Сборник 50 лет АЭ БашГУ

I, Аитовское I поселения); памятники среднего и верхнего течения реки Белой (Береговское I, II поселения, поселение Тюбяк).

Для прослеживания динамики проводимых на памятниках работ , выявления величины изученной площади поселений ,мощности культурного слоя ,информации об обнаруженных артефактах ,следов металла и металлообработки дадим краткий обзор памятникам выделенных нами групп.

Чишминское поселение исследовалось Ю.А.Морозовым в 80-х годах. Площадь вскрытой поверхности поселения составляет 1220 кв.м. [Горбунов, 1992, С. 61].Памятник имеет четкую стратиграфию: нижний слой памятника представлен абашевской керамикой. Его перекрывала стерильная прослойка чернозема, над которой залегал слой, содержащий срубную посуду, изделия из металла, кости и камня. Кроме абашевской и срубной обнаружено небольшое количество межовской керамики.

Казангуловское I поселение (с. Казангулово, Давлекановский р-он РБ). Расположено на 3-метровой надпойменной террасе правого берега р. Дёма. В 1962 году впервые исследовалось Г.И. Матвеевой, в 1973 году В.С. Горубновым, М.Ф. Обыденновым, в 1974-1979 гг. Ю.А. Морозовым. Вскрытая площадь памятника составляет 600 кв.м. [ИКБ вып.6, 1996. С.155]. Толщина культурного слоя 0,6-1м. В нижнем слое памятника обнаружена неолитическая керамика, каменный шлифованный топор, ножевидные пластины, отбойник, скребло, отщепы. Выше обнаружена срубная керамика, изделия из кости и камня. Кроме срубной, встречена керамика межовскочеркаскульского облика.Найдены куски шлака, точильный брус,наконечники стрел округлого сечения два пряслица[Обыдённов, 1998.

С. 32].

Аитовское поселение (с.Аитово, Бижбулякский р-н РБ), расположено на восточном берегу озера Ташлы-куль, являвшегося в древности руслом р. Дёма. Обнаружено в 1965 году А.М. Кинжабаевым. В 1985-1990 годах исследовалось Ю.А. Морозовым. Раскопами вскрыто 2100 кв.м [ИКБ вып.6,1996,с.167].Мощность культурного слоя 0,9-1,20 м [Рутто, 2003, С. 34]. На поселении найдены фрагменты абашевской и срубной керамики, орудия из камня (песты, наконечники стрел, зернотёрки), костяные орудия (совки ?) из лопаток животных, псалии, тупики, пряжка, шилья), предметы, относящиеся к медеплавильному производству (сплески меди, шлак, браслеты, рыболовный крючок).

Береговское I поселение (д. Береговка, Мелеузовский р-он РБ) расположено на первой надпойменной террасе правого берега р. Белой. Было открыто в 1953 г. В.П. Викторовым, им же 1954 г. заложен первый раскоп, в 1955 г. раскопки продолжены К.В.Сальниковым [АКБ, 1976]. В 1975 г. поселение исследовалось учеными Воронежского и Башкирского

131

пединститута под руководством А.Д. Пряхина и В.С. Горбунова. Общая площадь вскрытой поверхности памятника составляет 2961 кв.м. С 1980 по 1982 гг. В.С. Горбуновым были заложены четыре раскопа. Было установлено, что памятник состоит из двух поселений: более раннее абашевское и более позднее срубное. Толщина культурного слоя 0,5-1 м [Горбунов, 1989. С. 31]. В нижнем слое поселения преобладает абашевская керамика, выше залегает слой, содержащий срубную керамику [Горбунов, 1989. С. 38]. Получены свидетельства металлургии, и металлообработки в частности бронзовое шило, пять слитков металла, кусочки окислов, шлака, обломки плавильных чаш, литейных форм. Общая площадь вскрытой поверхности памятника составляет 2961 кв.м.

