Сборник 50 лет АЭ БашГУ

сегодняшний день памятников, одним из которых является Уфе-II. Его культурный слой местами превышает 4 м и, судя по стратиграфии жизнь на нем не прерывалась с середины I тысячелетия, по крайней мере, до конца золотоордынского периода. И одним из доказательств являются интересные находки – это несколько серебряных золотоордынских монет XIII – XIV вв. К сожалению, верхние слои памятника практически полностью разрушены в период активной застройки площадки с конца XVIII в. [Мажитов, Султанова, Сунгатов, 2007. С. 40]. Другим ни менее интересным памятником золотоордынского периода является местонахождение БрикАлга в Белебеевском районе. Где было найдено около 500 золотоордынских монет и т.д. А это значит, что на территории Южного Урала активно развивались политические, торговые, экономические и культурные контакты как внутренне, так и внешне.

Следовательно, население Южного Урала в XIII-XIV вв. было многокомпонентным, тесно интегрированным в культуру и политическую орбиту Золотой Орды.

Литература.

1.Мажитов Н.А., Султанова А.Н. История Башкортостана. Древность. Средневековье. Уфа, 2010

2.Мажитов Н.А., Султанова А.Н., Сунгатов Ф.А. Средневековый город Башкорт (Уфа).//Вестник Академии Наук РБ. Научный и общественный политический журнал. Уфа, 2007. Том 12, №3

3.Иванов В.А. Откуда ты, мой предок? (Взгляд археолога на древнюю историю Южного Урала). Санкт-Петербург, 1994

4.Иванов В.А., Яминов А.Ф. История Золотой Орды. Стерлитамак,1999

5.Гарустович Г.Н., Ракушин А.И., Яминов А.Ф. средневековые кочевники Поволжья (конца IX – XV века). Уфа, 1998

6.Гарустович Г.Н., Разяпова С.В., Яминев А.Ф. Брик-алгинское местонахождение XIV в. в Башкирском Приуралье. Уфа, 2005

©Гарифуллина Л.Р., 2011 г.

51

УДК 902/904

Г.И. Гилязова,

БашГУ, Уфа

К ВОПРОСУ О ТОРГОВО-ЭКОНОМИЧЕСКИХ ОТНОШЕНИЯХ СРЕДНЕВЕКОВОГО НАСЕЛЕНИЯ ЮЖНОГО УРАЛА СО СТРАНАМИ ВОСТОКА: СОВРЕМЕННОЕ СОСТОЯНИЕ ПРОБЛЕМЫ.

Средневековая история Восточной Европы и Западной Азии немыслима без народов Южного Урала, которые активно участвовали в различных областях жизни Евразии как в торговле, так и в политике. В эпоху средневековья у населения региона формируется этнический облик территории в целом. Всем этим процессам, безусловно, способствовали не только этнические, культурные, но и экономические, торговые контакты народов Южного Урала со своим ближним и дальним окружением. Именно о торговых отношениях населения Южного Урала в эпоху раннего средневековья и пойдет речь в данном исследовании.

Торговля сыграла важную роль в становлении и развитии человеческого общества. Она способствовала укреплению экономических и культурных связей между людьми, общинами, государствами. Зачастую торговля и обмен во многом раскрывают механизм процесса так называемых связей, влияний, контактов, как правило фигурирующих в конкретных археологических исследованиях. Сама необходимость обмена и торговли была мотивом возникновения связей и контактов [Массон, 1974.

С.4].

Таким образом, изучение торговли позволяет посмотреть несколько под иным углом зрения на многие культурно-экономические и политические процессы, происходящие в обществе. Что, конечно же, обуславливает актуальность её изучения.

Интерес к данной теме в научных кругах возник довольно давно, и связан он был, в первую очередь, с находками на территории Южного Урала ювелирных изделий, сасанидских и среднеазиатских блюд, сосудов, а также монет восточного происхождения.

Территория Урала и Прикамья с глубокой древности известна находками серебряных и золотых изделий, что, конечно же, всегда привлекало людей. Первые упоминания о “серебре” относятся к XI – XIII вв. В 1332 г. московский князь Иван Калита “взверша гнев на Новгород прося у них сребра закамского” [Лещенко, 1974. С.100]. Возможно, именно об этом серебре и говорится в старинных русских документах XIV века, как о «серебре закамском», особом виде дани, взимавшейся с населения Приуралья. [Бадер, Смирнов, 1954. С.5].

