СЭГ традиции и современность

Рис. 5. Изменения роли отдельных регионов в промышленности России и добыче минерального сырья за 1990—2005 гг.

только рост добычи сырья — индекс промышленности здесь намного пре вышает индекс добычи. В ХМАО промышленность в физических объё мах изменилась практически пропорционально объёму добычи, между тем доля этого округа в промышленности страны выросла более чем вчет веро. Наглядно видно, что экономические успехи округа объясняются ро стом цен на извлечённые ресурсы недр. В Татарстане индекс добычи упал в 2,5 раза при сохранении советского промышленного уровня. Относи тельное экономическое благополучие этой республики базируется отнюдь не на добывающей индустрии.

Происходит концентрация добывающей промышленности, а, следова тельно, и связанных с ней крупных изменений природных компонентов и комплексов в ограниченном числе регионов. Если на первые 5 регионов в 1990 г. приходилось 37,2% добычи, то в 2005 г. — уже 54,3%. А доля первой десятки (двадцатки) регионов за этот период выросла соответственно с 52,5

тупают рассадниками вредителей и болезней сельскохозяйственных куль тур. Так, летом 1999 и 2000 гг. 23 млн га в 30 ти степных и лесостепных регионах пострадало от нашествия саранчи, которое захлестнуло Сара товскую область, Алтайский край и другие регионы вдоль границы с Ка захстаном, где находится огромный массив заброшенных сельскохозяй ственных земель. Действенной мерой по борьбе с саранчой является пе репахивание мест кладок ее личинок, чего не делалось на этих обширных пустошах много лет. Около 28 млн га бросовых земель было заражено кло пом черепашкой, а 0,7 млн га — луговым мотыльком [1]. В лесной зоне в дичающих ландшафтах активно идёт утрата плодородия почв — процес сы оподзолевания, осолодевания, элювиально глеевые и др.

Пользуясь отсутствием экологического обустройства, заброшенные угодья Европейской России осваивает бурый медведь. Этот хищник бла гополучно пережил тяжёлый период «перестройки», связанный с массо вым «социально вынужденным» браконьерством, и продвинулся на юг от границы своего ареала. В Духовщинском районе Смоленской обл., например, его численность возросла за последние 4 года на 15% [4].

В третьих, выбытие земель из оборота должно сопровождаться повы шением эффективности использования и улучшением экологического состояния сохраняющихся агроценозов, чего отнюдь не наблюдается. Из за отсутствия средств не выполняются мероприятия по сохранению и повышению плодородия почв: агротехнические, агрохимические, мелио ративные, фитосанитарные, противоэрозионные.

Наконец, хотя, возможно, это самое главное, широкомасштабное за пустение сельскохозяйственных земель, утрачивающих хозяйственную ценность и эстетическую привлекательность, наряду с депопуляцией сель ской местности представляют реальную угрозу для формировавшихся столетиями сельских культурных ландшафтов России, являющихся её на циональным достоянием.

Максимальное относительное сокращение посевных площадей отме чается в периферийных районах экстремального земледелия: в Мурман ской области, на Чукотке, в Магаданской, Астраханской области и др. Но не эти регионы определяют продовольственную безопасность стра ны. Важнее показатель абсолютных величин вывода из оборота пахот ных земель. Наибольшие потери посевных площадей произошли в юж ных степных регионах страны, многие из которых выступают ее «житни цами» (табл. 6).

Сравнение изменений производства сельскохозяйственной продук ции и изменений посевных площадей обнаруживает межрегиональные различия в динамике нагрузки на сельскохозяйственные ландшафты. В 58 российских регионах индексы производства превышают индексы по севных площадей (в т. ч. в 40 регионах — сильно превышают). Следова тельно, в них происходит относительное усиление воздействия на оста ющиеся в эксплуатации аграрные ландшафты. Такой процесс наблюда ется в разных природно хозяйственных условиях — в Дагестане, Башкор тостане, Иркутской области и др. В 16 ти регионах (в т. ч. в Краснодарском крае и Ростовской области), наоборот, разница этих индексов отрица тельная, т. е. с единицы пахотных угодий получается меньше, чем преж де, сельскохозяйственной продукции, удельная нагрузка на ландшафты сокращается.

