книги из ГПНТБ / Гвелесиани, С. И. Жизнь в науке штрихи к портретам

шее, того же плана. Не будь раскопок близ Мцхета. столь успешно возглавленных академиком Иваном Александровичем Джавахишвили, не была бы найдена и стела с Армазской билингвой. Не займись Г. В. Це­ ретели, незадолго до этого, доскональным изучением клинообразных надписей, хранившихся в Государствен­ ном музее Грузии, изучением, достойно увенчавшим его университетские и аспирантские занятия, может быть, уже другому выпала бы честь заняться расшифровкой Армазской билингвы, и, кто знает, сумел бы тот, другой исследователь сделать из сообщаемых ею фактов те важные выводы, которые сделаны ныне. Истории науки известно немало замысловатых историй, свидетельст­ вующих не в пользу тех, кто смотрит, а тех, кто осмыс­ ливает, и популярнейший из них — пример с ньютоно­ вым яблоком.

На территории Советского Союза хранится много урартских клинообразных надписей. Большая часть их находится в музеях, в том числе в Государственном музее Грузии. Но имеются и наскальные надписи — труднодоступные подходы к ним позволяют лишь от­ дельным смельчакам увидеть послания, адресованные, видимо, богам — таково, во всяком случае, как явству­ ет из текстов, было намерение их авторов. С наскаль­ ных надписей делались эстампажи. Ко второй половине тридцатых годов была изучена лишь часть грузинской коллекции клинописных текстов. Георгий Васильевич Церетели решил исследовать ее заново и целиком. В 1939 году выходит его книга «Урартские надписи му­ зея Грузии», в которой даны фотокопии двадцати двух эпиграфических памятников, их транскрипция и пере­ вод, комментарии к ним и указатели. Подробное описа­ ние каждого памятника и основные положения, выдви­ нутые автором, даны на грузинском, русском и англий­

41

ском языках. По мнению ряда специалистов, Г. В. Цере­ тели удалось в своей работе ответить на некоторые не­ доуменные вопросы исследователей, установить целост­ ность двух надписей, принимавшихся за две самостоя­ тельные, доказать сходство урартского с грузинским в структурных вопросах, в строении слов.

Академик И. И. Мещанинов, известный своими рабо­ тами по урартским надписям, направил в «Вестник древней истории» статью, в которой называл труд Г. В. Церетели «настольной книгой для каждого, зани­ мающегося языком древнего Вана», и отмечал: «Эта ра­ бота в значительной степени облегчит дальнейшее ос­ воение языка урартских памятников, дающих древней­ шие письменные сведения о нашем Закавказье. Эта ра­ бота привлечет к себе внимание как всякого, кто инте­ ресуется его древнейшими судьбами, так и специали­ ста, углубляющегося в изучение современных и древних языков Кавказа и Передней Азии».

Пройдет двадцать лет. Появятся новые работы, бу­ дут найдены новые урартские надписи; на новую сту­ пень поднимется урартология. Ученик Георгия Василь­ евича Церетели, автор труда «Урартские клинообразные надписи», отмеченного Ленинской премией Георгий Александрович Меликишвили, назовет работу своего учителя «образцовым изданием». И, все же, главное в ней, может быть, то, что она стала идейным и историкофилологическим подступом ученого к «Арзамской би­ лингве».

* * *

Сухо и неприятно светило солнце. Иногда над рас­ копками взвивался столбик пыли, медленно оседая на одежду и руки археологов. Можно было бы приоста-

42

новить работу, но раскопки, но мнению ученого, и так велись слишком медленно: Иван Александрович Джавахишвили иногда сам, в нетерпении, брал в руки лопа­ ту. В том, что Армази не может не дать денных резуль­ татов, у него не было сомнений: с тем ведь и начинал он эти раскопки, организация которых вовсе не была легким делом. Деньги, люди, погода... Чем благоприят­ нее будет их взаимосочетание, тем лучше для задуман­ ного им предприятия. Уже вскрытые могильники не принесли ожидаемых результатов. А здесь?

Быть может, наука со временем откроет нам связи, благодаря которым мы ощутим чье-то присутствие в недвижимой тишине закрытой квартиры или густого кустарника? Когда археологи подошли к могильнику но­ мер четыре, ими овладела уверенность, в которой они боялись признаться вслух. Верхняя каменная плита саркофага была сдвинута.

Опустившись в саркофаг, заметили на внутренней ее стороне ту самую двуязычную надпись, которой была суждена столь выдающаяся роль в разгадке некоторых важнейших вопросов истории древней Грузии...

Итак, эпитафия на двух языках. Одна, покороче, погречески, другая, более подробная, на неизвестном ар­ хеологам языке, являла собой клинопись. Надпись сфо­ тографировали, чтобы показать специалисту, способно­ му ее исследовать. Базальтовую плиту, отлично со­ хранившуюся, несмотря на, как окажется впоследствии, восемнадцативековое пребывание в земле (а, может быть, и благодаря ему), обмерили: 192 сантиметра в длину, 64—66—в ширину.

