книги из ГПНТБ / Гвелесиани, С. И. Жизнь в науке штрихи к портретам

мочь народной власти есть только один — работа. Добросовестное исполнение профессиональных обязан­

ностей.

Судьба урожая во многом решается в таких лабо­ раториях. После мировой и гражданской войн надо бы­ ло решительно и быстро поднимать хозяйство, окульту­ ривать засоренные поля. В те годы усиленно восстанав­ ливались старые контрольно-семенные лаборатории, создавались новые. Одной из них была и лаборатория Ботанического сада. Помещение напоминало одновре­ менно сельскохозяйственный склад, аптеку и ботани­ ческий музей. Здесь стояли весы, необходимые для оп­ ределения абсолютного веса семян (то есть веса ты­ сячи семян), в застекленных витринах лежали образцы наиболее распространенных в Грузии семян и растений.

По утрам, а иногда и в течение целого дня из раз­ ных хозяйств Восточной Грузии поступали небольшие, весом с полкилограмма, мешочки и пакеты с семенами. Из тех хозяйств, что находились рядом с городом, и тех, где появлялась необходимость срочной внеочередной проверки, являлись представители. Пакеты попадали к лаборантам. Сюда поступали злаки (пшеница, ячмень, овес, кукуруза, гречиха, рис), бобовые (фасоль, чече­ вица), луговые травы (люцерна, клевер). Каждый об­ разец, мешочек или пакет, запечатанный или перевязан­ ный шпагатом, имел этикетку с указанием, что присла­ но и откуда, в каком количестве. Взвесив пакет, прове­ рив соответствие содержимого этикетке, лаборант при­ ступал к анализу, изучая состав семян, абсолютный вес, всхожесть, засоренность. На обычный анализ хва­ тало получаса. Проверка на всхожесть требовала не­ скольких дней. Каждый результат заносился в контроль­ ный листок, который, будучи скреплен подписью ру­ ководителя лаборатории. посылался отправителям.

131

Бахтадзе быстро овладела «методом». Как хорошей рисовальщице, ей поручили сделать часть иллюстраций к капитальному труду академика Александра Альфонсовича Гроссгейма «Флора Кавказа».

В 1924 году Жуковский, по приглашению академи­ ка Николая Ивановича Вавилова, возглавлявшего ВИР

—Всесоюзный институт растениеводства, переезжает в Ленинград. К этому времени за Бахтадзе утвердилась репутация способного и квалифицированного научного сотрудника, вследствие чего она получает приглашение на должность агронома-полевода, заведующего семен­ ным отделом опытной станции Наркомзема Грузии в Караязы (ныне Гардабани).

Находились люди, советовавшие ей остаться в го­ роде. Но если что и пугало Бахтадзе, так это перспек­ тива превратиться в «бумажного агронома». Она поеха­ ла в Караязы, радуясь тому, что обретенная ею самосто­ ятельность получает как бы новый, более высокий раз­ ряд. Не пугала ее и предстоящая ответственность: ве­ рила в свои знания, верила в дружелюбие и опыт лю­ дей, с которыми предстояло работать. Препаратор Тиф­ лисского ботанического сада Бахтадзе специализирова­ лась на зерне, занимавшем в районе Караяз большие площади. Но сфера ее деятельности расширялась здесь за счет хлопчатника и кенафа—волокна, идущего на канаты, веревки, рогожу. Главной ее задачей было — обеспечить в сроки, по возможности кратчайшие, конт­ роль над всем семенным материалом в районе.

Зима в Караязах стоит суровая, лето — жаркое, за­ сушливое. Почвенная карта обслуживаемого района, данные температурных колебаний хотя бы, скажем, за десять лет, сортовые семена в нужном количестве, — вот что требовалось для счастья коллективу опытной стан­

132

ции. Но возможность въехать в чужое счастье отпада­ ла, надо было делать его самим.

Сотрудники лаборатории все были молоды, жажда­ ли с пользой приложить свои силы, труд считали жиз­ ненной необходимостью. Ьй легко было увлечь их пре­ красной целью,—поднять запущенное семенное хозяйст­ во района, обеспечить все посевные площади качествен­ ными семенами. Каково семя — таково и племя, они это знали. И тот семенной материал, который шел отсюда крестьянским или малочисленным в ту пору государ­ ственным хозяйствам, теперь неизменно поддерживал '■■'репутацию фирмы».

