Zufar_Makhmutov_Istoria_tatar_Astany_XIX-_nachalo_XXI_v_2017

ные наркоматы), вводились меры принудительной конфискации хлебных запасов.

Непосредственным поводом для полного сворачивания НЭПа послужил срыв государственных хлебозаготовок в конце 1927 года.

Одними из первых в Акмолинске по статье 107 уголовного кодекса за «Скупку и перепродажу частными лицами в целях наживы (спекуляция)

продуктов сельского хозяйства и предметов массового потребления» были привлечены Халил Хусаинов, Абдрахман Хальфин, Хусаин и Галим Канцеровы, Нурмухамед Кощегулов, Галим Ибатуллин, которые, по версии

следствия, «как крупные хлебодержатели не дали излишки своего хлеба государству»1. Излишки, которые они были обязаны сдавать государству, оценивались от 200 пудов (более 3 тонн. – З. М.). За невыполнение плана предусматривалось лишение свободы на срок не менее пяти лет с полной или частичной конфискацией имущества и высылка за пределы Ак-

молинского округа2. На год лишения свободы с конфискацией имущества был приговорен Галим Ибатуллин. Его аргумент, что он сдал весь свой

урожай в 60 пудов и больше просто не мог, не был принят во внимание3.

В1929 году была конфискована кондитерская фабрика Кощегуловых.

В1930-х годах татарский предприниматель Курмангали Кощегулов,

скрываясь от расправы советской власти, уезжает с матерью и сестрой в Жана-Арку (современный поселок Атасу) и увозит с собой станок

для изготовления конфет. Там он долгое время производит и продает конфеты. В голодные годы, чтобы выжить, Курмангали Кощегулов был

вынужден продать станок и уехать в Ташкент.

В 1929 году в Акмолинском уезде вместе с другими зажиточными

хозяйствами были «раскулачены» и семьи Сутюшевых. Из неопубликованных воспоминаний Фарита Шариповича Сутюшева: «На всю жизнь запомнился день раскулачивания. В первую очередь забрали инвентарь, двух волов и кобылицу, не оставили ни одной коровы. Очень было жалко жеребеночка, с которым я подружился. Когда один из уполномоченных отбирал его, я схватился за голову и горько плакал. Мне было 9 лет».

Хафиз, Мукей и Карим Сутюшевы были отправлены в лагеря.

В Соловецком лагере особого назначения оказывается дочь купца Галиакбара Хальфина, родная племянница Шокана Валиханова – Рахима (1903–1986). После неудачного брака с Сакеном Сейфуллиным она вы-

ходит замуж за известного лидера казахского национального движения «Алаш Орда» Хайретдина Болганбаева и, верно следуя за мужем, вместе

с малолетними детьми проходит все ужасы «сталинских лагерей»4. Потомки купцов и дворян, а также новые нэпманы становятся объ-

1 ГАГА. – Ф. 31. – Оп. 1. – Д. 3.

2 ГАГА. – Ф. 32. – Оп. 1. – Д. 3.

3 Давлеткильдеев Н. Х. Что ты знаешь о Давлеткильдеевых? Молчите! А архивы заговорили... – Астана, 2011. – С. 132.

4 Город должен помнить купцов Хальфиных. URL: http://vechastana.kz/ novosti/1004151-gorod-dolzhen-pomnit-kuptsov-khalfinykh/ (дата обращения: 02.07.2016).

Абдуллин, Касым и Зариф Абузяровы, Галим Бурнашев, Мухамет и Зариф Галиевы, Галимжан Губайдуллин, Валий и Султан Ибатуллины, Амин Канцеров, Махмут

Исхаков, Курмангали, Мукай Кощегуловы, Салих Мустаев, Гариф Нигматуллин, Зариф Садыков, Карим, Ахмеджан и Саид Салиховы,

Гайнатулла Сибатуллин, Кадыр Симаков, Хамза Султанаев, Шарип, Шакир и Абдрахман Суюровы, Юсуп, Галий, Рахим, Хусаин Урмановы,

Абдрахман Шарафутдинов, Галиаскар, Сиддек, Абдрахман Хальфины, Гирей, Аббас и Закир Хикматуллины, Ибрагим и Искандер Хусаино-

1 ГАГА. – Ф. 32. – Оп. 2. – Д. 322. 2 Там же. – Д. 229.

3 Там же. – Д. 153.

4 Там же. – Д. 195.

5 Там же. – Д. 13.

6 Там же. – Д. 322. – Л. 43.