II Береговское поселение расположено в 0,6 км к западу от Береговского I поселения на правом берегу р. Белой. Памятник открыт В.П. Викторовым в 1953 г. В 1954 г. им же был заложен раскоп площадью около 100 кв.м. Однослойное поселение содержит абашевский материал. Толщина культурного слоя составила 0,9 м. от уровня современной поверхности. Получена керамика абашевской культуры, предметы из бронзы (рыболовные крючок, шилья, обломок дротика, браслет), изделия из кости и камня. В 1975 г. экспедицией Воронежского университета и БГПИ под руководством А.Д. Пряхина и В.С. Горбунова вскрыта площадь в 400 кв.м. Общая исследованная площадь памятника составляет 500 кв.м. [Горбунов,

1992, С. 42].

Поселение Тюбяк (д.Тюляково, Мелеузовский р-н РБ) расположено на правом берегу реки Белой. Поселение было открыто в 1955 г. В.Д. Викторовой. В 1962 г. К.В. Сальников, производя шурфовку на поселении, обнаружил фрагменты срубной керамики. C 1982 г.по 1991 г. на поселении проводили исследования археологическая экспедиция БГУ под руководством М.Ф. Обыдённова [Обыдённов, 1983, 1986], а так же археологическая экспедиция БГПИ под руководством Горбунова В.С. Общая площадь вскрытой поверхности за годы исследований составила 4194 кв.м.[Горбунов, Муравкина ,Обыдённова и др., 2001. С. 4].Толщина культурного слоя составила 0,5-1 м [Обыдённов, 1991. С. 25]. В ходе раскопок были обнаружены свидетельства медного производства, несколько десятков кусков медного песчаника, два слитка меди, льячки из камня и глины. Так же на поселении были найдены изделия из кости и камня [Обыдённов, 1991. С. 24-30]. Исследование памятника в 1986-1988 гг. продолжила экспедиция БГПИ в составе: В.С. Горбунова, Г.Н. Гарустовича, Л.И. Муравкиной. В ходе раскопок были найдены изделия из кости, каменные орудия, предметы из бронзы. Керамика представлена фрагментами трёх культур: срубной, межовской и абашевской [Горбунов, 1992. С. 51-54].

132

Таким образом, из приведенных выше сведений следует, что общими особенностями для приведенных поселений являются изученная площадь памятников от 500 кв.м до 3000 кв.м, мощность культурного слоя, которая на большинстве поселений варьируется от 0,5м1м, практически на всех приведенных памятниках встречены изделия из металла и следы металлообработки . На поселениях Береговское I, Тюбяк ,обнаружены следы плавки металла и отливки изделий из него, медеплавильные печи ,металлические слитки, шлак ,литейные формы. Особенностью выделенных поселений лесостепного Приуралья является часто встречаемая комбинация фрагментов керамики разных археологических культур бронзового века. Зачастую сложно стратиграфически вычленить стерильные прослойки в культурном слое памятника, ввиду смешения разнокультурной керамики в процессе функционирования памятника, а так же кратковременности периодов отсутствия групп населения на нём. Ввиду приведённых причин памятники стратифицируют исходя из статистических подсчётов. Одним из вопросов относящимся к полемистическим, остаётся проблема объяснения разнообразий комбинаций фрагментов керамики на одном и том же памятнике. Поставленные вопросы требуют тщательного изучения и поиска новых методологических подходов. Хочется отметить, что данные памятники перспективны для дальнейшего исследования и являются ценными историческими источниками по эпохе бронзы лесостепного Приуралья.

Литература.

1.Археологическая карта Башкирии. М., 1976 2.Горбунов В.С. Бронзовый век Волго-Уральской лесостепи. Уфа,

1992

3.Горбунов В.С.Поселенческие памятники бронзового века в лесостепном Приуралье. Куйбышев, 1989

4.История культуры Башкортостана (комплект научных и учебных материалов).Вып. 6.Археологические памятники Башкортостана. Уфа, 1996

5.Каталог памятников археологии Башкирии, открытых в 1971-1980

гг. Уфа,1982 6.Обыдённов М.Ф. Поселения древних скотоводов Южного

Приуралья. Вторая половина II тыс. до н.э. Саратов, 1991 7.Обыдённов М.Ф. Межовская культура. Уфа, 1998

8.Обыдённов М.Ф.,Муравкина Л.И., Обыдённова Г.Т., Гарустович Г.Н.Тюбяк:поселение бронзового века на Южном Урале. Уфа ,2001

9. Обыдённов М.Ф.Археологические раскопки в зоне Иштугановского водохранилища на реке Белой// АО 1983 года. Уфа, 1983

133

10.Обыдённов М.Ф.Исследование памятников археологии, истории и окружающей среды зоны Иштугановского водохранилища //АО 1986 года.

