Арбитраж 22-23 учебный год / Арбитражная практика № 6, июнь 2017

Оттиск печати компании на подписи неуполномоченного лица свидетельствует об одобрении сделки

Статья 161 АПК РФ не содержит перечня способов проверки заявления о фальсификации доказательств. В связи с этим суды оценивают доказательства

на предмет фальсификации в каждом конкретном случае с учетом фактических обстоятельств дела.

В случае заявления о подписании спорных доказательств неуполномоченным лицом суды при проверке оценивают, одобрял ли заявитель в последующем данные действия в порядке ст. 183 ГК РФ.

Так, заявление о фальсификации подписи на акте выполненных работ при наличии не оспоренного оттиска печати организации свидетельствует об одобрении действий по приемке работ.

Ответчик заявил, что предоставленный акт приемки фасадных работ является поддельным. Предположительно его подписал учредитель ответчика, не имеющий на это доверенности.

Разрешая вопрос о допустимости подписанного акта приемки в качестве доказательства, суд применил положения ст. 183 ГК РФ, отметив, что на оспариваемом акте приемки имеется оттиск печати ответчика. О проведении

судебной экспертизы относительно подлинности данного оттиска ответчик не заявлял. Доказательств того, что печать выбыла из владения ответчика и могла неправомерно использоваться иными лицами, ответчик в материалы дела не представил.

Проставив на акте приемки, подписанном учредителем, оттиск печати общества, ответчик совершил действия по одобрению сделки, признав факт выполнения работ (решение АС г. Москвы от 03.12.2013 по делу № А40-103511/2012).

Перечисление несколькими платежами денежных средств по договору указывает на одобрение стороной заключенного договора по смыслу ст. 183 ГК РФ.

Данное обстоятельство можно использовать для опровержения аргументов о подписании договора неуполномоченным лицом и, как следствие, его

фальсификации (решение АС г. Москвы от 15.03.2012 по делу № А40-112565/2011- 96-545).

Проверка доказательств на предмет фальсификации может проводиться несколько раз.

Если сведения о фальсификации в ходе проверки не подтвердились, сторона вправе заявить о необходимости дополнительной проверки доказательств, аргументировав данное требование.

Заказчик заявил о фальсификации подписанных с истцом договоров, актов выполненных работ и справок о стоимости выполненных работ.

Для проверки достоверности заявления о фальсификации суд опросил свидетеля, подписавшего со стороны заказчика оспариваемые документы. Изучив подлинники документов, указанных в заявлении о фальсификации, свидетель сообщил, что именно он подписал их.

На дальнейшей проверке указанных доказательств представители сторон не настаивали, в связи с чем суд отклонил доводы о фальсификации доказательств (решение АС г. Санкт-Петербурга и Ленинградской области от 17.10.2014, определение ВС РФ от 24.12.2015 по делу № А56-21009/2014). В решении

по данному делу суд отметил, что о подлинности подписанных актов выполненных работ свидетельствует также наличие на них оттиска печати заказчика.

В другом деле первая инстанция проверила доводы ответчика о фальсификации договоров посредством допроса в качестве свидетеля лица, подписавшего оспариваемые документы (решение АС Кировской области от 28.09.2012 по делу

№ А28-4473/2012). Апелляция проверила те же документы посредством экспертизы по определению давности нанесения текста и печати (постановление 2ААС от 07.08.2013 по делу № А28-4473/2012).

Доказательства фальсификации документов между контрагентом и третьим лицом представляет третье лицо, а не заявитель

В отдельных случаях отказ в удовлетворении заявления о фальсификации доказательств связан не с действиями самих сторон, а с третьими лицами.

Так, приемка работ со стороны конечного заказчика может послужить основанием для отказа в удовлетворении заявления о фальсификации доказательств.

Ответчик заявил о подложности актов формы КС-2 и КС-3 и ходатайствовал о назначении экспертизы. При этом он указал, что директор общества акты не подписывал.

Проверяя заявление, суд сделал вывод, что доводы ответчика о неподписании акта приемки выполненных работ не опровергают того обстоятельства, что фактически работы по договору выполнены. Об этом свидетельствует представленный третьим лицом акт о приемке выполненных работ в рамках муниципального контракта.

