Чичерин Б. Н. Курс государственной науки. Тома I-III. - Москва, типография товарищества И. Н. Куш...

главе военных сил, а поражения ее ослабляют, обнаруживая ее недостаточность или несостоятельность. Но изменение существующего порядка в либеральном смысле наступает лишь тогда, когда за поражением следует мир и государство для восстановления своего значения принуждено организоваться на новых началах. Если же требуется новое напряжение сил, то может потребоваться и новое сосредоточение власти. Нет сомнения, что североамериканская демократия, огражденная от всяких внешних опасностей, заключает в себе несравненно более залогов прочности, нежели демократия французская, принужденная вечно стоять настороже и приносить громадные жертвы для защиты от грозного соседа. Если когда-либо вспыхнет война и во Франции явится военный гений, который победит немцев, то республиканскому правлению будет грозить серьезная опасность. Политическая свобода не исчезнет окончательно: она слишком глубоко связана с условиями жизни и потребностями образованного народа; недостаток ее слишком тяжело отозвался на судьбах Франции под управлением Бонапартов. Но она весьма вероятно примет иные формы, более соответствующие потребностям сосредоточенной власти. Это покажет недалекое будущее.

Переходим теперь к отдельным образам правления. Опираясь на явления истории, покажем их выгоды и недостатки, а также способы действия и средства поддержания.

Глава II. Политика чистой монархии

Всякий образ правления имеет свои выгоды и свои недостатки, проистекающие частью из самой его формы, частью из способа пользования властью. Каждый из них, в силу самой своей определенности, страдает некоторою односторонностью: будучи рассчитан на удовлетворение известной потребности, он тем самым менее удовлетворяетдругим. Государство, как мы видели, есть сложное тело, имеющее разнообразные цели; когда преследуется одна цель, то упускаются из виду остальные или на них обращается меньше внимания. Когда же государственное устройство ставит себе задачей удовлетворение всех целей и приведение их к гармоническому соглашению, то этим самым ослабляется требуемое единство воли и направления. Сосредоточенная власть не может иметь выгод власти разделенной, а последняя лишена выгод власти сосредоточенной. Политический мыслитель обязан исследовать те и другие, опираясь на историю и указывая на те условия, которые дают перевес той или другой стороне.

К числу влияющих факторов принадлежат и свойства тех лиц или общественных элементов. которым вверяется правление. Властью можно пользоваться хорошо или дурно, направлять ее ко благу или ко вреду государства. Это зависит уже не от устройства власти, а от способов ее применения. Однако и устройство власти имеет тут существенное влияние, ибо, вручая правление известному разряду лиц, оно тем самым дает силу свойственным им недостаткам, откуда и проистекают злоупотребления.

Это всего яснее обнаруживается в чистой монархии. Выгоды ее следующие.

Первая и главная состоит в том, что ею обеспечивается единство власти. Образуя единое целое, государство требует единой направляющей воли. Но единство воли наиболее обеспечено, когда власть вверена одному лицу. Как скоро она разделяется между разными лицами, так является различие воль, а потому необходимость соглашения. Но соглашение различных мнений, интересов и направлений нередко бывает затруднительно, а иногда просто недостижимо. Здесь всегда есть возможность раздоров, вредных для государства. Если при разделении мнений образуется сильное большинство, то оно может действовать деспотически, в одностороннем направлении, стараясь уничтожить своих противников, что не мешает последним прибегать, с своей стороны, ко всякого родакознямсцельюослабитьбольшинствои,всвоюочередь,статьвладычествующеюпартией.Если же различные мнения более или менее уравновешиваются или раздробляются, то единство воли и направления становится почти невозможными. Всех этих недостатков избегает чистая монархия, где воля одного лица является безусловным законом, которому все подчиняются. Поэтому к ней обыкновенно прибегают народы при внутренних раздорах, грозящих опасностью государству.

