1. Принципы классификации функций языка

2. Основные функции языка

3. Системы функций языка в различных концепциях и у различных авторов

Вопрос о характере и функциях языка не имеет однозначного решения в современной лингвистике. Многократное обсуждение в лингвистической литературе функций языка к разным классификациям, большинство которых имеют право на существование и на сосуществование, хотя бы потому, что функции языка рассматриваются относительно различных ипостасей языка. Совершенно очевидно, что функции языка как реляционной системы будут несколько отличаться от функций языка как орудия мышления или средства общения.

В общем и целом можно сказать, что иногда рассматриваются отдельно функции языка и функции речи. Функции языка в достаточно грубом приближении рассматриваются в двух основных аспектах – как внутриязыковые и внеязыковые.

Последние, т. е внеязыковые функции – это функции языка относительно неязыковых структур, т. е относительно мира, общества и мышления. Очень много неясного даже в возможности изучения того, как функционирует язык по отношению к миру вещей и миру людей.

Тем не менее, здесь можно выделить так называемую объектную функцию языка – отображение и моделирование языком и речью объектного, вещного мира. Очевидно, что нет прямой и строгой соотнесенности между структурой мира и структурой языка, но нет и полной независимости одного от другого. Например, имя существительное и имя прилагательное в большинстве языков мира соотнесены с предметной и признаковой сторонами мира. Глагол и наречие соотнесены с процессуальными аспектами мира. Подлежащее и дополнение моделируют предметы, включенные в отношения зависимости и независимости. Сказуемое и определение могут осознаваться как модели временных и вневременных признаков. Очевидно, что высказывания в своем структурно-языковом плане, - содержание даже не имеется в виду – является знаковой моделью ситуаций и событий реальной жизни.

Субъектная функция отображает в языке модели не мира, а модели человеческого сознания, мышления. Под сознанием понимается процесс отображения действительности в головах людей, а под мышлением – процесс отображения действительности в специфических логических формах – понятиях, суждениях, умозаключениях, пропозициях. В языке отображаются – как в содержательном, так и структурном плане – процессы и результаты мыслительной деятельности человека. (Этим, кстати, занимается когнитивистика)*****

Еще более очевидна субъективная функция в речи. Изучая структуру речи, её развертывание, можно, как считается, увидеть и понять некоторые стороны человеческой мысли и шире – сознания. Речевая последовательность достаточно точно моделирует процесс мысли. За смысловыми связями слов в высказывании, за смысловыми связями самих высказываний в текстах достаточно четко просматриваются связи понятия и связи между ними, связи между суждениями и пропозициями, умозаключениями. Мысль и сознание все еще остаются для науки непознанным Чем-то вроде черного ящика. Но на входе и на выходе из этого черного ящика имеется речь, её структура, её развертывание. Когнитивистика пытается найти методики, позволяющие проникнуть в черный ящик мышления посредством изучения речи.

Прагматическая функция, прагматическое функционирование языка – это функционирование в среде людей. Скорее приходится говорить о прагматической функции речи, чем языка, поскольку функцию воздействия единицы языка приобретают в речи. Эта функция речи существенна и охватывает все стороны поведения людей. Речь информирует, регулирует действия и настроения, формирует научные понятия, объединяет и разобщает, доставляет эстетическое удовлетворение. Слово в речевой цепи, тем более высказывание - это мощнейший источник воздействия на психику и поведение человека Прагматическая функция языка реализуется и в деловом регулировании трудовых усилий в процессе совместной деятельности и управления, в степени успешности пропаганды и агитации, эффективности научного общения, в рекламном бизнесе, в преподавании и пр. и пр.

Прагматическое функционирование языка связано как с психологией производства и воспроизводства речи, с проблемами культуры речи в частности, культуры общения и этнокультуры в общем.

Ясно, что проблематика прагматического функционирования языка и речи не могут рассматриваться в рамках одной только лингвистики. Наука о языке здесь должна сопрягаться с науками о человеческой психологии и человеческом мышлении. Возможно, этим должна заниматься психолингвистика.

Под внутриязыковыми функциями языка понимают две функции: мыслеформирующую и номинативную.

Мыслеформирующая функция – выражение языковой формой определенного содержания, смысла. Язык здесь служит средством формирования и выражения мысли. Мысль тогда становится оформленной и чувственно воспринимаемой, когда она воплощена в формах языка и высказана в речи. Язык материализует и выражает мысль прежде всего предложением и словом, с помощью которого именуются предметы, явления и действия.

Номинативная функция – способность слова служить средством наименования предметов и явлений. Свойство именовать вещи делает имя орудием мысли. Имя вещи становится её знаком, что позволяет оперировать мыслью о вещи: выводить понятия о предметах, отражать существенные их свойства, строить суждения и умозаключения.

Общественные функции языка, вытекающие из его роли в человеческом обществе. Виктор Владимирович Виноградов, например, выделяет такие функции как общение, сообщение и воздействие.

В учебнике Бориса Юстиновича Норманна «Теория языка» перечисляются следующие функции языка: коммуникативная, мыслительная, познавательная, номинативная и регулятивная. Представляется, что не все они однопорядковы.

Двумя важнейшими социальными функциями языка Анатолий Антонович Гирудский считает коммуникативную функцию и аккумулятивную.

В коммуникативной функции, как по Гирудскому, так и по Норману, язык выступает универсальным средством общения людей. В коммуникативной функции реализуются два свойства языка – как системы знаков и как средства общения. Язык осуществляет свою коммуникативную функцию благодаря тому, что является системой знаков. Иначе невозможно общаться. А знаки, в свою очередь, предназначены для того, чтобы передавать информацию от человека к человеку, т.е. общаться. Центральная функция языка – коммуникативная, внутренне сложна, поскольку сложна коммуникативная деятельность человека. Роман Осипович Якобсон, основатель как Московской, так и Пражской лингвистических школ, русско-американский лингвист, глубокий ученый, выделил, в рамках коммуникативной функции, такие вторичные функции как эмотивная, фатическая, метаязыковая и эстетическая. Так, общение может быть не столько информативным, сколько нацеленным на передачу внутреннего состояния говорящего, его чувств, желаний ( эмотивная). Метаязыковая функция предполагает, что человек использует язык для истолкования языка – например, с целью пояснения или уточнения своей речи. В этих ситуациях язык выступает как объект языка, т. е язык используется для того, чтобы говорить о языке. Метаязыковая функция обычно сопровождает общение, связанное я языковыми трудностями – в разговоре с иностранцем, ребенком, при использовании в беседе с незнающим человеком социального или профессионального подязыка. В этих условиях необходимо время от времени проверять канал связи. При метаязыковом употреблении языка имеют место: толкования слов, оценка уместности слов и выражений, мотивировка своего выбора какого-нибудь выражения, подчеркивание индивидуальных оттенков смысла и пр. Вся наука о языке – овеществленная метаязыковая функция. Уроки грамматики, лексики и пр. Словари, учебники, языковые пособия и пр. – все основаны на метаязыковой функции.

Область проявления эстетической функции не только художественная речь Эстетическая функция заметна там, где текст, его словесная и звуковая фактура приобретает самостоятельную эстетическую ценность, перестает быть только оболочкой содержания, когда отдельное слово, оборот, предложение начинают восхищать своей красотой, точностью, выразительностью, наглядностью. Сама речь, а не её содержание начинает восприниматься как нечто безобразное или прекрасное. Эстетическая функция начинает ощущаться говорящими, когда нарушается автоматизм повседневной речи, когда слова употребляются в преобразованных значениях, когда преобразования касаются и грамматики, и структуры высказывания, и сверхфразовых единиц, и других аспектов языка, т.е. в тех условиях, когда внимание невольно привлекается не к тому, что говорится, а к тому, как это говорится. Эта функция языка сродни с теми механизмами воздействия на человека, которые характерны для искусства и магии. Сущность этого воздействия состоит в вовлечении сознания в круг чувственного, дилогического мышления, где человек утрачивает различие субъективного и объективного, где внушающее слово заставляет его реагировать так, как будто свершился сам факт, обозначенный словом.

Кстати, имеется еще и магическая функция языка или заклинательная, реализуемая в особых обстоятельствах, когда язык наделяется надчеловеческой, потусторонней силой. Примеры – заговоры, божба, клятвы, проклятия и некоторые ритуальные виды текстов

Под аккумулятивной, познавательной функциями языка понимается, очевидно, функция, в которой язык служит средством накопления общественного опыта и знаний, средством формирования и развития материальной и духовной культуры. Несоизмеримо большая часть знаний человека – несоизмеримо большая по сравнению с тем, что человек добывает при помощи собственных органов чувств и собственного опыта – пришла к нему с языком, посредством языка.

Основной мыслительный инструмент, с помощью которого человек познает мир – это понятие, концепт, которое вырабатывается благодаря способности разума человека к абстрагированию, обобщению. Магистральный путь человеческого познания – от отдельного к общему, от конкретного к абстрактному. Языки семантически эволюционируют от приземленных, конкретных понятий к понятиям обобщенным, отвлеченным. Скажем, ВОСПИТАНИЕ И СПРАВЕДЛИВОСТЬ обозначают некие отвлеченные понятия, но образованы от других слов, с более конкретным значением: « питать, пища», «правый, находящийся по правую руку»

Очевидно, что язык оказывается для человека готовым классификатором объективной действительности. Человек рождается в язык и видит мир практически таким, каким он представлен в языке, таким, каким он языком раскатегоризирован и обобщен в концептах. Язык, таким образом, облегчает человеку познание мира. Наверно, если бы человек должен был бы приложить некоторые, довольно значительные усилия и немалое время для того, чтобы понять, что карликовый пинчер, бордосский дог и далматинец – это все собака, если бы опирался исключительно на собственные ресурсы, а не на опыт человечества в этой сфере, закрепленный в языке. Но вместе с тем язык навязывает свою систему классификации всем участникам данного языкового сообщества. Даже в языках, принадлежащих одной цивилизации, можно найти сколько угодно примеров различной классификации окружающей действительности. Ср. названия частей человеческого тела: Нога – голень –ступня – бедро;leg –foot; das Bain – der Fus. Палец; finger-toe, thumb. Вряд ли имеются точные соответствия русским ЗАТЫЛОК, ТЕМЯ,ВИСОК, ЗАГРИВОК, МАКУШКА. Многочисленные несоответствия наблюдаются как в сфере лексики, так и в сфере грамматики.

