§ 8. Реституция в российском праве: история и специфика

вили перед будущей нормой более скромную задачу – определять

лишь судьбу, направление изымаемого имущества, но не способ его

изъятия1 .

Однако российский законодатель пошел дальше. В ст. 1103 части

второй ГК 1995 г. он указал требование о возврате исполненного по

недействительной сделке в одном ряду с требованиями о виндикации,

о возмещении вреда, о возврате исполненного в связи с какимлибо

обязательством и, кроме того, установил субсидиарное применение

к нему, как и ко всем указанным требованиям, положений

гл. 60 ГК о неосновательном обогащении. Такое размещение и содержание

нормативного материала в действующем ГК могут привести

к выводу, что обязанности сторон возвратить друг другу все полученное

ими по недействительной сделке или компенсировать его

стоимость в деньгах мыслятся законодателем в рамках совершенно

самостоятельного юридического отношения, не совпадающего

с иными известными гражданскому праву имущественными правоотношениями

охранительного характера, что реституция, таким

образом, является самостоятельной охранительной мерой, отличной

от иных гражданско-правовых мер, в том числе от виндикации

и кондикции.

Судить о правильности этой интерпретации можно лишь после

комплексного анализа соответствующих правовых норм и возникающих

на их основе правоотношений, который предстоит провести

ниже. Следует, однако, заметить уже сейчас, что в немалой степени

такое понимание реституции явилась плодом резко негативного

отношения советской правовой идеологии к самому феномену недействительных

сделок, которые рассматривались как проявления

«пережитков капитализма», «буржуазной, частнособственнической

идеологии» в сознании отдельных «отсталых» лиц2, как правонару

обязательствах. С. 238; он же. Гражданско-правовая охрана интересов личности

в СССР // Советское государство и право. 1956. № 2. С. 59.

1 См., напр.: Рабинович Н. В. Указ. соч. С. 144, 152.

2 См., напр.: Рясенцев В. А. Вопросы недействительности сделок в судебной прак

тике // Социалистическая законность. 1950. № 8. С. 33; он же. Лекции на тему «Сделки

по советскому гражданскому праву» (1-я и 2-я) для студентов ВЮЗИ. М., 1951.

С. 20; Гавзе Ф. И. Указ. соч. С. 134; Ташкер И. Г. Некоторые вопросы недействительности

противозаконных сделок // Советское государство и право. 1958. № 8. С. 113.

«В недействительных сделках, – писал В. А. Рясенцев, – обычно проявляются чуждое

социалистическому обществу отношение к общественной собственности, плановым

Глава II. Реституционные отношения сторон недействительной сделки

шения, борьба с которыми – одна из ответственнейших задач советского

государства в лице его правоохранительных органов. Теория и

практика этой борьбы не могла, разумеется, строиться на фундаменте

частноправовых конструкций и категорий. Исторический призыв

В. И. Ленина «расширить применение государственного вмешательства

в “частно-правовые” отношения… применять не corpus

juris romani к “гражданским правоотношениям”, а наше революционное

правосознание…» 1 – надолго сделался девизом советской цивилистики.

И действительно, в советском праве реституция приобрела ярко

выраженные публично-правовые черты, став, по сути, особым средством

«гражданско-правовой борьбы с недействительными сделками

». Она преследовала уже не частный, а государственный, публичный

интерес, становясь специфическим властным инструментом

устранения «вредных последствий» незаконных сделок, не имеющим

почти ничего общего с классическим частно-правовым притязанием.

Эта новая тенденция явственно прослеживается в юридической

литературе советского периода. Вот как, например, характеризовал

социальную сущность реституции Я. А. Куник: «…Было бы

нецелесообразно оставлять у участников недействительной сделки исполненное

по такой сделке. В противном случае это поощряло бы действия

участников недействительной сделки»2 (курсив мой. – Д. Т.).

Как можно видеть, в данном обосновании отсутствует даже упоминание

об интересах участников сделки, ибо для реституции такие

интересы не имеют никакого значения: она рассматривается не как

средство защиты субъективных гражданских прав и интересов сто

заданиям, финансовой дисциплине, нежелание трудиться, стремление использовать

личную собственность для получения нетрудовых доходов, ущемить ради корысти

интересы детей и других недееспособных и т. д.» (Советское гражданское право / Отв.

ред. В. А. Рясенцев. 3-е изд., перераб. и доп. Ч. I. М.: Юрид. лит., 1986. С. 211 сл.).

1 [Из записки В. И. Ленина наркому юстиции РСФСР Д. И. Курскому, относящейся

к периоду разработки Гражданского кодекса (февраль, 1922 г.)] // ПСС.

Т. 44. С. 398 (цит. по: Доклад Д. И. Курского об итогах судебной работы за два

года и об очередных задачах юстиции на V Всероссийском съезде деятелей юстиции

10–15 марта 1924 г. // Курский Д. И. Избранные статьи и речи. 2-е изд., доп.

М.: Госюриздат, 1958).

2

Куник Я. А. Гражданско-правовые сделки. Представительство. Общее учение об

обязательстве. Способы обеспечения обязательств: Лекции. М.: Госторгиздат, 1960.

С.18.