Система ГАРАНТ585

/

828

Чичерин Б. Н. Курс государственной науки. Тома I-III. - Москва, типография товарищества И. Н. Куш...

Из единства власти проистекает, во-вторых, ее сила. Власть разделенная неизбежно слабеет. Различие направлений в верховной воле ведет к колебаниям, которые поселяют в обществе недоверие. Даже когда состоялось окончательное решение, меньшинство старается ему противодействовать и ослабить его силу. Напротив, при сосредоточенной власти все колебания происходят в подчиненной сфере, в стадии обсуждения; когда же решение состоялось, оно не подлежит дальнейшему спору и должно быть исполнено беспрекословно. Самое исполнение совершается быстрее и энергичнее, когда оно исходит от одного лица. Отсюда общее правило, что для обсуждения нужны многие, исполнение же должно быть, по возможности, вверено одному.

В-третьих, с единством власти связана и ее прочность. При всякой коллегиальной власти возможны раздоры и борьба, которые нередко ведут к ее падению. Здесь многиеимеют надежду стать во главе правления; отсюда происки и колебания, которые делают власть непрочною. Чистая монархия поставлена выше всего этого. Она представляет неизменный порядок, независимый от частной воли тех или других лиц. И чем долее она держится, тем более она заключает в себе залогов прочности.

В-четвертых, будучи независима от общественных элементов, чистая монархия непричастна духу партий. Всякое общество составлено из разнообразных элементов, имеющих каждый свои интересы. Эти интересы находят свое выражениев направлении различных партий, которыеборются за преобладание. Влияние общества на государственные дела проявляется в господстве той или другой партии, следовательно известного частного интереса, в ущерб другим. Чем ожесточеннее борьба, тем более страдают интересы лиц, находящихся в меньшинстве. При господстве высших классов обыкновенно страдают интересы массы, и, наоборот, при господстве массы ущерб терпят образованные классы, то есть качественно высшая часть народа. Этими недостатками не страдает неограниченная монархия, возвышенная над всеми частными интересами и партиями. Как представительница народного единства, она имеет ввиду пользу не одной какой-либо части населения, а всех. Она держит между ними весы и старается о справедливом удовлетворении каждой, сообразно с тем положением, которое она занимает в государственном организме. В особенности монархия является защитником и покровителем низших классов, менее способных принимать участие в правлении, а потому нередко обделяемых и притесняемых высшими. История показывает, что именно опираясь на низшие слои в борьбе с аристократией, монархи достигали неограниченной власти. Только когда они забывали настоящее свое призвание, они становились исключительными защитниками привилегий.

В-пятых, сила власти, независимой от общественных элементов, делает то, что чистая монархия есть образ правления, наиболее приспособленный к охранению в обществе внешнего порядка. Всякое сопротивление здесь умолкает, всякие раздоры и смуты устраняются. Общество беспрекословно подчиняется признанному всеми правительству. Если бы охранение внешнего порядка было единственною целью государства, то чистая монархия имела бы неоспоримое преимущество пред всеми другими образами правления. Поэтому она, естественно, водворяется там, где эта задача становится на первый план.

С другой стороны, в-шестых, нет образа правления, который был бы более приспособлен к совершению крупных преобразований. Всякое преобразование, глубоко захватывающее общественные отношения, нарушает господствующие интересы; с ними поэтому приходится вести борьбу. Но для ведения борьбы единоличная власть, независимая от общественных сил, несравненно более пригодна, нежели правление, находящееся под влиянием господствующих интересов и партий. Возвышающаяся над всеми власть одна в состоянии мирным путем перевести один порядок вещей в другой. Мы, русские, видели это при освобождении крестьян. Только власть, стоящая выше интересов партий и имеющая ввиду исключительно общее благо, могла обдуманно и спокойно совершить такой крутой перелом в общественной жизни, взвесить интересы обоих сословий, устранить, с одной стороны, всякие несбыточные надежды, а с другой - всякое сопротивление; наконец, сделать выбор людей, которые способны были твердо и беспристрастно водворить новый порядок. Одновременно с этим в демократической и свободной Америке совершалось освобождение

Система ГАРАНТ586

/

828

Чичерин Б. Н. Курс государственной науки. Тома I-III. - Москва, типография товарищества И. Н. Куш...

