Современная зап социология

ствах этих подходов можно судить только по практике наук и по степени, в какой они обогащают понимание социального мира.

3. Оставляя за каждой теоретической точкой зрения свободу выбора онтологических установок и адекватных им методологических постулатов, утверждается, что только реализм как метатеоретическая позиция создает возможность рациональной дискуссии относительно конкурентных метатеорий, представленных конвенциализмом и прагматизмом.

В целом намерение реалистической теории науки — реконструкция правил эмпирической научной практики. Возникает вопрос, может ли «трансцендентальный реализм» быть оппозицией по отношению к «эмпирическому реализму», присущему как «классическому эмпиризму», так и «трансцендентальному идеализму», то есть двум основным глобальным метатеоретическим ориентациям традиционной философии науки, для которых общей является «редукция онтологии к эпистемологии», вопросов о бытии к вопросам о нашем познании бытия, следствием чего оказывается использование ими «онтологии эмпирического мира»? Ответ на этот вопрос не является простым уже потому, что сам «трансцендентальный реализм», обвиняющий «эмпирический реализм» в применении скрытой, а следовательно, нерефлексивной и некритической онтологии, а значит, и использующий догматические предрассудки (и предубеждения) о природе мира, таит внутри себя скрытые, а значит, догматические эпистемологические предпосылки, являющиеся онтологическими предрассудками (предубеждениями): а) о природе науки; б) о ее познавательных возможностях. Можно ли в этом случае говорить, что создана научная теория, которая функционируют как объяснение социального мира?

Сам Аутвейт утверждает, что общественные науки переживают драматические изменения в течение последних двадцати лет, изменения, затронувшие понимание собственной природы общественных наук и их методов. Он даже усиливает это утверждение: «Эта ситуация отражает распространенное среди социологов и представителей других общественных наук ощущение, что общественная теория требует радикального переосмысления. Что в этом случае служит основанием исходной постановки вопроса: «Какие свойства обществ могли бы сделать их для нас возможными объектами познания»? Что нужно уже знать для того, чтобы поставить вопрос в данной форме?

Проблема удвоения эпистемологической зависимости в предлагаемом варианте реализма полностью сохраняет свою силу,

141

даже если не принимать во внимание сомнение относительно действительных познавательных успехов общественных наук, то есть принять положение автора, что «драматические изменения», требующие «радикального переосмысления» общественной теории, уже подошли к завершению; уже «мы являемся свидетелями появления определенной степени согласия в социальной теории», которое «соответствует реалистической теории науки и концепции умеренного натурализма».

4.34.0собенности метатеоретической позиции нового реализма

Отсутствие восприимчивости «трансцендентального реализма» к скрытой «двойной» (или «удвоенной») «эпистемологичности» является, возможно, наиболее опасным именно в «философии общественных наук», поскольку не позволяет заметить теоретические ловушки, поставленные страхом перед эпистемологией, который заставляет видеть только «голую онтологию». Удвоение эпистемологической зависимости отчетливо дает о себе знать в приведенном рассмотрении «эволюции социологической традиции» с точки зрения «умеренно натуралистической концепции общественных наук». Аутвейт доказывает, что разногласие с трансцендентальным реализмом в социологических теориях влечет теоретическую непоследовательность; пустые места, возникающие вследствие непоследовательного метатеоретическога реализма, имплицитно заполняются эмпиризмом, который как метатеоретическая позиция является самодеструктивным.

В предложенном варианте реализма причиной кризиса методологии социальных наук является отказ от поиска адекватных познавательных средств, могущих создать возможность решения познавательных проблем. Конвенциализм, эмпиризм и «эпистемологизированная» социальная философия не в силах разрешить данный кризис. Реалисты в социальных науках полагают, что познание такого объекта социального познания, как поведение людей в группах, нацелено на «эксплицирование реляционного качества», «в коем индивид пребывает соотносительно с коллективами, членом которых он является». Рассуждения об этом с точки зрения социальной эпистемологии и эмпирической социологии ведет с неизбежностью либо к этногенетической социальной психологии, либо к спекулятивной социологии.

Реалистическое понимание объяснения предполагает постулирование объяснительных механизмов и попытку продемонст-

142

рировать их существование. Анализ показывает, что «новому реализму» предстоит еще проделать большую работу. Главная задача, стоящая перед ним, заключается в том, чтобы выработать последовательную метатеоретическую позицию, связывающую три основных аспекта теоретизирования — онтологию, гносеологию и методологию. Представленный в концепции У. Аутвейта «новый реализм» пока не решает этой задачи. Он содержит в себе все неразрешимые проблемы старой эпистемологической перспективы, навязанной новой философии и современной науке дуалистической картезианской метафизикой. Созданная созерцательной эпистемологией научная рациональность является формой, недостаточной для общественных наук, и особенно для социологии. Все четче указывают на это появляющиеся «альтернативные» теории рациональности (прежде всего «критическая теория»), но они еще слишком слабы и зависимы от созерцательной концепции познания, чтобы стать действительно плодотворной альтернативой.

