Сборник 5 БАСК. 06.12.2012

руки находился сосуд горшечной формы с ребристым профилем, украшенный геометрическим орнаментом (сосуд 2). В заполнении сосуда находились астрагалы МРС. Выше сосуда, под левой ключицей скелета был расчищен бронзовый нож с четко выделенным ромбовидным перекрестием и ромбической пяткой черешка. Нож имеет два ребра жесткости. Рядом с ножом обнаружены два бронзовых перстня, сделанных из медной проволоки, завернутой в спираль. Ниже горшка был выявлен кусок смолы, а также костяной дисковидный плоский предмет, точечно орнаментированный по периметру. Рядом с левой ногой костяка был поставлен керамический сосуд подпрямоугольной формы, внутри и выше которого был обнаружен пастовый бисер и бронзовые пронизки. Аналогичные украшения выявлены у ступней костяка. Также рядом со ступнями скелета, левее их были обнаружены 3 костяных острия, длинной 10 – 13 см (спицы?). В ногах скелета 2 расчищен жертвенный комплекс, состоящий из 8 черепов ягнят. Между скелетом 1 и скелетом 2 были помещены компактно уложенные конечности МРС.

Положение костяка, скорченно на правом боку, находит свои аналогии в памятниках абашевской, полтавкинской, позднекатакомбной, синташтинской культур, но не является для них типичной. Попытаемся проследить происхождение этого обряда. Впервые захоронения на правом боку были зафиксированы у полтавкинских племен в лесостепных районах Волго – Уралья. В Потаповском курганном могильнике одиночные захоронения на правом боку составили 8,3%. В раннеалакульском могильнике Ветлянка IV на правом боку отмечено 22% погребенных. В могильнике Синташта (в группе СМ) количество парных погребений составляет 17, 5%, коллективных – 5%, одиночные захоронения на правом боку – 7,5%. В.В. Ткачев, для синташтинской культуры, оставляя за рамками семантические сюжеты, подчеркивает отсутствие соподчиненности погребенных в совместных захоронениях и ставит вопрос о причинах возникновения таких погребений [Ткачев, 2007].

У стоп скелета 1 расчищена человеческая жертва. Кости уложены компактно (так называемое пакетное жертвоприношение), что свидетельствует о том, что это было сделано преднамеренно и в древности, когда кости сохраняли кое-какие связки. Похожим

31

является человеческое жертвоприношение в погребении у с. Герасимовка и хутора Барышникова (курган Герасимовка III).

[Смирнов, 1964].

Керамика. Найденные в погребении сосуды находят наибольшее число аналогий в памятниках синташтинской (Жаман– Каргала I, Синташта, Танаберген II) и абашевской (Буланово II, Родниковое, Ивановка I) культур. Бронзовые скрепки, которыми отремонтирован сосуд баночной формы с ребристым профилем, являются примечательной особенностью синташтинской культуры [Зданович, 1988. С.75 Рис. 30; 12-14]. Скрепки всегда изготавливались из пластины, их размеры и конфигурация определялась характером устраняемого дефекта посуды [Ткачев,2007].

Керамический сосуд подпрямоугольной формы. Аналогий сосуду не найдено. Похожий сосуд найден в в федоровской культуре в могильнике Урефты I, курган 4 [Стефанов, Корочкова, 2006.

Рис.34].

Перстни. Рядом с ножом обнаружены два бронзовых перстня, сделанных из медной проволоки, завернутой в спираль и со спиралевидными концами. Подобные перстни в интерпретации Т.М. Потемкиной имеют широкий круг распространения. Описанные украшения найдены в раннеалакульских (Верхняя Алабуга, Раскатиха I), срубных и абашевских (Буланово II, Родниковое) памятниках.

Браслеты. Широкие желобчатые, с несомкнутыми концами, слегка приостренные бронзовые браслеты составляют одну из самых многочисленных категорий находок. В могильниках синташтинской культуры Танаберген II и Жаман – Каргала I обнаружено 15 браслетов. Подобные браслеты обнаружены в памятниках Потаповского типа (Утевский могильник в Нефтегорском районе Самарской области).

