1. Работа сознания с редкими (неожиданными) сигналами протекает дольше, чем с частыми:

• Стимулы, которые предъявляются в процессе конкретного экспе­римента с меньшей вероятностью, требуют большего времени и для двигательной реакции, и для узнавания, чем стимулы, предъяв­ляемые с большей вероятностью. Рассмотрим пример: И. М. Фейгенберг измерял время реакции на предъявление четырех цифр — 1,2,3 и 4. При появлении любой из этих цифр испытуемый должен был из четырех находящихся перед ним кнопок нажать опреде­ленную, соответствующую этому сигналу. Каждая четверка сиг­налов — случайная последовательность всех этих цифр, т. е. в каждой четверке на I месте может появиться любая из цифр с вероятностью 0,25; на II месте в четверке с равной вероятно­стью может появиться только одна из трех оставшихся цифр; на III — одна из двух; а на IV могла быть уже только единственная, оставшаяся цифра. Среднее время реакции на цифру, предъявляв­шуюся на I месте, было самым большим (Т_I =460 мс); существенно меньшее на II месте — T_II =424 мс; Т_III было равно уже 351 мс, а Т_iv=207 мс. Любопытно, что этот результат не зависел от того, осознавали испытуемые указанную структуру последовательно­сти или нет'.

• В ситуации, когда двуязычные испытуемые в ответ на предъяв­ляемые слова должны совершать двигательную реакцию, время этой реакции короче для слов на более знакомом им языке ².

• Время двигательной реакции на предъявляемый стимул существен­но меньше, если стимулы подаются в ожидаемый срок через строго фиксированные интервалы времени. Однако и при нефикси­рованных интервалах оно может быть сокращено (до 40%), если появление стимула сделать более ожидаемым и перед его предъяв­лением давать предупредительный сигнал.

Время узнавания также увеличивается пропорционально логарифму числа возможных альтернатив узнавания, как и время реакции. Это было показано для предметов, слов, рядов букв, знаков азбуки Морзе, показаний приборов и др.

¹ Фейгенберг И. М. О принципиальной неразрывности наблюдаемого и наблюдателя в психологических феноменах.//Бессознательное, 1. Тбилиси, 1978, с. 171-173.

²См. Шошолль Р. Время реакции. // Экспериментальная психология (под ред. П. Фресса и Ж. Пиаже), 1-2. М., 1966, с. 364, 366.

347

• Длительная тренировка способствует как сокращению времени двигательной реакции, так и времени узнавания. Время реакции испытуемого может сокращаться даже через пять месяцев ис­следования после более 45 тыс. проб '. Это сокращение тем за­метнее, чем меньше изменяется в процессе эксперимента стимульный материал. Но это значит, что существенную роль в уве­личении скорости реакции в результате тренировки играет уменьшение информативности стимулов.

• Время, необходимое для правильного узнавания знакомых стиму­лов, существенно меньше, чем незнакомых или неожиданных.

• Дети-дошкольники при прочих равных условиях дольше рассмат­ривают новые изображения, а не те, с какими их предварительно знакомили, или выбирают поиграть новые игрушки, а не те, кото­рые им заранее показали².

• Время узнавания слов сокращается, если испытуемому заранее сообщается, к какой категории (мебель, пища, животные и т. п.) относятся эти слова.

• От числа возможных альтернатив зависит и возможность узнава­ния в затрудненных условиях. В исследовании Дж. Миллера с со­трудниками было показано: опознание предъявленного на слух слова на фоне маскирующего шума, если испытуемый знает, что предъявляется одно из двух заранее известных слов, может быть правильно осуществлено при интенсивности сигнала на 14 дБ мень­ше интенсивности шума; узнавание возможно при интенсивности сигнала на 4 дБ меньше интенсивности шума, если предъявляет­ся слово из списка в 256 слов; для узнавания, если же предъявля­ются любые слова, а не из известного заранее набора, интенсив­ность сигнала должна превышать интенсивность шума³.

• Время, необходимое для узнавания объективно более частых сти­мулов (например, более употребительных слов) меньше, чем ред­ких, т. е. сознание меньше времени тратит на работу с частыми стимулами. Так, в исследовании Р. М. Фрумкиной при одинако­вых условиях тахистоскопического предъявления для всех слов было узнано 44,4% частых слов (воздух, платье, минута и т. д.), 34,6% средних по частоте слов (свитер, чердак, климат и т. п.),

'См. Величковский Б. М. Современная когнитивная психология. М., 1982, с. 52.

² Кантор Г. Реакции младенцев и детей старшего возраста на сложные и новые раздражения. // Изучение развития и поведения детей. М„ 1966, с. 88-97.

