книги / Язычество древних славян

292 ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ДРЕВНЕЙШИЕ СЛАВЯНЕ

Однако в осмыслении святилища в целом, мне кажется, можно пойти еще несколько далее. Обратим внимание на то, что северо-западный уча­ сток ограды на расстоянии около 200 м от угла отделен двумя проходами

от основной ограды. Проходы не вызваны потребностью дорог — здесь нет ни дорог, ни тропинок. Кроме того, ограда на этом отчлененном участке значительно уже, чем в основной части. Между двумя проходами гори­ зонтали обрисовывают на плане почти правильную округлую возвышен­ ность с верхней круглой площадкой (примерно 50 м в диаметре; см. план). Подобная круглая площадка около 30 м есть и 'за пределами ограды, на самой верхней естественной площадке Радуни.

Можно допустить, что перед нами два или три этапа сооружения свя­ щенных мест на горе Радуни.

1.Первичным местом могла быть плоская продолговатая вершинка 70 X 250 м, вытянутая с запада на восток и с круглой площадкой в во­ сточной части, где мог, например, стоять идол.

2.Взамен малого святилища (или в дополнение к нему), на юг от него, было прирезано окруженное каменным валом огромное пространство, оставшееся незамкнутым в той части, которая была обращена к старому капищу, к возвышению с предполагаемым идолом.

3.В северной части нового обширного священного места был насыпан (или использован природный?) курганообразный холмик, пригодный для постановки на нем нового идола. Вероятно, тогда же каменный вал был продолжен на север и перекрыл собою круглую площадку «старого свя­ тилища». По левую и правую сторону от курганчика в ограде были оставлены проходы.

Применяя старую славянскую терминологию, места для идолов мы назовем «капищем», местом принесения жертв, а обширные пространства близ капища — «требищем», местом потребления жертв и ритуального пира, где, по выражению средневекового церковника, «наполняли чер­ пала бесам».

Если принять мою гипотезу, то история Радуни будет выглядеть так: первоначально на самой высокой точке горы существовало капище и ничем не огражденное, кроме эскарпа, небольшое требище, в 1,7 га. Затем могла возникнуть потребность в значительном расширении требища при сохра­ нении старого жертвенного места; так родилось новое двадцатигектарное требище, внутри которого спустя некоторое время было создано новое капище на круглом холме. К таким предположительным результатам приводит анализ ситуационного плана, но для их проверки необходимы, разумеется, новые археологические исследования.

Еще раз напомню, что святилище на Радуни не единично. На 300 км

вглубь праславянской территории, на восток от Сленжи, исследовано святилище на Лысой горе, относящееся к тому же времени и вмещавшее

вграницах своего каменного вала такое же неисчислимое количество празднующих. Сходство двух горных святилищ простирается настолько, что даже курганообразная насыпь (для идола?) внутри требища сущест­ вует и здесь и там. На Лысой горе «курган» расположен несколько ближе к центру. На обеих горах есть и студенцы — источники воды.

296 ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ДРЕВНЕЙШИЕ СЛАВЯНЕ

далеко увело бы нас от нашей праславянской темы. В силу этого я огра­ ничусь только некоторыми соображениями и догадками.

Обычно знак «колесо с шестью спицами» рассматривается как один из вариантов солярного знака, известного нам в трех основных видах: 1 ) крест в круге (колесо с четырьмя спицами); 2 ) колесо с шестью спи­

цами и 3) колеса с восемью спицами. Нельзя отрицать того, что все три вида знаков могут в том или ином случае выражать идею солнца, но сле­ дует учесть, что у каждого вида есть своя специфика.

Крест в круге (а иногда и без круга) часто является символом не толь­ ко солнца, но и огня. В этом качестве он доживает до средневековья и отражен, например, во многих сотнях древнерусских гончарных клейм, семантика которых прямо связана с огнем гончарных горнов. Восьмилу­ чевой знак, пожалуй, является наиболее ограниченным в своем значении специфически солнечным знаком, без раздвоения эго смысла на знак солнца и знак огня, хотя среди гончарных клейм изредка встречается и он. Смысл шестилучевого знака представляется мне наиболее обобщен­ ным, связанным не только с солнцем, но и с небом, с грозой, молнией и громом. Его солнечная природа явствует, например, из композиции в рус­ ской деревянной резьбе, где показано солнце в трех фазах: восходящее (со многими лучами), заходящее (такое же) и полдневное, в зените, в виде колеса с шестью спицами, влекомого двумя конями. О второй, небесно­ грозовой, сущности знака говорит прежде всего шестилучевое «колесо Юпитера», бога-громовика, широко известное в Западной Европе, в част­ ности в италийской и кельтской среде 21 В пользу такого толкования го­ ворит и интереснейший древнеславянский календарь IV в. н. э., где зна­ ком колеса с шестью спицами обозначен день 2 0 июля (ильин день) —

день языческого бога-громовика 22.

Особые моления богу-громовику в июльские дни, когда очень часты грозы и грозовые ливни, связаны с тем, что к этому сроку урожай хле­ бов уже поспевает и ливни могут сбить зерно с колосьев накануне жатвы. С этим связано кровавое жертвоприношение верховному небесному богу: вплоть до начала XX в. на русском Севере на ильин день резали быка, выкормленного всем миром, и торжественно съедали его у деревенской часовни.