ЧАСТЬ 5

СТРУКТУРНО-ФУНКЦИОНАЛЬНАЯ И СТРУКТУРНО-СИСТЕМНАЯ СОЦИОЛОГИЯ

В главе рассматриваются идеи структурной лингвистики, структурного функционализма и функционального анализа в современной западной социологии.

5.1. Структурная лингвистика

Системно-структурные идеи в социологии связаны с проблематикой упорядоченности и организованности, которая расширяет понятия о связях и их типологии, и создает предпосылки для перехода к понятию системы как центральному в данной ориентации исследования, с различными методологическими акцентами. Основоположниками этой концепции считаются Ф. де Соссюр, А Р. Радклифф-Браун, Ж. Лакан и К. Леви-Стросс. Принципы данной концепции основываются на следующих допущениях.

Во-первых, когда предметом изучения являются системы, строение, структура и организация которых явно определены и ясно отграничены от среды и акцент в исследованиях делается на проблеме целостности, — поиск специфических механизмов связей целостности.

Во-вторых, когда систему еще предстоит конституировать из имеющегося фактического и эмпирического материала, то акцент делается на связанности, то есть системности и структуре объекта, — на основе постулирования и последующего исследования определенной системной совокупности связей. При этом данные грани достаточно относительны и условны, так как целостность немыслима без связей, а наличие связанности создает ту или иную (большую или меньшую) степень целостности. Именно на этом основании анализ структурной перспективы становится социологической традицией и получает название структурализма, в котором понятие «структура» является центральным.

5.11. Основные особенности лингвистического структурализма

Основной особенностью лингвистического структурализма является то, что он рассматривает объект исследования как связанное и интегрированное целое, между элементами которого

144

внутренние взаимодействия особенно устойчивы. Указанное понятие служит для обозначения вопросов о составляющих объекта (в противовес вопросам о его функциях) и позволяет представить сложность его в расчлененном виде. Функциональность компонентов в этой ситуации выступает лишь в качестве исходной предпосылки. Именно это позволяет лингвистическому структурализму, во-первых, выдвигать задачу типологического анализа структур. Таким образом, вопросы о структуре могут задаваться столькими способами, сколько существует видов составных частей объекта. Можно говорить, в частности, что общества состоят из институтов, социальных групп, классов, ролей, норм, санкций, символов и т. п. Во-вторых, многообразие и разнотипность структур открывает возможность комплексного, междисциплинарного подхода к предмету изучения.

Метаморфозы и потрясения человеческого сознания, гуманистический кризис человеческого бытия, вызванные глобальными кризисами человечества, ужасами мировых и гражданских войн, бесчеловечностью тоталитарных режимов, породили особый интерес к вопросу о ценности и смысле бытия. Именно этим во многом объясняется популярность философии экзистенциализма, которая пыталась дать на него ответ. Однако в теоретической сфере для экзистенциализма был характерен крайний субъективизм. В виде реакции на него стали формироваться семиотические, структуралистские и кибернетические концепции, претендующие на поиск объективных (нейтральных) критериев интерпретации социальной природы человека и социальности. Они были ориентированы на создание технических правил и моделей интерпретации в гуманитарных науках, особенно в этнографии и лингвистике: моделирующее прочтение текстов с формализованными приемами и инструментами эвристики, моделирования искусственного интеллекта и математической логики. В частности, лингвистический структурализм стремился разрабатывать различные специально-научные аспекты изучения языка в составе семиотических систем: язык рядоположен другим семиотическим системам.

Семиотический подход ориентирует на изучение языка как знаковой системы. Семиотическая концепция Ч. С. Пирса (провозвестника американского прагматизма и семиотики) основывается на том, что объективное существование воспринимаемой людьми действительности есть лишь гипотеза, необходимая для современной науки. Последняя является одним из способов достижения веры, столь нужной человеку для душевного

145

покоя. И если все существующее есть лишь элементы опыта, а восприятия и понятия есть знаки, то все существующее оказывается знаками. При этом основным свойством знака является свойство вызывать мысль у человека. С этой стороны все воспринимаемое человеком оказывается знаками. Пирс впервые высказал мысль, что значение знака сводится к определению привычек, которые он производит.