Несомненно, что язык оказывает влияние и на наше мышление и на восприятие внешней действительности. При этом очевидно также, что в каждом языке действительность представлена не идентичным образом. И бессмысленно ставить вопрос – а какой язык наиболее точный, близкий к реальному положению вещей? Каждый язык прав, ибо имеет право на свое видение мира, на свою картину мира, тем более так и неизвестно, что такое мир.

Итак, язык воспитывает человека, помогает ему ориентироваться в окружающем мире – в этом суть познавательной функции языка. Он же может быть источником недоразумений, ошибок и заблуждений. Язык консервативен, в нем сохраняются и оберегаются категоризации и концепты, уже отвергнутые наукой и общественной практикой. Весь живой мир мы делим на животных и растения, и это отражено и закреплено в языке, хотя существуют грибы и микроорганизмы, которые не являются ни растениями, ни животными. Не совпадает с научным наше бытовое, языковое понимание того, что такое минералы, насекомые, ягоды. Арахис – это бобы, не орехи. Банановое дерево – трава, бамбук – злак, паук – не насекомое, а арбуз – ягода.

Мыслительная функция наиболее тесно связана с коммуникативной. Вернее сказать, эти две функции обусловливают друг друга. Говорить – значит, выражать мысли. С другой стороны, мысли формируются с помощью языка. Мысль человека при своем рождении опирается не только на универсальные содержательные, логические, ментальные категории и модели, но и на категории и единицы конкретного языка. Ф. де Соссюр определял язык как «мысль, организованную в звучащей материи» Это не значит, что, кроме словесного мышления, не существует иных форм разумной деятельности. Мир репрезентирован в сознании образами, схемами, сценариями, пропозициями, ментальными пространствами и пр., и пр.

Однако язык в мыслительной деятельности представлен несколько в ином виде, чем в вербальной деятельности. Разнообразные экспериментальные исследования сообщают, что при умственной деятельности речевой аппарат человека находится в состоянии активности. Присутствует так называемая внутренняя речь. Она бывает двух типов, если не считать всевозможные переходные фазы. Это – беззвучное проговаривание. ничем не отличающееся от речи как таковой, только не вокализированное. И, во-вторых, это - редуцированная, максимально сокращенная фрагментарная речь, не совпадающая по своей синтаксической и смысловой структуре с внешней. Она неполна, переплетена с образами – зрительными, осязательными, слуховыми. Она хаотична, и единицы языка трудно выделимы. Тем не менее тот факт, что структуры внутренней речи обусловлены категориями и единицами конкретного языка, не подлежит сомнению.

Эти три функции языка можно считать основными, главными, однако ими не исчерпываются функциональные возможности языка. Скажем, можно выделить еще номинативную функцию. Номинативная функция – неотъемлемо связана с познавательной функцией языка, поскольку называние – часть познания. Человек испытывает потребность закрепить полученное знание в слове, так появляется название. Если бы не было названия, то понятие так и осталось бы единицей мышления, непосредственно не данной в ощущениях. Вся система понятий, то, что называется концептосферой, системой знания, опирается на систему названий. Концепт – единица ментальных или психических ресурсов сознания, отражающая опыт и знания человека Концепты сводят разнообразие наблюдаемых и воображаемых явлений к чему-то единому, подводят их под одну рубрику. Они позволяют хранить знания о мире и оказываются строительными элементами концептуальной системы, способствуя обработке субъективного опыта путем подведения информации под определенные, выработанные обществом категории и классы

Всю познавательную деятельность человека можно рассматривать, как направленную на умение ориентироваться в мире. Для этого, в первую очередь, необходимо различать и отождествлять предметы. Концепты и возникают для обеспечения операций этого рода. Для выделения концептов необходимы и перцептуальная выделенность некоторых признаков, и предметные действия с объектами, и их конечные цели и оценки таких действий. Тем не менее когитологи не могут ответить на вопрос о том, как возникают концепты.

Считается, что лучший доступ к описанию природы концепта обеспечивает язык. Существуют 4 точки зрения по поводу того, как соотносятся концепты и единицы языка:

1. Простейшие концепты - слова, сложные концепты – словосочетания и предложения;

2. Простейшие концепты – семантические маркеры, семы, семантические признаки, обнаруживаемые в ходе компонентного анализа лексики;

3. Концепты – отражены в небольшом количестве семантических примитивов, таких как в ЕСМ ( Естественный Семантический Метаязык) А. Вежбицкой – НЕКТО, НЕЧТО, МЕСТО, ВЕЩЬ, ПОТОМУ ЧТО и т.д., комбинацией которых можно описать далее весь словарный состав языка;

4. Часть концептуальной информации имеет языковую привязку, но часть представлена в психике принципиально иным образом – ментальными репрезентациями другого типа -образами, картинками. схемами, сценариями, скриптами. Скажем, различие между сосной и елкой легко представимо визуально, и, видимо, концепты эти визуальны, даны прежде всего образно.

Но самые важные концепты кодируются именно в языке – в виде грамматики и лексики. Грамматическая категоризация создает каркас для распределения всей концептосферы, выраженной лексически. Номинативная функция служит, таким образом, не просто для ориентации человека в пространстве и времени, среди вещей и явлений, она участвует в процессе познания мира. С формированием языка когнитивное освоение реальности обеспечивает выход за пределы непосредственного опыта, хранение опыта в долговременной памяти.

Регулятивная функция – трактуют по-разному. Для одних это – те случаи использования языка, когда говорящий непосредственно стремится воздействовать на адресата, побудить его к действию, запретить, заставить ответить на вопрос и т.д.

Она направлена на создание, поддержание и регулирование отношений в человеческих микроколлективах. Иногда вместе с ней рассматривают еще – видимо. как часть регулятивной функции – и фатическую, или контактоустанавливающую функцию. Имеется в виду приветствия, формулы извинений, способы войти в и выйти из разговора, прощания, пожелания здоровья и т.д. Здесь общение идет ради общения, оно сознательно или обычно бессознательно направлено на поддержание и установление контакта. Содержание и формы контактоустанавливающего общения варьируются обычно в зависимости от пола. возраста, социального положения. взаимоотношений говорящих, они конвенциональны, и диктуются традицией, вежливостью. принятыми установлениями, обычаями и пр. Фактически фактическая функция гораздо шире и отличить ее от регулятивной сложно.

Практически все наше общение носит регулятивный, неинформационный характер. Это – разговоры о погоде, о соседях, об общих знакомых, о политике, о женщинах, о мужчинах, футболе, детях, прислуге. Цель этих разговоров – занять, а потом и поддерживать определенное место в коллективе, сигнализировать о своем хорошем отношении к собеседнику, для самоутверждения, для реализации себя как личности. Надо отметить, что информативная недостаточность таких разговоров совсем не означает, что фатическая функция языка является чем-то периферийным, ненужным обществу в целом и людям в частности. Сама стандартность, легкость, поверхностность фактического общения помогает устанавливать контакты, преодолевать разобщенность, некоммуникабельность, способствует гладкому социальному взаимодействию. Установлено, что детская речь в общении как с родителями, так и со сверстниками осуществляет именно фатическую функцию.

В другой интерпретации регулятивная функция – важнейшая, даже существеннее коммуникативной и познавательной. В биоэпистемологии – одном из направлений философской антропологии последних трех десятилетий, связавшем познание с биологическими процессами – был выдвинут тезис о том, что язык – это форма ориентирующего поведения. Основную функцию языка представители этой области знания видят не в передаче информации, а в создании области взаимодействий между говорящими путем выработки общей системы отчета, т.е. путем создания предпосылок для гладкого, кооперативного, неконфликтного социального взаимодействия. Информация не передается говорящим, а слушатель сам создает информацию, уменьшая под воздействием получаемых сообщений неопределенность в собственной когнитивной области, и это предопределяет его поведение.

Понятие языковой функции разрабатывалось Пражским лингвистическим кружком, и немецким языковедом К.Бюлером, и русско-американским лингвистом Романом Якобсоном, французом Сепиром и американцем Хеллидеем.

Бюлеровская концепция опирается на структуру коммуникативного акта, на язык как органон (орудийная концепция языка), и говорит он не о функциях языка, но о трех семантических функциях языковых единиц. В эту структуру коммуникативного акта входят:

1. Конкретное языковое явление

2. Три переменных фактора, которые должны придать этому языковому явлению статус знака: а) предметы и положение дел, т.е. объективный мир. Языковое явление, соотносясь с ним, имеет статус символа, и выполняет репрезентирующую функцию; б) языковое явление по отношению к своему отправителю – симптом, индекс, и осуществляет экспрессивную функцию; с) в силу своего обращения к слушателю языковое явление становится сигналом, и в этом аспекте языковой знак выполняет апеллятивную функцию, управляя внешним поведением или внутренним состоянием слушающего, как и другие коммуникативные акты.

Считается, что у пражских лингвистов понятие функции основывается на теории Бюлера, но, в принципе, сходства не больше, чем с остальными теориями функций языка. Бюлеровские функции основаны на психических способностях человека – мыслить, чувствовать и выражать волю – а пражские лингвисты рассматривают сам язык как функциональную систему, т. е как систему средств выражения, служащую определенной цели. И термин функция они понимали как целевую установку речевого высказывания.

Теорию функций языка разрабатывали также Сепир, Роман Якобсон и Хеллидей. Якобсон выделил шесть функций, и основной, по его мнению и мнению Сепира, является референционная или идеативная или когнитивная, связанная с отражением мира и передачей и получением информации. Возможно даже теоретически представить себе язык, который будет осуществлять исключительно референционную функцию. Сепир говорит также о волитивной функции и эмотивной функции. Хеллидей в своей теории трех макрофункций упоминает, кроме неизбежной идеативной – также интерперсональную и текстуальную функции.