Нож. Нож с ромбической пяткой, перехватом, перекрестием и выемкой у основания. Имеет два ребра жесткости и продольное ребро, что придает ему треугольную форму. Данный тип ножей сравнительно широко распространен в культурах Волго – Уралья и сопоставим, например, с ножами уральской абашевской культуры (могильник Нижне – Чукараевский, Чукралы) [Горбунов, 1976. С.30. Рис. 6.1,2]. В Потаповском и аналогичных ему памятниках (Утевский

32

могильник) найдены ножи такого же типа. Нож с намечающимся перекрестием составляет наиболее представительную серию (16 предметов) и является самой характерной категорией находок синташтинской культуры. Всего известно 11 ножей этого подтипа. Один происходит из могильника Жаман – Каргала I, остальные 10 экземпляров из могильника Танаберген II [Генинг В.Ф. и др., 1992]. В основании клинка имеются небольшие выемки с обеих сторон. Лезвийная часть в ряде случаев снабжена продольным ребром жесткости от чего лезвие приобретает не листовидное, а ромбовидное навершие и имеет подтреугольную форму.

Судя по погребальному обряду и инвентарю, погребение датируется периодом конца эпохи среднего бронзового века (XX – XVIII в. до н.э.). Набор инвентаря свойственен двум очень близким культурам: синташтинской и абашевской. Керамика горшечнобаночного типа с ребристым профилем и горшечной формы с ребристым горлом наибольшее число аналогий находит в синташтинской и абашевской культурах. Металлические изделия также находят свои аналогии в абашевских и синташтинских памятниках, но наибольшее число аналогий проявляется среди последних. На основании инвентаря мы можем отнести данное погребение к синташтинской культуре, но положение костяка, является достаточно нетипичным для таковой.

Литература.

1.Бадер О.Н. Поздняковская культура. Эпоха бронзы лесной полосы СССР. М., 1987

2.Генинг В.Ф., Зданович Г.Б., Генинг В.В. Синташта. Челябинск, 1992

3.Мельник В.И. Особые виды погребений катакомбной культуры М., 1991

4.Потемкина Т.М. Бронзовый век лесостепного Притоболья.

М.,1985

5.Пряхин А.Д. Поселения абашевской общности III тыс. до н.э. Воронеж, 1976

6.Рафикова Я.Ф. Совместные погребения эпохи поздней бронзы на Южном Урале: Автореф. дисс. к.и.н. Ижевск, 2008

7.Смирнов К.Ф. Отчѐт о работе Оренбургского отряда Южно-Уральской экспедиции Института Археологии АН СССР и

33

Оренбургского областного музея краеведения 1964 года // Научный архив ИА РАН

8.Стефанов В.И., Корочкова О.Н. Урефты I. Екатеринбург,2006

9.Ткачев В.В. Степи Южного Приуралья и Западного Казахстана на рубеже эпох средней и поздней бронзы. Актобе, 2007

©Сапаров А.И., 2012 г.

УДК 902/904

В.И. Мухаметдинов,

Институт археологии РАН, г. Москва

Научный руководитель: Ю.Б. Цетлин,

д.и.н., Институт археологии РАН, г. Москва

ПРОБЛЕМА СРУБНО-АЛАКУЛЬСКИХ КОНТАКТОВ В РАБОТАХ Е. Е. КУЗЬМИНОЙ

Историография – неотъемлемая часть научной работы. Вполне определѐнна роль этой части. Для исследователя, начинающего разрабатывать какую-либо тему, очень важно знать степень еѐ изученности. Во-первых, чтобы не проводить работу, которая для данной проблемы является прошедшим этапом. Вовторых, для мониторинга актуальности аспектов своего исследования, которые могут существенно измениться под влиянием новых данных.

По мере более углубленной разработки какой-либо широкой научной проблемы, возникают более узкие вопросы, каждый из которых может стать отдельным предметом исследования. Широкий спектр таких вопросов позволяет учѐному, при разработке одного из них, получить результаты, обладающие научной новизной. Однако работа над историографической частью приводит к необходимости поиска в трудах, созданных в русле данной широкой проблемы, любых упоминаний о рассмотрении аспектов его узкой темы.