Пшеница, хлопчатник, кенаф (которому посвящены две научные работы Бахтадзе) испытывались на вынос­ ливость, на урожайность. Они многого добились в эти годы, 1924—1927, хотя конный плуг, сеялка, борона и жатка составляла весь их «машинный парк». Им уда­ лось обеспечить хозяйства кондиционными семенами...

Однажды в Караязы приехал тогда уже известный ученый-селекционер Леонард Леонардович Декапрелевич. Бахтадзе, не понимавшая, что такое усталость, обычно пешком обходила поля, начинавшиеся чуть не у самого ее дома, но заканчивавшиеся в нескольких кило­ метрах от него. По случаю приезда гостя запрягли ли­ нейку. Она услышала похвалу своей работе, сложность Которой мог постигнуть только специалист.

Серый конь, возивший линейку, был знаком Ксении с первого ее дня в Караязах. Тогда, для налаживания отношений, конюх рекомендовал ей преподнести Серому кусок хлеба, посыпанный солыо. Коняга не стал чинить­ ся, разжал желтые, длинные, как кости домино, зубы, ухватил хлеб и начал пережевывать. Потом уже повел глазом на Ксению и, видимо, одобрил ее. Когда Ксения, стараясь не робеть, закинула ногу в стремя, Серый да-

136

же не шевельнулся. Лишь когда уселась в седле, ста­ раясь сдержать улыбку радости, Серый удивленно по­ вернул к ней голову, как бы говоря: «Всего пятьдесят пять килограммов? Хорошо. Я доволен. Но непривычно».

Коллективный опыт многих хозяйств показал, что в Средней Азии хлопчатника можно получать больше и с меньшей затратой сил, чем в Грузии. Поэтому здесь от пего практически отказались. Но для науки имеет значение и отрицательный результат...

На станции вскоре произошли изменения. Дирек­ тор, Ираклий Георгиевич Абхази, получив новое назна­ чение, уехал вместе с семьей, в которой Бахтадзе была своим человеком. Получив и приняв приглашение на опытную станцию в Ганджу (ныне Кировабад) зани­ маться селекцией растений, к чему се влекло все силь­ нее (там работал ее сокурсник Варунцян, там жили Нина, Тамара и Василий Матвеевич), Бахтадзе не по­ дозревала, что пройдет не более двух месяцев, и она от­ правится на новое место, известное ей пока только по названию.

ИТАК, СУБТРОПИКИ

В один прекрасный майский день в Кировабад при­ шло письмо от однокурсника и товарища Бахтадзе — Шалвы Сергеевича Гигиберия («из него получился от­ личный и агроном, и научный работник-экономист. Мы очень сожалели, он умер в 1954 году от инфаркта»)- Гигиберия сообщал ей, что, в связи с организацией ак­ ционерного общества «Чай-Грузия», Наркомзем рес­ публики набирает агрономов для открывшейся недавно Чаквинской опытной станции чаеводства. Составлен

134

список. Ей предлагается должность старшего научного сотрудника по чайному делу.

Первым делом она поехала советоваться к Николь­ ским. Поехала, должно быть, потому, что сама уже рва­ лась в Чакву, где ей, страстно любящей все растущее на земле, даже самую малую травинку, даже, представь­ те, сорняки, которые по всем инструкциям Наркомзема, да и собственной совести, полагается вырывать, уничто­ жать, искоренять, предстоит жить среди пышнейшей зе­ лени, редких цветов, высоких деревьев... А если учесть еще, что ей, таким образом, предстояло вернуться в Грузию, то можно понять, как росла в ней настоятель­ ная потребность получить поддержку этому, в сущности, уже созревшему в ней решению. На Кировабадской станции понимали, что Ксения долго там не усидит — выжженная, сухая земля, лишь благодаря поливу да­ вавшая урожай, не могла долго притягивать человека, для которого природа тогда хороша, когда она — мо­ гучий, самобытный и, может быть, остроумный творец. Сама Ксения ощущала некоторую неловкость: «уйти, проработав здесь всего два месяца?»

Домашние посоветовали ей ехать: «Обязательно, обязательно поезжай, — не хотим расставаться с тобой так быстро, но все же лучше для тебя переехать в Гру­ зию».

Опять веселые проводы, и Ксения покидает Кирова­ бад.