Вопросы:

1. Каковы факторы, обуславливающие разнообразие функций языка в различных классификациях, теориях и направлениях?

2. Каковы основные функции языка как средства общения?

3. Чем отличаются мыслительная и познавательная функции?

4. Каковы существующие интерпретации регулятивной функции языка?

5. Каково значение термина "функция", разработанного в рамках Пражского лингвистического кружка?

6. Каковы особенности бюлеровской концепции функций языка?

Литература:

1. Бюлер К. Теория языка. М.,2000

2. Гируцкий А.А.Общее языкознание. Минск, 2001

3. Кодухов В. И. Общее языкознание. М.,1974

4. Норман Б.Ю. Теория языка. М.,2004

5. Якобсон Р. Избранные работы. М.,1985

Тема: Язык и общество. Задачи и методы социолингвистики

План:

1. Основная проблематика и концептуальный аппарат социолингвистики ХХ века

2. Соотношение языка и форм исторической общности людей

3. Социальная дифференциация речевого функционирования

4. Языковые ситуации и национально-языковая политика

Проблематика соотношения языка и общества достаточно сложна. Это и вопрос о социальной природе языка, о социальной обусловленности возникновения и развития языка, проблема соотношения языка и форм исторической общности людей – племя, национальности, нации, народности, государства и пр., социальная обусловленность литературных языков и языковой нормы, неравномерность развития отдельных сторон языка в зависимости от потребностей общества, социальная обусловленность дифференциации языковой структуры, функциональные языковые стили и общество, возможность целенаправленного воздействия на язык и пределы этого воздействия и пр., и пр.

Еще в начале ХХ века возникают теории и тенденции, в которых основное внимание уделяется социальной природе языка. Гумбольдт, Бодуэн де Куртене, Фортунатов фрагментарно выдвигали положения о зависимости языка от жизни и состояния общества. Основание социологического направления в истории лингвистики связывается с именами Соссюра и его ученика Антуана Мейе. Кроме Мейе, к этому направлению можно отнести французов Жозефа Вандриеса, Шарля Балли, Эмиля Бенвениста, Альберта Сеше.

Рассматривая язык как социальную категорию, Мейе полагает, что движущими силами языковых изменений являются социальные условия жизни языка. Он выделяет три фактора языковых изменений, которые обусловлены социальным использованием языка:

1. Спонтанное развитие, вызванное использованием языка поколениями говорящих на нем. Говорящие стремятся сохранить выразительность языка, так как по мере употребления выразительная сила языка стирается и приходится подновлять язык;

2. Заимствования из других языков и переход слов из диалекта в общий язык

3. Изменение народом языка. Народ перенимает язык победителей или наоборот, победители перенимают язык порабощенных, иноземных колонистов или более цивилизованных групп населения в силу престижности. Язык-победитель является в таких случаях суперстратом, а язык-побежденный – субстратом; он растворяется в языке-победителе, оставляя в нем какие-либо следы, но не затрагивая его основ.

Ж. Вандриес в работе «Язык. Лингвистическое введение в историю» отрицает, что язык является идеальной сущностью, которая развивается независимо от человека и преследует свои собственные цели. «Язык… не существует вне тех, кто думает и говорит на нем. Он коренится в глубинах индивидуального сознания. Но индивидуальное сознание – только один из элементов коллективного сознания, диктующего свои закону индивиду. Развитие языков есть только один из видов развития общества». Он также говорит о двух тенденциях, определяющих развитие языка – дифференциации и унификации. Дифференциация приводит к все более и более дробному делению языков, вплоть до языка отдельно говорящих индивидов. При общественном употреблении языка против этой тенденции непрерывно действует тенденция к унификации, которая восстанавливает нарушенные отношения.

В американской лингвистике ХХ в. социальные аспекты языка привлекали внимание Эдварда Сепира и Бенджамина Ли Уорфа – родоначальников особого лингвистического направления, получившего название этнолингвистики, и прославившихся гипотезой о лингвистической относительности.

В отечественной лингвистике проблема рассматривалась под разными углами зрения В.В. Виноградовым, Г.О.Винокуром, Б.А.Лариным, Н.Я. Марром, А.М. Пешковским, Львом Владимировичем Щербой Л.П. Якубинским и пр.

Итак, в историческом языкознании сформулированы следующие постулаты относительно языка как общественного явления:

1. Язык – общественное явление и развитие его обусловлено социальными факторами, общественно-историческими условиями

2. Язык как средство общения отбрасывает все индивидуальное и не принимает ничего, что не имеет санкции языкового коллектива. Индивид не может по собственной инициативе ни создать, ни изменить языковой знак

3. Являясь системой условных знаков, язык в своем социуме переходит из поколения в поколение по традиции, будучи обязательной системой знаков для говорящего на нем индивида.

Идеи социолингвистического направления получили свое дальнейшее развитие в современной социолингвистике. Социолингвистические исследования характеризуются разной методологической ориентацией – антропологическая лингвистика, этнолингвистика, бихевиоризм являются разными течениями в рамках социолингвистического направления.

Дэвид Кристалл так определяет основную задачу социолингвистики – изучение того, как языковая структура меняется для того, чтобы осуществить свои различные социальные функции. Каким образом язык взаимодействует с обществом. Под обществом понимается большой спектр явлений – от расовых, национальных, региональных, социальных и политических групп и до взаимодействия индивидов в группах и между группами. Некоторые части спектра получили свое отдельное наименование. Например, иногда этнолингвистика, в отличие от социолингвистики как таковой, определяют как науку, занимающуюся лингвистическими аспектами этнических групп, скажем, при иммиграции, или лингвистическим аспектами межрасовых отношений. Антропологическая лингвистика в некоторых теориях отличается от социолингвистики как таковой, поскольку первая занимается примитивными культурами, а вторая изучает главным образом политические аспекты жизни современных обществ. Стилистика также предположительно является ответвлением социолингвистики, поскольку занимается дистинктивными чертами языков малых социальных групп (возрастных, профессиональных и пр.). Все эти разветвления социолингвистики достаточно условны и накладываются друг на друга. Проблемы, которыми занимается социолингвистика, это:

1. проблемы языковых сообществ, в которых развивается языковой стандарт, и реакция на них малых групп (как в Бельгии, Индии или Уэльсе)

2. Языковые проблемы людей, которых обучают языку для того, чтобы они могли справиться с требованиями целого ряда социальных ситуаций.

3. проблемы коммуникации, существующие между нациями, говорящими на языках, которые диктуют им свою собственную языковую картину мира. Индия и английский язык

4. Проблемы, вызванные языковыми изменениями в ответ на возникновение тех или иных социальных вызовов

5. проблемы, вызванные билингвизмом и полиглотизмом

6. Проблемы индивидуального общения, где есть необходимость в специфическом лингвистическом способе общения (язык как знак интимности, дистанцирования, солидарности, престижа или власти)

Социолингвистика, разумеется, не может разрешить эти проблемы, но, по крайней мере, она может сформулировать эти проблемы – и в некоторых случаях этого почти достаточно – получить информацию, как проявляются эти проблемы в той или иной области, и этим способствовать разрешению подобных проблем.

Естественно, мало надежды разрешить эти проблемы с социолингвистической точки зрения, если нет прочной теоретической базы взаимоотношения языка и общества, и если нет апробированных методик и технологий исследования. На сегодняшний день, тем не менее, даже базовые вопросы не лишены определенной спорности, такие, например, как степень зависимости нашей языковой компетенции от социальных условий, или постулат о том, что полиглоты используют разные языки для различных социальных целей. Много еще предстоит выявить, даже в таком насквозь исследованном языке как английский, особенно в той области, которая занимается различными использованиями языка в различных ситуациях: когда человек разговаривает с ровней, выше и ниже по статусу; на работе, старые/молодые, классовая принадлежность, женский/мужской язык; или когда мы уговариваем, информируем, торгуемся. Неформальное определение социолингвистики: «Кто может сказать что, как, используя какие средства, кому, когда и почему?»

Социолингвистика использует достижения и результаты чистой лингвистики. С другой стороны, природа объекта социолингвистики такова, что неизбежно появление теоретически и методологически новых феноменов – не лингвистических и не социальных, но производных как от того, так и от другого. В качестве пример можно привести понятие «интерференции» - лингвистических нерегулярностей, нарушений, которые возникают, когда два языка контактируют в какой-нибудь специфической ситуации. Лингвистика не в состоянии объяснить это явление на чисто языковой основе.

Соотношение языка и форм исторической общности людей (племя, племенной союз, народность, нация)

Язык племени обычно слабо отграничен от языков родственных племен. На основе племенной близости могут формироваться языки племенных союзов. Языки отдельных племен в таком случае будут племенными диалектами. Народность возникает в классовом рабовладельческом и феодальном обществах, при наличии государственной организации. Народность имеет этноним, обладает общей культурой и общим языком, при сохранении территориальных диалектов, сохранившихся от диалектов племенных. Язык народности может иметь письменность, хотя письменность и литература – не обязательное условие языковых характеристик народности. Достаточно часто народность была двуязычной: для целей государственных, религиозных, культурных, книжных использовался один, обычно иностранный, чужой язык, а для целей повседневных, трудовых, торговых – свой, не имеющий письменности. Так было в средние века в Западной Европе с латынь. В странах Азии –литературным языком был арабский. В России, например, книжным языком был древнеболгарский, или старославянский. На Руси он был несколько видоизменен (переписчиками), законсервирован и получил название церковно-славянского.

Язык нации создает предпосылки и условия для формирования литературных языков и литературно-языковой нормы. Литературный язык современных наций, в отличие от литературного, книжного языка народностей используется повсеместно – в науке, образовании, государственной деятельности, суде, армии, в средствах массовой коммуникации, художественной литературе, и даже непринужденное повседневное общение. Обычно литературный язык народа создается на базе определенного диалекта или группы диалектов Современный литературный китайский язык был создан на основе пекинских диалектов, литературный французский – на основе франсийского диалекта, испанский – на основе кастильского, русский литературный язык – на основе среднерусских московских говоров. При формировании наций постепенно стираются диалектные различия. Эти две тенденции – стирание диалектных различий и распространение литературного языка – идут рука об руку. Вытесняется также городское просторечие. Обязательное школьное обучение, средства массовой коммуникации укрепляют позиции литературных языков в современном мире.