негров. Там, при отсутствии независимой от общества власти, этот переворот произошел путем страшного междоусобия, стоившего бесчисленных жертв и доселе отзывающегося на всем политическом и общественном быте Соединенных Штатов. Сравнение этих двух великих событий показывает, на чьей стороне преимущество, когда требуется народную жизнь направить по новому пути. Во Франции разнузданные общественные силы могли ниспровергнуть весь старый порядок; но для создания нового нужна была неограниченная власть Наполеона.

В-седьмых можно сказать, вообще, что если в истории личность играет выдающуюся роль, то именно при неограниченной власти она может проявить все свои высокие качества. Гению подобает такая власть; всякие сдержки могут только ослабить его действие. Только в силу своей неограниченной власти Петр Великий мог создать новую Россию. В гораздо меньших размерах Фридрих Великий был основателем величия Пруссии. Даже в мирные времена, когда не требуется коренных перемен, правление мудрого монарха или просвещенного министра может быть эпохою благоденствия и счастья для народа. Достаточно вспомнить управление обоих Бернсторфов в Дании, после того как, вследствие распрей чинов, неограниченная власть была вверена королю.

Но именно там, где оказываются наибольшие выгоды, кроются и существенные недостатки. Первый и главный недостаток неограниченной монархии состоит в том, что замещение власти совершается не по способности и заслугам, а в силу случайности рождения. Избегнуть этого нельзя, ибо этого требует твердая преемственность власти. Всякий другой способ замещения престола ведет к смутам и колебаниям. Рождение же открывает самый широкий простор случайности. Если может родиться гений, то точно так же может родиться изверг, слабоумный, полупомешанный. История представляет тому не один пример. В Римской империи после Августа престол занимали Тиверий, Калигула, Нерон; за Титом следовал Домициан. В новое время Испания видела мрачную тираннию Филиппа Второго и слабоумие последних Бурбонов, Австрия - узкий фанатизм Фердинанда II, зачинателя Тридцатилетней войны, Россия - свирепые казни Иоанна Грозного, Франция - разорительный деспотизм Людовика XIV и разврат Людовика XV. С религиозной точки зрения, можно смиренно покоряться воле Божией, наказывающей народы за их грехи; политического наблюдателя такая точка зрения не может удовлетворять. Она не устраняет вредных для государства последствий случайного замещения престола недостойными или неспособными лицами. Петр Великий в Правде воли Монаршей ярко выставил этот недостаток наследственной монархии. Он думал устранить его назначением преемника царствующим государем. Но собственный его пример показал, что этим способом замещения престол отдается на жертву всякого рода интригам. Тут лекарство хуже самого зла. Если состояние общества требует неограниченной власти, то лучше установить твердый порядок престолонаследия, примиряясь с неизбежными его недостатками, ввиду несомненной приносимой им пользы.

Другая столь же невыгодная сторона всякой неограниченной власти заключается в том действии, которое она производит на человеческую душу. Совершенное существо может быть облечено безграничным полновластием без ущерба своему внутреннему достоинству; несовершенная же воля человека требует сдержек, и чем менее высоки ее свойства, тем это требование настоятельнее. Возвышенная душа сдерживается сознанием долга, чувством ответственности за благоденствие подчиненных народов, наконец религией, проповедующей смирение и повиновение высшему, божественному закону; обыкновенные души, напротив, превозносятся чувством своего величия, перед которым все преклоняется. Видеть себя поднятым на неизмеримую высоту над остальным человечеством, знать, что всякое произнесенное слово есть закон, что от мановения руки зависит судьба многих миллионов людей, иметь возможность беспрепятственно удовлетворять всякой своей прихоти, это - такое положение, которое часто не под силу бренному человеку. Римских императоров оно поражало безумием. Христианство сдерживает непомерную гордость, напоминая земному владыке, что он все-таки не Бог, а человек. Но и оно, производя власть непосредственно от Бога, дает высшее освящение сознанию своего величия и делает то, что внушения самолюбия и страсти нередко принимаются за голос самого Божества. История показывает, как мало чисто нравственные сдержки способны укрощать человеческие

Система ГАРАНТ587

/

828

Чичерин Б. Н. Курс государственной науки. Тома I-III. - Москва, типография товарищества И. Н. Куш...

