Иофан и все такое
Затруднение … в том, что среди физиков теоретические физики самые, конечно, бедные, потому что они ничего не изобретают, денег ниоткуда не зарабатывают, красть им негде и нечего.
Н.В. Тимофеев-Ресовский
С самого начала работы в ВИСИ выяснилось, что зарплата ассистента крайне мала, и нужно искать дополнительные источники заработка. Здесь появился на сцене Николай Борисович Делоне. Он родом из семьи, происходившей от осевшего во время войны 1812 года в России наполеоновского армейского врача. Отец Н.Б. был крупный советский геометр член. корр. АН СССР Б.Н. Делоне и известный альпинист (пик Делоне и перевал Делоне на Катунском хребте Горного Алтая). Это дало Н.Б. природное обаяние, отличное образование, знание французского языка и связи в академической среде. Сам облик Н.Б. был не типичен для советского гражданина. Высокий и спортивный он был одет в какие-то необычного индивидуального кроя пиджаки и носил цветные шейные платки. Его удлиненное французистое лицо несло печать некоторого аристократического высокомерия, которое, впрочем, легко исчезало, если человек был интересен или полезен Н.Б. В квартире, доставшейся Н.Б. от родителей, висел портрет отца, написанный каким-то известным советским художником, стояло старое рабочее кожаное кресло за мощным письменным столом. Чувствовалась связь времен и поколений. Н.Б. умел при желании расположить к себе, особенно провинциалов, и помогал получить деньги от государства на проведение исследований по столь ему любезной многофотонике, возглавляя, как он любил говорить, «многофотонную мафию». Мы познакомились с ним впервые в Воронеже на Всесоюзной конференции по атомной физике и спектроскопии. Затем Н.Б. направил ко мне своего дальнего родственника И.Ю. Кияна, который заканчивал Московский физтех, а его родители жили в Воронеже. По сути, я стал его неформальным научным руководителем. По результатам наших совместных работ мы написали обзор в журнал «Успехи физических наук», о котором известный специалист по атомной физике член. корр. АН СССР Б.М. Смирнов сказал
– Не бог весть что, но сделано добротно,
а Игорь защитил кандидатскую диссертацию по процессам на отрицательных ионах,
Нам с М.А. Преображенским Н.Б. подкинул хоздоговорную работу по кинетике плазмы, которая подкармливала несколько лет половину кафедры общей физики ВИСИ. Работа выполнялась в рамках работ по созданию рентгеновского лазера для космических войн с Рейганом (президентом США, который провозгласил это направление борьбы с СССР). Руководил теоретической частью талантливый теоретик А. Боровский из отдела В.В. Коробкина – выдающегося советского физика-лазерщика, заведующего лабораторией мощных лазеров в Институте общей физики им. А.М. Прохорова АН СССР в Москве. Вообще с ИОФ АН у меня установились тесные научные и человеческие отношения.
Еще одна интересная работа с этим институтом была связана с разработкой прямого преобразователя энергии мощного электромагнитного излучения в электрический ток, путем его поглощения в плотной плазме под руководством И.А. Косого. Теоретической частью в Воронеже руководил профессор А.Л. Гутман. С ним мы выполнили важный теоретический расчет нелинейного поглощения пространственно ограниченного электромагнитного пучка в плотной лазерной плазме. Здесь случился курьез. В ИОФ АН теоретическую группу возглавлял А.С. Сахаров, которому мы выразили в статье благодарность. Статья готовилась к печати в Воронежском лесотехническом институте. Неведомо, каким способом, но о статье прознал сотрудник института Строков и написал донос в партком, о нашем неблагонадежном поведении, решив, что Сахаров – это тот самый знаменитый опальный академик-диссидент. Пришлось объясняться. В итоге вышел конфуз. Сама же работа была перспективной разработкой, направленной на передачу энергии, полученной на спутнике от солнечного излучения, с помощью пучка электромагнитных волн на Землю. В ИОФ АН в лаборатории плазменной физики была создана экспериментальная установка, в которой осуществлялись все необходимые трансформации.
Запомнилась еще одна любопытная работа уже с Институт физической химии и электрохимии им. А. Н. Фрумкина АН СССР по созданию искусственных алмазов из газовой среды. Собственно сама экспериментальная установка уже существовала и производила небольшие по размеру промышленные алмазы. Задача состояла в том, чтобы найти оптимальные режимы синтеза, и мне с М.А. Преображенским было поручено произвести соответствующие расчеты термодинамики и кинетики. С работой мы успешно справились и передали заказчику компьютерные программы, с помощью которых можно было выбирать требуемые режимы.
Крушение СССР поставило точку в этих интереснейших исследованиях и в нашем финансовом благополучии. Небольшой всплеск активности государства по отношению к науке произошел только в самом начале перестройки, и мы с М.А. Преображенским выиграли на двоих сразу два гранта, но затем все полностью заглохло. Стал вопрос, как физически выжить в условиях крушения всей экономики и денежной системы, когда стало совсем не до науки, в том числе и не до физики. Пришлось продать все художественные и научные книги. Дальше стоял вопрос о том, что науку придется оставить.
Спасение пришло неожиданно от американского миллиардера и филантропа Дж. Сороса. Не могу ясно судить о его мотивах, но выделенные им гранты спасли для науки многих советских ученых, в том числе и меня. Такое не забывается. На полученные первые 500 долларов я с семьей прожил почти год. Затем были гранты «Соросовский доцент» и «Соросовский профессор». Последний грант принес мне только звание, но не дал никаких денег, поскольку по соглашению с правительством РФ, подписанным председателем правительства В.С. Черномырдиным, половину денег должна была выделить российская сторона. Свою часть соглашения Черномырдин не выполнил, и программа прекратила свое существование, а вот для выкупа облигаций царской России во Франции на сотни миллионов долларов деньги у Виктора Степановича нашлись.