Литературный язык, разговорная речь, местный диалект выступают как языковые нормы в определенных коллективах говорящих. Сущность нормы сложна и не поддается ясному описанию или объяснению. Главный признак нормы – это наличие у говорящих некоего идеального образца. Это представление о том, как надо говорить, причем представления могут быть разными: «как следует», « как в школе», «как королева», «как наши, «как княгиня Марья Алексевна», или как не надо говорить: « как бандиты», «как пижоны», «как Горбачев», «как Шандыбин», «как Черномырдин», или как «эстетствующий интеллигент».

Литературно-языковая норма, норма литературного языка появляется в результате влияния на языковое сознание говорящих социально авторитетных образцов, какие дает литература. Для обеспечения независимости формирующейся нормы от территории и рода деятельности необходима письменная фиксация, без которой невозможно общее, одинаковое понимание и применение нормы. Березин и Головин в своем учебнике по Общему языкознанию дают следующее определение литературно-языковой нормы (другие нормы они не признают): Это стабильность формы языковых единиц в процессе их функционирования, опирающаяся на авторитет образцовой литературы, науки и государства. Норма обеспечивает единство литературного языка, его устойчивость, независимо от территориальных, профессиональных, возрастных и иных различий говорящих на одном и том же общенациональном литературном языке людей.

Норма в литературном языке получает кодификацию посредством науки - через грамматики, словари, справочные пособия. Государство защищает литературно-языковые нормы своими способами: через школу и другие образовательные учреждения, и путем прямых законодательных актов, регулирующих общественную практику применения норм – скажем в орфографии и пунктуации. Но стабильность нормы лучше всего обеспечивается потребностью общества.

Языковая норма имеет нечеткий, вероятностный, размытый характер. Между отдельными нормами (литературной и диалектной, литературной и просторечной, просторечной и диалектной) существуют пограничные зоны, где происходит взаимопроникновение и взаимодействие разных норм. В любой норме, в том числе и в литературной, существуют колебания, дублетные, вариантные явления. Норма меняется вместе с изменением всей языковой структуры. Это создает противоречия в системе норм, рождает их колебания и замену одних другими. Индивидуальная речь или идиолект с точки зрения её отношения к норме представляет собой еще более запутанную картину. Можно, например, говорить о том, что существует идиолект Пушкина, идиолект Бориса Ельцина, Филиппа Киркорова. Это не только лексика, но также и индивидуальные особенности произношения: кто-то шепелявит, кто-то говорит в нос, кто-то использует щелевое Г. Идиолект Черномырдина примечателен своим синтаксисом и хаотичной сочетаемостью в пределах словосочетаний. Но даже в речи человека, прилично владеющего некоторой нормой, происходят невольные или сознательные отклонения от принятых образцов. Щерба говорил, что если записать нашу речь в неприкосновенности, то мы были бы поражены той массой ошибок в фонетике, в морфологии, синтаксисе и словаре, которые мы делаем.

Необходимо соотнести литературный и общенациональный языки. Общенародный, общенациональный язык – это совокупность всех сосуществующих норм. Он включает в себя литературный язык, народно-разговорную речь, территориальные диалекты, наддиалектные языковые образования (койне), различные социальные диалекты (профессиональную речь, жаргоны, тайные корпоративные языки, кастовые языки). По отношению к общенародному языку отдельные нормы выступают как формы существования языка. Формы существования языков отличаются друг от друга составом языковых средств, социальным статусом (сферами употребления, кругом функций), степенью и характером нормированности.

Социальная дифференциация

Структура и система языка не имеют социальных различий. Однако речевое функционирование языка социально дифференцировано. Дифференциация может быть:

1. территориальной. Эта дифференциация затрагивает самое структуру языка, и территориальные варианты – это структурные варианты языка

2. по виду материального воплощения речи: устная и письменная формы общего языка, отличающие друг от друга также и структурно. Задачи функционирования и сферы применения этих двух вариантов одного эноязыка различны. Книжно-письменный язык обеспечивает нужды государственного управления и политики, науки и художественной литературы, идеологии и религии, а устно-разговорный – нужды повседневного общения. В настоящее время это противопоставление еще более осложнилось противопоставлением функциональных стилей литературного языка, а также противопоставлением литературного языка нелитературному. Противопоставлены письменный и устный формы языка, книжные и разговорные стили литературного языка (причем книжный стиль может существовать и в устной форме, а разговорный – в письменной форме), литературный вариант языка, обслуживающий литературу, но существующий, опять же, в письменной и устных формах (Рассказы Ираклия Андроникова, беседы о музыке Дмитрия Кобалевского, сказы) и нелитературный

3. по моно-или полинаправленности речи. Это диалогический (полилогический) и монологический варианты функционирующего языка. Эти варианты отличаются друг от друга многими особенностями, структурными и функциональными.

4. по типам деятельности социального коллектива. Это так называемые функциональные стили языка. Художественный, научный, публицистический, деловой и разговорный стили

5. по социальным группам людей, по социальным слоям населения. Это профессиональные, классовые, сословные варианты. Функционирование языка как-то отражает возрастное деление населения: дети, молодежь, взрослые, старики применяют язык не вполне одинаково, да и сама структура языка образует пусть незначительные, но варианты. Рабочие, крестьяне, интеллигенция, а ранее купечество, мещанство, дворянство, чиновничество применяли и применяют язык специфически. Даже психологические свойства людей – например, темперамент – отражаются в использовании языка.

6. по жанрам словесных произведений: международный договор, обвинительная речь, рекламная акция, отчетный доклад, рекламация на продукцию, инструкция по применению пылесоса, научная статья, политическая речь, роман, приговор, тост на свадьбе, некролог и т.д. Функционирование языка меняется также и при меняющихся ситуациях общения: митинг в защиту животных, разговор влюбленных, отчетное собрание, урок в школе, лекция в обществе защиты животных

7. по авторам словесных произведений

Языковые ситуации

Языки и народы воспринимаются как взаимообусловленные понятия. Формирование нации связано с языковым объединением населения одной территории. С другой стороны, некоторое языковое объединение воспринимается как язык (а не диалект или жаргон), если оно обслуживает отдельный народ, причем весь народ.

Однако параллелизм между языковой и этнической общностью существует не всегда. Нация может использовать не один, а несколько языков. Швейцарцы, например, говорят на немецком, французском, итальянском и ретороманском. В Канаде используются два языка, хотя, как нам кажется, это не типичный пример, поскольку несколько рановато говорить о единой канадской нации. Бельгийцы говорят на французском и фламандском языках.

С другой стороны, несколько народов могут использовать один язык. Немецкий – в Германии и Австрии, португальский – в Португалии и Бразилии, испанский – в Испании и большинстве государств Латинской Америки. Один язык у карачаев и балкарцев, у кабардинцев и черкесов.

Различия между языками, воспринимаемыми как разные языки разных народов, или национальными вариантами одного языка (британский английский и американский английский) может быть меньше, чем различия между литературным языком и ближайшим диалектом одного и того же языка. В некоторых языках различия между диалектами настолько велики, что понимание невозможно без языка-посредника – литературного языка, или наддиалектных вариантов, или письма, как у китайцев. Таковы нижнесаксонские и баварские диалекты немецкого языка, закарпатские диалекты и говоры на Харьковщине единого украинского языка, диалекты литовского языка, северные и южные диалекты Китая. Между ними гораздо больше различий и затруднено понимание, чем между румынским и молдавским языками, болгарским и македонским, чешским и словацким, русским и белорусским, которые являются разными языками, поскольку их носители осознают себя разными народами. Ведущим в соотношении язык – народ оказывается все-таки народ. Этническое единство оказывается более сильным, чем языковые различия. Если есть сознание этнической общности, то и несколько разных языков или диалектов не помеха. Если же Этнос обособляется, изолируется, то и язык в конечном счете будет отличаться от первоначального и сохранившегося где-то варианта.

Лишь этот язык признается обществом образцовым, престижным. Овладеть им можно только в результате специального обучения, поскольку он не употребляется в бытовом обиходе и естественным путем усвоен быть не может.

Языковая ситуация социологически значима. Кроме чисто лингвистических проблем, связанных с языковой ситуацией, имеются социологические аспекты проблемы, так как языковая ситуация – одна из характеристик общества, свидетельствующая о степени этноязыковой интегрированности определенного общества.

Точно таким же образом совокупная языковая ситуация на земном шаре свидетельствует о некоторых существенных характеристиках современного мира. Несмотря на многие сотни языков, делящих человечество на многие языковые коллективы языковой изоляции народов в целом нет. На земном шаре преобладает двуязычие. Двуязычны сотни миллионов людей. Растет объем коммуникации на языках широкого международного общения – английском, арабском, французском, немецком, испанском. Эти языки связывают не только территориальных соседей, но и народы, территориально очень дальние.

национально-языковая политика

это – воздействие общества в многонациональном и многоязычном государстве на функциональные взаимоотношения между отдельными языками. Осуществляется государством и его органами, и обществом в целом через институты и организации, причем не всегда цели государства и общества совпадают.

Национально-языковая политика – часть как языковой политики, так и национальной политики. Под первой понимается сознательное регулирование стихийных языковых процессов как в многоязычных, так и одноязычных обществах. Под второй – выражение коренных интересов всего населения или привилегированных групп населения.

Национально-языковая политика опирается на определенное теоретическое и идеологическое обоснование. Научно-обоснованные программы по национальному вопросу – вещь весьма сложная и мало достижимая. На этом пути ошибок гораздо больше, чем достижений. Ошибочное отождествление нации и государства может привести к ущемлению национальных интересов малых народов. Отождествление национальной и религиозной принадлежности приводит к игнорированию существующих национальных различий. В Пакистане было объявлено, что все мусульманское население страны – единая нация, и её язык – урду. Но урду является родным языком только для 5% населения, а так называемая мусульманская нация разнонациональна и разноязычна. Пенджабцы, сикхи, пуштуны, белуджи, сарайки, брагуи, выходцы из Индии (мухаджиры), а также афганские беженцы. Естественно, урду не может выполнять функции языка межнационального общения, и все более и более вытесняется английским, признанным официальным языком.