Уфа, 1986 11.Памятники археологии Башкирской ССР, открытые в 1981-1986

годы: Каталог. Уфа ,1987 12.Рутто Н.Г. Срубно-алакульские связи на Южном Урале.

Уфа,2003.

© Русланов Е.В., 2011 г.

УДК 902/904

Р.Ф. Салимьянов,

БашГУ, г. Уфа

МЕТАЛЛУРГИЯ ДРЕВНЕГО НАСЕЛЕНИЯ УРАЛА

Возникновению крупной горнозаводской промышленности на Урале в XVIII в. предшествовал огромный исторический период освоения древним населением природных ресурсов региона. Одним из важнейших достижений этого времени, сыгравшим революционную роль в развитии человеческого общества, стало открытие металлургии.

Распространение древней металлургии Урала можно проследить непосредственно по археологическим данным. Следует отметить, что до середины XX в. уровень развития археологической науки не позволял ответить на многие важнейшие вопросы, касающиеся древней металлургии. Со временем, по мере накопления новых данных и, в первую очередь, благодаря возможности определения химического состава изделий, многие тайны древней металлургии стали приоткрываться. Так, составление базы данных химического состава руд, взятых из отвалов древних месторождений, позволило связать определенный металлический инвентарь с тем или иным месторождением. Кроме того, на основе этих данных стало возможным установить время открытия и динамику разработок самих древних рудников [Черных, 1969. С. 14].

Эпоха раннего металла Урала началась с открытия металлургии медистых песчаников Каргалинского месторождения. Это уникальное месторождение меди было открыто на рубеже IV–III тыс. до н. э. кочевыми и полукочевыми скотоводческими племенами, известными в археологической науке под названием ямной культуры. Ареал расселения ямных племен – от Северного Причерноморья до Южного Урала – входил в обширную систему Циркумпонтийской металлургической провинции. Отличительной чертой меди, выплавленной из каргалинских руд, являлось отсутствие примесей: металл был химически чистым. Изделия,

134

изготовленные из такой меди, были обнаружены от Южного Урала до Дона [История Урала…, 1989. С. 70]. Руду, добытую в этих рудниках, обменивали в основном на скот. Об этом свидетельствуют находки большого количества костей домашних животных из расположенного неподалеку от разработок поселения Горной.

Позднее, примерно с середины III тыс. до н. э., традиции металлургии ямной культуры были унаследованы полтавкинскими племенами. Поэтому в археологии металлургию обеих культур рассматривают как единый ямно-полтавкинский металлургический очаг. Носители полтавкинской культуры, так же как и их предшественники, не знали металлургии сплавов – все изделия изготовлялись из чистой меди без лигатур.

Вслед за открытием медистых песчаников каргалинского рудного поля последовало освоение медных руд Южного Зауралья носителями Кысы-кульской культуры. На энеолитических поселениях скотоводов и охотников, датируемых III тыс. до н. э., были обнаружены медные кованые предметы нестандартной формы. Материалом для изготовления этих вещей служила самородная медь, которую добывали в таких месторождениях как Таш-Казган, Вознесенское в Учалинском районе Республики Башкортостан и Бакр-Узяк в 50 км от г. Магнитогорска. Недостаточность археологических данных пока не позволяет в полной мере охарактеризовать металлургию этих племен. Хотя металлургия у этих племен, по мнению отдельных исследователей, могла возникнуть самостоятельно без какого-либо внешнего влияния [Черных, 1970. С. 108].

В первые века II тыс. до н. э., допуская и более раннее время, на Средней и Верхней Каме формируется гаринско-борский металлургический очаг. Рудной базой для носителей гаринско-борской культуры служили многочисленные месторождения и рудопроявления медистых песчаников Пермского края. Исследование поселений показало, что они вели охотничье-рыболовецкое хозяйство. На поселении Бор I в низовьях р. Чусовой внутри жилища рядом с очагом были обнаружены следы древней металлургии: глиняная литейная чашка с остатками меди, медный черешковый нож, острие-шило [Бадер, 1964. С. 160]. Все эти находки датируются XVIII в. до н.э. Следует отметить, что племена гаринскоборской культуры, так же как и кысы-кульцы, не знали искусственных сплавов.