³ Miller G. A., ffeise G„ Lichten W. The intelligibility of speech as a function the test materials. // J. cxp. Psychol., 1951,41, p. 329-335.

348

19,7% редких слов (заступ, блесна, ланцет и т. д.) и 10,9% квази­слов (слотка, кливна,лостур и пр.)'.

• Объем опознания увеличивается для менее употребительных слов², т. е. сознание больше работает над редкими словами, они дольше сохраняются в поверхностном содержании сознания.

• Неожиданные стимулы дольше остаются (обрабатываются) на поверхности сознания при задаче запоминания. Так, неожиданные для испытуемого знаки — например, пуговица в ряду цифр, цифра в ряду слов, слог в ряду чисел, длинное слово в ряду коротких и т. д. — запоминаются и воспроизводятся существенно лучше, чем осталь­ные знаки ряда. Данный эффект обнаружила в 1933 г. ученица В. Кёлера Г. фон Ресторф ³. Не случайно в мнемотехнике, ориен­тированной на создание ассоциативных связей с запоминаемыми словами, «для лучшего запоминания» предлагается придумывать самую невероятную и странную комбинацию предметов.

• Как известно, в обыденной жизни также лучше помнятся не ти­пичные, ординарные события, а редкие и неожиданные, наруша­ющие привычный ход вещей. Об этом писал ещё древнеримский автор: «Видя в повседневной жизни ничем не примечательные, обыкновенные, банальные вещи, мы вообще не запоминаем их... Но если мы видим или слышим что-либо чрезвычайно необыч­ное, подлое, бесчестное, великое, невероятное или смешное, мы скорее всего надолго это запомним... И причина этого заключается не в чём ином, как в том, что привычные вещи с лёгкостью усколь­зают из памяти, в то время как всё новое и захватывающее доль­ше сохраняется в уме»⁴.

' Фрумкина Р. М. Вероятность элементов текста и речевое поведение. М., 1971, с. 119 (табл. 20 в моём пересчёте).

² Kлацки P. Память человека. Структура и процессы М 1978 z62.

' См. подробнее Флорес Ц. Память.// Экспериментальная психология (под ред. П. Фресса и Ж. Пиаже). 4. М., 1973, с. 232-234. Иногда даже наличие неожи­данного элемента в списке данных улучшает воспроизведение не только самого этого элемента, но и всего списка данных. Однако в «чистом случае» — при неожиданном предъявлении пустого листа среди подлежащих запоминанию картинок (якобы по ошибке экспериментатора), опознание, скорее всего, ухудшается (по данным курсовой работы А. Серебренникова).

⁴ Цит. по Йейтс Ф. Искусство памяти. СПб, 1997, с. 22.

349

• Однако — единственное исключение из закона — более употре­бительные слова воспроизводятся лучше, чем редкие. Оказыва­ется, самые часто употребляемые слова дольше не уходят из сознания. Этот результат, тем не менее, может быть артефактом — он наблюдается только при очень большой разнице в частоте упо­требления слов. Ведь очень редко встречающиеся слова могут быть, например, просто не знакомы испытуемым. А потому в том, что такие слова запоминаются хуже, проявляется не только об­суждаемый эффект. С другой стороны, самые часто употреб­ляемые слова (артикли, союзы и пр.) могут быть менее ос­мысленны для испытуемого или, наоборот, порождают больше осмысленных ассоциаций. К тому же, они, как правило, короче редко употребляемых слов. Иначе говоря, здесь может действо­вать иной мощный фактор, не связанный с частотой употребле­ния слов.

• Время и точность решения более сложных задач зависит от того, как часто подобные задачи ранее решались испытуемыми. Это утверждение настолько очевидно, что обычно специально не ис­следовалось, хотя подтверждающих экспериментальных данных вполне достаточно. Более-менее оригинальный пример — реше­ние пространственных задач испытуемыми в очках, искажающих пространство (типичный приём после упомянутых исследований Стрэттона 1896 г., показавшего, что с течением времени сильное искажение пространства — вплоть до его переворачивания — по­чти не мешает испытуемому передвигаться). Выяснилось, что даже тогда, когда опыт ношения очков позволял испытуемому легко ходить по улицам (привычная задача), передвижение вдоль извилистой линии, начерченной на полу в лаборатории, давалось ему медленно и с трудом '.

2. Время работы сознания над предъявляемыми сигналами зависит от вероятности осуществления заранее подготовлен­ных ответов на эти сигналы:

• Время двигательной реакции возрастает (при сохранении числа предъявляемых сигналов) в зависимости от числа альтернатив ответа на эти сигналы.