Данным документом ответчик передал третьему лицу результат работ, выполненных истцом.

В ходе досудебного урегулирования спора ответчик не заявлял о неподписании актов выполненных работ. Оплату за производство экспертизы не произвел (решение АС Сахалинской области от 25.07.2012 по делу № А59-910/2012).

Президиум ВАС РФ направил данное дело на новое рассмотрение, указав, что суд не рассмотрел заявление о фальсификации ответчика по существу. При заявлении о фальсификации необходимо проверить подлинность документов посредством экспертизы, а также истребования дополнительных доказательств, подтверждающих факт выполнения работ именно истцом, чего нижестоящие суды не сделали (постановление от 25.06.2013 по делу № А59-910/2012).

В случае заявления о фальсификации доказательств, подтверждающих наличие обязательств между контрагентом и третьим лицом, доказательства фальсификации должно представить непосредственно третье лицо, а не заявитель.

Истец заявил о фальсификации ответчиком договора субподряда, заключенного

стретьим лицом. Указал, что работы по договору не выполнялись. Организация,

скоторой ответчик подписал договор, на объекте строительства деятельности не вела.

В подтверждение своих доводов истец представил нотариально удостоверенное объяснение единственного учредителя третьего лица о том, что общество не принимало решения о назначении генеральным директором лица, подписавшего с ответчиком оспариваемый договор.

Апелляция отклонила указанный довод, так как сообщение учредителя третьего лица документально не подтверждено. Третье лицо было привлечено к участию в деле, однако в судебное заседание своего представителя не направило, доказательств, опровергающих исполнение договора субподряда и получение денежных средств в оплату выполненных работ, не представило (постановление 13ААС от 17.04.2014 по делу № А56-79501/2012).

Таким образом, гарантией того, что суд рассмотрит заявление о фальсификации доказательств по существу, является соблюдение следующих условий к составлению такого заявления. Оно должно быть:

—письменным;

—заявлено в суде первой инстанции (исключение — заявление, поданное в связи с принятием апелляционным судом дополнительных доказательств);

Ответчик злоупотребил правом. Когда

можно отказать ему в применении исковой давности

Вероника Германовна Малышева

преподаватель кафедры гражданского процесса СПбГУ, юрист АБ «Шварц и Партнеры»

•Санкцией за злоупотребление какими правами может стать неприменение давности

•С какого момента истец узнает о нарушении своих прав при использовании разных механизмов защиты

•Когда нарушение обязанности суд квалифицирует как злоупотребление правом

Институт злоупотребления правом часто применяется в случаях, когда формальный подход не обеспечивает надлежащую защиту прав и интересов субъектов гражданского оборота. Он широко используется в судебной практике, особенно после добавления в ст. 10 ГК РФ п. 3 и п. 4, предусматривающих обязанность добросовестного поведения. Между тем институт злоупотребления правом подчас получает излишнее применение, в том числе в ситуациях, когда можно использовать иные средства защиты. Особый интерес вызывает тенденция последних лет — неприменение норм об исковой давности как санкция за злоупотребление правом.

Суды разошлись во мнении о применении механизма исковой давности

Вопрос о неприменении исковой давности в качестве санкции за злоупотребление правом возник в споре по делу № А43-25745/2013, который Президиум ВС РФ рассмотрел 28.09.2016. Обстоятельства спора весьма запутаны, что и предопределило трудности в вопросе о применении исковой давности.

Для выяснения обстоятельств спора истцу пришлось пройти четыре инстанции

в рамках нескольких дел: № А43-25745/2013, А43-31652/2009, A43-7326/2006, A437325/2006, А43-11823/2006.

Истец и ответчик сотрудничали в области производства авиадвигателей. Истец передавал ответчику металлические заготовки, а ответчик изготавливал из них специальные металлические кольца, после чего возвращал их истцу за плату.

Отношения сторон оформлялись различными юридическими конструкциями: договорами хранения, поставки, подряда. Часть металлических заготовок просто передавалась по накладным без ссылки на какой-либо договор. Следствием такого подхода стала трудность в квалификации правоотношений, когда истец захотел получить обратно часть переданных металлических заготовок. В результате истцу пришлось «перебрать» все возможные способы защиты своего нарушенного права.