52

С учреждением петровской кунсткамеры начинают собираться ценные вещи со всех краев Российской Империи. Сасанидское серебро на Урале впервые привлекло внимание в 1750 г., когда в прикамском имении Строгановых был обнаружен серебряный кувшин, изготовленный иранскими мастерами [Лещенко, 1974. С.100]. С тех пор в этих краях зарегистрировано свыше сотни “восточных кладов”. Также, известно, что многие дореволюционные находки скупщики серебра сумели переплавить

[Даркевич, 1976. С.73].

Вероятно, все серебряные вещи, попадавшие к русским князьям через экспедиции на Урал, шли в переплавку. К концу XIX в. осознается огромное культурное и историческое значение древней серебряной посуды.

Основная масса кладов по серебру была обнаружена в XIX – XX вв. В это время шло особенно интенсивное освоение под пашню освободившимися от неволи крестьянами России обширных лесных массивов Прикамья. Вполне вероятно, что этих находок в еще большем количестве могло быть в XIV – XVII вв., когда только начиналось освоение русским людом Вятско–Камского края. На рубеже XIX – XX вв. находки скупались специальной Археологической Комиссией или же служащими владений Строгановых [Обыденнов, Круглов, 1998. С.75]. Один из этой знаменитой семьи, князь Сергей Александрович, был председателем Археологической Комиссии царской России, созданной в 1859 г., она регулярно публиковала хронику о находках кладов в своих “Отчетах”. Так что заботам этой организации и инициативе ее руководителя мы во многом обязаны тем, что скупленные тогда ими клады и находки доныне украшают стенды и целые залы Эрмитажа и Московского Исторического музея.

Первым из русских ученых, кто поставил вопрос о времени и о точном месте производства вещей во всей широте, почувствовав его большую историческую значимость, был Я. И. Смирнов, автор труда “Восточное серебро” (2 февраля 1909 г. С-Пб.).

Выходят первые работы историков, искусствоведов, краеведов, посвященных драгоценным предметам (это Р.Г. Игнатьев, Ф.Д. Нефедов, А.А. Спицин и другие). Но в хаосе гражданской войны были потеряны и расхищены многие ценные экспонаты.

Систематическое изучение нашего края начинается в 60-е годы XX в. Основными направлениями археологических исследований в этот период были: сбор и систематизация всего материала, выделение археологических культур, а также решение глобальных вопросов этногенеза.

Результатом такой работы стала возможность дать довольно подробную характеристику средневековой археологии – хронологию, периодизацию древностей и др. В свою очередь, на этой базе впервые была написана общая история населения Южного Урала. Итоги её изучения были

53

опубликованы в работах А.П. Смирнова, Н.А. Мажитова, В.Ф. Генинга, С.М. Васюткина, В.А. Иванова и многих других.

Можно выделить несколько направлений в истории изучения торговли населения Южного Урала: 1) исследования посвященные предметам импорта, найденным на территории Южного Урала; 2) искусствоведческие работы, 3) работы о путях проникновения предметов импорта (торговых путях) на Южный Урал.

Так к первой группе исследований относятся работы связанные с обнаружением знаменитых находок Стерлитамакского могильника, Аврюзтамакского клада, Уфимских погребений, а также ряда случайных находок, найденных на территории Республики.

В1952 г. Иессен А.А. в своей работе «Ранние связи Приуралья с Ираном» [Иессен, 1952. С.209-215], опубликованной в журнале Советская археология, рассмотрел категории и возможные пути проникновения иранского импорта на территорию Южного Приуралья. Вслед за его работой

всвет вышла статья Вощининой А.И. «О связях Приуралья с Востоком в VI

– VII вв. н.э. (Уфимский клад, найденный в 1941 г.)». В ней автор дала интерпретацию конкретному археологическому материалу. Она провела аналогии вещам, найденным в кладе. И высказала точку зрения, что данные предметы могли поступать на нашу территорию в результате торговых отношений со странами Востока [Вощинина, 1955. С. 183-196].

Втом же русле, что и работа Вощининой А.И., выполнены работы Ахмерова Р.Б., который опубликовал предметы со Стерлитамакского могильника [Ахмеров, 1955. С. 153-176], а также из уфимских погребений [Ахмеров, 1970. С. 161-193], Денисова И.В., Иванова В.А., Исмагилова Р.Б., которые опубликовали материалы Аврюзтамакского клада [Денисов, Иванов, Исмагилов, 2001. С. 75-90].

