2.2. Ограничения права на свободу творчества

Ключевым вопросом теории и практики обеспечения основных прав является не столько вопрос о том, какие права гарантируются человеку или гражданину, сколько о том, каковы допустимые ограничения данных основных прав¹. Ограничение права как компонент конституционно-правового механизма реализации права человека и гражданина на свободу творчества имеет огромное значение.

О целесообразности внедрения доктрины именно "разумных ограничений прав и свобод", основываясь на зарубежном опыте, говорит и О.Н. Ведерникова². Подобные суждения, по мнению С.В. Пчелинцева, не случайны, ибо вопрос об ограничениях прав и свобод человека и гражданина и пределах таких ограничений, бесспорно, является одним из сложных и дискуссионных вопросов юридической науки и правовой системы не только исключительно России, но и всего мирового сообщества³.

В Основном Законе России признается, что свобода личности не может быть безграничной и в законодательстве могут быть установлены ограничения прав и свобод, но только в соответствии с конституционно закрепленными целями, в определенной мере, в строго определенной форме. Основания такого ограничения - права и свободы других лиц и интересы государства, которое действует в целях обеспечения общего блага и является главным гарантом прав и свобод. Таким образом, Конституция вводит свободу человека в определенные рамки⁴. И поэтому свободу в рамках Конституции можно определить как "...лимитированное нормами общественного, гражданского бытия поведение человека. Свобода человека, таким образом, выражает, прежде всего, внешнее ограничение действий человека существующими в данном обществе нормами положительного права... Она есть продукт регламентации..."¹.

Ограничение прав и свобод человека и гражданина, то есть определение пределов свободы личности в обществе и государстве - это, безусловно, один из важнейших аспектов взаимоотношений человека и государства. Главный конституционно-правовой вопрос во взаимоотношениях человека, общества и государства - степень свободы человека и возможности, основания и мера вторжения государства и других индивидов в эту свободу. Один из основных вопросов конституционного регулирования - определение и нормативное закрепление баланса между интересами личности, с одной стороны, и интересами других лиц и государства - с другой, то есть установление конституционных основ свободы личности².

А.В. Малько рассматривает правовые ограничения как установленные в Конституции и законодательстве границы, в пределах которых субъекты должны действовать, используя свои права и свободы. Подобные границы "возводятся" в основном с помощью обязанностей и запретов, приостановлений и ответственности.³

В.И. Гойман определяет ограничение права (свободы) как "осуществляемое в соответствии с предусмотренными законом основаниями и в установленном порядке сужение его объема". М.А. Нагорная - как "изменение содержания или объема действия нормы права"⁴. Б.С. Эбзеев дает следующее определение ограничений прав в собственно конституционно-правовом смысле - это "допускаемые Конституцией и установленные федеральным законом изъятия из конституционного статуса человека и гражданина" и, кроме того, "в качестве ограничения основных прав может рассматриваться также изъятие из круга правомочий, составляющих нормативное содержание основных прав и свобод"⁵.

На наш взгляд, следует согласиться с определением А.А. Подмарева, что ограничение права (свободы) человека (гражданина) - это установленные федеральным законом в соответствии с Конституцией РФ пределы (границы) реализации человеком (гражданином) прав (свобод), выражающиеся в запретах, вторжениях, обязанностях, ответственности, существование которых предопределено необходимостью защиты конституционно признаваемых ценностей и назначением которых является обеспечение необходимого баланса между интересами личности, общества и государства¹.

Когда речь идет о конституционных пределах осуществления прав и свобод, то в этом случае, прежде всего, имеется в виду положение ч. 1 ст. 55 Основного Закона: "Перечисление в Конституции Российской Федерации основных прав и свобод не должно толковаться как отрицание или умаление других общепризнанных прав и свобод человека и гражданина"².

В Конституции РФ (ч. 3 ст. 55) закреплено, что права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства.

