Глава III. Защита добросовестного приобретателя

ного выше постановления Конституционного Суда, а также в официальном

разъяснении Президиума Высшего Арбитражного Суда

РФ, указавшего, что до государственной регистрации перехода к

покупателю права собственности на объект недвижимости он не

вправе совершать сделки по его отчуждению1 (исходя из контекста,

именно обязательственные сделки).

Этот подход, однако, не находит подтверждения в нормах действующего

законодательства, которое не содержит никаких препятствий

для заключения обязательственного договора о продаже

чужой вещи лицом, не управомоченным на ее отчуждение, и не

предусматривает оснований недействительности такого договора.

В этом вопросе наш законодатель следует традиции римского права,

конструировавшего договор купли-продажи как исключительно

обязательственный и допускавшего в этом смысле продажу чужой

вещи независимо от наличия у продавца правомочия распоряжения2.

Эту преемственность нельзя оспорить на том основании,

что римская emptio-venditio, в отличие от купли-продажи по российскому

праву, обязывала продавца передать покупателю не право

собственности, а лишь спокойное владение. Дело в том, что

обязательство возникало независимо не только от того, был ли

продавец собственником вещи, но и от того, находилась ли последняя

в его владении и существовала ли вообще в момент заключения

договора.

Ulp. 41 ad Sab., D. 18, 1, 28: Нет никакого сомнения, что

Rem alienam distrahere quem posse можно продать чужую вещь:

nulla dubitatio est: nam emptio est et ведь есть купля и продажа; одvenditio:

sed res emptori auferri нако вещь может быть изъята у

potest. покупателя.

орган вышли за пределы этих ограничений. Неуправомоченный отчуждатель не

действует ни в качестве представителя, ни в качестве органа юридического лица и

во всяком случае не имеет никаких полномочий на распоряжение вещью (именно

поэтому он и является неуправомоченным).

1 Пункт 2 указ. приложения к инф. письму Президиума ВАС РФ от 13 ноября

1997 г. № 21.

2 См., напр.: Voci P. Iusta causa traditionis e iusta causa usucapionis. P. 103; Sanfilippo C.

Istituzioni di diritto romano. 10a

ed., curata ed aggiornata da A. Corbino e A. Metro. S. l.:

Rubbettino, 2002. § 243. P. 302.

§ 15. Действительность продажи чужой вещи и эвикция

Договор о продаже чужой вещи был, таким образом, действительным

и создавал соответствующее обязательство1: продавец должен

был передать покупателю владение вещью и гарантировать его

от эвикции, а покупатель – передать продавцу право собственности

на монеты в качестве уплаты покупной цены. При этом, поскольку

продавец не обладал правом собственности на переданную вещь, то

не приобретал таковое на основании traditio и покупатель. Он мог в

этом случае стать собственником только в силу приобретательной

давности, а следовательно, до истечения давностного срока вещь

могла быть виндицирована у него собственником.

Французский законодатель, приняв консенсуальную систему перехода

права собственности на индивидуально-определенные вещи

по договору, отказался от классического римского подхода и установил

в art. 1599 Сode civil правило о том, что «продажа чужой вещи

ничтожна». Такое решение вполне объяснимо, ибо при консенсуальной

системе договор купли-продажи является уже не чисто обязательственной,

но смешанной, обязательственно-распорядительной сделкой:

он не только порождает обязательство (соответственно, продавца

– передать вещь, а покупателя – уплатить покупную цену), но

и непосредственно приводит к вещному эффекту – переходу права

собственности, а значит, его действительность предполагает наличие

у отчуждателя распорядительной власти2 .

Сходная ситуация относительно продажи чужой вещи имела место

и в русском дореволюционном гражданском праве3: продаваемая

1

Договор считался, однако, ничтожным, если покупателю заведомо было известно,

что он приобретает краденую вещь, даже если продавец и не знал об этом факте. Однако

ничтожность при этом была следствием именно упречного поведения покупателя, а не

неуправомоченности продавца на отчуждение, которая никакого значения для обязательственного

эффекта купли-продажи не имела. Так, при добросовестности покупателя

обязательство возникало во всяком случае (Paul. 34 ad ed., D. 18, 1, 34, 3).

2

Впрочем, итальянский ГК, также принявший консенсуальную систему перехода

права собственности по договору, не содержит нормы о ничтожности продажи чужой

вещи. Согласно art. 1478 c.c., «если в момент заключения договора проданная вещь не

была собственностью продавца, он обязан обеспечить покупателю ее приобретение»

(в собственность); «покупатель становится собственником в тот момент, когда продавец

приобретает право собственности у его обладателя». Таким образом, продажа

чужой вещи, не будучи ничтожной, просто не имеет непосредственного вещного

эффекта, но порождает эффект обязательственный.

3

Однако в том, что касается способа перехода права собственности по договору,

русское дореволюционное законодательство не восприняло какой-либо определен