Учебный год 22-23 / Крашенинников
.pdf
мента, мы получим теоретически выдержанное определение понятия “ценная бумага”.
§ 4
После того как мы рассмотрели понятие и признаки ценной бумаги, обратимся к воспринятой российским законодателем конструкции “бездокументарных ценных бумаг”.
Конструкция ценных бумаг в форме “записей на счетах” была впервые введена Положением о выпуске и обращении ценных бумаг и фондовых биржах в РСФСР от 28 декабря 1991 г. 32 ГК РФ говорит о бездокументарной форме фиксации прав, закрепленных ценной бумагой (п. 1 ст. 149), признавая ее средством доказывания права, удостоверенного ценной бумагой (п. 2 ст. 142). В то же время Федеральный закон “О рынке ценных бумаг” допускает существование “бездокументарных ценных бумаг”, т. е. эмиссионных именных ценных бумаг бездокументарной формы выпуска (ст. 2, 16), при которой права владельца удостоверяются в системе ведения реестра — записями на лицевых счетах у держателя реестра или в случае учета прав в депозитарии — записями по счетам депо в депозитариях (ст. 2, 28).
Вопрос о правовой природе так называемых “бездокументарных ценных бумаг” до настоящего времени остается дискуссионным. Одни авторы предпринимают попытки полностью отождествить бездокументарный способ фиксации прав с ценными бумагами со всеми вытекающими отсюда юридическими последствиями 33. Другие авторы справедливо исходят из того, что “бездокументарные ценные бумаги” не имеют ничего общего с ценными бумагами в собственном смысле этого слова 34. Действительно, “бездокументарная ценная бумага” в силу сво-
32СП РФ . 1992. № 5. Ст. 26.
33Козлов А . А . К вопросу о термине “ценные бумаги” // Деньги и кредит. 1991. № 9. С. 55 – 56; Павлодский Е . А . Монография Е.А. Крашенинникова “Ценные бумаги на предъявителя” // Дело и право. 1996. № 5. С. 46.
34Крашенинников Е . А . О легальных определениях ценных бумаг. С. 38; Он же . Ценные бумаги на предъявителя. С. 11 – 12; Суханов Е . А . Ценные бумаги: мировая практика и российское “новаторство” // Экономика и
жизнь. 1994. № 15. С. 22; Лазурина |
М . Е . , Крашенинникова |
Л . Е . Указ. соч. С. 68; Власова А . В . |
Способ передачи именных акций. С. |
77 – 80; Шевченко А . С . Бездокументарные ценные бумаги // Актуальные |
|
проблемы государства и права на рубеже веков. Владивосток, 1998. С. 173 – 175.
41
их физических свойств не обладает ни одним из признаков ценной бумаги. Она не является документом; поскольку нет документа, нет и воплощения в нем субъективного гражданского права; по той же причине “бездокументарную ценную бумагу” невозможно предъявить должнику для реализации соответствующего права. Все это свидетельствует о том, что конструкция “бездокументарных ценных бумаг” качественно отличается от конструкции ценных бумаг и не может быть приравнена к последней.
Установив несовместимость бездокументарной формы фиксации прав с ценными бумагами, посмотрим, возможно ли применение к ней правил, установленных для ценных бумаг, на чем настаивает российский законодатель (п. 1 ст. 149 ГК РФ). В отличие от ценной бумаги запись в реестре (обычном или компьютеризированном) не может выступать объектом гражданского права. В силу этого ее невозможно продать, подарить, совершить с ней иные гражданско-правовые сделки. К такой записи неприменимы и положения о способах передачи ценных бумаг, поскольку она вообще не может быть передана другому лицу: передается лишь субъективное гражданское право, подтвержденное записью в реестре, в порядке, предусмотренном гражданским законодательством для передачи прав. При этом одна запись в реестре просто уничтожается и заменяется другой.