Так, примером подобного легитимного вторжения в конституционное право на свободу творчества, на наш взгляд, является установление ограничения этого права в ст. 31 Основ законодательства РФ о культуре, согласно которой органы государственной власти и управления, органы местного самоуправления не вмешиваются в творческую деятельность граждан и их объединений, государственных и негосударственных организаций культуры, за исключением случаев, когда такая деятельность ведет к пропаганде войны, насилия и жестокости, расовой, национальной, религиозной, классовой и иной исключительности или нетерпимости, порнографии. Кроме того, в ст. 28 Основ законодательства о культуре сказано, что государство обеспечивает организациям, представляющим творческих работников, возможность участвовать в разработке политики в области культуры, консультируется с ними при разработке мероприятий в области занятости, профессиональной подготовки, условий труда, социальной защиты творческих работников, не вмешивается в их деятельность, если иное не предусмотрено законодательством РФ.

Если провести смысловой анализ ч. 3 ст. 55 Конституции РФ, ст. ст. 28 и 31 Основ законодательства РФ о культуре, то можно констатировать неоднозначность в толковании, а значит, и в правоприменении некоторых терминов и понятий, использованных при их конструировании. Так, не вполне ясно юридическое значение терминов "нравственность", "насилие" и "жестокость". И поскольку критерий морали (нравственности) носит неопределенный характер, является неодинаковым у разных общественных групп, социальных слоев населения и национальных общностей, данное понятие требует отдельного теоретического осмысления, то же касается и терминов "насилие" и "жестокость".

Что касается конституционного права на свободу творчества, то одной из важнейших гарантий его реализации является введение запрета на осуществление монополии и недобросовестной конкуренции в области культуры и творчества. Данное положение закреплено в ст. 32 Основ законодательства РФ о культуре, согласно которой действия органов государственной власти и управления, должностных лиц, препятствующие возникновению новых субъектов культурной деятельности по мотивам нецелесообразности, квалифицируются как осуществление монополии и подпадают под действие антимонопольного законодательства Российской Федерации.

Организационные и правовые основы предупреждения, ограничения и пресечения монополистической деятельности и недобросовестной конкуренции в России конкретизированы Федеральным законом от 26 июля 2006 г. "О защите конкуренции"¹, которым определяются понятия и содержание монополистической деятельности и недобросовестной конкуренции. В подп. 4 п. 1 ст. 14 данного акта сказано, что не допускается недобросовестная конкуренция, в том числе: продажа, обмен или иное введение в оборот товара, если при этом незаконно использовались результаты интеллектуальной деятельности и приравненные к ним средства индивидуализации юридического лица, средства индивидуализации продукции, работ, услуг.

В ст. 3 Федерального закона "О науке и государственной научно-технической политике"² говорится, что органы государственной власти гарантируют субъектам научной и (или) научно-технической деятельности защиту от недобросовестной конкуренции.

Согласно ст. 32 Основ законодательства о культуре, для борьбы с монополизмом в сфере производства и распространения культурных ценностей органы государственной власти и управления обязаны содействовать созданию альтернативных организаций культуры, предприятий, ассоциаций, творческих союзов, гильдий и иных культурных объединений.

Одной из важнейших гарантий реализации конституционного права на свободу творчества является введение запрета цензуры, закрепленного в ч. 5 ст. 29 Конституции и ст. 3 Закона РФ "О средствах массовой информации" от 27 декабря 1991 г. (в ред. Федерального закона от 21 июля 2005 г.)³ В этой связи законы и практика, ограничивающие право средств массовой информации свободно собирать и распространять сведения, должны быть отменены, а органы местной и центральной власти не должны вмешиваться в содержание публикуемых или передаваемых сообщений, равно как и ограничивать доступ к источникам информации⁴. В ст. 3 Закона раскрывается содержание цензуры применительно к действующему российскому законодательству. Для признания тех или иных требований разновидностью цензуры они должны отвечать трем условиям.

Во-первых, цензура предполагает либо требование предварительно согласовывать сообщения и материалы, либо наложение запрета на распространение сообщений и материалов, их отдельных частей.

Во-вторых, это требование должно быть адресовано именно к редакции средств массовой информации.

Так, Судебная палата по информационным спорам при Президенте РФ в решении от 27 июня 1997 г. N 17 "Об обращении депутата Государственной Думы Ю.А. Рыбакова в связи с подготовкой его публикации "Кива бьет первым" в "Российской газете" не признала цензурой требование согласования материала, адресованное депутату Государственной Думы со стороны редакции¹. Аналогично не должен признаваться цензурой порядок согласования материалов и сообщений, установленный внутри редакции СМИ.