Впервом деле (№ А43-11823/2006) истец заявил требования о возврате вещей, переданных на хранение. Однако место нахождения части металлозаготовок установить не удалось, поэтому иск был удовлетворен лишь частично.

Врамках дел № A43-7325/2006 и A43-7326/2006 истец заявил требование

о взыскании задолженности по договору поставки, полагая, что утраченная часть металлозаготовок была передана ответчику во исполнение договора поставки. Однако суд установил, что в указанный период заключенный между сторонами договор поставки уже не действовал, поэтому спорные металлозаготовки не были предметом поставки. При этом заготовки, переданные по накладным в отсутствие договора поставки, следует считать переданными на хранение.

После квалификации судом отношений как основанных на договоре хранения истец предъявляет иск из отношений по договору хранения о взыскании договорных убытков за металлозаготовки, которые ответчик не сохранил (дело № А43-

31652/2009). Однако в этом процессе ответчик неожиданно заявил, что передал соответствующий металл истцу в виде изготовленных колец. При этом указанная передача была оформлена как договор поставки, а металлические кольца были оплачены истцом. В удовлетворении иска о взыскании убытков из договора хранения было отказано ввиду передачи металла истцу.

В результате налицо неосновательное обогащение ответчика, о котором истец заявил в рамках дела № А43-25745/2013.

И когда, казалось бы, уже ничто не могло помешать истцу получить компенсацию за потерянные металлические заготовки, ответчик заявляет об истечении срока исковой давности. Суд принял во внимание заявление ответчика и отказал истцу в удовлетворении требований. При этом началом течения срока давности суд счел дату вступления в силу решения по делу № A43-7325/2006, в рамках которого суд признал отсутствие договорных отношений между сторонами.

Довод истца о том, что о неосновательном обогащении он узнал только при отказе в иске о взыскании убытков по договору хранения (дело, в рамках которого ответчик раскрыл тот факт, что металлозаготовки были возвращены истцу, но по договору поставки), остался без внимания суда.

Отсутствие единого подхода к пониманию механизма давности прослеживается и при передаче данного спора на рассмотрение в Верховный суд РФ.

Сначала в передаче кассационной жалобы истца для рассмотрения в Судебной коллегии по экономическим спорам ВС РФ было отказано.

Однако затем заместитель Председателя ВС РФ все же передал дело для рассмотрения в Судебную коллегию. Коллегия пришла к выводу о неправильном применении положений ст. 200 ГК РФ (начало течения срока исковой давности), отменила принятые по делу судебные акты и направила дело на новое рассмотрение.

Вслед за этим спор попал в Президиум ВС РФ, который отменил определение СК по экономическим спорам и оставил в силе акты нижестоящих судов.

Если ответчик несвоевременно раскрыл доказательства, суд вправе отказать ему в ссылке на пропуск исковой давности

В плане аргументации и правового обоснования наиболее развернутым является определение заместителя Председателя ВС РФ о передаче дела в СК по экономическим спорам. Его доводы в несколько сокращенном виде

воспроизвела и Судебная коллегия по экономическим спорам (определение от 26.01.2016 по делу № А43-25745/2013).

Признавая доводы истца заслуживающими внимания, судья привел следующие аргументы.

Необходимость учета разъяснений, изложенных в информационном письме Президиума ВАС РФ от 25.04.2014 № 165 (далее — Информационное письмо № 165), при определении начала течения срока исковой давности.

Течение исковой давности по требованию о возврате переданного по незаключенному договору начинается не ранее момента, когда истец узнал или,

действуя разумно и с учетом складывающихся отношений сторон, должен был узнать о нарушении своего права (п. 5 Информационного письма № 165).

Ссылаясь на эти положения, судья приходит к выводу, что исковая давность течет с момента вступления в силу решения суда, из которого истец узнал о передаче ему металлических заготовок по договору поставки и наличии неосновательного обогащения. Другими словами, истец узнал о нарушении своего права в момент, когда он осознал наличие оснований для использования иного способа защиты.

Коллегия, избегая ссылки на Информационное письмо № 165, также указала, что истец узнал о нарушении своих прав из аналогичного решения суда. Таким образом, к моменту подачи иска из неосновательного обогащения давность не истекла.