Развивая науку о знаках, американский семиолог Ч. Моррис свел мышление к оперированию языковыми знаками и вообще информационно-знаковыми системами. Всеобщей наукой о знаках он объявил семиотику, основные проблемы которой изложил в 1938 г. в книге «Основы теории знаков» а затем в 1346 г. — «Знаки, язык и поведение». Семиотика, как общая теория знаковых систем, синтезировала различные подходы и соответствующие методы: психологический (язык как орудие мышления), логический (язык как система значений и логических связей), лингвистический (язык как знаковая система), социологический (язык как средство общения).

5.12. Ветви лингвистического структурализма Англосаксонская версия структурализма в период между пер-

вой и второй мировыми войнами разрабатывалась в рамках английской социальной антропологии А. Р. Радклифф-Брауном (1881—1955). Опираясь на системные идеи Г. Спенсера и Э. Дюркгейма, он осуществил дальнейшую разработку и распространение понятий «система», «структура», «функция» на общество и культуру. Британские антропологи изучали в основном «простые», «племенные», дописьменные общества. Однако их методики полевых исследований при анализе примитивных сообществ вошли в арсенал английской социологии при изучении локальных общностей (сельские и городские общины, производственные группы и т. п.). А.Р. Радклифф-Браун был по существу инициатором применения к племенным обществам идеи системного подхода при анализе и интерпретации социальных процессов. Он рассматривал структуру как некое целое, далее неделимое — структура родства, организация ритуала, политическая структура и т. п. Поэтому различия между обществами мыслились им как структурные. Задачей социальной антропологии Радклифф-Браун считал установление действительной таксономии функционирующих социальных систем. При этом подразумевалось, что структура обладает вполне ощутимыми эмпирическими характеристиками системы.

146

Французская ветвь структурализма получила развитие в 60-х. гг. в работах К. Леви-Стросса, М. Лакана, М. Фуко и др., которые стремились реализовать принцип «социологизма» Э. Дюркгейма и его последователя М. Мосса [101]. К. Леви-Стросс в рамках этнологии исследовал системы родства и семейно-брач-ных отношений, племенные организации у первобытных народов, а также обряды, тотемизм, мифы, способы мышления и т. п. Он искал за ними скрытые фундаментальные структуры, которые определяют отдельные элементы систем и их варианты. Данные структуры усматривались им во всеобщих бессознательных формах деятельности интеллекта, а также в лингвистических (знаковых) структурах. Эти два момента (бессознательные логические и знаковые структуры) находились в центре внимания в структуралистких исследованиях.

Так, в частности, М. Лакан исследовал в этом плане развитие индивида, соединяя методы психоанализа и структурной лингвистики. М. Фуко разработал концепцию культуры, основываясь на различии бессознательных схем и «практике речи» в разных культурно-исторических эпохах. Он отрицал наличие единого исторического процесса и рассматривал каждую эпоху автономно. Однако в их основе Фуко усматривал единые интеллектуальные структуры. Социально-экономические процессы определялись им лингвистическими системами, соответственно, речь должна быть главным объектом исследований.

Лингвистический структурализм развивался неоднородно, но для различных его течений можно выделить общие принципы.

1.Приоритетность отношений в системе (а не элементов). Структура отношений не зависит от спецификации элементов, а скорее, определяет их.

2.Структура есть инвариантная характеристика системных отношений, которая воплощается в ряде конкретных вариантов на основе универсального изоморфизма — универсального кода структур, который позволяет в определенных условиях превращать их друг в друга средствами соответствующих правил перевода. Отсюда вытекает предположение о возможности создания общей теории социальных наук.

3.Принципиальный отказ от эмпирических методов исследований и стремление путем лишь усовершенствования формально аналитических методов и процедур решать иссле довательские проблемы.

4.Доминантная приоритетность синхронического (описатель ного) изучения объекта над диахроническим (историческим) на

147

основе отрицания единого исторического процесса. При этом человек (субъект) рассматривался как отдельный элемент, который всецело обусловливается безличной (объективной) структурой. В предельных случаях проблема человека вообще устранялась. Заметим, что необходимо различать структурализм как лингвистическую теорию и структурализм как метод исследования в социальных науках вообще и в социологии в частности. В первом случае лингвистический структурализм чрезвычайно продуктивен и выдвинул много новых оригинальных идей и методов. Он, как говорится, вполне имеет право на существование в палитре различных методологических концепций теоретической лингвистики. Во втором случае претензии лингвистического структурализма быть единой методологией философии, логики и социологии не вполне состоятельны. Очевидно, что методы и методики лингвистического структурализма вполне плодотворно работают при изучении социальных феноменов, но, очевидно, они не перекрывают всей многоцветности палитры социальных отношений.