Таким образом, к отношениям, связывающим управомоченного по “бездокументарной ценной бумаге” и обязанного лица, нормы о ценных бумагах применяться не могут, а сама конструкция “бездокументарных ценных бумаг” как несовместимая с понятием ценных бумаг подлежит исключению из действующего гражданского законодательства.
42
А.В. Власова
Кдискуссии о структуре права, воплощенного
вобязательственной ценной бумаге
Любая ценная бумага удостоверяет субъективное гражданское право (ст. 142 ГК РФ). В зависимости от вида субъективных прав, удостоверенных ценными бумагами, последние подразделяются на обязатель- ственно-правовые, вещно-правовые и корпоративные 1. Обязательственно-правовые ценные бумаги (например, векселя, чеки, облигации) воплощают обязательственное субъективное право. Его структура вне зависимости от того, заключено это право в ценной бумаге или нет, представляет собой взаимосвязь двух юридических возможностей, или правомочий: правомочия требования и правомочия кредитора на свои собственные положительные действия. Последнее правомочие слагается из возможности заявить соответствующее требование должнику и возможности принять надлежащее исполнение по обязательству 2 .
Изложенный взгляд на структуру права, воплощенного в обяза- тельственно-правовой ценной бумаге, был подвергнут критике со стороны Е.Я. Мотовиловкера 3. При этом наш оппонент основным объектом критики избрал следующие положения отстаиваемой нами концепции: 1) выделение в структуре права юридической возможности заявить требование должнику; 2) трактовка принятия исполнения как права, а не обязанности кредитора; 3) представление о правомочии требования как юридической возможности распоряжаться чужими дейст-
1 Агарков М . М . Основы банкового права. Учение о ценных бумагах.
М., 1994. С. 175; Крашенинников |
Е . А . Содержание ценных бумаг на |
предъявителя // Правоведение. 1994. № 2. С. 99 и след. |
|
2 Крашенинников Е . А . |
Структура субъективного права |
// Построение правового государства: вопросы теории и практики. Ярославль, 1990. С. 3 – 7; Он же . Ценные бумаги на предъявителя. Ярославль, 1995. С. 41 – 46; Власова А . В . Структура права, воплощенного в ценной бумаге // Очерки по торговому праву. Ярославль, 1995. Вып. 2. С. 34 – 42; Она же . Структура субъективного гражданского права. Ярославль, 1998. С. 68 – 92.
3Мотовиловкер Е . Я . Содержание ценной бумаги на предъявителя
//Очерки по торговому праву. Ярославль, 1997. Вып. 4. С. 68 – 75; Он же . О природе принятия исполнения по обязательственной ценной бумаге // Очерки по торговому праву. Ярославль, 1998. Вып. 5. С. 88 – 93.
43
виями контрагента. Отсутствие ответа на критические замечания Е.Я. Мотовиловкера могло быть ложно истолковано как самим критиком, так и читателями его произведений. Поэтому мы сочли необходимым оценить труд оппонента и предложить свои аргументы для оценки этого труда.
Обратимся к изложению основных пунктов критики.
I. По вопросу о выделении в составе правомочия кредитора на собственные действия юридической возможности заявить требование должнику Е.Я. Мотовиловкер утверждает следующее: во-первых, законодатель, регламентируя обязательства, не предусматривает каких-либо действий кредитора по заявлению требования; во-вторых, право требования заявлено при заключении договора и находится в его содержании; в-третьих, если исполнение обязательства возможно без предъявления требования кредитором, то это означает, что соответствующее правомочие не задействовано при реализации права, оно "простаивает", а значит, его и нет в структуре права.
Первый из указанных доводов не может быть принят во внимание ввиду его несоответствия действительному положению вещей. В законодательстве о ценных бумагах представлено достаточное количество примеров специального выделения действий кредитора по предъявлению требования должнику. Так, ст. 38 Положения о переводном и простом векселе 4 устанавливает порядок предъявления векселя к платежу векселедержателем (кредитором) плательщику (должнику), связывая с такими действиями вексельного кредитора особые правовые последствия. При этом действие по предъявлению вексельного требования обрисовывается отдельно от действия вексельного должника по уплате вексельной суммы. Это свидетельствует о самостоятельности юридической возможности по заявлению требования. Последняя входит в содержание удостоверенного векселем права наряду с правомочием требования, которое реализуется действием плательщика по уплате вексельной суммы 5. Сказанное позволяет заключить, что наш оппонент либо не знаком с такими нормами законодательства, либо сознательно их не замечает и намеренно вводит в заблуждение своих читателей.