Вкачестве второго довода судья ссылается на положения ч. 3 ст. 65 АПК РФ.

Всоответствии с этой нормой каждое лицо, участвующее в деле, должно раскрыть доказательства, на которые оно ссылается как на основание своих требований и возражений, перед другими участниками дела до начала судебного заседания или в пределах установленного судом срока.

Судья называет обязанностью ответчика, в силу указанной нормы, раскрыть факт передачи металлозаготовок в предшествующих судебных процессах по другим делам. По мнению судьи, нераскрытие соответствующей информации является злоупотреблением правом. В силу ст. 10 ГК РФ суд вправе не принять доводы лица, злоупотребившего правом, ссылающегося на соответствие своих действий по осуществлению права формальным требованиям законодательства.

Судебная коллегия указала на обязанность ответчика раскрыть обстоятельства, связанные с судьбой спорных металлозаготовок, однако при этом не ссылается на нормы ч. 3 ст. 65 АПК РФ. После этого Коллегия пришла к выводу о недобросовестности ответчика, в связи с чем применила ст. 10 ГК РФ.

Также Судебная коллегия указала, что у суда не имелось оснований применять исковую давность по заявленному истцом требованию, поскольку истец узнал о нарушении своих прав только при рассмотрении дела № А43-31652/09. Иной

подход при определении начала течения исковой давности не способствует должной защите прав участников гражданского оборота и восстановлению их нарушенных прав.

В качестве третьего аргумента судья указал, что суды не реализовали свои полномочия применительно к спорным правоотношениям, создав правовую неопределенность, что нарушает права на судебную защиту и не обеспечивает баланс интересов сторон. Судья не уточняет, что именно должны были сделать суды в указанных обстоятельствах, чтобы такая правовая определенность была обеспечена, и какие именно полномочия суды не реализовали.

Далее судья указывает на необходимость создания судом равных условий для реализации сторонами своих процессуальных прав (в том числе на представление доказательств) в состязательном процессе и на недопустимость действий суда, которые могут поставить какую-либо сторону в преимущественное положение.

С указанной позицией трудно не согласиться, однако остается непонятным, как именно эти положения должны были работать в рамках данного спора. Неслучайно Коллегия по экономическим спорам не воспроизводит этот довод в своем определении.

Если истец не знал о нарушении прав, суд не примет ссылку ответчика на срок давности

Подход судов к вопросу об ограничении ответчика в возможности использовать механизм давности при злоупотреблении правом не нов. В частности, он отражен в постановлении Президиума ВАС РФ от 22.11.2011 по делу № А54-5153/2008/С16.

Суть данного дела в следующем. ООО «Приокское» обратилось в арбитражный суд с иском к ООО «Гурман» и Управлению Федеральной регистрационной службы о признании недействительным права собственности ответчика на объекты недвижимости и истребовании их из его незаконного владения. Эти объекты стали предметом последовательных сделок, в результате чего право собственности было зарегистрировано за ответчиком. Сделки по отчуждению недвижимости истцом впоследствии были признаны недействительными.

Оказалось, что директор истца был одновременно участником и руководителем последующих покупателей спорных объектов, что позволило прийти к выводу о его заинтересованности в заключении сделок и продаже объектов по заниженной цене.

Суды трех инстанций удовлетворили иск, подчеркнув необходимость учета влияния корпоративного спора между участниками ООО «Приокское» на формирование воли общества на отчуждение объектов и на течение срока исковой давности по заявленному требованию. Суды признали, что гендиректор истца злоупотребил своим положением и совершил сделку по отчуждению имущества вопреки интересам других участников. Поскольку один из участников ООО «Приокское» восстановлен в правах участника на основании решения суда и только после этой даты мог реализовать свое право на судебную защиту, суд не признал срок исковой давности

по заявленному требованию пропущенным. Президиум указал следующее: «Установленные по настоящему делу обстоятельства, а также упомянутые судебные акты по другим делам свидетельствуют о злоупотреблении В. своим положением генерального директора общества „Приокское“: он воспользовался положением в целях вывода имущества из этого общества и приобретения его по заниженной цене другими обществами, руководителем и участником которых он также являлся. При указанных обстоятельствах суды первой и кассационной инстанций обоснованно удовлетворили исковые требования, отклоняя при этом возражения ответчика о применении исковой давности».

