиваясь в трудовые отноше­ния; не обязывает предпринимателей выплачивать некий гаранти­рованный уровень зарплаты. Оно занято только вопросами безопас­ности труда, экологии и т.п. Таким образом, государство выполня­ет не столько административную функцию, сколько охраняет пра­вопорядок в области социально-экономических отношений.

Устанавливая обязательное социальное страхование, государ­ство существенно сокращает свои финансовые заботы o благополу­чии лиц, нуждающихся в социальной защите.

Прямая социальная помощь гражданам в позитивном государ­стве ограничена минимально необходимыми пределами. Ее полу­чают в основном "аутсайдеры" (бездомные, безработные, бедные), а также лица c заведомо ослабленным общественным положением (люди с физическими недостатками, престарелые, несовершенно­летние). Государство финансирует только некоторую часть общест­венных расходов на образование, здравоохранение. Выплаты посо­бий осуществляются в пределах фактических финансовых возмож­ностей государства.

Государство, предоставляя социальную помощь, не принимает на себя постоянную обязанность оказывать ее гарантированно. Оно не признает бесспорного права граждан пользоваться таким содей­ствием. От лиц, пользующихся социальной помощью, позитивное государство требует, чтобы они постоянно доказывали свое усердие в поисках работы, иных средств к существованию. И эти требования оказываются весьма обременительными, попросту унизительными или трудновыполнимыми.

Обычный человек в позитивном государстве способен своими силами создать собственное благополучие. Он не ждет от государ­ства содействия, так как эта помощь наверняка скромнее, чем индивидуальные ресурсы человека. Сложности, связанные c ее получением, слишком велики.

Существование позитивного государства неизбежно связано c тем, что постоянно имеется некоторое число беззащитных людей - тех, кто даже в благоприятных условиях не способен занять прием­лемое общественное положение и не имеет возможности потребо­вать от государства социальной помощи в объеме, гарантирующем минимальное благополучие. В самые благополучные, послекризис­ные, времена (в период правления P. Рейгана) число бездомных, социально неустроенных людей составляло в США не менее полутора миллионов человек.

Государство социальной безопасности предполагает некоторый гарантированный минимум благосостояния, юридически закрепленный в виде права каждого гражданина. Государство не только политически, но и юридически обязано предоставлять гражданам некоторую сумму материальных благ и услуг независимо от финан­совых возможностей самого государства. Оно признает за каждым человеком право на минимальный "достойный" уровень благосо­стояния - уровень, обеспечивающий не просто физическую, но именно социальную безопасность личности.

До прихода к власти М. Тэтчер (в период правления лейбо­ристов) черты государства социальной безопасности приобрела Великобритания. Это оказалось довольно обременительным для государственного бюджета, стимулировало рост административ­ного аппарата. С победой консервативной партии Великобритания начала движение к принципу позитивного государства. Прави­тельство предприняло многочисленные меры по сокращению затрат на социальные цели, стало освобождаться от управления некоторыми отраслями экономики (угледобыча, судостроение), провело денационализацию государственных предприятии. В результате государству удалось существенно облегчить бремя социальных забот, а общество, экономика, враждебные от государственного попечительства, стали более оживленными, дееспособными.

Социальное государство не только гарантирует минимальное блалагополучие, но обязуется содействовать гражданам в достижении социальных благ, непосредственно занято имущественным обеспе­чением и обслуживанием общества.

Социальное государство стремится к установлению сотрудни­чества между различными частями общества и считает себя право­мочным регулировать условия общественной солидарности. Оно влагает многочисленные социально-экономические обязанности, не только на себя, но и на предпринимателей, муниципалитеты. В условиях социального государства вполне естественными выглядят меры по ограничению богатства, конфискационное обложение на­следуемого имущества, высокие налоги, обеспечивающие ограни­чение богатства и его перераспределение. Так, в, 80-х годах разница в стоимости потребляемых благ между шведским капиталистом и работником не превышала 200-300 %.

Государство требует от собственника особой ответственности перед обществом ("собственность обязывает", конституция ФРГ).