Формирование следующего очага металлургии меди Урала было связано с населением абашевской культуры, точнее с его уральским вариантом. Западный вариант этой культуры получил название баланбашской культуры. Носители баланбашской культуры, расселившиеся по обеим склонам Южного Урала, вскоре начали осваивать природные

135

ресурсы, в том числе и металлические руды. Анализ металлических изделий баланбашской культуры показал, что они пользовались двумя типами медных месторождений: медистыми песчаниками Приуралья (уфимскооренбургская группа) и рудами Зауралья (Таш-Казган и Никольское). Преобладание мышьяковистой меди в металлических изделиях культуры говорит о том, что зауральские месторождения по сравнению с медистыми песчаниками играли более значимую роль. Следует отметить, что до 70-х гг. XX в. из-за отсутствия достоверного представления о химическом составе металла баланбашской культуры многие изделия считались изготовленными из бронзы [Сальников, 1962. С. 35]. Такому ложному представлению способствовала специфика ташказганской медной руды, при плавке которой получался естественный сплав, содержащий значительную концентрацию мышьяка. Баланбашевцы еще не умели делать искусственные сплавы.

Добытую руду плавили на поселениях. На это указывают многочисленные находки на поселениях следов металлургии в виде кусочков медной руды, шлаков, фрагментов плавильных чаш, обломков глиняных вкладышей. Так, только на поселении Баланбаш в 1951 г был обнаружен 71 фрагмент плавильных чаш, которые принадлежали около 50 чашам. Баланбашевцы умели отливать изделия в односторонних и двухсторонних литейных формах. Одновременно с литьем применяли и более простой способ обработки меди – ковку. Кроме меди баланбашевцы также знали металлургию серебра.

Продукция баланбашского металлургического очага шла не только для удовлетворения внутреннего спроса, но и для внешнего обмена. Металл распространялся на все стороны света. На западе их изделия доходили до Прибалтики. Следует отметить, что носители абашевской культуры были последними племенами медной эпохи, плавившими медь без добавления лигатур.

С эпохи поздней бронзы территория Урала стала частью нового формирования – Евразийской металлургической провинции. Здесь стандарты новой системы распространились по Южному, Среднему и части Северного Урала. С середины II тыс. до н. э. начались активные миграции населения с востока на запад и запада на восток, охватившие как лесные, так

истепные ойкумены.

Встепях и лесостепях Южного Урала на смену кочевым и полукочевым скотоводам пришли оседлые скотоводы. В археологической науке эти племена получили название срубной культуры. Анализ металлических изделий показал, что представители этой культуры пользовались металлом из разных месторождений. Основными меднорудными базами срубной культуры являлись еленовско-ушкаттинское месторождение, каргалинские медистые песчаники, а также неопределенные

136

месторождения меди, которыми пользовались андроновские племена. Несмотря на наличие собственного производства меди из каргалинского месторождения, большее предпочтение срубняки отдавали привозному металлу. Металл доставляли в виде слитков или руды, которые в последствие подвергали обработке. Так, на Тавлыкаевском поселении было обнаружено жилище металлурга, где находились медеплавильная печь, очаг

ихозяйственная яма. Здесь же были найдены медный слиток, кусочки шлака

икаменные песты и молотки для измельчения руды [Морозов, 1981. С. 61– 65].

Примерно в XIII–XII вв. до н. э., одновременно с исчезновением оседло-скотоводческих срубных племен, разработка медистых песчаников каргалинского рудного поля прекращается. Причиной остановки работ на Каргалах, скорее всего, послужило изменение экономики населения: переход от оседло-скотоводческого хозяйства к кочевому образу жизни [Черных, 1997. С. 80]. С начала эпохи раннего железа до XVIII в. н. э. разработка этого месторождения не велась.