Одним из первых исследований, заложивших основу для последующего изучения импортных античных изделий, обнаруженных в Прикамье и Приуралье, явилась работа Л. А. Мацулевича [Мацулевич, 1940]. На основании анализа византийских серебряных сосудов он определил хронологические границы для византийских находок. Фундаментальные работы по византийскому искусству принадлежат А.В. Банк. Она опубликовала собрание византийских находок с территории Советского Союза. Изучением приуральского византийского импорта и связей с античным миром занимались такие исследователи как М.Ф. Обыденнов, Е.А. Круглов. В своих работах они дали характеристику торговым путям, по которым осуществлялся данный обмен, а также провели параллели между политическими явлениями и интенсивностью торговых связей.

54

Наибольшее внимание исследователей всё же привлекали находки сасанидского серебра. Они были опубликованы в трудах Б.И. Маршака, который разделил согдийское художественное серебро на три художественные школы VI – IX вв. [Маршак, 1980]; В. Ю. Лещенко, исследовавшего находки серебряных сосудов VII – XIII вв. на Урале. Он проанализировал 104 клада серебряных сосудов, рассмотрел вопросы хронологии, путей и способов проникновения восточного серебра. Он считал что, большая часть импорта поступала в Прикамье в IX – XI вв. из Средней Азии через посредничество среднеазиатских, хазарских и булгарских купцов [Лещенко, 1971]. Ещё одним из исследователей занимающихся художественным металлом Востока является В.П. Даркевич. Он создал каталог восточных импортных изделий VIII – XIII вв., найденных на территории СССР [Даркевич, 1976].

Пути проникновения предметов импорта на Южный Урал освещены в исследованиях В.В. Кропоткина. Он изучал караванные пути Восточной Европы, а также создал топографию кладов византийских и римских монет

[Кропоткин, 1961; 1962].

Исследованию проникновения предметов импорта на территорию Южного Урала свою работу посвятила З.Д. Курманаева. Именно она в своих статьях о восточном импорте и торговых путях, пролегающих по территории Южного Урала использовала сведения из башкирских легенд, в которых рассказывается о существовании степных путей в страны Востока: Египет, Иран и др. А также высказывается о существовании караванной торговли и караванных путей [Курманаева, 2006].

Проникновение сасанидского импорта в своей статье рассматривает Морозов В.Ю. В данном исследовании он говорит о существовании двух направлений, по которым поступал иранский импорт: 1 – это Великий Волжский путь, по которому поступали монеты; 2 – это степной путь, который проходил по степям Южного Урала и по которому поставлялись иранские блюда. Работа интересна тем, что напоминает нам о существовании нескольких возможностей поступления импорта на нашу территорию, так как Южный Урал является частью огромного ВолгоКамского региона [Морозов, 1996].

С каждым годом появляются всё новые археологические данные, которые расширяют возможности анализа массового материала и дают новые направления для изучения многих историко-археологических вопросов.

Таким образом, утверждение об экономической значимости данного региона в изучаемую эпоху не вызывает сомнений. Обзор историографии демонстрирует относительную изученность отдельных компонентов торговли и характерных особенностей товарных отношений региона,

55

однако, целостное представление о них в научной среде пока не сложилось и требует комплексного изучения.

Литература.

1.Ахмеров Р.Б. Могильник близ г. Стерлитамака.// СА. 1955. № 22

2.Ахмеров Р.Б. Уфимские погребения IV – VII вв. н.э. и их место в древней истории Башкирии.// Древности Башкирии. М., 1970

3.Вощинина А.И. О связях Приуралья с Востоком в VI – VII вв. н.э. (Уфимский клад, найденный в 1941 г.).// СА. 1953. № 17

4.Даркевич В. П. Аргонавты средневековья. М., 1976

5.Даркевич В.П. Художественный металл Востока VIII – XIII вв. Произведения восточной торевтики на территории Европейской части СССР

иЗауралья. М., 1976

6.Денисов И. В., Иванов В. А., Исмагилов Р. Б. Новые древности с территории Южного Урала.// АПО. Оренбург, 2001. Вып. 5

7.Иессен А.А. Ранние связи Приуралья с Ираном.// СА. 1952. № 16

8.Лещенко В. Ю. Серебро закамское. Пермь, 1974. Вып. 43

9.Лещенко В.Ю. Восточные клады на Урале в VII – XIII вв. (по находкам художественной утвари). Автореф. канд. дисс. Л. 1971

10.Лещенко В.Ю. Использование восточного серебра на Урале.// Художественный металл Востока VIII – XIII вв. Произведения восточной торевтики на территории европейской части СССР и Зауралья. М., 1976

11.Кропоткин В.В. Клады византийских монет на территории

СССР.// Археология СССР. Свод археологических источников Е 4-4. М., 1962. № 69,70