среда. Такова весьма обычная картина неограниченных монархий, когда им не приходится бороться с трудными обстоятельствами.

Эти условия личного положения и обстановки не могут не отразиться, в-пятых, и на самом управлении. Недостаток каждого образа правления состоит в наклонности преувеличивать собственное начало, но так как это начало всегда одностороннее, а государство состоит из разнообразных элементов, которые все требуют удовлетворения, то этим самым государственной жизни дается направление, противоречащее общественным потребностям. Нередко этим вызывается противодействие, которое окончательно может подорвать самое начало, проводимое в жизнь. В неограниченной монархии господствующее начало есть сила власти; преувеличение этого начала есть произвол. Этот недостаток, естественно, проявляется во всякой власти, не знающей сдержек. Произволом может страдать управление чистой аристократии и даже демократии. Перед последними неограниченная монархия имеет то громадное преимущество, что в ней господствует воля одного лица, возвышенного над всякими частными интересами, а не воля многих, преследующих свои личные цели. Но и произвол одного лица, не знающего сдержек, может пагубно отразиться на управлении. Россия испытала это в царствование императора Павла. Еще хуже, когда это начало проводится и в низшем управлении, и каждое облеченное властью лицо, как представитель монарха, не сдерживается ничем и считает себе все позволенным. Господство произвола сверху донизу есть один из худших способов управления, какие можно придумать. Турция представляет тому живой пример.

С этим связана, в-шестых, наклонность предпочитать внешний порядок внутреннему. Выше было сказано, что одно из преимуществ неограниченной монархии состоит в способности охранять внешний порядок; для подавления всяких смут и волнений нужна только сила власти. Напротив, для установления порядка внутреннего, состоящего в том, чтобы каждый на своем месте исполнял свое дело, требуется строгое исполнение закона и сознание долга, а это такие начала, которым более всего противоречит произвол. Даже при наилучших намерениях лицо, облеченное верховною властью, не может все знать и за всем усмотреть, и чем обширнее государство, чем разнороднее его состав, тем эта задача становится труднее. Отсюда жалобы, столь знакомые нам, русским, что у нас нет порядка в управлении. Отсюда соблазн довольствоваться внешним порядком и принимать его за благоустройство, направление, которое в записке, составленной и распространенной в высших правительственных сферах во времена Крымской кампании, было метко характеризовано словами: "Сверху блеск, снизу гниль". Под покровом внешнего величия и строгого охранения внутренней дисциплины скрывались глубочайшие язвы управления: произвол, лихоимство, казнокрадство, господство официальной лжи, стремление все выставить напоказ при отсутствии всякого внимания к настоящему делу. Сознание этих недостатков именно и привело к великим преобразованиям царствования Александра Второго.

Произвол имеет, в-седьмых, то вредное последствие, что право лишается через это всякого ограждения. Между тем ограждение права составляет одну из важнейших и благороднейших целей государства. Все нравственное значение власти основано на том, что она держит меч правосудия, а правосудие состоит в том, чтобы воздавать каждому то, что ему принадлежите. Если же меч, вверенный для охранения права, становится орудием нарушения права, то этим самым уничтожается нравственная его сила в глазах народа, а это имеет пагубные последствия как для обиженных, так и для самой власти. Но и помимо всяких злоупотреблений, неограниченная власть устраняет ту высшую гарантию права, которая дается политическою свободой. Это неизбежно присущий ей недостаток, который, однако, может быть значительно смягчен постоянным, строгим соблюдением закона и учреждением независимых судов.