Обычно принципы функционального взаимоотношения языков закреплены в конституции. В Конституции 1949 года хинди в Индии был объявлен государственным языком. Такова была нациоанльно-языковая политика тогдашних властей, но она не привела к сплочению нации, и пропаганда хинди, и всевозможные преимущества, представляемые государством этому языку вызвали только протест нехиндоязычного населения страны, и английский язык, объявленный в свое время временным официальным языком, так и сохранил свои позиции в качестве одного из языков межэтнического общения в современной Индии. Другие языки – хинди и дравидийские в Южной Индии. К слову сказать, как в Британии, так и в Америке английский язык не имеет статуса г7осударственного языка. Каков, вы думаете, государственный язык сейчас в России, и каков был в Советском Союзе? В Советском Союзе не было государственного языка, а Конституция закрепляла абсолютное равноправие всех без исключения языков Сове5тского Союза. Русский язык был выбран в качестве языка межнационального общения стихийно, как язык самой многочисленной нации в стране. Однако очень часто декларированное равноправие всех народов и языков не реализуется. Отчасти это было верно и в отношении языков народов СССР. Много было наломано дров во время бурного языкового строительства в 20-30 годах прошлого века, после революции, когда многие народы бывшей российской империи получили письменность. Но наряду с этим многие тюркские, ираноязычные и кавказские народы Советского союза, уже имевшие письменность в форме арабской графики, перешли на латинский алфавит, а потом и на кириллицу, что не могло не создать хаос и сказаться как на культурном развитии, так и на образовании.

Итак, очевидно, что у государства имеются рычаги, воздействия на языковую ситуацию. Социальный статус языка и социальные функции языка поддаются контролю и управлению. Престижность же языка, его привлекательность для говорящих во многом зависят от высоты социального статуса и от диапазона социальных функций языка.

Многие татары отдавали своих детей в русские детсады и русские школы. Во-первых, в городе Казани было всего две татарские школы, причем одна из них – почему-то англо-татарская. Кроме того, что школ было мало, все обучение в высших учебных заведениях, - а Казань считалась городом студентов, тогда было в Казани не менее двенадцати государственных вузов – проводилось на русском языке, за исключением отделения родного языка на филологическом факультете университета. Имелся татарский театр и татарская филармония, союз писателей, но не только татарских. В общем, даже не все вывески были на татарском языке. В лучшем случае было две вывески, на двух языках.

Вопросы:

1. Какова проблематика социолингвистики?

2. Каковы базовые теории, рассматривающие соотношение языка и общества?

3. На каком этапе исторической общности людей возникают литературный язык и языковая норма?

4. Каковы соотношения литературного и общенационального языка?

5. Каковы принципы социальной дифференциации языка?

6. Что такое языковая ситуация?

7. Что такое национально-языковая политика?

8. Что можно сказать о языковой ситуации и национально-языковой политике в бывших советских республиках на современном этапе?

Литература

1. Верещагин Е.М. Психологическая характеристика двуязычия. М.,1969

2. Кодухов В. И. Общее языкознание. М.,1974

3. Общее языкознание. (под ред.А.Е.Супруна). Минск, 1983

4. Брайт У. Введение: параметры социолингвистики (Новое в лингвистике. Вып. VII. - М., 1975. - С. 34-41)

5. Вайнрайх У. Одноязычие и многоязычие (Новое в лингвистике. Вып. 6. Языковые контакты. - М., 1972. - C. 25-60)

6. Гамперц Дж. Дж. Типы языковых обществ (Новое в лингвистике. Вып. VII. Социолингвистика.- М., 1975. - С. 182-198)

Тема: Понятие системы и структуры в языкознании. Уровневая модель языковой структуры. Уровни языка и единицы

План

1. Понятие системы и структуры в науке в целом и в языкознании в частности

2. Языковая система и структура языка в инвентарно-таксономическом направлении

3. Модель системы языка в функциональном направлении

4. Собственно структурное направление и характеристика структуры языка

5. Стратификационное истолкование системы языка

К середине ХХ века завершилась замена атомарного подхода в научных изысканиях подходом системным, или структурным. Предполагается, что понятия системы или структуры делают возможным выявление общего подобия в строении вселенной, единых принципов её устройства, и скрытых свойств объектов и причин их появления. Новый подход означает переход от фрагментарного, атомарного представления об окружающей действительности к пониманию её единства и целостности, принципов организации, устройства изучаемого мира. Возникла даже общая теория систем и новая методология, и системно-структурные исследования в рамках многих наук.

Особую роль в становлении структурного метода сыграла наука о языке. Во-первых, именно в языкознании существует наиболее долгая традиция структурно-системных исследований, и именно здесь складываются общие исходные понятия, особенно понятия структуры, и необходимость строгого отделения структуры от системы

Надо отметить, что процесс формирования понятий система и структура как в лингвистике, так и в других науках не завершен полностью.

Например, даже в структурной лингвистике, которая провозглашает своим основным принципом изучение языка как с и с т е м ы, неизвестно, чем принципиально отличается языковая система от структуры языка.

Противопоставление структуры и системы принимает следующие интерпретации

1. Структурность является онтологическим свойством объекта, приписывается объекту как его реальное свойство; систе6мность же рассматривается как гносеологическая категория, т. е она принадлежит познающему сознанию, это свойство концепта, отражающего объект, обладающий структурой. Например, такой взгляд характерен для неопозитивизма, в рамках которого структуры и системы являются исключительно научными абстракциями, удобными для построения описан6ия объекта. Очень многие ученые под структурой понимают созданную или модель описания отношений в языке, другие считают, что структуру необходимо искать в самом языке. Ясно одно, что система или структура языка как реальная форма его существования, и система построения сведений о языке - это не одно и то же. Вопрос еще более осложняется тем, что системность или структурность языка , даже если она существует объективно, не дана непосредственно в ощущениях. Лингвист имеет дело не с системой, а с её проявлениями. Систему он строит у себя в голове. Но отражает ли она объективные качества языка? Противопоставление онтологии объекта гносеологическим категориям его описания не вносит ничего определенного в различение понятий системы и структуры объекта, т.е. языка

2. Система и структура объекта отличаются друг от друга разным типом отношений, существующих в наблюдаемом объекте. В системах существует отношения между составляющими, а структуры – это системы связей. Во-первых, исходное понятие здесь – система, и оно неопределенно. Кроме того, непонятно, чем отличаются отношения от связей. Понятие «отношение» принадлежит очень общим и широким категориям, и трудно поддается какой-либо интерпретации. Есть различные попытки описать различие между связями и отношениями, но, в конечном итоге, это разграничение вряд ли может служить основанием дифференциации систем и структур. Авторы учебника по Общему языкознанию под редакцией Серебренникова полагают, что и системы и структуры – это всегда совокупности как отношений, так и связей. Правда, они дают определения. Структура – это исключительно сеть или схема отношений и связей, а система – это совокупность и связей, и элементов, между которыми устанавливаются эти связи или отношения

3. Структура и система рассматриваются как целое и часть. Одно из понятий – в одних концепциях это структура, в других – это система – является глобальным способом организации объекта как некоей целостности, а другое рассматривается как некая частность, звено в этой организации, звено, образуемое сеткой отношений между элементами изучаемой системы. В языкознании принята это последняя интерпретация.

В современной лингвистике существует по крайней мере пять направлений изучения языковой системы и структуры языка:

1. инвентарно-таксономическое

2. функциональное

3. собственно структурное

4. стратификационное

5. топологическое

Фактически эти модели уточняют и дополняют друг друга как описания языковой системы под разными углами зрения

инвентарно-таксономическое

Бездна литературы о составных компонентах языка, от актуально-наблюдаемых и актуально выделимых частей языка, как реальных частей связной речи, так и до абстрактных данностей, частей языка как членов системы. Новое языкознание, начиная с Бодуэна де Куртене и Соссюра, сделало много для обнаружения и описания не реальных отрезков речи, а тех инвариантных сущностях, которые за ними стоят – фонем, морфем. Грамматические классы, формальные классы, части речи, парадигматические ряды рассматриваются как укрупненные единицы языка и в отрыве от тех субстанциональных последовательностей, которые их манифестируют. В качестве особых единиц системы начинают рассматриваться типы отношений и связей. У структуралистов основным типом связей и отношений является противопоставление, или оппозиция. Это обедняет понятие языковой структуры, но в то же время способствует поискам дифференциальных признаков, которые и составляют оппозиции. Выделение подробных дифференциальных признаков как в плане выражения – например, у фонем, так и в плане содержания – например, у значений слов – позволило более детально представить устройство языка. Дескриптивисты также изучают один тип связей – дистрибутивные связи, устанавливая зависимости в синтагматических рядах, но они просто констатируют эти связи, не выявляя иерархии и соотношения между ними.

Инвентарно-таксономическое направление, таким образом, обнаружило главные элементы системы – минимальные (дифференциальные признаки) – и самые большие – подсистемы или уровни языка, такие как морфемный, словесный, фразовый уровни. Инвентарно-таксономическое направление вплотную подошло к вопросу о том, что, хотя языковая система характеризуется наличием ограниченного числа фонологических, морфологических единиц, структурных предложенческих схем и т.д., она не сводится к их суммарному набору. Определение языковой системы в терминах её состава, набора элементов, и даже элементов и связей явно недостаточно.

функциональное направление

Языковая система здесь рассматривается с точки зрения её назначения. Эта трактовка понимания системы языка разработана в трудах Пражской лингвистической школы, в советской лингвистике, у английских и французских структуралистов. Язык определяется здесь как «система средств выражения, служащая какой-то определенно цели», причем в качестве такой цели рассматривается прежде всего достижение коммуникации. Главными признаками системы языка считаются те признаки, которые обеспечивают выполнение коммуникативных задач. При выделении системных единиц основной критерий – функциональный, тождество по выполняемым ролям. Все различия, не меняющие основного назначения, или функции единицы, считаются несущественными для её описания и определения. Описания частных подсистем языка – грамматических или фонологических – подчинены отношениям типа "средство –цель".