Перспективным методом историографического исследования может оказаться так называемая «проблемная» историография. Суть метода заключается в определении круга вопросов в конкретной научной теме и в поиске решений данных вопросов, предложенных в ранее опубликованных работах.

34

Примером проблемной историографии может послужить данная статья, целью которой является оценка степени разработки вопросов по теме срубно-алакульских контактов в работах Е.Е. Кузьминой.

Елена Ефимовна Кузьмина – крупный андроновед, плодотворно изучает проблему происхождения индоиранских народов, систематизируя при этом огромный массив археологических источников эпох бронзы и раннего железа, в том числе полученных при раскопках памятников в срубно-алакульской контактной зоне. Таким образом, в своих работах она затрагивает и некоторые вопросы срубно-алакульских взаимодействий, разработка которых на данный момент является весьма актуальной. Ниже предоставлен список обозначенных вопросов.

1.Происхождение общностей и хронология их контактов.

Поиск общих истоков происхождения и алакульской и срубной общностей. И, отсюда вытекающий, вопрос о наличии периода их конвергентного развития, либо о непрерывности процесса контактов

смомента их возникновения.

2.Общее происхождение или заимствование традиций?

Проблема, которая также возникает при принятии тезиса об общих истоках происхождения – отделение традиций, унаследованных от общих предков, от традиций заимствованных друг у друга в результате контактов. И отсюда – поиск чѐтких критериев для выделения собственно алакульских и собственно срубных традиций в смешанных материалах.

3.Причины и механизм контактов. Выяснение причин процесса взаимодействий, а также реконструкция конкретных действий представителей изучаемых обществ, в результате которых возникали памятники со смешанной материальной культурой.

4.Историческая судьба срубно-алакульского населения.

Переход от позднего бронзового века к финальному и роль смешанного срубно-алакульского населения в данном процессе.

Рассмотрим положения Е.Е. Кузьминой, в контексте данных вопросов.

1. Происхождение срубной и алакульской культурноисторических общностей и хронология их контактов.

35

В своих работах, Е.Е. Кузьмина последовательно придерживается точки зрения о единой основе сложения срубной общности и андроновского блока культур. В качестве такой основы она называет полтавкинские, позднекатакомбные и абашевские племена, с указанием на главенствующую роль в данном процессе первых [Кузьмина, 2008. С.192]. Предандроновской общностью она считает синташтинский тип памятников, предсрубной же – потаповский. Свидетельства контактов Запада и Востока на данном этапе, в работах исследователя не рассматриваются, поскольку ей признаѐтся нерасчленяемость данного конгломерата. В то же время указывается, что Потапово несколько более позднее образование и складывается, в том числе, под влиянием даже не синташтинских, а раннепетровских племѐн [Кузьмина, 2008. С.194]. В работе 1994 года «Откуда пришли индоарии?» указывается, что петровские горшки идентичны потаповским, что отражает, по мнению автора, генетическую близость этих групп населения [Кузьмина, 1994.

С.109].

Началом сложения обособленных культурных образований, указывается на Востоке петровское время, а на Западе – покровское. В монографии 2008 года «Арии – путь на юг» вопрос о контактах в данный период не ставится.

Временем повсеместного распространения в Приуралье срубно-андроновских памятников, Е.Е. Кузьминой определяется вторым этапом срубной культуры [Кузьмина, 1987. С.56; 1994, С.41; 2008, С.194].

При этом, однако, стоит отметить, что в статье 1987 года «О западных связях андроновских племѐн», исследователь прослеживает контакты фѐдоровской культуры с уральской абашевской, опираясь при этом на присутствие черт фѐдоровского погребального обряда в абашевских могильниках [Кузьмина, 1987. С.56].

По поводу данного тезиса можно указать, что в более поздних работах, где принимается гипотеза об участии уральской абашевской культуры в сложении синташтинской, а происхождение фѐдоровской связывается с тем же конгломератом, положений о синхронности Фѐдорова и Абашево нет, и смешанные абашевско-фѐдоровские памятники не упоминаются.