Данная проблема заслуживает отдельного глубокого исследования. Тем не менее неприменение исковой давности в качестве санкции за злоупотребление правом вполне могло бы укладываться и в рамки других институтов, таких как приостановление течения давности или восстановление срока исковой давности. Поэтому когда законодательство не предусматривает оснований для такого подхода, а потребности гражданского оборота диктуют необходимость защиты добросовестного истца от ссылки ответчика на истечение исковой давности, гибкий механизм ст. 10 ГК РФ становится единственным инструментом, доступным истцу.

Отказ в применении исковой давности как санкция за злоупотребление правом находит отражение и в других делах (постановления Президиума ВАС РФ от 24.05.2012 по делу № А40-99191/10-113-875, от 26.02.2013 по делу № А27-15517/2011, от 24.09.2013 по делу № А73-12317/2010, ФАС Западно-Сибирского округа от 22.02.2013 по делу № А46-1685/2012).

Ответчик не обязан сообщать об обстоятельствах, способных привести к негативным последствиям для оппонента

При решении вопроса о возможности использовать механизм злоупотребления правом в отношении исковой давности необходимо понимать, что именно обуславливает применение данного института.

Прежде всего, следует ответить на вопрос, санкцией за злоупотребление какими правами может стать неприменение исковой давности. Для изучения поставленной проблемы вернемся к анализу текста судебных актов по делу № А43-31652/09.

При прочтении определения заместителя Председателя ВС РФ от 04.12.2015 по делу № А43-25745/2013 обращает на себя внимание явное противоречие в аргументации суда. Вызывает вопрос возможность одновременной ссылки на обязанность по раскрытию информации ответчиком и на злоупотребление им своим правом.

Представляется, что данные основания исключают друг друга (речь может идти либо о наличии обязанности, которая не была исполнена, либо о злоупотреблении имеющимся у ответчика правом).

Толкование правил о раскрытии доказательств, данное в определении от 04.12.2015, как обязанности представляется чрезмерно широким. Нормы данной статьи призваны создать возможность для сторон подготовиться к судебному заседанию должным образом, обеспечивая предсказуемость конкретного судебного процесса в целом. Однако из соответствующих норм нельзя вывести обязанность сообщать об обстоятельствах, способных привести к негативным последствиям для оппонента.

Подобное толкование нарушает правила распределения бремени доказывания и вступает в очевидное противоречие с принципом состязательности процесса. Вероятно, именно поэтому Коллегия, констатируя наличие обязанности, избегает

прямой ссылки на ст. 65 АПК РФ. Тем не менее это не меняет суть дела, и говорить о наличии обязанности в данном случае неверно.

В силу этого неприменение исковой давности следует считать следствием злоупотребления правом. Анализ текста определений приводит к выводу, что злоупотреблением является именно нераскрытие информации в процессе. Однако при таком подходе возникает сомнение в возможности использовать инструмент ст. 10 ГК РФ.

Если в действиях ответчика и есть признаки злоупотребления, то это можно квалифицировать исключительно как злоупотребление процессуальными правами, а не материальными. Соответствующее поведение не влечет последствий, предусмотренных ст. 10 ГК РФ, поскольку последствия злоупотребления процессуальными правами указаны в нормах процессуального законодательства.

Так, участвующие в деле лица должны добросовестно пользоваться всеми принадлежащими им процессуальными правами (ст. 41 АПК РФ). Злоупотребление процессуальными правами влечет предусмотренные ст. 111 АПК РФ неблагоприятные последствия.

Представляется, что в рассматриваемом деле под злоупотреблением понимается не сокрытие сведений о металлозаготовках, а нечто иное. Таким «иным» может быть

квалификация в качестве злоупотребления правом самого использования заявления об истечении давности как средства защиты. И, следуя нормам ст. 10 ГК РФ, суд отказывает лицу в защите принадлежащего ему права полностью или частично, а также применяет иные меры, предусмотренные законом. В данном случае имеют место иные меры в виде ограничения ответчика в возможности использовать механизм давности, чтобы избежать ответственности.