5.2. Функционализм (общие положения)

Обсуждая понятие «интерпретации», нужно отметить особую роль объяснения в социологии. Описание рационального действия обычно неизбежно содержит ссылку на цели, определяемые «с точки зрения действующего лица». Модели объяснения, используемые в науке, также нередко отсылают нас к понятию цели, хотя здесь цель не обязательно является «осознаваемой целью» какого-то конкретного индивидуального агента. В социологии также иногда используются «целевые» объяснения, не подпадающие под схемы интенционального, субъективно мотивированного действия отдельной личности. Такие объяснения и называют функциональными.

5.21. Функциональные объяснения

Функциональные объяснения часто относятся к воспроизводству обществ, культур или социальных институтов. Однако можно найти и другие примеры функциональных объяснений, относящиеся к процессам, которое происходят на микросоциальном и даже индивидуальном уровне. Таковы, в частности, психоаналитические объяснения, опирающиеся на конвенцию бессознательных мотивов.

148

Функциональные объяснения в социологии, таким образом, могут рассматриваться как один из типов телеологических объяснений, в которых некие события или действия становятся понятны посредством соотнесения с их последствиями, ожидаемыми в будущем. В современной социологии под функционализмом обычно (но не обязательно) понимают структурный функционализм, изучающий функциональные возможности социальных структур, и, наоборот, структурную реализацию определенных функций социальной системы. Исторически, однако, исследовательская программа функционализма восходит к органицизму и так называемой «биологической метафоре» общества.

Интеллектуальные корни функционализма можно обнаружить во взглядах «отцов-основателей» социологии: Конта (органицизм в трактовке общества), Спенсера (различение структуры и функции; закон прогрессирующей дифференциации; избирательное выживание как механизм отбора), Дюркгейма (проблема социетальной интеграции).

Помимо классического, выделяют другие типы функционализма (М. Абрамсон):

—индивидуалистский функционализм, характерный для традиционной культурной антропологии и ориентированный на анализ того, как социальные институты и культуры удовлетворяют потребности индивидуального деятеля (Б. Малиновский);

—межличностный (точнее — внутригрупповой) функционализм, также характерный для ранней культурной антропологии (А. Радклифф-Браун), стремившейся продемонстрировать функциональность тех обычаев и установлений, которые могли восприниматься как примитивные или пережиточные с некой «евроцентристской» точки зрения (акцент здесь делался на функциональность культурных ресурсов, систем родства и т.п. для выживания и интеграции группы);

—наконец, говорят о социетальном функционализме (П. Штомпка), относя к нему и современных классиков структурного функционализма (Т. Парсонс, Р. Мертон), и системных теоретиков.

Классический функционализм нередко критиковался за излишнюю «мягкость» критериев нормативной оценки научного объяснения, в частности за приверженность «незаконной» телеологии, объсняющей существование неких институтов, культурных практик или структурных ограничений надличными целями общества или группы без указания на то, с помощью каких каузальных механизмов социеталъные цели становятся

149

актуальными причинами событий (структур, институтов и т.п.). Другая трудность, стоящая перед функционалистскими объяснениями — тавтологический характер определения системного целого и составляющих его структурных частей: целое определяется через части, которые, в свою очередь, не получают независимого от целого определения.

Примером классического функционалистского объяснения в социологии может служить теория социальной стратификации К. Дэвиса и У. Мура (1945), в которой неравенство профессионального престижа и власти рассматривается в качестве «бессознательно используемого устройства», с помощью которого общество рекрутирует индивидов для заполнения социальных позиций, требующих различных способностей и обучения. При этом предполагается, что высокий престиж и оплата — это своеобразная компенсация за выполнение нужных обществу, но обременительных и неприятных с точки зрения личности обязанностей. Хотя эта теория и отражает некоторые «народные» (не обязательно ошибочные) представления о справедливом вознаграждении профессиональных успехов, остается неясным, каким образом общество воспроизводит столь идеальное соответствие статусной структуры и структуры возможностей. Кроме того, довольно трудно обнаружить эмпирические примеры существования обществ, где власть, престиж и деньги распределены в полном согласии с функциональной полезностью социальной позиции для общества в целом.

5.22. Метатеоретические гипотезы

Р.Мертон подверг критике каноническую версию функционализма, рассматривавшую общество как целерациональную саморегулирующуюся систему, показав трудности, к которым ведет принятие этой модели объяснения («Явные и латентные функции», 1939). Кроме того, он попытался обосновать новую, радикально пересмотренную модель («парадигму») структурнофункционального объяснения. В центре осуществленного Мертоном критического пересмотра оказались три постулата («метатеоретических» гипотезы):

1. Постулат функционального единства общества. По мнению Мертона, нельзя принимать в качестве аксиоматического допущение о высокой степени интеграции социальной системы. Во-первых, реальные общества попросту не могут рассматриваться в качестве идеально интегрированных и слаженно функционирующих систем; во-вторых, вопрос о степени, а также фор-

150