Модель такой системы языка называется телеологической, или целевой.

В этой модели разграничиваются функционально релевантные и функционально нерелевантные явления, и основными считаются функционально релевантные.

В рамках функционального направления система языка рассматривается

1) как незамкнутая, открытая система, постоянно взаимодействующая со средой, приспосабливающаяся к условиям своего существования и потому подвижная, т.е. это открытая динамическая система,

2) система языка никогда не бывает правильной полностью: она лишь стремится к равновесию, никогда его не достигая. Всегда есть процесс отмирания старых элементов и появления новых, процессы замены одних элементов другими, перегруппировки имеющихся элементов, есть инновации и архаизмы, продуктивные и непродуктивные явления, интегрированные системы и элементы, остающиеся вне каких-либо систем.

3)языковая система – неустойчивая или относительно равновесная система

4) система языка существует как взаимодействие и взаимозависимость лексической, грамматической и фонетической сторон языка. Это очевидно и в диахронических исследованиях, и в синхронии. Области, где существует ярко выраженная синхроническая взаимообусловленность явлений различных уровней, рассматриваются как особые микросистемы или подсистемы единой системы языка Американские дескриптивисты говорили о независимости и непроницаемости этих подсистем, в то время как функционалисты говорят об их глубокой внутренней взаимосвязанности. Наиболее близки контакты соседних ярусов.

собственно структурное направление и характеристика структуры языка

Понятие структуры языка представляется более ясным, чем понятие языковой системы. Это – сеть отношений в объекте, или сеть зависимостей, или сеть оппозиций. Рассмотрения языка как структуры является прямым следствием классификации языковых фактов на основе их функций, но собственно структурное понимание языковой системы оказывается отличным от функционального. Это связано с различиями в интерпретации самого понятия функции. У Ельмслева, в его глоссематике, в отличие от пражской школы, понятие функции употребляется для обозначения любой зависимости, без учета особой природы этой зависимости или без учета объектов, между которыми эта зависимость устанавливается. С самого начала глоссематика ставит себе целью создание имманентной алгебры языка и основывалась на двух различиях: между выражением и содержанием и между формой и субстанцией. Субстанция понималась как те стороны языковых явлений, которые не могут получить описания без помощи нелингвистических предпосылок (значения и звуки). Форма определена негативно, как то, что не есть субстанция, а позитивно она рассматривается как иерархия функций. Имманентная алгебра языка связана с изучением формы, и в связи с этим в глоссематике различаются форма содержания и форма выражения. Видимо, существуют и субстанции содержания и субстанция выражения. Видимо, глоссематика является слишком уж прилежным развитием Соссюровского знаменитого изречения, что язык есть форма, а не субстанция. Итак, каждый из планов, план выражения и план содержания, обладают своей собственной субстанцией и формой, ни один не существует без другого, между ними существует функция интердепенденции. В пределах же отдельного плана существует связь между формой и субстанцией, функция – детерминация, т.е. форма является определяющей и постоянной величиной, а субстанция – зависимой и переменной. Основным объектом анализа имманентной алгебры языка должна стать форма – как форма содержания, так и форма выражения, а не субстанция. Структура языка, таким образом – это величина, определяемая совокупностью отношений, во-первых, интерстратного типа, во-вторых, совокупностью формальных внутристратных отношений, но в любом случае отношений формальных, не зависящих от природы элементов, между которыми они устанавливаются. Сугубо абстрактный характер выводит эту теорию за пределы лингвистики, это скорее особый раздел семиотики и даже математики, направленного исключительно для исследования чистых отношений внутри языковых систем.

Отказ от изучения субстанции приводит к тому, что многие черты языка как знаковой системы для нужд коммуникации остаются в глоссематики вне анализа. Ельмслев, например, считает, что наиболее существенной чертой в структуре языка является построение легиона знаков из горстки фигур благодаря их новым сочетаниям. При этом тот факт, что языки – знаковые системы, является чуть ли не случайным, просто по цели, приписываемой языкам, а реально они, по своей внутренней структуре – системы фигур, которые могут быть использованы для построения знаков. Таким образом, структура языка оказывается вообще не связанной со значением. Ельмслев говорит о том, что отношения в языке существуют не между знаками, а между фигурами. Непонятно, как осуществляется языком его основная функция, семиологическая, знаковая, и почему в выполнении этой функции не участвует внутренняя структура языка. Тем не менее, эта идея послужила толчком для рассмотрения языковой структуры, в которой сеть лингвистических отношений складывается между фигурами и фигурами, или диакритическими элементами, между фигурами и знаками, и между знаками и знаками. В связи с этим надо говорить не о знаковой системе языка, а о системе языка, которая состоит из двух подсистем: знаковой, и подсистемы диакритических элементов.

Именно такое понимание языковой структу3ры принято большинством лингвистов- структуралистов. Именно благодаря этому стало возможно выделение структуры языка как самостоятельного объекта исследования, стало возможно структурное моделирование, математические методы, а также позволило в какой-то мере уточнить понятия языковой системы и структуры языка в лингвистике.

иерархическое расслоение системы языка и стратификационное истолкование её организации

Идея представления языка через расслоение его на определенные подсистемы через их иерархию появилась примерно с середины 50 годов прошлого столетия, а возможно, и раньше. Скажем, одна из работ Ельмслева называлась «Стратификация языка». Поскольку у него имелись форма выражения и субстанция выражения, а также форма содержания и субстанция содержания, то у него присутствуют соответствующие этому делению четыре слоя или страты, и особые, интерстратные отношения между ними. В недрах дескриптивной лингвистики выдвигаются иные принципы членения структуры языка, и говорится об уровнях или ярусах языковой системы. Уровневая теория представляет собой особую теорию строения языка, согласно которой частные сферы языковой системы располагаются одна над другой в строго регламентированном порядке.

В стратификационной лингвистике в фокусе внимания находится встраивание частных подсистем в единую языковую систему, а в топологическом – определение набора тех универсальных частей, из которых состоит язык, что неудивительно, если знать, что цель структурно-топологических исследований – это построение языка-эталона.

Оба течения пользуются достижениями структурной лингвистики. Создатели стратификационной модели, Лэм и Глисон, пользуются моделью структуры языка глоссематики, используют идею уровневого членения языка и наличия собственных элементарных единиц у каждого отдельного уровня, которую они позаимствовали у дескриптивистов, а также они позаимствовали идею трансформационной грамматики о передаче информации посредством постоянного переключения одной формы информации в другую, а отсюда – и идею передекодирования одних языковых единиц в другие.

Структура языка, по Лэму и Глисону, состоит, по крайней мере, из пяти-шести пластов или стратумов. Механизмы языка, считают они, существуют для того, чтобы соотносить звуки языка и значения, но такое соотнесение не рассматривается ими, как в глоссематике, как двучленное образование, объединяющее два плана, план выражения и план содержания. Оно является не прямолинейным, а сложным, ступенчатым, распределенным на несколько промежуточных звеньев. Эти сложные многопереходные страты отличаются несколько от уровней языковой структуры, предложенной в теории Ч. Хоккета. Уровневая интерпретация структуры языка предполагает, что единицы этого уровня равномерны, находятся в одном ряду, в одной плоскости. В стратификационной модели упор делается на сложную организацию страты. Она состоит из иерархически организованных единиц, переход от одного слоя к другому сложен, есть масса синкретичных, переходных случаев, и много внимания уделяется описаниям отношений интерстратного типа. Отличие уровня и страты заключается также в том, что уровень соответствует выбранной заранее плоскости лингвистического анализа, а страта соответствует пласту самого лингвистического объекта. Он соответствует онтологической характеристике объекта. Уровень конституируется одной единицей – морфемой, словоформой, словосочетанием, предложением – стратум требует как единицы, так и её комбинаторики: т.е. и репрезентацию, и аранжировку единицы. Каждый стратум, таким образом, характеризуется набором простых единиц и их регулярных упорядоченных совокупностей, особых постоянных комбинациях, а также набором тактических правил, составляющих эти единицы в комплексные и сложные составные единицы. Единицы языка выделяются, т.е. очищаются от сопутствующих признаков, не составляющих языковую сущность данной единицы. Здесь важны признаки существенные, т. е выражающие сущность, самостоятельность и потенциальную отдельность единицы. Выделение единицы есть нахождение её существенных признаков и сведение по этим признакам случаев разного употребления единицы в один класс. Класс употребления одной единицы с неизменными признаками называют инвариантом, а отдельное употребление - вариантом. Объединение в классы явлений одинаковой сложности называют классификацией инвариантов одного яруса или страты. Например, все фонемы – простые единицы, полученные в результате деления морфем – сложных единиц – составляют ярус. Гласные, согласные, полугласные – подклассы внутри этого яруса фонем.

Единицы, принадлежащие к одному ярусу языка, должны непосредственно синтезировать единицы другого, вышележащего яруса. Всякая единица вышележащего яруса является не только суммой составляющих её элементов, но и органическим целым. Скажем, морфема не только состоит из фонем, но и приобретает еще какое-то свойство, существенное для морфемы, и не присущее фонемам: свойство означивания.

В структуре языка выделяются три или четыре собственно лингвистических стратума – фонология, морфология, лексикология (+ – морфонология), – а также два пограничных стратума, определяющих верхний и нижний пределы языковой структуры: семантика и фонетика. Пограничные стратумы связывают язык непосредственно с экстралингвистической реальностью.

Ярусы языка практически совпадают со стратами: Верхний предел – предложение, далее – словосочетание, единица, имеющая синтаксическую форму и способность передавать расчленено единое понятие или образ; далее идет ярус слова, морфемы и фонемы.

После распределения единиц по ярусам происходит деление каждого яруса на классы и подклассы, что составляет особую проблему. Так, слова делятся по частям речи, словосочетания – по классам словосочетаний, морфемы – по классам морфем (словообразовательные и словоизменительные, корневые и некорневые, связанные и свободные и пр.).