Греческий текст билингвы прочитал профессор Си­ мон Георгиевич Каухчишвили. Вот его перевод: «Серапита, дочь Зеваха, младшего питиахша, жена сына питиахша Пупликия Агриппы Иодмангана, одержавшего

43

много побед эпитропа великого царя иберов Ксефарнуга. Скончалась молодая, 21 года, обладая бесподобной красотой».

Но как читается клинописный текст? К каким выво­ дам он привел ученых? Почему? Вот, что рассказыва­ ет о первом своем шаге на этом пути Георгий Василь­ евич Церетели в своей книге «Армазская билингва».

«Еще до того, как я видел надписи, от лиц, присут­ ствовавших при их открытии, поступили сведения о том, что в греческом тексте билингвы упомянуты собст­ венные имена царя Ксефарнуга, питиахшей Зеваха и Пупликия Агриппы, эпитропа Иодмангана, а также жен­ ское собственное имя Серапита. Через некоторое время я получил возможность пользоваться фотографией па­ мятника в продолжение одного часа. За это время я успел списать только параллельный текст надписи, и вся предварительная работа по дешифровке происходила на основании сделанной мной от руки копии.

билингвой. Лишь в подтексте этих слов, их словно бы замедленном ритме ощущается драматизм совершаю­ щегося, пост-скриптумом зафиксированное предчувст­ вие его значительности.

Итак, ученый убедился в арамейском характере письма. Означало ли это, что он мог немедленно пере­ вести его на грузинский, русский, на какой-либо другой живой язык? Увы, нет. Почему? Здесь сама собой на­ прашивается такая аналогия: умение читать по-француз­ ски (конечно, понимая при этом смысл прочитанного) не влечет за собой автоматически такого же знания ан­ глийского или немецкого языка (несмотря на общность

44

их алфавита). Хотя, конечно, знание одного из этих языков значительно облегчит усвоение двух других. И тем легче пойдет работа, чем шире объем ваших знаний вообще.

На Георгия Церетели работали в данном случае сле­ дующие обстоятельства: была греческая надпись, если не тождественная клинообразной, то, во всяком случае, общая с ней по содержанию; кроме того, он много раз­ мышлял над вопросами, связанными с историей грузин­ ского народа, с происхождением грузинской культуры, грузинской письменности. На встречу с Армазской би­ лингвой ученый явился во всеоружии знаний, опыта и любви. Подобное триединство, надо полагать, и обеспешвает победу исследователям. А шел он к победе так.

Как мы помним, он сразу же убедился з арамейском характере письма. Выделил буквы, фонетическое зна­ чение которых предположительно совпадало с уже из­ вестными ему арамейскими буквами. Первое слово, ко­ торое ему удалось прочесть, было слово «год» в по­ следней строке надписи. Затем удалось разобрать пред­ последнее слово первой строки, после чего, пишет уче­ ный, «нетрудно было догадаться, что перед этим словом стоит собственное имя женщины (Серапита), а дальше имя ее отца Зеваха. Таким образом было дешифровано большинство букв». Четыре знака вызвали затруднение, но и они были дешифрованы, и исследователь составил таблицу армазских знаков и соответствующих им еврей­ ских, арабских, латинских, грузинских. Оригинальность этого письма давала «полное основание выделить его в самостоятельную ветвь семитического письма и к из­ вестным науке терминам прибавить новое название: армазское письмо»,—пишет Георгий Церетели, считая, вместе с тем, что его можно назвать иначе грузино-ара­ мейским или иберо-арамейским.

45

Интересно, что лет за тридцать до этого события в Бори — одном из селений Западной Грузии — было найдено серебряное блюдо с маленькой надписью, кото­ рая поддалась расшифровке... лишь после того, как бы­ ла прочитана «Армазская билингва». Таков лингвисти­ ческий аспект проблемы. Еще более важен аспект ис­ торико-филологический и исторический... Дело в том что армазские знаки «обнаруживают определенное сходство с соответствующими грузинскими буквами», что «грузинские буквы, засвидетельствованные в памят­ никах, значительно более поздних, чем армазские над­ писи, проявляют в некоторых случаях большую архаич­ ность сравнительно с армазскими знаками», и что по­ этому мы не имеем никакого основания рассматривать грузинские буквы хуцури (церковный грузинский алфа­ вит) как дальнейшее развитие армазского письма. Ис­ ходя из всего этого, исследователь заключает: «Вернее всего, и те и другие восходят к более древнему общему источнику, старому арамейскому или финикийскому, как это предполагал в свое время покойный И. А. Джава-

хишвили».

Где же он, этот древний источник?