15 июня 1927 года был сияющий летний день. Поезд Тифлис—Батум остановился на станции Чаква, Бахтадзе вышла из вагона оживленная, радостно оглядыва­ ющаяся по сторонам. Ее быстро узнал Михаил Петрович Немченко — помощник директора Чаквинской опытной станции Владимира Николаевича Покровского, который и прислал его встретить новую сотрудницу.

13S

Сотрудники станции уже закончили к этому вре­ мени рабочий день. Ее сразу же повели в парк. Тюль­ панные деревья щедро дарили людям очарование своих необычных цветов — оранжевые лепестки с голубой каемкой. Красавицы-магнолии осторожно несли бе­ лые цветы. В снежно-белом уборе стояли апельсиновые и мандариновые деревья. И все это излучало аромат, который нельзя было называть иначе, как колдовским. «Я была взята в плен сразу же и навсегда, — вспоми­ нает Ксения Ермолаевна тот первый свой вечер в Чак- ве.—Целый мир запахов».

В это время в Чаквинском совхозе чай занимал пять­ сот пятьдесят гектаров. Кусты росли не очень пышно, и меж небольших листьев хорошо просматривались бу­ рые, чуть шершавые ветви, дававшие исток зеленым стеблям. В этот вечер состоялась ее вторая, после сту­ денческих лет, деловая встреча с чайным растением.

...В назначенное время Ксения Ермолаевна подня­ лась на второй этаж, в квартиру профессора Покров­ ского, о котором она знала, как о крупном ученом, ха­ рактеризуемом всеми, знавшими его, с огромным уваже­ нием и теплотой. Владимир Николаевич был прост и доброжелателен. С прямотой, которую, как она чувст­ вовала, он поймет и примет, Бахтадзе рассказала о се­ бе: сама она растениевод-полевод, работала в основ­ ном со злаками, хлопком и кенафом. Чай — растение многолетнее, знает о нем немного, перед приездом в Чакву удалось прочитать кое-что. Работать любит и, как ей кажется, умеет.

Покровский одобрил ее, обещал помогать: «Ваша главная обязанность — семеноводство чая. Не называю сие дело кругом ваших обязанностей... Уверен, любо­ знательность увлечет вас познакомиться со всем комп­ лексом вопросов, что поможет лучше понять главное.

136

Начните с изучения биологии чая. Всегда готов буду послужить вам советом».

Так начались ее будни-праздники.

Старший научный сотрудник Ксения Ермолаевна Бахтадзе теперь уже знала, что чайное дело было взято под государственный контроль почти с первых дней уста­ новления в Грузии Советской власти. Уже весной 1921 года в Аджарии провели переучет насаждений, изучили положение в чаеводстве и в чайной промышленности. В июле в Чакве собрали всех чаеводов Аджарии. С целью повысить материальную заинтересованность крестьян, было решено «...цены на покупаемый у плантаторов лист повысить до 2.000 рублей за фунт, считая достав­ ку листа на фабрику отдельно по 100 рублей с фунта». На втором съезде Коммунистической организации За­ кавказья в 1923 году Серго Орджоникидзе назвал чай первым в ряду тех ценных сельскохозяйственных куль­ тур, которым следует уделить особое внимание.

В конце 1925 года организуется акционерное общест­ во «Чай-Грузия», на которое возлагается обязанность руководить всем чайным делом — от выращивания чая до его переработки.

Таковы некоторые факты, иллюстрирующие значе­ ние, которое придавалось развитию чайного дела.

К моменту организации в 1925 году треста «ЧайГрузии» из 1.325 гектаров, занятых под чай, 1.132 при­ ходились на долю Аджарии. Прошло три года. В 1928 году под чай отведено 9.341 гектаров. Из них 1.320 в Аджарии. Но Гурия, та самая Гурия, благодатная зем­ ля которой рождала, кажется, все, кроме чая, находив­ шегося здесь в качестве благородного, но бедного род­ ственника и потому занимавшего лишь «закут» в не­ сколько гектаров, Гурия стремительным рывком опере­ дила всех — 5.119 гектаров! Гигантский шаг сделала

137

Мингрелия—1.837, чуть меньший — Абхазия — 1.065. И — почти на пустом месте. Чай, поистине, «шагнул, и

царства покорил!» А всего за несколько лет до того авторитетные ино­

странные консультанты категорически отвергали воз­ можность разведения чая на всей территории Грузии, за исключением ее аджарского побережья...