4 |
СЗ СССР . 1937. № 52. Ст. 221. |
5 |
Для оценки рассматриваемого замечания критика позволим себе сослать- |
ся на прочие нормы действующего законодательства, которыми установлена
возможность заявить |
требование должнику – абз. 2 п. 2 ст. 314, |
ст. 374, п. 2 ст. 452, абз. 2 п. 1 |
ст. 810, п. 1 ст. 854 ГК РФ, п. 3 ст. 76 Федераль- |
ного закона "Об акционерных обществах" и др.
44
Несостоятельность следующего возражения критика – "само право требования заявлено при заключении договора и находится в его содержании" – еще более очевидна. Автор предлагает рассматривать заявление требования в качестве элемента содержания договора. Но, как известно, содержание договора составляют условия, на которых заключен договор. Договор представляет собой юридический факт, порождающий соответствующее обязательственное отношение. Со своей стороны, действие кредитора по заявлению требования совершается в осуществление возможности, которая заключена в праве, и соответственно – в содержании самого правоотношения. Совершенно очевидно, что действие кредитора в осуществление обязательственного права и юридический факт, из которого это право возникает, не могут совпадать 6.
Перейдем к оценке последнего из приведенных выше возражений оппонента. Наше утверждение о том, что исполнение юридической обязанности может произойти без заявления соответствующего требования кредитором, не означает, что в содержании права отсутствует юридическая возможность заявить требование. Возможность тем и отличается от необходимости, что допускает осуществление или отказ от осуществления. Исходя из точки зрения Е.Я. Мотовиловкера — “если одно из правомочий "простаивает", то его и нет в структуре права”, — мы должны были бы признать, к примеру, что, если собственник не распоряжается своей вещью (не продает, не дарит ее, не сдает в наем и т. д.), то в содержании права собственности отсутствует возможность распоряжаться вещью, а если собственник к тому же не пользуется вещью по какой-либо причине, то право собственности автоматически "утрачивает" и возможность пользования. Но такие рассуждения не имеют ничего общего с действительностью.
Пытаясь различными способами опровергнуть защищаемую нами трактовку действия кредитора по заявлению требования должнику, Е.Я. Мотовиловкер не может противопоставить ей собственную позицию, которая отличалась бы убедительностью и постоянством. Как мы уже видели, автор расценивает это действие кредитора либо в качестве
6 Впоследствии автор пришел к выводу, что "предъявление ценной бумаги открывает процесс реализации . . . права " (разр. моя. – А.В.) (Мото - виловкер Е . Я . О природе принятия исполнения по обязательственной ценной бумаге. С. 91). Отсюда явствует, что на этот раз Е.Я. Мотовиловкер точнее "оценил ситуацию", признав за предъявлением ценной бумаги должнику характер действия в осуществление заключенного в бумаге права. Однако тем самым он обнаружил несостоятельность своих предыдущих замечаний по данному вопросу.
45
договорного условия, либо в качестве этапа в реализации права. Одновременно, забывая об этих своих оценках, наш критик утверждает, что возможность предъявить требование должнику путем презентации ему ценной бумаги является "самостоятельным правом", а не элементом права. Но в таком случае автору придется ответить на вопрос: какая обязанность корреспондирует такому праву, поскольку он признает, что всякому праву соответствует обязанность. Кроме того, так как это "самостоятельное право", по мнению автора, является обязательственным правом, оно в рамках его конструкции является не чем иным, как правом требования. Каково же в таком случае материальное содержание этого права? Не подлежит сомнению, что поставленные нами вопросы не получат ответа, так как наш критик не сможет найти ответы, не нарушив при этом свою конструкцию.