Зуфар Махмутов

вы, Абдрашит Юсупов и

другие1.

На домах, где жили торговцы или потомки купцов, размещали вывески, что они «бойкотированы», а родственникам

исоседям запрещалось общаться с ними. Некоторые из них, не выдержав экономического и психологического давления в советское время, заканчивали жизнь суицидом. Так оборвалась жизнь владельца акмолинского

мыловаренного завода

Хайрутдина Ибрагимова2

ипозже потомственно-

го татарского дворянина

Хамита Давлеткильдеева.

Чтобы избежать репрессий, некоторые потомки купцов меняли фамилии и отчества и покидали

город. К примеру, купец

Сиддек Хальфин, забрав семью, уезжает в Таш-

кент, а затем в Китай, его братья Галиаскар – вна-

чале на юг Казахстана,

затем в Узбекистан, Абдрахман с одиннадцатью детьми – в Тверь, Рахимжан – в Караганду, Карим – в Петропавловск3.

За три года, с 1926 по 1929 год, количество татар продолжало уменьшаться катастрофическими темпами (более чем в два раза!) и составило лишь 630 человек (5 процентов от всего населения), на 70 процентов меньше, чем проживало в дореволюционное время4.

Политика «уничтожения кулачества как класса», коллективизация, увеличение центральными властями плана заготовок продовольствия, конфискация скота у казахов привела к масштабному голоду в Казахской

ССР, получившему название «ашаршылық».

Из неопубликованных воспоминаний Ахметгали Яушева: «Я в то

1 Новая степь. – 1930. – № 118.

2 СКГА. – Ф. 99. – Оп. 1. – Д. 126. – Л. 26.

3 Болганбаев Х. Шыгармалары тагылымыю. – Астана, 2005. 4 ГАГА. – Ф. 32. – Оп. 1. – Д. 114. – Л. 52.

время (1932–1933 гг.) работал завхозом в красной больнице (сейчас в

этом здании находится Республиканский центр космической связи (улица Жангельдина, дом 34). – З. М.). Каждое утро у входа больницу появлялись новые истощенные дети, оставленные родителями, которые не находили иного способа, как спасти своих малышей. В основном это были дети казахов. Я выносил на подносе мелко нарезанный хлеб – помочь, по большому счету, было нечем. Мы с женой, Бибинур Абубакировой, решили одного сильно истощенного мальчика-казаха усыновить. Незадолго до этого у нас умер годовалый сын. К сожалению, мальчик через некоторое время скончался, так и не оправившись от дизентерии: в больнице был дефицит лекарств».

От голода, по некоторым оценкам, в республике погибло около 2 мил-

лионов человек1. Среди них был и представитель одной из выдающихся купеческих фамилий Акмолинска Нурмухамет Кощегулов.

В конце 1930-х годов постановлениями ЦК КП(б) Казахстана от 8 апреля 1938 года и от 21 января 1938 года фактически было ликвиди-

ровано национальное образование в республике. Утверждалось, что национальные школы являются «очагами буржуазно-националистического и антисоветского влияния на детей»2, поэтому необходимо «реорганизовать существующие в Казахской ССР особые национальные школы: немецкие, корейские, татарские, чувашские, армянские и другие в советские школы обычного типа, а также ликвидировать существующие при обычных школах особые национальные отделения»3.

Реорганизация обернулась тем, что была расформирована последняя татарская школа в Акмолинске, а дети переведены в русские школы. Татары, учившиеся в национальной школе в то время на латинице, столкнулись с проблемами не только перехода на другой язык, но и на другой алфавит.

Ликвидация татарской школы трагическим образом отразилась на функционировании национального языка в городе: школа после закрытия мечетей оставалась единственной внедомашней сферой использования данного языка. С этого времени в татарских семьях начинает наблюдаться практика, когда родители специально разговаривают с детьми дома на русском языке, чтобы адаптировать их к дальнейшей учебе в русских школах.

Таким образом, с 1930-х годов среди татарского населения возникают интенсивные процессы «языкового сдвига», когда национальный язык перестает передаваться из поколения в поколение, что приводит к его потере.

С 1934 года в стране набирает размах так называемый сталинский террор. Толчком для его развертывания стало Постановление Президиума ЦИК Союза ССР от 1 декабря 1934 года, принятое немедленно после убийства С. М. Кирова. Согласно ему предусматривалось ведение

1 Татимов М. Б. Социальная обусловленность демографических процессов. – Алма-Ата, 1989. – С. 124.

2 ЦГА РК. – ФР 1692. – Оп. 2. – Д. 137. – Л. 5–7. 3 Там же.