Механизм злоупотребления можно применить, только если рассматривать право на заявление о давности как материальное

Если исходить из того, что злоупотреблением является сама ссылка ответчика на давность в указанных обстоятельствах, то при решении вопроса о возможности применить нормы ст. 10 ГК РФ в этом случае неизбежно возникает проблема

правовой квалификации исковой давности в качестве института материального или процессуального права. Признавая сложность и многоаспектность поднятой проблематики, следует сформулировать последствия той или иной квалификации для решения вопроса о применении норм о злоупотреблении.

Если признать, что право на заявление о давности — это процессуальное право, то возникает проблема, проанализированная ранее в настоящей статье, поскольку процессуальное законодательство не содержит положений, которые позволяли бы отказать в применении давности ввиду злоупотребления. Поэтому в рамках действующего регулирования совместить процессуальную природу давности и возможность отказа в применении исковой давности ввиду злоупотребления правом не представляется возможным.

Только при признании материально-правовой природы института давности существует возможность использования механизма злоупотребления правом. Поэтому следует понимать так, что, ссылаясь на нормы ст. 10 ГК РФ, Судебная коллегия по экономическим спорам исходила исключительно из квалификации права ответчика на заявление об истечении исковой давности как субъективного гражданского права.

Признавая принципиальную возможность использовать злоупотребление в качестве основания для отказа от применения норм о давности, все же следует вернуться к необходимости использовать этот механизм в рассматриваемом споре.

Вопрос, прежде всего, встает в контексте аргументов, изложенных в определениях ВС РФ.

Прежде чем квалифицировать поведение ответчика в качестве недобросовестного, и судья, передавший дело на рассмотрение в Коллегию, и сама Коллегия указывают, что истец узнал о нарушении своих прав из решения Арбитражного суда Нижегородской области от 24.02.2012 по делу № А43-31652/09.

Однако если истец узнал о нарушении своих прав из данного решения, то давность вообще не истекла. Если давность не истекла, то ссылки на недобросовестность ответчика и на то, что суд может не принимать во внимание доводы лица, злоупотребившего своими правами, не имеют смысла. Это наталкивает на мысль, что в данном случае институт злоупотребления, как это часто случается в отечественной практике, становится бессодержательным аргументом «вдобавок» к основным доводам.

В заключение необходимо обратиться к постановлению Президиума ВС РФ от 28.09.2016 по делу № А43-25745/2013, завершившему столь длительное рассмотрение спора.

Такое разнообразие судебных позиций по вопросу о применении исковой давности предопределило особый интерес юридической общественности к готовящемуся постановлению Президиума ВС РФ по данному спору. Однако текст постановления вызвал разочарование у всех заинтересованных лиц, поскольку Президиум фактически отказался рассматривать вопрос о давности по существу и отменил определение Судебной коллегии по экономическим спорам со ссылкой на ч. 3 ст. 291.14 и п. 3 ст. 308.8 АПК РФ.

Президиум Верховного суда посчитал, что определение иного момента начала течения срока давности и применение ст. 10 ГК РФ предполагает, что Судебная коллегия установила обстоятельства, отклоненные судами, тем самым сделала вывод, который фактически направлен на переоценку выводов судов. К сожалению, доводы Президиума ВС РФ и итоговая позиция по делу выглядят скорее желанием избежать формирования однозначного подхода по столь важной проблеме, подразумевающей разрешение большого количества принципиальных правовых вопросов природы исковой давности.

Верховный суд не сохранил подход к возражению об истечении давности как субъективном гражданском праве

Вопрос о том, является ли право на возражение об истечении исковой давности субъективным гражданским правом или процессуальным правом, подразумевает достаточно широкий спектр позиций.

В частности, в ранее действовавшем постановлении Пленума ВС РФ от 12.11.2001 № 15 и Пленума ВАС РФ от 15.11.2001 № 18 «О некоторых вопросах, связанных с применением норм гражданского кодекса Российской Федерации об исковой давности» (далее — Постановление № 15/18) было указано, что исковая давность

применяется судом только по заявлению стороны в споре (п. 2 ст. 199 ГК РФ). Согласно ст. 33 ГПК РСФСР и ч. 1 ст. 34 АПК РФ сторонами в деле являются истец и ответчик. В силу п. 1 ст. 9 ГК РФ граждане и юридические лица по своему усмотрению осуществляют принадлежащие им гражданские права, включая право заявить в суде об истечении срока исковой давности. Поэтому судам необходимо иметь в виду, что заявление третьего лица о пропуске срока исковой давности не является основанием для применения судом исковой давности, если оно не сделано стороной спора. Таким образом, п. 4 Постановления № 15/18, указывая на диспозитивность использования института исковой давности, оправдывал такой подход законодателя тем, что право на возражение об истечении исковой давности — это субъективное гражданское право.