Равнодушное время поглощает факты и события по­ добно Кроносу, который, услышав предсказание ораку­ ла о том, что один из сыновей превзойдет его могу­ ществом и свергнет с престола богов Греции, стал по­ жирать всех своих рождающихся детей: Рея сумела спасти только крошку Зевса, подложив супругу вместо сына завернутый в пеленку камень. Возмужав и восстав на отца, Зевс победил Кроноса и низвергнул его в тар­ тарары, предварительно заставив выплюнуть съеденных было младенцев, кои и заняли посты богов — олим­ пийцев.

46

Кстати, Кронос и есть время... Отсюда и слово хро­ нометр, т. е. измеритель времени.

Косвенные доказательства и логические умозаключе­ ния привели академика И. А. Джавахишвили к мысли отнести возникновение грузинской письменности к шес- тому-седьмому веку до нашей эры.

Древнейшая грузинская надпись, найденная на тер­ ритории нашей страны — на болнисском Сиони — да­ тируется 492—493 гг. нашей эры. Но летопись «Картлис цховреба» (не указывая, какая именно письмен­ ность имеется ввиду) приводит сведения о том, что в третьем веке до нашей эры царь Картли Парнаоз рас­ пространил грамотность в управляемой им стране.

Текст Армазской билингвы является еще одним кос­ венным подтверждением древности грузинской письмен­ ности. Не вправе ли мы предположить — время, обсто­ ятельства, наука дадут ей и прямые доказательства. Кронос извергнул детей своих. Но еще многое хранит в своих недрах земля. Кому же суждена блистательная роль воителя — Зевса?

** *

Вернемся к тексту, расшифрованному Георгием Це­ ретели. Вот его подстрочный перевод:

1.Я — Серапита, дочь

2.Зеваха, младшего питиахша Парсмана

3.царя, жена Иодмангана — победоносца (?) (во­

еначальника?)

4.и много побед сделавшего двороуправите-

5.ля (-эпитропа) Хсепарнуга царя — сына

6.Агриппы, двороуправителя (-эпитропа)

7.Парсмана царя. Горе горя. Та,

47

8.что была (—которая была) не совершенная (т. р. молодая?) И столь

9.хорошая и красивая была, что ни-

10.кто не был ей подобен по

11.красоте. И умерла на 21-м году (жизни).

Всего 11 строк! Прочитайте еще раз этот печальный сказ о смерти молодой красавицы. «Горе горя», как пи­ шет автор эпитафии. Но суровый историк недолго будет грустить о ее участи. И горячая волна не прильет к его сердцу при мысли о том, что никто не был равен кра­ сотой Серапите. Все это он оставит поэтам. Другое взволнует необыкновенно его, стремящегося читать на скрижалях истории и получившего неожиданную награ­ ду в виде базальтовой стелы с древнейшей записью о Грузии, найденной на грузинской земле. Он обратит внимание на то, что Серапита — дочь питиахша, к то­ му же младшего (вывод: в этот период в Грузии уже существовал институт питиахшей), служившего царю Парсману, у которого были двороуправители — эпитро­

пись «Картлис Цховреба» (первая часть которой дошла до нашего времени в списке пятнадцатого века, а вто­ рая была составлена в начале восемнадцатого века ца­ рем Вахтангом VI на основе более древних рукописей) и записи историка XI века Леонтия Мровели, переска­ завшего «предания старины глубокой», и, может быть, потому не снискавшего доверия у позднейших истори­ ков.

46

низким голосом излагать ученому совету и ловившим каждое его слово слушателям предысторию вопроса, метод расшифровки, систему логических доказательств, неуклонно приводившим его к выводам, уже известным читателям очерка. Его речь избегала риторических ук­ рашений, была чужда ораторских эффектов, но значи­ тельность, незаурядность его внешнего облика придава­ ла. казалось, дополнительную убедительность его слову. Главная сила диссертанта была в фактах, в неизбеж­ ности сделанных им выводов, — переполненная аудито­ рия внимала им с напряженным вниманием. Когда он закончил выступление, раздались аплодисменты — во­ преки правилам. Затем были вопросы. Критические за­

о присуждении Г. В. Церетели кандидатской степени и, опять-таки, вразрез с обычной практикой, постановил присвоить ему степень доктора филологических наук, что и было вскоре утверждено ВАКом. Проходит не­ сколько лет. В 1944 году Г. В. Церетели избирается членом-корреспондентом незадолго до того созданной Академии наук Грузии. И почти вслед за этим — чле­ ном-корреспондентом Академии наук СССР. К это­ му времени он уже возглавляет в Тбилисском универ­ ситете кафедру семитологии. В 1950 году он организу­ ет и возглавляет здесь кафедру востоковедения.

Труд Георгия Церетели «Армазская билингва», по решению академии, был издан, вслед за русским, на грузинском и английском языках. Вокруг базальтового камня, открытого посетителям в Государственном му­ зее Грузии, создана целая литература. С автором «Армазской билингвы» полемизируют, автора «Армазской билингвы» горячо поддерживают.

50