Тем не менее, данная работа ценна тем, что даѐт сводку памятников, на которых прослеживаются свидетельства контактов

36

фѐдоровских и срубных племѐн, а также критериев для отличия срубно-фѐдоровских древностей от срубно-алакульских. На территории Приуралья время возникновения срубно-фѐдоровских памятников – также второй этап срубной культуры [Кузьмина, 1987. С.56]. Полученные данные необходимо учитывать при анализе материала из контактной зоны преимущественно срубных и алакульских групп населения.

Более поздние контакты срубного и андроновского мира Е.Е. Кузьминой подробно не рассматриваются, поскольку, во-первых, наличие постоянной контактной зоны, существующей со второго этапа – положение принимаемое большинством исследователей, и, во-вторых, материальная культура всего срубно-андроновского мира к эпохе финальной бронзы претерпевает существенные изменения по объективным причинам, становясь при этом удивительно стандартной на всѐм данном ареале [Кузьмина, 2008. С.202].

2. Общее происхождение или заимствование традиций?

Е.Е. Кузьмина отмечает близость многих традиций у срубных и алакульских племѐн. Особенно это касается гончарных традиций. Так, например она пишет: «Процесс перехода от энеолитических банок к биконическим горшкам совершался одинаково и у петровских, и у полтавкинских, и у потаповских племѐн. Петровские горшки 1 типа по профилю сходны с некоторыми полтавкинскими. Сходны технология производства, использование в качестве примесей раковины и песка, нанесение декора по зонам гладким и зубчатым штампом, мотивы орнамента. Это отражает генетическую близость потаповского и петровского населения, формирующегося одновременно в лесостепи от Дона до Зауралья при участии в этногенезе восточноевропейских групп населения – полтавкинского, абашевского и позднекатакомбного» [Кузьмина, 1994. С.109]. Таким образом, она подчѐркивает сложность попыток дифференцировать предандроновский и предсрубный культурный ареал, и, тем более, искать следы контактов.

Кроме того, в более позднем периоде она указывает на орнаментальные традиции, имеющие общие истоки: «Следует отметить, что за исключением прямой пирамиды, остальные элементы алакульского декора – елка, равнобердренный треугольник, ромб и прямой меандр – в равной мере характерны для раннесрубного орнаментального комплекса, что свидетельствует о

37

родстве обеих орнаментальных традиций и одинаковом направлении их развития» [Кузьмина, 1994. С.113].

Тем не менее, благодаря глубокой аналитической работе с материалами андроновских памятников по всему его ареалу, Е.Е. Кузьмина выделяет ряд культуродиагностирующих маркеров, позволяющих выделять в смешанном материале андроновские традиции.

3. Причины и механизм контактов.

Причиной, вызвавшей процесс взаимодействий зауральских и приуральских племѐн, исследователь однозначно считает спрос на продукцию металлургического производства в Восточной Европе [Кузьмина, 1994. С. 150 – 151]. Так, например, по поводу распространения сосудов с фѐдоровскими чертами далеко на запад, она пишет: «…металлурги Украины на втором этапе срубной культуры широко использовали высокооловянистые бронзы, а ближайшие месторождения кассетерита находятся именно в Центральном Казахстане» [Кузьмина, 1987. С.65]. Однако, как проходил сам процесс контактов и торговли, автор не конкретизирует, останавливаясь лишь на материальных свидетельствах перенимания различных традиций. Например: «На западе алакульского ареала на внутренней, а иногда и на наружной поверхности сосудов, особенно больших банок, видны расчесы – следы заглаживания зубчатым штампом или пучком травы. Этот способ обработки поверхности типичен для срубных гончаров и отражает влияние срубной технологии» [Кузьмина, 1994. С.111]. Было ли это результатом смешения населения, либо культурных заимствований Елена Ефимовна не уточняет.

4. Историческая судьба срубно-алакульского населения.