В-третьих, подобное требование должно исходить от должностных лиц, государственных органов, организаций, учреждений или общественных объединений.

Статья 3 Закона отдельно оговаривает случаи, когда требование предварительного согласования сообщений и материалов исходит от должностного лица, являющегося автором или интервьюируемым. Такие требования не признаются цензурой, так как речь идет о праве автора или интервьюируемого.

Помимо требования предварительного согласования сообщений и материалов, ст. 3 Закона "О средствах массовой информации" также относит к цензуре наложение запрета на распространение сообщений и материалов, их отдельных частей².

Несоблюдение запретов, установленных законодательством, чаще всего приводит к злоупотреблению правом.

Категория "злоупотребление правом" определяется учеными в основном как тип правонарушения со стороны субъекта права¹. Злоупотреблять правами и свободами человек или гражданин может в процессе осуществления своего права, выходя за пределы его содержания.

Решающим признаком злоупотребления правом является неконституционный характер происходящего: формально правомерное деяние оказывается тем не менее неконституционным по своей сути, причиняя тем самым ущерб и (или) вред личным или общественным благам и непротивоправным (конституционным) интересам².

Вопрос злоупотребления правом, в том числе в сфере творческой деятельности, в последнее время достаточно актуален, в связи с последними событиями относительно публикации антиисламской книги известной итальянской журналистки Орианы Фаллачи "Ярость и гордость", убийство голландского телережиссера Тео Ван Гога и последовавшие за этим поджоги мечетей и церквей, массовые беспорядки во Франции в районах, заселенных выходцами преимущественно из исламских стран.

Публикация в сентябре 2005 года карикатуры на пророка Мухаммеда в датской газете "Юлландс-постен" накануне начала священного для мусульман месяца Рамадан выявила новый уровень конфликтогенных узлов. Этот инцидент впервые послужил поводом для того, чтобы Организация Исламская конференция официально обратилась с жалобой на датские власти в Европейский союз.

В январе 2006 года оскорбительные для мусульман карикатуры на пророка Мухаммеда перепечатала одна из норвежских газет и вслед за ней еще несколько западноевропейских изданий. Волна возмущения прокатилась по всему мусульманскому миру. Особенно негативную реакцию у последователей ислама вызвали попытки некоторых политических деятелей под лозунгами свободы прессы защитить тех, кто оскорбляет чувства верующих. Это привело к эксцессам, разгрому ряда посольств и даже жертвам¹.

В феврале 2006 г. в "Российской газете" было напечатано сообщение о закрытии волгоградской муниципальной газеты "Городские вести", опубликовавшей шаржевое изображение основоположников мировых религий².

Другим подобным примером является проходивший в сентябре 2002 года в Париже громкий процесс над французским писателем Мишелем Уэльбеком. Ряд исламских организаций обвинили его в расизме и разжигании религиозной ненависти³.

Исходя из вышеизложенных примеров, следует отметить, что свобода творчества не может быть абсолютной, иначе она будет приводить к подобным последствиям, в частности к обострению межрелигиозных и межконфессиональных противоречий, что является недопустимым в соответствии с ч. 2 ст. 29 Всеобщей декларации прав человека, ст. 4 Пакта об экономических социальных и культурных правах, ст. ст. 12, 18, 19, 21, 22 Пакта о гражданских и политических правах, а также со ст. 31 Основ законодательства РФ о культуре.

Другим примером, демонстрирующим о злоупотреблении правом на свободу творчества, на наш взгляд, является возбуждение уголовного дела в феврале 2004 г. в отношении двух организаторов и одного участника художественной выставки "Осторожно, религия!", проходившей в музее им. Сахарова г. Москвы в январе 2003 года. Выставка, на которой были представлены экспонаты антирелигиозной и антицерковной направленности, вызвала большой общественный резонанс и была закрыта преждевременно. В этой выставке участвовало 39 художников и две художественные группы. Вероятно, такого звонкого и удивительного по своей направленности "резонанса" не было ни у одной из выставок ни в СССР, ни в постсоветской России. Даже посещение и закрытие в декабре 1962 г. Н.С. Хрущевым выставки художников-авангардистов в Манеже и разгром в Москве властями знаменитой "бульдозерной выставки" в сентябре 1974 г. закончились не возбуждением уголовных дел, а тремя встречами Н.С. Хрущева с художниками и творческой интеллигенцией, разрешением властей организовать в Измайловском парке первую выставку неофициального искусства и организацией при Московском городском объединенном комитете художников-графиков секции живописи, в которую предлагалось войти всем художникам-нонконформистам¹.