В русской и белорусской народной деревянной резьбе широко изве­ стен круг с шестью лучами, называемый «громовым знаком». Его выре­ зают или выпиливают на причелинах изб «от грома», чтобы молния не ударила в дом. Очень редко, уже как показатель забвения основной фор­ мы, вырезается четырехлучевой или восьмилучевой. знак. Классическая форма деревенского громового знака в X IX —XX вв. осталась такой же, какой была и полторы тысячи лет тому назад у приднепровских полян IV в. н. э .,— колесо с шестью спицами.

Этнография дает нам много примеров применения этого знака: его помещают на солонках (соль была в древности самым дорогим предметом

21 П^кои 8 1 иаг1 . Апшеп1 Еигоре. ЕсНпЪиг^Ь, 1967.

22 Рыбаков Б. А. Календарь IV в. из земли полян.— СА, 1962, № 4, с. 74—79.

СВЯЩЕННЫЙ ПУТЬ НА ВЕРШИНУ СОБУТКИ. Крестиками обозначены ритуальные скульптуры, отмечавшие древний путь

питания), на сундуках-скрынях для приданого, на ткацких станах, на детских колыбелях, на ритуальных ковшах и кружках — одним словом, на всех тех предметах, которые связаны с особой ценностью, требуют особой охраны (см. рис. на с. 305).

Представления о связи шестилучевого знака с громом и молнией очень

центре изображение «колеса Юпитера». Семантически это прямо связано с «громом» и «молнией», производимыми ружейным порохом в момент выстрела. Народное искусство еще раз демонстрирует нам поразитель­ ную глубину памяти.

Из всего сказанного вытекает вполне обоснованный вывод: шестилуче­ вой громовый знак (колесо с шестью спицами) был наиболее многозна­ чимым, связанным не только с солнцем, но и с небом вообще, с повели­ телем неба, чья власть особенно ощутимо проявлялась в грозе, в ударах молнии и сопровождавшем ее громе.

После получения такого вывода неизбежно появляются недоуменные вопросы. Почему грозовая сущность верховного небесного божества вы­

298 ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ДРЕВНЕЙШИЕ СЛАВЯНЕ

ражена сложным знаком, столь непохожим на молнию? Откуда появились устойчивые шесть лучей этого знака, отличающие его от других вариантов солярного символа?

Думаю, что в формировании шестилучевого громового знака еще в глу­ бокой древности (и в землях более южных, чем праславянская область) сыграли роль две различных причины, которые в своей совокупности привели к созданию древними людьми этого своеобразного устойчивого знака.

Первая причина связана с разобранным выше культом неба, выра­ жавшимся в отправлении этого культа в максимальном приближений к небу, к его владыке на высоких горах. И именно там, на вершинах гор, существует единственное во всей природе, но повсеместное и устойчивое изображение шестилучевой фигуры — снег. Кристаллы снега, как пра­ вило, состоят из шести основных радиально расположенных лучей, осложненных маленькими поперечными черточками. Рисунок снежинок разнообразен, но основу его всегда составляют шесть лучей; редко встре­ чаются снежинки из 12 лучей и еще реже — из трех. Но никогда не встре­ чаются снежинки, сконструированные из четырех или восьми лучей. На юге, в Средиземноморье, где снег редок, а горы высоки, снег неиз­ бежно ассоциировался с высотой, с поднебесным пространством, где он раньше всего появляется осенью и дольше всего держится весной. Вер­ шины же с вечным снегом особенно прочно закрепляли в сознании южан ассоциативную пару: небо — снег. Изобразить же снег можно было только при помощи идеограммы, повторяющей основную конструкцию снежинки из шести лучей. Слияние в одном знаке круга солнца и шестилучевой схемы снежинки, т. е. создание колесообразного знака, позволяло выра­ зить три взаимосвязанные идеи: во-первых, идею солнца, во-вторых, идею неба (верхнего пространства, соприкасающегося с землей в заснеженных высоких священных местах) и, в-третьих, идею движения катящегося колеса.

Связь солнца и колеса (изобретенного в бронзовом веке) общеизвест­ на, и возникла она в глубокой древности, сразу после открытия ротацион­ ного принципа. В качестве примера наиболее раннего отождествления солнца с колесом сошлюсь на письменность культуры Хараппы и Мохен- джо-Даро (Индия), относящуюся к 2300—1700 гг. до н. э. Здесь знак © означал и колесо, и колесницу, и праздник солнцестояния, солнечный праздник, праздничный пир 23.

В славянской этнографии хорошо описаны обряды, связанные с двумя солнечными фазами — весенним равноденствием (масленица) и летним солнцестоянием (Купала). В обоих случаях важную роль играет колесо, имитирующее солнце. Колесо обмазывали дегтем, увивали соломенными жгутами и, запалив солому, спускали горящее колесо-солнце с горы в реку или же поджигали его у костра, й затем откатывали в сторону от костра (на Купалу), что должно было, очевидно, символизировать убы-

23Гуров Н. В. Протоиндийский блок названия праздника: (Сообщение об исследова­ нии протоиндийских текстов). М., 1975, с. 52.