Существуют явления языка, которые не могут быть отнесены к определенному ярусу. Кроме того, существуют явления, которые не могут быть охвачены понятием ярус: такто-слоговая организация устной речи, тональная организация речи, графико-орфографическая и художественная организация письменной речи, явления фразеологии, стандартные формулы-предложения (формулы брани, приветствия, формы словообразования и др.). Подобные явления относятся к внеярусным и классифицируются особо.

Восхождение от нижнего к верхнему ярусу происходит за счет типа связи, который называется репрезентацией. Этот фундаментальный вид связи имеет семь разновидностей: диверсификацию, нейтрализацию, нулевую, пустую,с ложную и слитную репрезентации, а также анатаксис. Эти отношения – главным образом интерстратные. Для отношений внутри одного яруса характерна манифестирование, или актуализация.

Вопросы

1. Каковы различные интерпретации различий системы и структуры?

2. Каковы минимальные и максимальные единицы, а также типы связей между ними в инвентаризационно-таксономическом направлении?

3. Каковы принципы выделения системных единиц в функциональном направлении?

4. Какие преимущества для исследования языка предоставляет та интерпретация структуры языка, которая разработана в рамках собственно структурного подхода?

5. Каковы различия в интерпретации уровней языка и страт, принятых в статификационной теории?

Литература

1. Березин Ф.М., В.Н.Головин. Общее языкознание. М.,1979

2. Гируцкий А.А.Общее языкознание. Минск, 2001

3. Кодухов В. И. Общее языкознание. М.,1974

4. Общее языкознание. Внутренняя структура языка (отв. ред. Б.А Серебренников). М.,1972

5. Рождественский Ю.В. Лекции по общему языкознанию. М.,1990

6. Степанов Ю.С. основы общего языкознания. М.,1975

7. Реформатский А.А. Введение в языкознание. М.,1967

Тема: Базовые концепты теории референции

План

1. Понятие референции и история вопроса

2. Сильная и слабая семантика: референция в лингвистике

3. Референция и типы языковых единиц

4. Референция языковых выражений с предметным значением

Семантический треугольник. Знак и значение. Форма, понятие (концепт), вещь (референт).

Т.О. референция обозначает отношение между словами и вещами, событиями, действиями и качествами, которые они замещают. Референция понимается двояко: как процесс соотношения единиц речи (прежде всего именных групп) с внеязыковой действительностью, и как результат такого соотнесения.

Проблема референции имеет довольно древнюю историю, но современное воплощение она получила лишь в конце 19 и в 20 столетии, хотя многие проблемы так и остались дискутивными, благодаря работам, в первую очередь, логиков, философов, таких, как Бертран Рассел, Готлоб Фреге, Рудольф Карнап, а также работавших на стыке логики и лингвистики С.Крипке, У.Куайна, Л.Линского, П. Стросона и Я. Хинтикки. В Российской лингвистике проблемами референции занимались Н.Д. Арутюнова, Е.В. Падучева, Булыгина и Шмелев.

В результате всевозможных изысканий семантика распалась на слабую семантику (теорию значения) и сильную семантику (теорию референции). В лингвистике долгое время проблема понимания и значения в речи сводилась к описанию значений слов. Однако, наконец, возникла ясность, что чтобы понимать сказанное, недостаточно знать значение слов или иных языковых выражений. То, что слова называют вещи, так же важно для понимания речи, как и то, что слова имеют значение, смысл. В лингвистику из логики теория референции перешла довольно поздно – лишь во второй половине двадцатого века, поскольку теория значения оказалась неспособной описать определенные семантические противопоставления. Например, предложение

Джона удивило, что чемпион был пьян,

имеет два прочтения, несмотря на то, что значение имени чемпион в обоих случаях одно и то же

а) Джона удивило, что некий конкретный человек, которого Джон в данном случае случайно обозначает словом чемпион, - он мог бы выбрать какое-нибудь другое обозначение, например, Аэртон Сенна, или назвать его гонщиком, или другом сестры – пьян. В данном случае тот факт, что человек – чемпион, не связан никакой необходимой связью с тем фактом, что он пьян. Джона удивил сам факт пьянства данного человека. Значение слова чемпион не является необходимым для понимания предложения в этом первом значении.

б) при втором прочтении Джона удивляет нетрезвость чемпиона в его аспекте чемпиона. Как, чемпион, и вдруг пьян! Т.е., Джон, видимо, имеет идеальное представление о спортсменах вообще и о чемпионах в частности, и его поражает связь между двумя свойствами – свойством быть чемпионом и свойством напиваться. Здесь слово чемпион нельзя заменить никаким другим наименованием, поскольку его содержание, его значение, смысл необходим для правильной интерпретации предложения во втором смысле. Еще пример такого же рода:

Филипп считает, что Тегусигальпа находится в Никарагуа.

Для правильного понимания этого предложения важно употребление имени Тегусигальпа. Т.е., это предложение получает вторую интерпретацию. Мы не можем поменять Тегусигальпу на имя, обладающее тем же обозначением: Столица Гондураса. Иначе предложение будет бессмысленным: Филипп считает, что столица Гондураса находится в Никарагуа

Или, скажем, теория значения мало чем может помочь правильной интерпретации предложений с неопределенными дескрипциями, за которыми может скрываться разная референция – конкретная или неконкретная. Предложение

Я хочу купить лошадь

включает в себя неопределенную дескрипцию – лошадь. Речь может идти о конкретной лошади, принадлежавшей, скажем, вашему другу и произведшей на вас неизгладимое впечатление. Или о любой лошади, не конкретной, а любой, мало-мальски приличной, которую вы могли бы счесть подходящей для вас.

Референция необходимо связана с исходными предположениями о существования или реальности объектов физического мира. Конкретное слово или другая единица, обладающая значением, соотносится с некоторым объектом, который существует, является реальным. Это понятие физического существования может считаться фундаментальным для определения отношения референции. Хотя не исключены и некоторые расширения понятия физического существования. Референтом имени может быть как материальная, так и идеальная сущность, и даже фантомная сущность, как домовые, единороги или кентавры (при допущении, что их в реальной действительности нет). Им приписывается вымышленное или мифическое существование. Можно расширить применение терминов существование и референция, распространив их на такие теоретические конструкты науки, как атом, гены, энергия и пр.

Языковой текст всегда строится как имеющий некоторый внешний мир, с которым он соотносится – будь то реальный мир или вымышленный, как это имеет место в художественной литературе. В случае вымышленного мира референтами языковых выражений будут объекты и ситуации в вымышленном мире текста.

Итак, референция может осуществляться к реальному, определенному, единичному предмету (Попов, изобретатель радио), к неопределенному предмету (я хочу купить радио), ко всему классу предметов в целом (радио – полезное изобретение),

к известному говорящему и неизвестному слушающему предмету (вчера я встретил одного друга), нереальным предметам (Первый приход Сатаны) и пр.

Все эти, и еще многие типы референционального содержания отношения имен и вещей важны в лингвистическом плане в силу следующих причин

1. С ним связаны различия в логической структуре высказывания, т.е., в способах соотнесения всего предложения и его частей, в особенности именных групп, с миром. Скажем, одно и то же предложение, например, Женщины ходят по магазинам, может отсылать к

• конкретной ситуации с конкретными участниками. Например, быть ответом на вопрос Чем сейчас занимаются ваши женщины? Это будет единичное высказывание.

• рисовать типичную ситуацию, но неконкретную, не имеющую место сейчас и здесь, но с конкретными, опять же, участниками: Чем обычно занимаются ваши женщины? Женщины ходят по магазинам.

• выражать общее суждение о женщинах вообще: Чем занимаются женщины? (вообще все, большинство, обычно), или в контексте: Мужчины зарабатывают деньги, а женщины ходят по магазинам.

2. Во-вторых, референция – часть связного высказывания, от предложения до текста, потому что обеспечивает тождество обозначаемых объектов (кореферентность), без чего невозможна связная речь. Даже, скажем, в такой последовательности Я вышел на улицу. По правой стороне, припадая на задние ноги, бежала собака. У нее были слюни. Собака страдала бешенством. Правильное понимание невозможно, если не соотнести слова собака, у нее и собака в последнем предложении с неким единым внеязыковым объектом, а правую сторону не соотнести с улицей, упомянутой в первом предложении. Почему получается так, что адресат речи редко ошибается, устанавливая кореферентность имен в высказываниях? Потому, что действуют языковые законы референции. Простенький пример, чтобы показать, что правильная референциональная соотнесенность, и, значит, правильное понимание, зависит от механизмов языка: Петя пришел домой и он сказал своей матери, что очень устал. Кто сказал своей матери, что он очень устал? Петя? Правильно. Почему вы так решили? Неизвестно. Он пришел домой, и Петя сказал своей матери, что он очень устал. Теперь скажите, он в первом предложении и Петя во втором предложении – это один и тот же человек? Тогда скажите, он в он очень устал – это тот человек, который пришел домой, или это Петя говорит о себе? Вот это второе предложение построено несколько неправильно, оно нарушает языковые механизмы референции, и понять его можно правильно только в контексте.

Еще несколько общих положений:

1. Референция осуществляется говорящим в актах речи. Мы знаем, что знаки языка, в первую очередь, слова, и в наибольшей степени, имена, именные группы обладают двумя способностями – значить, и обозначать. Как уже говорилось, теория значения занимается способностью имени значить, а теория референции – обозначать. Два языковых выражения – Геспер и Фосфор имеют разные значения, поскольку Геспер – это Утренняя звезда, а Фосфор – Вечерняя звезда. Они даже в каком-то смысле антонимы, но понятиям, которые лежат в основе их значения. Однако эти выражения относятся к одной сущности, а именно планете Венера, т.е. у них одно и то же обозначение. Или мы можем назвать Пушкина – автором Евгения Онегина, солнцем русской поэзии, мужем Натальи Николаевны, величайшим русским поэтом, правнуком Ганнибала – все эти выражения имеют разное значение, но они имеют одно и то же обозначение, поскольку называют, осуществляют референцию к одному и тому же объекту.