Уменьшение нагрузки на природу произошло и в связи с сильным

уменьшением поголовья сельскохозяйственных животных. По поголовью свиней нынешняя Россия соответствует своему уровню 1954 г. Современ ное (2007 г.) поголовье крупного рогатого скота составляет лишь 75% от поголовья 1916 г., а овец и коз сто лет назад в России было почти втрое больше. Благодаря этому снизились нагрузки на пастбищные ландшаф ты. Это особенно важно для подверженных опустыниванию регионов — Калмыкии, Астраханской и Ростовской областей, Дагестана, Алтайско го края, Тывы.

По данным [24], на юге Оренбургской области нагрузка скота на степ ные пастбища уменьшилась в 7—8 раз. В связи с этим почти повсеместно стал накапливаться степной войлок. Но его образование в сочетании с распространением высокотравных бурьянистых залежей резко повысило пожарную опасность. Ежегодно степные фалы охватывают до трети тер ритории в Оренбургской области, в заволжских районах Саратовской и Волгоградской областей. Роль этого экологического фактора заслужива ет серьёзного внимания геоэкологов.

Из за сокращения поголовья сельскохозяйственных животных умень шается и количество крупнотоннажных отходов животноводческих комп лексов. Правда, вследствие нехватки техники и дороговизны горюче сма зочных материалов эти отходы утилизируются на сельскохозяйственных полях еще хуже, чем в дореформенный период.

Обвальное сокращение поголовья скота произошло на сельскохозяй ственных предприятиях. Хозяйства населения в основном сохранили свое поголовье. В результате произошел сдвиг животноводства на личные под ворья. Животноводческие нагрузки на ландшафты не просто сократи лись, они территориально перераспределились, сконцентрировались ныне в селах, пригородах и городах.

Внесение минеральных удобрений на 1 га российской пашни в сельс кохозяйственных предприятиях сократилось с 88 кг в 1990 г. до 27 кг в 2006 г. (в 1999 г. оно опускалось до 15 кг). Нынешние объемы приме нения удобрений в России вдвое ниже, чем были в Германии начала ХХ в. [2]. Внесение органических удобрений сократилось с 3,5 до 0,9 т/га. Из за обвального уменьшения поголовья скота их просто некому про изводить. Малое количество скота нарушает гармонию между живот новодством, производящим отходы, и земледелием, потребляющим их. К началу 1990 х гг. на российских пахотных почвах был создан запас питательных веществ, но ныне баланс безнадежно отрицательный. По России в целом в 2003 г. вынос питательных веществ из почвы компен сируется внесением удобрений: по азоту на 15%, фосфору — 15%, ка лию — 5% [10].

В связи с «развалом почвенной службы страны» [8] получить факти ческие данные о современном балансе гумуса в почвах возможно лишь на основе полевых обследований. Для подобных оценок на межрегио нальном уровне использовались косвенные методы — сопоставление уровня внесения удобрений с современной динамикой их внесения. Уста

новлено, что резкое снижение применения минеральных удобрений, чре ватое дегумификацией и вообще деградацией почв, угрожает, прежде всего, аграрным ландшафтам южной Сибири и европейского Нечерноземья. За метно лучше ситуация, например, в Татарстане.

Прогрессирующая деградация почв связана и с резким, обвальным уменьшением объемов известкования кислых почв (сокращение за 1990— 2006 гг. в 12 раз), их гипсования (в 265 раз), культуртехнических работ на сельхозугодьях. В 2001 г. ввод в действие, включая реконструкцию, оро шаемых земель составил 5% от 1990 г. и 2% от 1985 г., а осушенных, соот ветственно, 7 и 4% [9]. На ранее мелиорированных площадях развивают ся деградационные явления: пожары на осушенных торфяных почвах, вторичное заболачивание, засоление. В итоге продуктивные угодья теря ют свою хозяйственную ценность, а оставшиеся в обороте земли эксплуа тируются в условиях стихийного, нерегулируемого режима почв. Это — один из признаков примитивизации отечественного сельского хозяйства.