Одновременно со срубным на Южном Зауралье сложился один из мощнейших металлургических очагов бронзовой эпохи Урала – андроновский. Основными рудными источниками андроновской культуры являлись Еленовское и Уш-Каттинское месторождения меди. Большое развитие у андроновских племен получило искусство плавки бронзы. Среди металлических изделий преобладали оловянистые бронзы. Олово привозили из Восточного Казахстана. Ассортимент предметов, изготовлявшихся из металла, был обширен: орудия труда (вислообушные топоры, бесчеренковые серпы, ножи-скобели, стамески), оружия (копья,

культуры сыграли важную роль в распространении металла из Рудного Алтая в западные районы.

На рубеже II–I тыс. до н. э. многие племена Старого Света открыли для себя новый, более эффективный по своим техническим свойствам, вид металла – железо. Интересно отметить, что в это время племена Урала еще не знали металлургию железа. Здесь все еще господствовала цветная металлургия, которая достигла своего наивысшего развития и наибольшего распространения. Говорить о начале железной эпохи на Урале, насколько позволяют археологические источники, можно только с IV–III вв. до н. э.

Сведения о месторождениях железа со следами древних разработок, за исключением Кыштымского железного рудника, практически отсутствуют. Найденный в Кыштымском руднике единственный артефакт указывает лишь на раннюю эксплуатацию этого месторождения. Получить информацию по поводу культурной принадлежности данного изделия, тем

137

более по времени разработки рудника не представляется возможным. Однако с определенной степенью уверенности можно утверждать, что разработка Кыштымского рудника происходила не ранее III в. до н. э.

Таким образом, приведенные выше материалы показывают, что история металлургии Урала имеет древние корни. Многочисленные археологические данные достоверно указывают на то, что развитие этой деятельности в регионе протекало по классической схеме – эпоха раннего металла началась с открытия металлургии меди. Самым ранним по времени местом древних разработок являлось каргалинское месторождение на Южном Приуралье. В этом районе уже на рубеже IV–III тыс. до н. э. скотоводческие племена ямной культуры организовали выработку и плавку местных медных руд. Многие медные изделия, найденные в памятниках этой культуры, по форме и типу аналогичны металлическим предметам из кавказского металлургического очага, что свидетельствуют о значительном его влиянии в зарождении уральской металлургии. Следы южного влияния прослеживаются и в возникновении металлургии Среднего Урала.

Природно-климатические и этно-социальные особенности региона не могли не повлиять на развитие металлургии. Если племена Южного Урала, ведущие скотоводческое и охотничье-рыболовецкое хозяйство, освоили металлургию меди еще в III тыс. до н. э., то племена Среднего Урала, занимавшиеся в основном высокоспециализированным присваивающим хозяйством, открыли полезные свойства металла только во II тыс. до н. э. В развитии металлургии региона существовали пространственные и временные особенности. Кроме выше названных факторов значительное влияние на металлургию оказывали такие исторические факторы как торгово-культурные отношения, завоевания и миграции населения.

Относительно начала времени бронзолитейного производства следует отметить, что у местных племен оно зарождается не ранее второй половины II тыс. до н. э. Сейминско-турбинский транскультурный феномен, известный своим богатейшим набором бронзовых изделий, являлся явлением не местного (не уральского) происхождения. Поэтому мы не стали рассматривать это явление отдельно. Хотя сейминско-турбинский транскультурный феномен сыграл значительную роль в развитии металлургии местных первобытных племен, в частности охотничьерыболовецких племен Среднего Урала.

Несмотря на то, что количество месторождений со следами древних выработок на Урале насчитывается более ста, к перечню важнейших из них, перманентно разрабатываемых в течение длительного периода последовательно сменяющимися культурами, на данный момент относятся 8 рудников. В этот список, наряду с вышеупомянутыми Каргалинскими,

138

входят такие рудники как Еленовка, Уш-Катты, Бакр-Узяк, Таш-Казган, Никольское, Вознесенское и Гумешовское. Установить точную дату начала эксплуатации каждого из этих медных рудников не представляется возможным. Однако сопоставление химического состава древних металлических изделий и руды позволило связать эти месторождения с археологическими культурами, которые имеют определенные хронологические рамки.

