4. Личность и реформы Петра I в оценках русской и современной историографии

Оценка вклада Петра I в национальную историю неоднозначна. В.О.Ключевский считал, что, во-первых, реформа Петра вся пошла на пользу только государству, в самом узком смысле правительству. Она создала регу-

25

лярную армию, флот, которые своими военными успехами усилили в народе страх перед несокрушимостью власти, не подняв в нем чувства национально-го достоинства.

Кулаком и палкой она вылепила из русского дворянства класс, кото-

рый, питаясь крепостной народной кровью, являл некое подобие свободо-

мыслящей европейской интеллигенции. Она расплодила комариный рой чи-

новничества, который облепил русского человека.

Наконец, мотовскими ссудами из палочных сборов с полуголого и по-

луголодного плательщика, она выкормила десятка полтора крупных капита-

листов, фабрикантов и заводчиков, поставляющим в казну по воровским подрядным ценам пушки, ружья, солдатское сукно, парусиновое полотно.

Как венец преобразовательной деятельности Петр заложил фундамент государственного устройства. Он начал новое и трудное дело создания основ-

ных законов российского государства, издав в 1722 г. первый основной закон о престолонаследии, отменявший всякий порядок престолонаследия, отме-

нявший самую возможность каких-то основных законов, какого-либо госу-

дарственного строительства, бросавший судьбу великого народа на произвол случая, в шальные руки лица, так или сяк вскарабкавшегося на терпеливый русский престол.

Во-вторых, реформа Петра ничего не дала народу, народной массе, ни-

каких новых жизненных средств. Из-под петровского молота он вышел таким же невежественным и вялым, каким был прежде, только значительно беднее и разбитие прежнего, Коренные области государства, наиболее устоявшиеся экономически. Стали малолюдными от бесконечных рекрутских наборов, от нарядов на постройку и утрамбовку человеческими костями трясинного пе-

тербургского болота. Народ не только не стал богаче прежнего, он стал еще безгласнее, чем был прежде.

До Петра Великого Московское государство было слабосильной, полу азиатской державой, державшейся за слабосильный народ; после Петра оно

26

стало могущественной европейской империей, покоившейся на обнищавшем,

безгласном, порабощенном народе.

Петр хотел, чтобы раб, оставаясь рабом, действовал сознательно и сво-

бодно. Совместное действие деспотизма и свободы, просвещения и рабства -

это... загадка... доселе неразрешенная.

Для историков Петра и вообще XVIII века всё, что происходило в до-

петровскую эпоху, в XVII столетии, кажется архаичным, примитивным, за-

служивающим внимания только как некие «предпосылки реформ», как ис-

ходный строительный материал, из которого Петру пришлось строить свою империю, ваять, как Пигмалион, свою Галатею — Россию. А вся допетровская эпоха — некая взлётная полоса для разгона, стапель, по которому спущена на воду Великая Россия. Для историков же XVII века всё, что произошло в Петровскую эпоху, — прерванный полет, нереализованная альтернатива подлинно оригинального развития России. На всё это накладываются идеоло-

гия, философия, борьба западников и славянофилов. Вспомним Карамзина с его Петербургом — «блестящей ошибкой Петра».

М.Щербатов усматривал в петровских реформах "повреждение нра-

вов". Сходных взглядов (подрыв самобытности) держались славянофилы

(К.Аксаков). Западники, напротив, возносили дело Петра: без его устрое-

ния Россия была бы шведской провинцией (П.Чаадаев). С.Соловьев упо-

доблял допетровское время долгим сборам в дорогу, явился Петр-поводырь и осветил путь народу. П.Милюков инновациям Петра отказывал систем-

ности. М.Покровский энергично и негативно характеризовал плоды усилий Петра: "Смерть преобразователя была достойным финалом... пира во вре-

мя чумы".

Это одна из самых ярких эпох отечественной истории. Традиции, осо-

бенности и привычки менялись на глазах одного поколения. Сухопутная Русь сделалась морской державой. Не случайно «окном в Европу» стала столица империи - Санкт-Петербург.

27

Многие историки справедливо предостерегают от переоценки револю-

ционных преобразований Петра, указывая на то, что он изменил лишь внеш-

ность (брил бороды, ввел европейские костюмы, переменил русские названия государственных служб на немецкие и т.п.).

Но для целостного мировоззрения московская внешность, наружное благообразие являлось зримым воплощением священной сути. Поэтому Петр,

меняя внешность москвитян, наносил удар в самое сердце старой Руси. Она смогла смириться с государевой волей, положившей конец церковной неза-

висимости упразднением патриаршества в 1721 г. Но ничем иным, как вер-

хом святотатства и надругательством над национальными ценностями долж-

ны были показаться ей «всешутейские соборы», установившиеся Петром и его двором как пародии на православное духовенство.

Старина нашла себе покровителя в лице наследника - сына Петра ца-

ревича Алексея. И Петр жестоко расправился с ним, обвинив в заговоре и подвергнув пыткам, от которых царевич умер в 1718г.

С этого случая потянулась кровавая цепь цареубийств (Петр III в 1762

г., Павел I в 1801 г., Александр II в 1881 г., в 1918 г. Николай II, включая ца-

ревича Алексея). В этом совпадении имен лишь простая случайность. Но не-

редко в истории случайности лишь скрывают глубокие закономерности.

Замечательный русский мыслитель и писатель Д. Мережковский сумел лаконично и красноречиво выразить всю трагическую суть российской циви-

лизации в следующих словах: «Раскол, соединившийся с казацкой вольни-

цей, пугачевщиной есть революция снизу, черный террор; а революция свер-

ху, - белый террор — сама реформа, если не по общей идее, то поличным свойствам Петрова гения..., который сделался гением всей новой России.

Эти два противоположные, но одинаково бурные течения слились в один водоворот, в котором и крутится государственный корабль России вот уже два столетия. Православное самодержавие оказалось невозможным равновесием, реакцией в революции, страшным висением над бездной,

которое должно кончиться еще более страшным падением в бездну».

28

Карамзин противопоставлял эволюционный стиль Ивана III револю-

ционным приемам Петра I. Царствованием последнего с эволюцией как ин-

новационным типом социального устроения в России практически поконче-

но. Спутниками, тенями, подспудьем обустройства стали фундаментальные комплексы "мы — они", "реформа — заимствование", "догнать — пере-

гнать". В итоге ценой сверх усилий "мы стали гражданами мира, но переста-

ли быть в некоторых случаях гражданами России" (Карамзин).

Лекция № 2. Формирование российского «просвещенного абсолютизма». Екатерининский век

(вторая половина XVIII века)

1. Екатерининский век.

2. Формирование российского «просвещенного абсолютизма».

3. Внутренняя и внешняя политика Екатерины П.