Темиргали Яушев с женой Бибимарьям, детьми Асхатом и Сабирой. Акмолинск. 1936 г.

управления Наркомзема Каз ССР Кадыр Урманов, предприниматель из рода татарских мурз Хусаин Бурнашев. Лишь последнему из них удается

избежать расстрела. Сталинский террор держал в страхе граждан с «не-

правильным» социальным происхождением.

Из интервью с уроженкой Акмолинска Раисой Ахметовной ЯушевойАймурзиной (1940 г. р.): «Ахметгали әти ни мне, ни моим старшим братьям и сестрам никогда не рассказывал о своей жизни до Революции 1917 года. Работал он много, днем рентгенологом, по вечерам по заказам ремонтировал обувь. Только после его смерти от Марьям апа Габделькабир кызы Яушевой (1889–1982) узнали о древнем происхождении нашего рода, о работе отца приказчиком, открылись мрачные факты. Рядом с родителями жила семья Карима Муксинова, они были родственниками со стороны матери, его дети работали в НКВД. В 1937 году они сообщили, что в силу своего социального происхождения ати попал в список лиц, подлежащих репрессии, стоит восьмым на арест. Он долго жил в гнетущем ожидании. Возможно, работа рентгенологом

вым служащим, а потом заведующим. В 1917 году он вступает в Кокче-

тавское отделение РСДРП и вскоре становится ответственным секретарем организации. Во время Гражданской войны Сабыр Шарипов участвовал

в установлении советской власти в Туркестане и Сибири.

После революционных преобразований он становится заместителем председателя Акмолинского губисполкома (1921–1924), затем его отправляют в Урало-Эмбенский регион западного Казахстана для разработки и налаживания нефтяного промысла, где он работал заместителем

управляющего союзным трестом и начальником нефтяного промысла «Доссор», При участии Сабыра Шарипова были открыты и освоены

22 нефтяных месторождения на Эмбе, он стал инициатором реконструкции типового поселка нефтяников в Доссоре, а также открыл Доссорское

горнопромышленное училище для подготовки нефтяников. Таким образом, Сабыр Шарипов стал одним из первых организаторов нефтедобычи

на десятках месторождений Актюбинской области1.

В 1932 году Сабыр Шарипов был назначен директором советскоиранского нефтяного общества, потом стал представителем Наркома

СССР в Южном Казахстане, далее директором учреждений глубоких бурений в Кулсары и Доссоре, конторы геологической разведки треста

«Эмбанефть». Большую славу ему принесет его писательская деятельность как на казахском, так и на татарском языках. Сабыр Шарипов

является автором повестей «Алтыбасар» (1918), «Беззаконие», «Рузи Иран» (1935), «Ляйля», «Бекболат» (1937), рассказов «Пиявка», «Выход в город» и других2. Его творчество стало символом близости татарской

и казахской культур. Один из известнейших казахских литературоведов Турсынбек Какишев в предисловии к сборнику его произведений писал: «В его произведениях присутствует страстное желание знать и уяснить себе особенное в жизни того народа, с которым он познакомился, сжился, он знал казахский язык так же прекрасно, как родной. Насколько положительно встретила его казахская литература, говорит хотя бы тот факт, что Сакен Сейфуллин сам собирал рассказы Шарипова, опубликованные в разных журналах, редактировал...»3. В 1941 году Сабыр Шарипов был репрессирован, он погибает в тюремных

застенках. В честь него названы улицы в Павлодаре и в Алмате, в последнем поставлен его бюст, его имя носит доссорская школа-интернат.

Тяжелым испытанием для страны в целом и жителей Акмолинска в частности стала Великая Отечественная война. На фронт из Акмолинской области было призвано 605 татар, лишь менее половины из них

вернулись домой: 139 человек были убиты в боях, 42 скончались в госпиталях, 175 пропали без вести (среди них и директор школы Джалиль Газизович Давлеткильдеев), один умер в плену4.

1Баймуханов Б. Судьба мальчика из деревни Варзи // Татарский мир. – 2016. –

№12. – С. 7.

2 Акмола: энциклопедия. – Алматы, 1995. – С. 392.

3 Монастырская Л. Трагическая судьба Сабыра Шарипова – государственного деятеля и одного из первых нефтяников Казахстана (история). URL: http://www. centrasia.ru/newsA.php?st=1320330360 (дата обращения: 02.06.2016).

4 Поклонимся и мертвым и живым. – Астана, 2006. – С. 59.