В-восьмых, господством произвола и проведением всюду начал строгого подчинения не только устраняются гарантии права, но и подавляется всякая личная и общественная самодеятельность, а между тем от самодеятельности зависит высшее развитие общества. Пока народ стоит еще на низкой ступени, пока силы его дремлют и ожидают пробуждения, главная инициатива всякого действия исходит сверху. Правительство, имея ввиду общие потребности государства,

Система ГАРАНТ589

/

828

Чичерин Б. Н. Курс государственной науки. Тома I-III. - Москва, типография товарищества И. Н. Куш...

старается удовлетворить им умножением народных средств; понуждения и привилегии служат стимулами личной деятельности. Но такая система опеки уместна только в младенческом состоянии общества; она не в силах поднять его выше некоторого, довольно низменного уровня. Высшее развитиетребует инициативы самих граждан, аименно это встречает препятствия со стороны власти, ставящей себе задачею охранять строгую дисциплину и опекать все и всех. В особенности свобода умственного развития, без которого нет и развития материального, представляется делом опасным и противным государственному порядку. Правительство, призванное содействовать просвещению, становится его гонителем. Достаточно вспомнить те условия, в которые были поставлены печать и университеты в Германии во времена господства системы Меттерниха. Но там народное образование стояло уже так высоко, соседство свободных стран доставляло такие легкие способы обойти туземные стеснения, что усилия правительств, обращенные к подавлению мысли, оказались тщетными. Гораздо хуже было положение у нас. России пришлось расплачиватьсязареволюционные волнения Западной Европы. Тяжелый гнет, которому подверглись университеты, ограничение числа студентов, невероятные стеснения цензуры, заглушавшие всякую живую мысль, - таково было удручающее положение, хорошо памятное людям, жившим в те времена. И тут, в конце концов, стремление подавить рвущуюся на свободу мысль оказалось бессильным; но через это самая мысль получила неправильное движение. Когда впоследствии правительство принялось за реформы, оно не встретило единодушной поддержки в обществе, привыкшем к оппозиции. В этой системе кроются семена нашего нигилизма.

Таковы выгоды и недостатки неограниченной монархии. Задача политической науки заключается в том, чтобы, наблюдая и сравнивая различные исторические явления, вывести из них всестороннюю характеристику известной формы государственного устройства. Но этот вывод, как уже было замечено, отнюдь не имеет свойства истины, одинаково приложимой всегда и везде. При разных условиях та или другая сторона может получить перевес, чем определяется и самая польза, приносимая устройством власти. В неограниченной монархии более, нежели где-либо, это зависит от личного характера правителей. Счастлив народ, которого государи, одушевленные сознанием своего долга, свято исполняют свое призвание и умеют выбирать людей, способных прилагать к жизни их благие намерения. Такие царствования являются светлыми эпохами в истории и заставляют иногда примиряться с печальными сторонами управления предшественников или преемников. Но так как это зависит от случайности рождения, изъятой из области человеческой воли, то для научного исследования тут нет места. Для политика несравненно важнее те общие условия народной жизни, которые дают перевес тем или другим сторонам правительственной деятельности. Важнейшую роль играют в этом отношении те задачи государственного быта, которые в разные эпохи выдвигаются на первый план. Когда приходится создавать государство, умножать его силы или переводить один порядок вещей в другой, все выгоды неограниченной монархии выступают с особенною яркостью. Напротив, когда жизнь вошла в нормальную колею и требуется упрочение внутреннего благоустройства, ограждение права, развитие общественной самодеятельности, невыгодные стороны этого образа правления чувствуются сильнее. Чем менее монархия оказывается способною удовлетворить этим потребностям, чем более она опасается общественных сил, тем более она возбуждает против себя оппозицию и тем скорее она подрывает собственные основы. Этим объясняется главным образом общее падение абсолютных монархий в Западной Европе в XIX веке. Не столько влияние новых идей, сколько развитие новых общественных потребностей привело к этому результату. Первые только там пускают прочные корни, где они находят подготовленную почву.