Растительность здесь сплошным ковром покрывает землю, но в откосах и отвалах — прорехах в этом ков­ ре, — земля цветом напоминает поспевающий кизил, так окрасило ее железо. Это и есть знаменитые красно­ земы Аджарии — «почва для чая». Но и подзолистые почвы (Гурия, Мингрелия, Абхазия), удобренные соот­ ветствующим образом, дают ничуть не меньший эффект!

На земле Грузии чай удивительным образом транс­ формировался, и иностранный опыт очень часто прихо­ дился, как говорится, не ко двору. И тысячи людей, те­ оретики и практики сельского хозяйства, решали зада­ чу, которая формулировалась кратко — «все о чае в Грузии», но включала множество проблем.

Иностранные специалисты предлагали сажать кусты таким образом, чтобы линия, образуемая, ими, шла вдоль склонов, сверху вниз. Так-де учит опыт Цейло­ на. К мнению специалистов прислушались. Поставили опыт. Первый же большой ливень унес тонны плодород­ ной земли. Решили сажать кусты поперек склонов или вкосую, и получили двойной эффект; удалось предот­ вратить размыв, эррозию почвы, влаголюбивый чайный куст приобретал способность задерживать дождевую во­ ду, которая теперь уже не вся сливалась с пригорков и холмов.

Старший научный сотрудник отдела селекции и семе­ новодства Ксения Ермолаевна Бахтадзе должна была начинать в Чакве с учебы. «Самая трудная и самая

138

сложная обязанность натуралиста — наблюдать», — эти слова Петра Григорьевича Меликишвили, одного из своих учителей, Бахтадзе часто вспоминала в ту пору. Семена импортировались в Советский Союз из дальних азиатских стран—Китая, Индии, Японии. Чайные семена довольно капризны и требуют бережного отношения. Довольно сложна транспортировка. Принимались все меры, чтобы круглые, твердые формой и величиной в орешек, семена чая сохраняли всхожесть. Снабжением чаеводческих колхозов и совхозов импортированными семенами занимались семеноводческие конторы Наркомзема Грузии. Но около половины семян не давало всхо­ дов. Выяснилось, что семена чая, как правило, не транс­ портабельны, они теряют всхожесть уже в пути. Но часть семян портилась на месте, в процессе упаковки и хранения.

В 1929 году выходит брошюра Ксении Бахтадзе «Опыт упаковки и хранения чайных семян». Брошюра быстро разошлась и пошла «в производство». Успех вдохновил автора и поселил уверенность в том, что ра­ бота в чаеводстве у нее пойдет.

Семена по-прежнему оставались одной из главных, если не самой главной проблемой, от решения которой зависели темпы развития советского чаеводства. Кло­ повое, вегетативное размножение (черенкованием), тре­ бующее большого числа рабочих рук, не могло бы обес­ печить те ускоренные темпы, которые необходимы были стране.

Владимир Николаевич Покровский умел не только понимать тех, с кем сталкивала его судьба, но и, если это были люди одной с ним профессии, видеть их как бы в перспективе. Он сразу же оценил серьезность мо­ лодого исследователя, основательность ее подхода к вещам и явлениям.

139

Заведуя отделом селекции и семеноводства, он счеЛ возможным поставить перед Бахтадзе ответственней­ шую задачу — разработать научные основы отечествен­ ного семеноводства. В беседах, возникавших в служеб­

Бахтадзе обосновалась в Чакве, произошли два радост­ ных для нее события: серия длительных командировок в Ленинград и преобразование отдела семеноводства и селекции Чаквинской опытной станции в отдел генетики, селекции и семеноводства. Первая командировка, за ко­ торой последовали другие, общей протяженностью око­ ло года, дали ей возможность всесторонне изучить био­ логию чайного растения. Преобразование отдела под­ тверждало необходимость усиления научно-исследова­ тельской работы. Создание в отделе нечто вроде сектора селекции и семеноводства предоставляло ей свободу действий, не стесненную необходмостыо мелочных со­ гласований и увязок.

ЕЩЕ УНИВЕРСИТЕТЫ

«Как доктор, выстукаю землю», —это из стихотворе­ ния Иосифа Уткина, написанного в конце тридцатых годов...

Стоит коснуться темы преобразования природы чело­ веком, как в ход идет военная терминология, преиму­ щественно артиллерийская и, главным образом, артил­ лерии крупного калибра! Последовав этому узаконен­ ному беззаконию, и в данном случае можно было бы сказать, что выучка, которую Бахтадзе предстояло

140