II. Исследуя структуру обязательственных субъективных прав, мы присоединились к взгляду, согласно которому принятие исполнения по обязательству, в том числе и выраженному в ценной бумаге, является правом кредитора 7. Этот взгляд был подвергнут критике со стороны Е.Я. Мотовиловкера, который, следуя традиционной точке зрения, рассматривает принятие исполнения в качестве обязанности кредитора 8. Посмотрим, на каком основании автор приходит к этому выводу и какие аргументы приводит в защиту отстаиваемой им позиции.
Во-первых, наш оппонент пытается опровергнуть доказательство в пользу существования соответствующего права кредитора по ценной бумаге. В простейшем изложении это доказательство выглядит следующим образом. Осуществление удостоверенного ценной бумагой
7 K o h l e r I . Annahme und Annahmeverzug // Jahrbücher für die Dogmatik
des |
heutigen |
römischen und |
deutschen Privatrechts. |
1879. Bd. 17. S. |
267; |
|
D e r n b u r g |
H . Pandekten. |
Berlin, 1886. Bd. 2. S. 114; |
Крашенинни - |
|||
ков |
Е . А . |
Ценные бумаги на предъявителя. С. 46 – |
48; |
Власова |
А. В . |
|
Правовая природа принятия исполнения по обязательству // Государство и пра-
во. 1995. № 5. С. 56 – 61.
8 При этом критик, допуская очередную ошибку, определяет юридическую обязанность как "возможность (?) поведения обязанного лица, необходимого для удовлетворения интереса управомоченного" (Мотовиловкер Е . Я . Содержание ценной бумаги на предъявителя. С. 74). Видимо, автору этого определения не известно, что гражданско-правовая обязанность — это установленная гражданским законом мера должного (т. е. необходимого, а не возможного) поведения (см.: Толстой Ю . К . К теории правоотношения. Л., 1959. С. 46; Крашенинников Е . А . К учению о гражданско-правовых обязанностях // Вопросы теории юридических обязанностей. Воронеж, 1988.
С. 6).
46
права возможно только при предъявлении бумаги должнику. Последний, не владея ценной бумагой, не может предъявить ее кредитору и, соответственно, осуществить право требования, направленное на принятие кредитором исполнения по ценной бумаге. Следовательно, кредитор не обязан к принятию исполнения 9.
По мнению критика, это обстоятельство ничего не доказывает, так как принятие исполнения по бумаге происходит после того, как бумага предъявлена. Е.Я. Мотовиловкер убежден в том, что "именно моментом предъявления бумаги исчерпывается начало презентации, присущее ценной бумаге" и, следовательно, "в ситуации принятия исполнения вопрос о согласованности или несогласованности природы принятия исполнения с презентационным началом ценной бумаги не имеет смысла" 10. Как видно из приведенной цитаты, автор понимает начало презентации ценных бумаг весьма своеобразно. Придерживаясь утверждения Е.Я. Мотовиловкера, будто "начало презентации исчерпывается моментом предъявления бумаги", мы должны будем заключить, что бумага предъявляется не для осуществления права ее держателя, а лишь для того, чтобы быть предъявленной. В действительности начало презентации имеет совершенно иное значение: согласно этому началу осуществление удостоверенного бумагой права невозможно без предъявления бумаги. Но осуществление права из ценной бумаги, например права из векселя, не сводится только к предъявлению векселя. Осуществление права векселедержателя, приводящее к удовлетворению его интереса в получении вексельной суммы, произойдет лишь после того, как он примет предложенное ему исполнение.
Перейдем от ответа на критику Е.Я. Мотовиловкера к оценке его собственного понимания данного вопроса.