Однако в заменившем его постановлении Пленума ВС РФ от 29.09.2015 № 43 «О некоторых вопросах, связанных с применением норм Гражданского кодекса Российской Федерации об исковой давности» таких положений нет. В пункте 10 этого постановления нераспространение последствий ссылки ответчика на давность на остальных соответчиков обосновано нормами ч. 3 ст. 40 ГПК РФ и ч. 3 ст. 46 АПК РФ, предусматривающими, что каждый из соответчиков выступает в процессе, то есть осуществляет свои процессуальные права и обязанности, самостоятельно. Такие изменения заставляют, по крайней мере, задуматься о процессуально-правовой квалификации института давности.

ХОЗЯЙСТВЕННЫЕ СПОРЫ

Ответчик возражает против удовлетворения иска. Когда ссылка на эстоппель поможет взыскать долг

Александр Валерьевич Спиридонов

юрист ЗАО «Сибирское правовое агентство»

•В каком случае можно не учитывать возражения об истечении сроков исковой давности

•Как норма об эстоппеле работает на практике

• Что послужит доказательством исполнения сделки как действительной

За последние годы гражданское законодательство претерпело значительные изменения. В частности, развитие концепции добросовестности породило возникновение норм, которые включают в себя принцип эстоппеля.

Так, эстоппель закреплен сегодня в ст. 166 ГК РФ. Кроме того, определенные изменения произошли и в судебной практике, в частности, по вопросам недействительности сделок.

Например, весьма интересное правило было сформулировано Верховным судом РФ.

ЦИТАТА: «Возражения о ничтожности сделки должны оцениваться судом вне зависимости от истечения срока давности для применения последствий недействительности такой сделки» (п. 71 постановления Пленума

от 23.06.2015 № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации»; далее — Постановление Пленума ВС № 25).

Попробуем разобраться в том, как указанный законодательный механизм работает на практике. И в этом ключе любопытным представляется судебное дело, в котором присутствуют два указанных правовых механизма: эстоппель и возражение о ничтожности сделки, сделанное за пределами срока исковой давности.

Обстоятельства дела

Арбитражный суд Новосибирской области рассмотрел следующее дело (решение от 28.02.2017 по делу № А45-23346/2016).

В 2016 году истец (кредитор) обратился в суд с требованием о взыскании

сответчика (должника) задолженности по договору об оказании услуг, связанных

собеспечением энергоснабжения. Стоимость услуг по указанному договору складывалась из двух составляющих — постоянной и переменной. Величина постоянной составляющей стоимости услуг ежегодно изменялась сторонами посредством заключения дополнительных соглашений к договору.

Такой договор был заключен в 2008 году и в течение длительного времени исполнялся сторонами до момента допущения просрочки должником, что и послужило основанием для обращения с иском.

В своем отзыве на исковое заявление ответчик указал следующее:

1)до обращения в суд он направлял истцу предложение о расторжении договора;

2)в момент заключения договора, а именно в 2008 году, он не мог предположить о наступлении финансового кризиса;

3)на момент обращения в суд дальнейшее исполнение договора может причинить ему значительный ущерб, вплоть до признания его несостоятельным (банкротом) и лишения рабочих мест его сотрудников.

Ответчик утверждал, что вынужден был обратиться в кредитную организацию для получения денежных средств в целях погашения задолженности по имеющимся договорам.

В ходе рассмотрения спора по существу ответчик заявил встречный иск о признании договора об оказании услуг, связанных с обеспечением энергоснабжения, недействительным (ничтожным) в части установления стоимости услуг.

Первоначальный истец, возражая против встречного иска, заявил о применении исковой давности.

Соответствующее заявление было принято судом в качестве основания для отказа в удовлетворении встречного иска. В мотивировочной части решения суд указал, что