Здравая политика, направленная к тому, чтобы дать силу и прочность известному образу правления, очевидно состоит в том, чтобы пользоваться его выгодами и устранять, по возможности, его недостатки. Это относится как к самому устройству власти, так и к выбору ее орудий и способов действия.

Неограниченная монархия тогда только сильна и прочна, когда она опирается на твердый порядок престолонаследия. Здесь сила власти зиждется на постоянном законе, изъятом от человеческого произвола. Избирательная форма, которая ставит монарха в зависимость от

Система ГАРАНТ590

/

828

Чичерин Б. Н. Курс государственной науки. Тома I-III. - Москва, типография товарищества И. Н. Куш...

избирателей, несовместна с существом этого образа правления. Избрание может иметь место по пресечении царствующей династии, когданет законных наследников, апотому приходится прибегать к всенародному выбору. Так у нас, по пресечении династии Рюриковичей, избран был на царство Годунов, затем Шуйский и, наконец, Михаил Федорович Романов. Но постоянно повторяющийся выбор, как закон государства, неизбежно ведет к ограничению монархической власти. Поэтому он уместен только в смешанных правлениях, да и тут он имеет самые существенные недостатки, о которых мы будем говорить впоследствии. При неограниченной власти избирательная форма совместна только с теократическим правлением, чему пример представляет прежняя Папская область. Здесь избирался собственно глава церкви коллегией высших ее сановников, в силу закона, устранявшего какое бы то ни было ограничение власти, признаваемой установленною самим Богом; светское владычество было только придатком к духовному сану. Чисто светские государи не имеют такого положения; для них источником и опорою власти служит постоянный закон, определяющий порядок преемственности. Чем тверже этот закон, чем продолжительнее его действие, тем больше обаяние власти в глазах подданных. Старые династии срастаются со всею жизнью народа, представляя высший, неизменный порядок, связывающий настоящее поколение с прошедшими и будущими. Народ и династия вместе переживают эпохи величия и бедствий; отсюда рождается чувство привязанности, которое составляет как бы самую душу народа и которого не в состоянии поколебать временные неудовольствия. Личность даже неспособного или недостойного монарха представляется не более как мимолетным явлением в целом ряде исторических деятелей и народных вождей. Особенно в глазах массы, которой чужды отвлеченные понятия, в лице монарха воплощается идея отечества, связанная с ним неразрывно. Тот гнет, который она нередко испытывает, приписывается подчиненным властям, а монарх, возвышаясь над всеми, остается окруженным недосягаемым величием и блеском. Нужны продолжительные периоды невыносимых притеснений и полное забвение своего призвания со стороны облеченных властью, для того чтобы глубоко вкоренившееся в народы монархическое чувство могло в нем иссякнуть, как это случилось, например, во Франции с династией Бурбонов. Но раз оно исчезло, его невозможно уже восстановить. А,сдругойстороны,ниличноеобаяние,ниблескпобедневсостоянииупрочитьвласть,неимеющую корней в народной жизни. Наполеон I постоянно жаловался на то, что он беспрерывными внешними успехами принужден поддерживать положение, которое старые династии сохраняют без труда, несмотрянинакакиеневзгоды.Вэтойглубокойсвязиснародноюжизньюсостоитистинноезначение начала законной монархии. Как юридический принцип оно теряет смысл, как скоро действительная власть перешла в другие руки, ибо, по публичному праву, верховная власть неразлучна с действительным исполнением сопряженных с нею обязанностей; но как нравственный устой государственной жизни это начало имеет огромную важность. Исчезновение его влечет за собою шаткость всего политического организма. Это мы и наблюдаем во Франции.