1) Обращает на себя внимание то обстоятельство, что предлагаемая нашим оппонентом трактовка действий кредитора по принятию исполнения является внутренне противоречивой. Так, автор неоднократно признает за принятием долга характер действий в осуществление права: "...предъявление ценной бумаги открывает процесс реализации содержащегося в ней обязательственного права. Этот процесс ... складывается из действий должника по исполнению обязательства и действий кредитора по принятию исполнения"; "спор ... идет о праве на принятие исполнения, которое является внутренним моментом процесса осу-
9Подробнее об этом см.: Крашенинников Е . А . Ценные бумаги на предъявителя. С. 47, 48; Власова А . В . Структура субъективного гражданского права. С. 85 – 86.
10Мотовиловкер Е . Я . О природе принятия исполнения по обязательственной ценной бумаге. С. 90.
47
ществления права, выраженного в ценной бумаге"; "...принятие исполнения по бумаге служит процессу реализации выраженного в бумаге права кредитора" (разр. моя. — А.В.) 11. Допуская такие "оговорки", автор совершенно забывает о своей исходной позиции и фактически признает правильность выводов тех, кого критикует.
2) Запутавшись в собственных умозаключениях, Е.Я. Мотовиловкер в конце концов возвращается к своему выводу, что принятие исполнения является обязанностью кредитора, и предлагает в его обоснование следующий аргумент. Действиями кредитора по принятию исполнения удовлетворяется интерес должника. Этот интерес охраняется правом, так как в случае его нарушения кредитор несет юридическую ответственность — обязанность возместить причиненные непринятием исполнения убытки. Однако и этот аргумент не выдерживает критики.
В случае непринятия кредитором надлежащего исполнения у должника возникает охраняемый законом интерес в возмещении причиненных этим убытков. Право требовать возмещения убытков — это охранительное субъективное гражданское право, появляющееся при наступлении определенного юридического факта. Но к разряду юридических фактов, порождающих охранительное правоотношение, и, соответственно, охранительное субъективное право, относятся не только правонарушения, но и некоторые правомерные действия 12. Просрочка кредитора в принятии надлежащего исполнения представляет собой правомерное действие, которое порождает охранительное правоотношение. В рамках последнего происходит возмещение убытков кредитором, направленное на удовлетворение охраняемого законом интереса должника 13.
Кроме того, если Е.Я. Мотовиловкер считает принятие исполнения обязанностью кредитора, за неисполнение которой наступает юридическая ответственность, то он не может отрицать возможности применения к просрочившему кредитору такой меры ответственности, как понуждение к исполнению обязанности в натуре (ст. 396 ГК РФ), что в рассматриваемой ситуации означает понуждение к принятию исполне-
11Там же С. 91, 92.
12Крашенинников Е . А . , Бутнев В . В . К учению о праве на иск // Методологические вопросы теории правоотношений. Ярославль, 1986. С. 23 – 24, 25; Шевченко А . С . Об основаниях возникновения гражданских охранительных правоотношений // Методологические проблемы теории юридических фактов. Ярославль, 1988. С. 24 – 25.
13Подробнее об этом см.: Власова А . В . Структура субъективного гражданского права. С. 88 – 91.
48
ния. Однако применение к кредитору такой меры ответственности невозможно, на что обращается внимание в отдельных публикациях по данному вопросу. Так, А.Л. Маковский справедливо отмечает: "Сегодня практически невозможно заставить кредитора принять исполнение...
Нормальное гражданское право здесь свои возможности исчерпывает", поскольку отсутствуют основания для того, чтобы "обязать сторону использовать право" (разр. моя. — А.В.) 14. Видимо, чувствуя бессилие своего аргумента в этом отношении, Е.Я. Мотовиловкер игнорирует указанное нами обстоятельство и называет в качестве последствий непринятия исполнения только возмещение убытков.
III. Для оценки замечаний оппонента относительно нашего представления о природе правомочия требования позволим себе кратко воспроизвести нашу позицию, а также доводы, которые приводит Е.Я. Мотовиловкер для ее критики.