Самые ранние, сохранившиеся о древних рудниках Урала, сведения содержатся в произведениях чиновников горной и учреждений местной власти Урала, а также ученых-путешественников академических экспедиций XVIII в. В трудах этих авторов места древних разработок медной руды получили наименование «чудские копи». Ценность сообщаемых ими сведений о древних копях заключается в том, что им удалось визуально обследовать многие подобные рудники до уничтожения следов древних выработок последующими разработками. Если такие аспекты древней уральской металлургии как способы плавки и литья можно воссоздать по археологическим источникам, то реконструкция техники и технологии древних горнорудных работ возможна только на основе сведений, содержащихся в трудах авторов XVIII в.

Останавливаясь на вопросе технологии древних горнорудных работ, следует отметить, что орудия и способы добычи руды в древности не значительно отличались от разработок месторождений в XVIII–XIX вв. Для укрепления подземных выработок применялись рудничные крепления. Первобытные рудокопы выискивали и разрабатывали только богатые рудой участки рудоносного слоя.

Таким образом, к началу крупномасштабного горнозаводского освоения в XVIII в. Урал имел более четырех тысячелетний опыт металлургии. В ходе исторического процесса многие разрабатываемые в древности месторождения были покинуты и забыты, а некоторые продолжали эксплуатироваться до конца XVIII в. Следы таких древних разработок в основном в виде отвалов в дальнейшем послужили верными ориентирами для поздних уральских рудоискателей. Многие уральские горные заводы XVII–XVIII вв. функционировали на базе рудников, которые были обнаружены по признакам древних и средневековых выработок.

Литература.

1.Бадер О.Н. Древнейшие металлурги Приуралья. М., 1964

2.История Урала с древнейших времен до 1861 г. М., 1989

3.Морозов Ю.А. Проявление специализации производства в хозяйстве срубного населения Южного Урала.// Материалы по хозяйству и общественному строю племен Южного Урала. Уфа, 1981

139

4.Сальников К.В. К истории древней металлургии на Южном Урале (металлургия абашевских племен).// Археология и этнография Башкирии. Т. 1. Уфа, 1962

5.Черных Е.Н. Древнейшая металлургия Урала и Поволжья.

М.,1970

6.Черных Е.Н. Древняя бронза рассказывает.//Химия и жизнь. № 7.

М., 1969

7.Черных Е.Н. Каргалы. Забытый мир. М., 1997

©Салимьянов Р.Ф., 2011 г.

УДК 902/904

А.А. Стрелкова,

УдГУ, Ижевск

СЕМЬЯ И ОБЩИНА ЭПОХИ ПОЗДНЕЙ БРОНЗЫ В БАССЕЙНЕ Р.ВЯТКИ: ОПЫТ РЕКОНСТРУКЦИИ

Предлагаемая реконструкция общественных структур древнего населения Вятского бассейна в эпоху поздней бронзы основывается на изучении жилищ и поселений. Однако палеосоциальные реконструкции, и без того осложненные фрагментарностью жилищно-поселенческих комплексов, на вятских материалах затрудняются неравномерным их изучением. Во-первых, из всех исследованных памятников только часть (38%) изучена стационарными раскопками, больше половины – разведочными маршрутами. Во-вторых, следует учитывать специфику древних жилищ как источников информации о прошлых обществах. Она включает ряд положений: отсутствие полноты информации о конструктивных деталях жилищ, отсутствие данных об их количестве на поселении. Существует высокая степень вероятности, что остатки древних жилищ не сохранили так называемые социодифференцирующие признаки. Как правило, количество раскопанных жилищ весьма незначительно, что зачастую не позволяет рассчитывать на достаточно точное отражение социологических свойств данного вида источника. И, наконец, необходимо также учитывать почти полную невозможность проверки выводов и наблюдений, сделанных при раскопках жилищ, что неизбежно открывает простор для субъективных суждений исследователей. Отсюда, социологическая реконструкция общества, проживавшего в бассейне р. Вятки в эпоху поздней бронзы, носит вероятностный характер.

К настоящему времени, в результате археологического изучения бассейна р.Вятки, выявлено 52 памятника эпохи бронзы [Сенникова, 2006.

140