Это дает государственно-правовое основание возложить на пред­принимательство различного рода обязанности, прямо не связан­ные c хозяйствованием, коммерцией, регулировать экономику. B социальном государстве высока доля общественного сектора в эко­номике (государственные, кооперативные, муниципальные пред­приятия).

Государство и муниципальные органы принимают на себя содержание многочисленных социальных служб - образования, коммунального обслуживания, дошкольного воспитания, культурных учреждений и проч.

Принцип социального государства закрепляется в основных законах (Конституции Испании, ФРГ и др.). Конституционное его закрепление не означает, что государство действительно следует этой модели социальной политики. Так, в Германии действие принципа социального государства явно ограничено - "широкое социальное обеспечение, осуществляемое государством и стремящееся превра­тить сообщество в государство всеобщего благоденствия и упразд­няющее тем самым ответственность за собственную свободу, не соответствует принципам социального правового государства", - говорит Конрад Хессе, из чего следует, что по нашей классифика­ции в ФРГ придерживаются скорее принципа государства соци­альной безопасности.

Наибольшее воплощение модель социального государства получила в скандинавских и некоторых других западноевропейских странах (например в Нидерландах).

Предприниматели не всегда чувствуют себя достаточно свобод­ными в социальном государстве, поскольку получение прибыли связано c довольно обременительными социальными обязанностя­ми. B результате инвестиции, капиталы нередко перемещаются в более свободные экономические условия, за рубеж. Эго осложняет положение государства и общества, создает проблему безработицы, сокращает, национальные экономические ресурсы, увеличивает социальную напряженность. В конце 80-x годов "шведский социализм" столкнулся c необходимостью ограничить свою "социальность" в государстве сложился неблагоприятный инвестиционный климат, наблюдался отток капиталов за границу.

Получая регулярную и обильную социальную помощь, общество начинает утрачивать энергию, основанную на частной иници­ативе. Социологи отмечают, что в некогда трудолюбивом и инициативном голландском обществе нарастает тенденция к иждивенче­ству. Это вполне объяснимо с учетом того, что на 100 работающих приходится 86 получателей тех или иных льгот, пособий. Например, выплачиваются пособия учителям за стресс от неумолчного дет­ского шума, служащим, страдающим остеохондрозом от "сидячей" работы, и другие.

Граждане, привыкая к социальной помощи, предъявляют к государству повышенные требования. Но возможности государства не беспредельны, особенно в периоды экономического спада. Пре­одолевая экономические кризисы, общество в условиях позитивного государства ведет себя энергично, не обращается к государст­ву с невыполнимыми запросами. Социальное государство не может ожидать от своих граждан терпения, самостоятельности и удовлет­ворений своих нужд. Расхождение между высоким уровнем ожиданий и ограниченными возможностями способно породить серьезные политические противоречия, ослабить устойчивость конституционного строя в социальном государстве.

После I мировой войны Германия стала первым официально заявленным образцом социального государства. Ее "дорогостоящая социальная сфера служила образцом для всего мира". Не спра­вившись со своими обязательствами перед обществом, республика оказалась экономически и политически несостоятельной, превра­тилась в фашистское государство.

Ф. А. фон Хайек назвал социальное государство "холодным социализмом", имея в виду его предрасположенность к перераста­нию в тоталитарное политическое состояние. Гражданин в услови­ях позитивного государства более часто вступает в споры c влас­тью, заявляет ей о своих правах. A в социальном государстве человек, возможно и не вполне доволен внешними условиями, но не слишком расположен к спорам c властью, поскольку от ее устойчивости сильно зависит его благополучие. Политическое большин­ство, которое в течение многих десятилетий получают шведские социалисты, это симптом, присущий социальному государству.

Социально активное государство несет нелегкую ответствен­ность за судьбу граждан. Оно становится для общества не столько служебным учреждением, сколько "покровителем", как 6ы кормиль­цем. Подобная роль дает государству моральное право принимать ответственные решения за граждан. Это не самым лучшим образом способствует гражданской свободе.

Совсем не обязательно принцип социального государства приводит к тоталитарному политическому режиму. Социальное го­сударство и демократия совместимы. Но это предел, за которым демократия заканчивается.