По вопросу о природе правомочия требования мы неоднократно отмечали, что оно представляет собой правомочие на чужое действие, так как реализуется исключительно действиями обязанного лица. Это обусловлено тем, что кредитор не может удовлетворить свой интерес собственными действиями. Действия должника, таким образом, составляют материальное содержание правомочия требования. Но материальное содержание этого правомочия не влияет на его характеристику как возможности кредитора распоряжаться чужими действиями контрагента в своем интересе. По этой причине "обнаруженное" критиком логическое противоречие между реализацией правомочия требования действиями должника и определением этого правомочия через возможность кредитора распоряжаться действиями должника на самом деле отсутствует. Рассуждая о логическом противоречии, Е.Я. Мотовиловкер исходит из того, что понятие "распоряжение" всегда означает позитивное действие. На наш взгляд, такая трактовка этого понятия базируется на представлении о "распоряжении" как о позитивном действии только в отношении материального объекта (например, вещи). Соответственно, юридическая возможность распоряжения в рамках этой трактовки мыслится исключительно в качестве элемента содержания абсолютного субъективного права. Однако эта трактовка не учитывает существование такого объекта права, как действие должника 15.
14Маковский А . Л . О концепции первой части Гражданского кодекса // Вестник Высшего Арбитражного Суда РФ. 1995. № 4. С. 88.
15Представление о действии должника как объекте права не является но-
вым. См. об этом: S o h m R . Die subjektiven Rechte im deutschen Bürgerlichen Gesetzbuch // Jahrbücher für die Dogmatik des bürgerlichen Rechts. 1923. Bd. 73.
49
Кредитору принадлежит правомочие требования, осуществляя которое, должник действует исключительно в чужом интересе — в интересе кредитора. Иными словами, кредитор по существу распоряжается чужими действиями контрагента как своими собственными: подобно тому, как обладатель вещного права распоряжается материальным объектом, так и субъект обязательственного права распоряжается чужими действиями для удовлетворения своего законного интереса.
IV. Выдвигая возражения, которые мы проанализировали выше, Е.Я. Мотовиловкер пытается обосновать иное, отличное от отстаиваемого нами, представление о содержании обязательственного субъективного права и, исходя из этого, формулирует определение субъективного права. Точка зрения Е.Я. Мотовиловкера сводится к следующему: "Смысл субъективного права заключается в том, что оно есть возможность удовлетворения интереса управомоченного. Поскольку речь идет о юридическом праве, то реализация заложенного в нем интереса управомоченного обязательно связана с поведением другого лица (обязанного)"; "...существуют обязательственные субъективные права, содержание которых исчерпывается одним правомочием требования" 16. При рассмотрении этой точки зрения выявляются следующие ее недостатки.
1)Утверждая, что "в праве заложен интерес управомоченного", Е.Я. Мотовиловкер явно не предвидит последствий этого утверждения.
Втаком случае пришлось бы признать, что наличие интереса у обладателя права имеет юридическое значение для признания его управомоченным. Но из этого следует, что для защиты права его субъекту нужно доказывать не только наличие права, но и наличие интереса. Очевидно,
что этот вывод противоречит законодательству и существу российского права 17.
2)Ограничение юридического содержания любого субъективного гражданского права каким-либо одним правомочием не оправдывается по нескольким причинам. Во-первых, гражданское право регулирует поведение обеих сторон общественного отношения. Как справедливо
S. 473; S t a r k |
B . |
Droit civil. Introduction. Paris, 1982. P. 79; |
Шершеневич |
Г . Ф . |
Учебник русского гражданского права (по изданию |
1907 г.). М., 1995. С. 268; Трубецкой Е . Н . Энциклопедия права. Спб., 1998. С. 187 – 188.
16Мотовиловкер Е . Я . Содержание ценной бумаги на предъявителя. С. 68, 69. Приведенное в тексте определение субъективного гражданского права автор заимствует у Н.М. Коркунова, не ссылаясь, однако, на него (см.: Коркунов Н . М . Лекции по общей теории права. Спб., 1914. С. 144, 151).
17Тархов В . А . Гражданское правоотношение. Уфа, 1993. С. 40.
50