Историческая судьбы срубно-алакульцев по мнению Е.Е. Кузьминой, неразрывно связана с судьбой всего срубноандроновского мира. В результате культурных процессов, начало которых автор связывает с изменением климата, происходит изменение хозяйственно-культурного типа с комплексного на полукочевой, трансформация и стандартизация материальной культуры [Кузьмина, 2008. С.202]. В данных условиях население срубно-алакульской контактной зоны, что закономерно, слилось в одну общность, однако причиной такого слияния стали не столько взаимодействия, длящиеся практически с момента формирования

38

срубников и алакульцев, сколько повсеместное изменение культурных стереотипов в степях Евразии.

Климатические изменения подтолкнули миграционные процессы. Часть населения степей, в том числе и срубно-алакульские племена ушли на юг в Среднюю Азию, оставив там памятники тазабагъябской культуры. Другую часть, оставшуюся на Урале, Е.Е. Кузьмина считает прямыми предками восточно-иранских племѐн раннего железного века [Кузьмина, 2008. С.339].

Краткий обзор работ Е.Е. Кузьминой, в которых поднимаются проблемы, связанные со срубно-алакульскими взаимодействиями, показывает, что, несмотря на ясность общей канвы хода и результатов контактов, многие конкретные вопросы недостаточно раскрыты.

В первую очередь это касается начала контактов. Когда был окончен процесс формирования культур из единого конгломерата, и когда между оформившимися культурами начались взаимодействия? И был ли вообще такой момент, который можно назвать началом взаимодействия?

Другой вопрос – каким образом происходили контакты? Было ли это смешение населения в результате брачных отношений, либо только перенимание традиций?

И, наконец, сложился ли на Южном Урале за долгое время контактов единый народ? И если сложился, то как он соотносится с общностью культур финальной бронзы степей Евразии?

Литература.

1.Кузьмина Е.Е. О западных связях андроновских племѐн // Межплеменные связи эпохи бронзы на территории Украины. Киев,1987

2.Кузьмина Е.Е. Откуда пришли индоарии? М., 1994

3.Кузьмина Е.Е. Арии – путь на юг. М., СПб., 2008

©Мухаметдинов В.И., 2012 г.

39

УДК 902/904

И.С. Уральский,

Башкирский государственный университет, г. Уфа

Научный руководитель: В.И. Мухаметдинов,

н.с., Башкирский государственный университет, г. Уфа

Л.С. КЛЕЙН И Е.Е. КУЗЬМИНА О ПРОБЛЕМЕ ПРОИСХОЖДЕНИЯ ИНДОАРИЕВ. СРАВНИТЕЛЬНЫЙ

АНАЛИЗ

Индоевропейская языковая семья является на данный момент самой многочисленной. На языках этой языковой семьи говорит большая часть мира: это население Европы и Австралии, Америки и части Азии (Индии). Население России, в большинстве своѐм, также говорит на языках индоевропейской языковой семьи. Основной группой индоевропейской языковой семьи на территории Российской Федерации является славянская. Кроме того, многие лингвисты и археологи считают, что в эпоху бронзы население на данной территории говорило также на языках индоевропейской языковой семьи – индоиранской группы. И само происхождение индоиранской группы языков связывают именно с этим регионом. Однако вопрос точной локализации языков до сих пор остается дискуссионным.

Проблема происхождения индоариев и их миграций вызывает интерес уже не первое столетие. И она рассматривается с позиций не только науки, но и политической пропаганды. Научная разработка данной проблемы позволит избежать политических спекуляций, история которых началась с работ Коссины, идеи которого были связаны с утверждением, что германские народы представляют собой национальную идентичность с историческим правом на ту территорию, что они когда-то занимали

(www.wikipedia.org/wiki/Kosinna). Этим оправдывалась аннексия польских и чехословацких земель. Его перу принадлежит идея превосходства арийской расы над другими. Подобные идеи живы и по сей день.

Стоит сказать, что понимается под термином «арийская проблема». Во-первых, это вопрос прародины ариев. Во-вторых, время, когда арии начали осуществлять миграции. В-третьих, пути их миграций. Касательно индоариев также существует немало вопросов.

40