• Время двигательной реакции увеличивается, если испытуемому дать ложные сведения о времени предъявления сигналов или сообщить о

' См. Вюрпилло Э. Восприятие пространства. // Экспериментальная психология (под ред. П. Фресса и Ж. Пиаже), 6. М., 1978, с. 223.

350

предъявлении большего количества сигналов, чем на самом деле предъявляется в эксперименте '.

Если испытуемый должен на предъявленное ему слово называть слово, ассоциирующееся с ним, то чем привычнее, стандартнее его ответ на это слово, тем короче реакция (закон Марбе)².

• Время словесного называния предъявляемых стимулов тем мень­ше, чем стандартнее то название из нескольких возможных, кото­рое испытуемый выбирает для обозначения данного стимула ³.

• Время ошибочного ответа в задачах на различение, узнавание и запоминание стимулов обычно больше времени правильного от­вета, но лишь при условии, что правильный ответ встречается существенно чаще ошибочного. Так, в экспериментах А. П. Пахомова испытуемому на фоне шума через каждые 4 с, ровно на 1 с, предъявлялись или не предъявлялись световые и звуковые сигна­лы фиксированной интенсивности (вероятность «пустых» и «сиг­нальных» проб при этом равнялась 0,5). Испытуемый должен был в каждой пробе принять решение о наличии или отсутствии в этой пробе сигнала. Оказалось, что время ошибочных ответов (про­пуск сигнала и ложная тревога) больше времени в целом более частых правильных реакций. А время правильных ответов тем меньше, чем чаще именно эти реакции встречаются ⁴. Вообще говоря, результат, с позиции здравого смысла, странный: совер­шая ошибку, человек сё не осознаёт, иначе он этой ошибки не со­вершал бы , но, тем не менее, реагирует на эту ошибку временем принятия решения! По мнению Пахомова, эти данные косвенно доказывают, что человек всё же каким-то образом умеет оцени­вать возможность ошибочности своего ответа.

• Время реакции испытуемого на сигнал зависит от количества ис­пользуемых на этот сигнал ответов. Методика — испытуемым

' Конопкин О. А. Психологические механизмы регуляции деятельности. М., 1980, 107-108.

² Osgood C. E. Method and theory im experimental psychology, Oxford, 1953, p. 722-723.

³ См. Эрвин С. Семантический сдвиг при двуязычии. // Новое в лингвистике. VI, I 1972, с. 228-229. «Стандартность» определяется и относительно групповой нормы общеупотребительность (например, по словарю ассоциативных норм), и относительно индивидуальной нормы по употребительности данной ассоциации или данного звания отдельным испытуемым.

⁴ Пахомов А. П. Изменение психофизических показателей деятельности чело--наблюдателя по обнаружению слабых сигналов как результат взаимодействия психических подсистем. // Системный подход к психофизиологической проблеме. М., с.125-128.

351

предъявляются тахистоскопически (со временем экспозиции 300 мс) показания стрелочного прибора (50 вариантов стимула — от 0,1 до 5,0) с задачей назвать предъявленное показание. Человек видит каждое показание в течение опыта 12-16 раз и даёт либо правиль­ный ответ, либо ошибочный. Для любого показания определяется число вариантов ответа, использованных данным испытуемым. Средняя величина латентного периода реакции (от начала предъяв­ления до начала реакции) зависит от этого числа: для показаний, при предъявлении которых испытуемый давал только один (обычно правильный) ответ, это время составляет в среднем 1,15 с; два варианта ответа — 1,27 с; три варианта — 1,30 с; более трех — 1,45 с. Этот результат странен, ибо оказывается, что уже в нача­ле эксперимента испытуемый как бы знает, сколько вариантов ошибок на каждое показание он сделает в конце. (Позднее мы к подобным головоломкам ещё вернемся). Более того, время оши­бочного ответа на данное показание зависит от частоты этого ответа. Оно меньше времени правильного ответа, если именно на данное показание встречается чаще правильного '.

• В многочисленных экспериментах подтверждается кажущийся очевидным факт, что человек склонен использовать уже готовые (знакомые, ожидаемые) ответы, а не формировать новые. Далее мы рассмотрим это подробнее. Здесь ограничусь двумя более-менее оригинальными примерами. При слушании речи на нерод­ном языке звуковые признаки, не свойственные фонологическому строю родного языка, не различаются. Произвольная классифи­кация стимулов по цвету осуществляется в соответствии с тем квантованием непрерывного спектра радуги, который принят в родном языке испытуемого. (Тем самым предполагается, что те стимулы, которые англоязычный испытуемый отнесет в один цве­товой класс — «blue», русскоязычный испытуемый с большей ве­роятностью разнесет по двум разным классам: «голубой» и «си­ний»).

352