В Обращении творческой интеллигенции по поводу преследования устроителей и участников выставки "Осторожно, религия!" говорилось, что: "свобода художественного творчества обязательно включает в себя свободу критического осмысления различных элементов культуры, в том числе и того, как отражаются в культуре различные религии и идеологии. Свобода не может являться достоянием какой-то одной идеологии. Утверждение в нашей стране принципов конституционной демократии обеспечивает каждому гражданину России право свободно жить, свободно творить, свободно выражать свои взгляды, что эпоха идеологических гонений осталась навсегда в прошлом. Реакция на эту выставку еще раз доказывает, что есть в нашем обществе определенные силы, отказывающиеся считаться с фундаментальными гражданскими правами, выраженными в Конституции РФ и во Всеобщей декларации прав человека"².

На наш взгляд, конечно, Конституция РФ 1993 г. провозгласила право на свободу творчества, т.е. право на свободу выбора и использования средств и способов выражения своих мыслей, идей, взглядов³. Однако Конституция РФ и Основы законодательства о культуре установили определенные ограничения этого права, проанализированные нами ранее и которые творческая интеллигенция в своем обращении, не учла.

При анализе проблемы ограничения конституционного права на свободу творчества как права, гарантированного Конституцией и законами РФ, следует обратить внимание на позицию Конституционного Суда РФ относительно ограничений конституционных прав.

Конституционный Суд РФ в Постановлении от 30 октября 2003 г.¹ указал, что ограничения конституционных прав должны быть необходимыми и соразмерными конституционно признаваемым целям таких ограничений; в тех случаях, когда конституционные нормы позволяют законодателю установить ограничения закрепляемых ими прав, он не может осуществлять такое регулирование, которое посягало бы на само существо того или иного права и приводило бы к утрате его реального содержания; при допустимости ограничения того или иного права в соответствии с конституционно одобряемыми целями государство, обеспечивая баланс конституционно защищаемых ценностей и интересов, должно использовать не чрезмерные а только необходимые и строго обусловленные этими целями меры, публичные интересы, перечисленные в ст. 55 (ч. 3) Конституции РФ могут, если такие ограничения отвечают требованиям справедливости, являются адекватными для защиты конституционно значимых ценностей, в том числе прав и законных интересов других лиц, носить общий и абстрактный характер, не иметь обратной силы и не затрагивать само существо конституционного права, т.е. не ограничивать пределы и применение основного содержания соответствующих конституционных норм; с тем чтобы исключить возможность несоразмерного ограничения прав и свобод человека и гражданина в конкретной правоприменительной ситуации, норма должна быть формально определенной, точной, четкой и ясной, не допускающей расширительного толкования установленных ограничений и, следовательно, произвольного их применения.

В заключение следует отметить в целом позитивную роль ограничений, установленных действующим законодательством, которые являются также гарантиями реализации конституционного права каждого на свободу творчества. В связи с этим исследование института ограничений имеет важное теоретическое и практическое значение в регулировании отношений в сфере реализации конституционного права на свободу творчества. В связи с чем, на наш взгляд, весьма актуальными являются следующие концептуальные подходы к формированию теории ограничения права на свободу творчества:

1) целесообразность реализации правовой позиции Конституционного Суда РФ от 30 октября 2003 г., согласно которой все права человека и основные свободы неделимы и взаимосвязаны; развитие и защита одной категории прав никогда не могут служить предлогом или оправданием для освобождения государства от развития и защиты других прав;

2) возможность выработки конкретных рекомендаций по поводу содержания целей ограничения права на свободу творчества только на основе непосредственного исследования этих целей;

3) использование системного подхода, основанного на комплексном конституционно-правовом анализе, изучении зарубежного и отечественного исторического опыта, норм международного права и решений Европейского суда по правам человека.