12.Кропоткин В.В. Клады римских монет на территории СССР.// САИ. Г4-4. М. 1961

13.Курманаева З.Д. К вопросу о путях взаимодействия населения Уральского региона со странами Востока в эпоху средневековья.// Проблемы этнокультурного взаимодействия в Урало-Поволжье: история и современность. Самара, 2006

14.Маршак Б.И. История восточной торевтики III-XI вв. – проблемы культурной преемственности. Автореф. диссертация докт. ист. наук. М. 1980

15.Массон В.М. Развитие обмена и торговли в древних обществах.// Торговля и обмен в древности. КСИА. М., 1974. № 138

16.Мацулевич Л. А. Византийский антик в Прикамье.// Материалы

иисследования по археологии СССР. М., Л., 1940

17.Морозов В.Ю. Пути проникновения сасанидских монет и художественных изделий в Поволжье и Прикамье // Культуры евразийских степей во II тысячелетии н. э. Самара, 1996

56

18. Обыденнов М. Ф., Круглов Е. А. Сокровища и клады Восточной России. Уфа, 1998

©Гилязова Г.И., 2011 г.

УДК 902/904

Д.О. Гимранов,

БГПУ, Уфа

КОСТНЫЕ ОСТАТКИ ГОЛОЦЕНОВЫХ МЛЕКОПИТАЮЩИХ ИЗ ПЕЩЕРЫ ШУЛЬГАН-ТАШ (РАСКОПКИ 2009 г.)

Остатки животных из пещеры Шульган-Таш (Каповой), расположенной в Бурзянском районе Республики Башкортостан, уже являлись объектом изучения палеозоологов (Кузьмина, Абрамсон, 1997. С. 124-127). В 2009 г в процессе раскопок в «Купольном зале» пещеры, проведенных Южноуральской палеолитической экспедиции ИИЯЛ УНЦ РАН под руководством В.Г.Котова был получен новый археозоологический материал, ставший предметом обсуждения в настоящей публикации. Примечательно, что кости животных встречены совместно с человеческими останками, среди которых был хорошо сохранившейся женский череп [Юсупов, Нечвалода, 2010. С. 107].

Череп был обнаружен на глубине 20 см (условный горизонт 4) в шурфе размером 2×1 м, пройденном до глубины 50 см. Грунт при раскопках снимался условными горизонтами по 5 см. Осадочные отложения, представленные сероватой супесью, содержат древесные угольки. Фрагменты керамики обнаруженные в шурфе 2011 года (шурф 2011 г. расположен в 2-х м от шурфа 2009 г.), позволяют предварительно датировать весь остеологический комплекс находок ранним железном веком (устное сообщение В.Г. Котова).

Изученный археозоологический материал происходит как из шурфа, так и с поверхности пола Купольного зала. В шурфе кости животных встречаются по всей глубине вскрытых отложений. С глубины 30 см костей становится меньше, среди них встречаются остатки плейстоценовой сохранности. В основной своей массе кости животных и человека имеют сходную сохранность.

Всего было изучено 107 костей из шурфа и 12 костей из сборов с поверхности ниши. Большая часть материала фрагментирована. Видовой состав животных и количество их костей приведены в Таблице.

57

Таблица. Видовая принадлежность и количество костных остатков обнаруженных в Купольном зале пещеры Шульган-Таш

Заяц (Lepus sp.). Представлен одним фрагментом дистальной части плечевой кости. Кость происходит с глубины 35 см (7 горизонт) шурфа.

Сурок (Marmota bobac). Этому животному принадлежит фрагмент верхней части локтевой кости с сохранившимися эпифизом и частью диафиза. Находка происходит из 7 горизонта шурфа 3.

Медведь (Ursus sp.). Фрагмент черепа обнаружен во 2 горизонте. Так как кость имеет голоценовую сохранность, ее можно отнести к бурому медведю.

Куница (Martes sp.). Целая бедренная кость куницы найдена на полу Купольного зала. Идентифицировать находку до вида на данный момент не представляется возможным.

Свинья (Sus sp.). Представлена фрагментом затылочной кости, происходящей из 2 горизонта шурфа. Установить принадлежность кости к домашней или дикой форме сейчас сложно.

Лошадь (Equus sp.). С поверхности пола Купольного зала происходят фрагменты таза (2 экз.) и ребер (2 экз.). Два фрагментированных остатка нижней челюсти и фрагмент ребра лошади выявлены во 2 горизонте шурфа. В 3 горизонте обнаружен фрагмент нижней челюсти. Учитывая сохранность остатков, их с большей вероятностью можно отнести к домашней лошади.

МРС (Ovis et Capra). Мелкому рогатому скоту принадлежат 4 фрагмента ребер из 2 горизонта шурфа и 4 из 3 горизонта.