Другим её свидетельством является кардинальное перераспределение производства между хозяйствами разных категорий. Если в 1990 г. хозяйства населения производили 26,6% продукции сельского хозяйства, то в 2006 г. — 52,3% (а в 1998 г. даже 58,9%). Как справедливо отмечает В. Демьяненко [7], структура нашей сельскохозяйственной сферы (преобладание круп ных хозяйств в товарном производстве и выпуск 1/2 продукции в основ ном для натурального потребления на базе ручного труда) напоминает скорее агросферу России накануне 1861 г., чем пореформенный 1913 г. По казательны данные о продуктивности сельскохозяйственных угодий. Вы ход продукции с 1 га посевных площадей в хозяйствах населения в 18—22 раза выше, чем в сельскохозяйственных предприятиях и в фермерских хо зяйствах. В грубом приближении можно предположить, что и антропо генные нагрузки на сельскохозяйственные ландшафты различаются в сход ных пропорциях. Другой важный момент состоит в том, что с 1990 г. и без того сильные различия в продуктивности земель между крупными пред приятиями и личными подсобными хозяйствами увеличились [18].

Проведенные в Курской области полевые обследования показали, что крестьянское землепользование в личных подсобных хозяйствах не столь экологично, как это может показаться на первый взгляд. Курские села очень бедны садами. Среднее количество плодоносящих фруктовых де ревьев на участке составляет лишь 5,7, что отражает низкую культуру са доводства. В структуре посевных площадей 2/3 составляют посевы кар

тофеля. Такая высокая его доля, естественно, препятствует ведению эко логически рационального севооборота. Хотя 2/3 сельских жителей при меняют удобрения, их внесение не достигает требуемого уровня, что пре допределяет прогрессирующую деградацию почв. Преимущественно бед ное сельское население не может закупать минеральные удобрения и на воз, а личного скота немного.

Практически все селяне используют ядохимикаты для обработки кар тофеля, а также помидоров и капусты. Однако абсолютное большинство респондентов (всего обследовано свыше 300 хозяйств) не знают ни норм расхода применяемых пестицидов, ни безопасных концентраций рабо чей жидкости, не говоря уже о правилах по уничтожению остатков пре паратов и тары из под них. Некоторые опрашиваемые не смогли даже вспомнить названия используемых ядохимикатов. По причине столь без грамотного использования пестицидов их «жукоубойная» способность невелика, зато они представляют большую опасность для природных ком понентов и пищевых продуктов и, следовательно, здоровья населения.

Любопытны данные опроса сельских жителей о негативных послед ствиях Чернобыльской аварии (объективно чернобыльские радионук лиды отмечены лишь на севере области, в 50—100 км от обследуемых хозяйств). Почти 2/3 опрошенных связывают с ней неблагоприятные для ведения сельского хозяйства следствия — падение урожайности, ухуд шение качества продукции и др., вплоть до появления трехглазых цып лят. Очевидно, что на Чернобыльскую трагедию плохо информирован ное население «пытается повесить» все экологические грехи — и авто транспортные выбросы, и чад кочегарок, и кислотные осадки, и плохое качество семян, низкий уровень земледельческой и животноводческой культуры. Хотя очевидно и другое — в частном сельскохозяйственном секторе наблюдаются многие неблагоприятные экологические процес сы. Вследствие этого комплексные геоэкологические обследования хо зяйств населения надо активно развивать.

ВРоссии хозяйства населения, как известно, расположены не только

всельской местности, но и в городах. Земли ЛПХ занимают, к примеру, до 30% территории городов Курска и Ростова на Дону и 60% — г. Ново черкасска. Замечу, что два последних города — в списке самых загряз нённых городов страны, что, конечно, не может не сказываться на качест ве продуктов, полученных на таких землях.

Кроме городских земель, значительным антропогенным воздействи ям подвергаются земли в пригородах. В постсоветские годы ближайшие