Способностью значить языковое выражение, имя обладает независимо от своего употребления, уже в языке, а вот способностью обозначать оно обладает только в контекстах речи. Референт имя приобретает только будучи употребленным в речи. Поэтому референциальным значением имя в системе языка, как элемент структуры языка не имеет. Поэтому мы и говорим, что референция осуществляется говорящим в актах речи. В системе языка имя обладает только определенным референциальным потенциалом. Падучева, для этой потенциальной референциональной способности придумала термин: денотативный статус. Т.Е. В языке имя обладает значением и определенным денотативным статусом, который свидетельствует о том, что в контекстах речи имя может приобрести тот или иной тип референциального значения.

2.Референция некоторой лингвистической единицы не обязана быть точной и определенной. Референциальные границы лексических единиц являются неопределенными. Например, нельзя указать вполне определенную точку, в которой мы должны провести разграничительную линию между референтами слов холм, возвышенность, пригорок и гора цыпленок, молодая курочка, петушок и курица голубой, синий лазурный и пр. Тот факт, что референциальные границы являются произвольными, обычно не приводит к нарушению взаимопонимания, так как точное подведение объекта под ту или иную лексическую единицу обычно нерелевантно. По этому поводу есть и теория, которая говорит о том, что значение языковой единицы совсем необязательно для осуществления референции. Референция слишком прагматически зависима, и может осуществляться помимо значений. Приведем пример: у нас одно время на факультет работала молодая англичанка, несколько мужеподобной наружности. Она очень сетовала по поводу того, что в автобусах и троллейбусах к ней обращались как « мальчик», «мужчина», «молодой человек». Вас не должно удивлять то, каким образом она понимала, что имеют в виду её, осуществляют референцию к ней, а не к кому-либо другому, хотя значение тех слов, которые употребляли для того, чтобы осуществлять референцию, было полностью неправильным. То же самое с Вечерней и Утренней звездой. Так называли - неправильно – планету, но это не мешало понимать, к какому объекту осуществляется референция. Еще пример. Молодой холостяк приезжает на курорт с подружкой. В один прекрасный момент, когда он ищет её на пляже, сосед по пляжу ему говорит: «Ваша жена ушла купаться пять минут назад». Молодой человек тут же понимает, к кому осуществлена референция, хотя употребленное для референции слово неправильно. Его значение не соответствует статусу женщины, с которой он приехал отдыхать. Но он не говорит: «какая жена, я не женат! Не понимаю, о ком вы говорите», он сразу понимает, о ком речь. Даже если он скажет: « Яне женат», он все равно поймет, о ком идет речь.

2.В лингвистике разделяют референцию именных выражений с предметным значением и референцию языковых выражений с пропозитивным значением: т.е. референцию простых независимых предложений, придаточных предложений, нефинитных глагольных конструкций, неполных номинализаций предложений, имеющих вид: то, что или тот факт. что…полные номинализации предложений, вершиной которых является девербатив: Население города радостно встречало кавалерию, которая въехала в город: население города радостно встречало въезд кавалерии в город; радостная встреча населением въезда кавалерии в город. Не все лингвисты согласны, что такие выражения имеют референтную отнесенность. Потому ограничимся только некоторыми типами референции, присущей именным выражениям с предметным значением. Типы референции будем называть референциональными статусами, помня, что эти статусы приобретаются только в контекстах речи:

Рассмотрим РС ИГ с предметным значением

РС можно приблизительно поделить на три подгруппы:

1. Предикатные, когда имя соотносится не с сущностью, а со свойством:

ИВАН БЫЛ ПЕВЦОМ, ОНА С ДЕТСТВА МЕЧТАЛА ВЫЙТИ ЗАМУЖ ЗА ДАНТИСТА. ЕМУ НРАВЯТСЯ БЛОНДИНКИ. ПЕВЕЦ, ДАНТИСТ, БЛОНДИНКИ - соотносится не с той или иной сущностью, а свойством. РС певца, дантиста – предикатный.

2. Термовые, когда имя соотносится с внеязыковой сущностью:

ИВАН БЫЛ ПЕВЦОМ, МОЯ СЕСТРА С ДЕТСВА МЕЧТАЛА О ЗАМУЖЕСТВЕ, МОЕМУ ДРУГУ НРАВЯТСЯ БЛОНДИНКИ

3. автонимные, которые осуществляют референцию к самим себе, к именам:

ПЕВЦА ЗВАЛИ ИВАНОМ.

ИВАН в этом высказывании не отсылает к лицу по имени Иван, а осуществляет референцию к имени. Даже можно это эксплицировать: ЧЕЛОВЕКА ВОТ ЭТОГО, КОТОРЫЙ ПЕВЕЦ. ЗОВУТ ИМЕНЕМ ИВАН. Первое ИГ отсылает к лицу, второе, к имени. ИВАН в этом высказывании имеет автонимный РС. Имя осуществляет в данном случае референцию к самому себе, и не может быть заменено ни на какую другую дескрипцию.В БЕГЕМОТЕ СЕМЬ БУКВ: замена на ГИППОПОТАМ невозможна. Автонимное употребление наблюдается в тех случаях, когда идет перекодировка я языка на язык: геликоптер – это вертолет, или с подъязыка на язык: ладья – это тура, герла – это подруга. Займемся

термовыми РС

Их можно поделить на два класса:

• референтные РС

• нереферентные РС

В первом случае за любой ИГ непременно стоит референт индивидуализированный (единичный или множественный), т. е существующий в мире дискурса, и чем-то выделенный для говорящего из всех остальных объектов этого мира. Это может быть известный и идентифицированный говорящим и адресатом объект, как, например. Наш декан, книга, которую я тебе подарил на прошлый день рождения, Саша Иванов из 305 группы, старикан в парике за четвертым столиком справа, или это может быть неизвестный говорящему объект, о котором он знает только то, что тот существует, а адресат вообще может о нем не знать: Наш Петя женился на какой-то блондинке. Он пошел к одному своему другу. Папа купил новую машину.

Референтные РС бывают

• определенные/неопределенные. Под этим свойством референта понимается его известность/неизвестность адресату. Известность референта адресату может иметь разный источник: она может быть перманентной и окказиональной. В первом случае знание о референте имеется у адресата (или у коммуникантов) в долговременной памяти, как, например, знание об Иване Грозном, царе Горохе, Александре Третьем или балерине Галине Улановой. И, упоминая референт, говорящий вновь вводит этот референт из долговременной памяти адресата в текущее сознание. Во втором случае референт становится известным лишь во время коммуникативного акта, и какое-то время пребывает в общем поле зрения коммуникантов, в их «текущем сознании». Окказиональная известность референта, и тем самым определенность референции достигается двумя способами: дейксисом и анафорой. При дейксисе референт присутствует в ситуации общения и доступен восприятию. Говорящий разными способами – как лингвистическими, так и нелингвистическим может на него указать. При анафоре говорящий отсылает к референту, известному из предшествующего упоминания о нем в дискурсе. Для этого референт первоначально должен быть введен в дискурс как пока еще неизвестный адресату, т.е. с неопределенной референцией:

Я вчера купил одну книгу. Эта книга весьма занимательна. Я её уже прочитал и могу дать её тебе.

Противопоставление по определенности/неопределенности референта в ряде языков маркируется грамматически – при помощи артиклей. В других языках актуализаторами могут стать местоимения. В Русском. Например, указательные местоимения используются для определенной референции. Но наличие специальных актуализаторов необязательно. Достаточно контекста и имен собственных.

Неопределенность референции обусловлена состоянием знаний адресата (с точки зрения говорящего). Состояние знаний адресата таково, что он не может идентифицировать референт соответствующей ИГ в мире дискурса на основе полученных о нем из высказывания знаний. Обычно в таком случае говорящий сам знает о референте не более того, что сообщает о нем в высказывании. Референт неизвестен как говорящему, так и адресату. Референт может быть известен говорящему, но он неизвестен адресату. Обычно это происходит при интродукции референта (один молодой человек мне сказал…). Кроме того, референт известен как говорящему, так и адресату, но говорящий не желает, чтобы адресат идентифицировал его (ср. в русском: вчера кое-кто звонил…)

При референтном употреблении имени возможна замена одного имени, с одним смыслом, на другое, с другим смыслом, но обозначающее того же самого референта. Мы ищем старосту 403 группы (Аню Филиппову, студентку, которая взяла у Людмилы Дмитриевной книгу по аналитическому чтению, дочку Елены Николаевны) Если возможна такая замена, мы говорим о прозрачном употреблении именных групп, и о прозрачных контекстах. Замена бывает невозможна, если для всего предложения в целом важна не референция имени, а его смысл. Если мы в предложении ЦАРЬ ЭДИП ХОТЕЛ ЖЕНИТЬСЯ НА ИОКАСТЕ, заменим ИОКАСТУ на имя с другим смыслом, то той же самой референцией МАТЬ ЭДИПА, то у нас получится предложение с искаженным смыслом: ЦАРНЬ ЭДИП ХОТЕЛ ЖЕНИТЬСЯ НА СВОЕЙ МАТЕРИ, так как Эдип не знал, что Иокаста – его мать.

Нереферентное употребление ИГ позволяет прямо соотноситься не с экстенсионалом, а с интенсионалом значения, со свойством, представленным как лишенное конкретных носителей.

Нереферентные РС бывают

• экзистенциальными

Этот статус имеют ИГ, которые отсылают к объекту, существующему лишь потенциально, поскольку он еще не выбран из класса объектов с теми же свойствами:

Сравним два примера

Отец ушел из дома с каким-то бандитом. В этом примере, бандит, с которым отец ушел из дома, вполне конкретное лицо, реально существующее, только неизвестное говорящему.

Отец боится, что его интересы могут столкнуться с интересами какого-нибудь бандита

В этом примере говорящий в принципе не может указать на референт, поскольку отец не имеет в виду никакого конкретного представителя криминальных групп, а скорее опасается столкнуться с любым из них.

Банк ищет кассира