58

Неопределенные кости (Mammalia indet.). Количество неопределенных фрагментов костей млекопитающих голоценовой сохранности составляет 98 экземпляров (табл.). 7 костей собраны с поверхности зала (ПМ). С 1 горизонта шурфа происходят 10 неопределимых костных остатка, со 2 горизонта – 16, с 3 горизонта – 21, с 4 горизонта – 12, с 5 горизонта – 5, с 6 горизонта – 6, с 7 горизонта – 5, с 8 горизонта – 7, с 9 горизонта – 6, с 10 горизонта – 2.

Нужно отметить, что основная масса костей сконцентрирована в отложениях верхней части шурфа (горизонта 1-4), с 5 горизонта число находок резко уменьшается (табл.). Остатки животных, происходящие с поверхности ниши и из первых четырех горизонтов, по-видимому, могут быть датированы ранним железным веком.

Изучив остатки животных с пола и из шурфа в Купольном зале пещеры Шульган-Таш можно сделать следующие выводы. Все кости имеют сходный позднеголоценовый тип сохранности. Основным фактором накопления костей вероятно являлась человеческая деятельность, говорить о том была ли она хозяйственного или ритуального характера сейчас преждевременно. По-видимому, связь между костными остатками животных и человеческим черепом отсутствует.

Автор выражает благодарность своему научному руководителю Роберту Мидхатовичу Сатаеву и коллеге Владимиру Владимировичу Куфтерину за ценные советы и помощь при написании данной работы.

Литература.

1.Кузьмина И.Е., Абрамсон Н.И. Остатки млекопитающих в Каповой пещере на Южном Урале.// Пещерный палеолит Урала./ Материалы Международной Конференции. Уфа, 1997

2.Юсупов Р.М., А.И. Нечвалода О находке человеческого черепа в пещере Шульган-Таш.// Культурное наследие Южного Урала как инновационный ресурс: Материалы Всероссийской научно-практической конференции «Природное и культурное наследие Южного Урала как инновационный ресурс». Уфа, 2010

©Гимранов Д.О., 2011 г.

59

УДК 902/904

В.А.Иванов,

БГПУ им. М. Акмуллы, Уфа

МОИ «АРХЕОЛОГИЧЕСКИЕ УНИВЕРСИТЕТЫ» (ОДИН ГОД РАБОТЫ АРХЕОЛОГИЧЕСКОЙ ЭКСПЕДИЦИИ БГУ)

Автор этих строк как-то никогда не задумывался над тем, что Археологической экспедиции родного ему Башкирского государственного университета (вообще-то наше поколение обучалось в Башкирском государственном университете им.40-летия Октября) исполнилось уже 50 лет. Объясняется это отчасти тем, что во время моего обучения в университете такого понятия, как «Археологическая экспедиция БГУ» официально не существовало. Были археологические практики студентов 1- го курса истфака, руководителями которых являлись вначале Галина Ивановна Матеева, а после ее переезда в г.Куйбышев (Самара) в 1969 году – ее ученик Сергей Михайлович Васюткин.3 Но коль скоро нынешние археологи БГУ совершенно справедливо ведут отсчет истории археологических исследований в БГУ от 1961 года – первого года работы Г.И. Матвеевой в Университете – я не вижу оснований подвергать сомнению правомерность этого юбилея. Тем более, что мы, юные тогда археологи, на вопрос, где будем проводить летние каникулы, отвечали одним словом – «в экспедиции на раскопках». Стало быть, когда в 1967 г. автор этих строк поступил на учебу на истфак БГУ, АЭ БГУ под руководством Г.И. Матвеевой закончила свой седьмой полевой сезон.

Наверное, жанр подобной статьи-воспоминания предполагает преобладание в ее изложении ностальгическо-романтической тональности, типа «как молоды мы были, как искренне любили… и т.п.». Не стану скрывать: до определенного возраста у меня у самого именно эта тональность и преобладала. Однако когда вплотную приблизившаяся старость начала вносить свои жесткие коррективы в парадигмы мировосприятия, появилось желание рассказывать не о том, как оно хотелось бы, чтобы оно так было бы, а о том, что оно было (в данном случае

– было со мной) в контексте первых лет существования и работы АЭ БГУ. Естественно, мой рассказ будет субъективен, как субъективен любой рассказ участника или свидетеля того или иного события, ставшего уже достоянием истории. Увы, но это один из постулатов научного источниковедения.

3 В данном случае я называю только тех преподавателей, которые вели курс археологии в годы моей учебы в БГУ.

60