Твердость законного порядка требует, чтобы власть переходила от одного лица к другому по неизменному правилу, независимо от произвола. Этому противоречит назначение преемника царствующим монархом. Петр Великий, как упомянуто выше, установил этот последний способ. Он указывал на то, что наследственная монархия, при всех своих преимуществах, имеет один существенный недостаток, именно то, что недостойный преемник может уничтожить все великие дела отца. Петр находился в этом случае в исключительном положении, и эту особенность он возвел вправило.Нопридуманноеимлекарствохужесамогозла.Онопроизводитшаткостьвсехотношений. Этим открывается поприще всяким козням, раздорам и междоусобиям. При жизни государя около каждого из возможных наследников образуется придворная партия, которая старается интригами действовать на монарха. В самой царской семье возбуждается взаимная ненависть и затаенная вражда. Энергический государь может этому противодействовать; но при слабом правителе эти отношения становятся общественным бедствием. Судьба государства зависит от придворных интриг. Раздоры продолжаются и после смерти монарха; устраненный наследник остается соперником, а потому опасен для правителя. Соперничество может дойти до междоусобной войны, или же оно устраняется братоубийством - явление, нередкое в восточных деспотиях. Наконец, если государь не

Система ГАРАНТ591

/

828

Чичерин Б. Н. Курс государственной науки. Тома I-III. - Москва, типография товарищества И. Н. Куш...

И для этого требуются надежные орудия. Таковыми являются постоянное войско и бюрократия, которые, поэтому самому, имеют в неограниченной монархии более значения, нежели в каком-либо другом образе правления.

Выше было уже сказано, что постоянное войско составляет одно из самых сильных орудий власти. Оно главным образом способствовало водворению абсолютизма на развалинах феодального порядка в Западной Европе. В чистой монархии более, нежели где-либо, от войска требуются строгая дисциплина, чувство военной чести, наконец преданность монарху как представителю отечества. Последнее возможно только при войске туземном, ибо оно одно связывает монарха с народом, из которого оно набирается и в который оно возвращается. Наемные войска, напротив, особенно вербованные из иностранцев, каковы были, например, в прежнее время швейцарцы во Франции и в Неаполе, а также французский легион в папских владениях, составляют учреждение безусловно вредное. Независимость войска от народа ведет к полному разобщению между верховною властью и подданными. Оно показывает, что монарх держится не внутреннею, а внешнею силой. Окружение себя иностранною гвардией есть признак глубокого недоверия к подданным, а недоверие сверху всегда вызывает недоверие снизу. Такое войско может сделаться орудием величайших притеснений, ибо оно ничем не связано с притесняемыми. Между тем на него нельзя положиться, ибо цель его - корысть, а не служба отечеству. Если же оно достаточно сильно, то оно может обратиться в преторианцев, располагающих судьбами государства.

Еще хуже поддержка чужеземного войска. Она служит признаком неисцелимой слабости власти. Через это монарх ставится в зависимость от иностранного государя, чем еще более возбуждается неудовольствие подданных. Даже случайная помощь против собственных подданных составляет несчастие для страны; постоянная же охрана иноземным войском равняется отречению. Независимость государства исчезаешь, и нравственная связь между верховною властью и подданными порывается совершенно. Некогда политика Священного союза состояла в том, чтобы войсками великих держав поддерживать мелких государей против революционных стремлений их подданных. История показала, до какой степени тщетны все эти попытки. Где внутренняя связь порвана, она не восстановится иноземною силой.

Туземное войско всегда отражает на себе характер самого общества, из которого оно набирается. Выше было указано, что чистая монархия исторически связана с сословным строем. Это отражается и на составе войска. Поэтому здесь привилегированное положение получает дворянство, которое, вместе с тем, является главным хранителем чувства чести, составляющего самую душу войска. Но так как монарх есть представитель всего государства, то не исключается и повышение по заслугам строевых солдат. Этого требуют и справедливость, и здравая политика, и польза самого военного дела. Это требование растет с развитием образования, когда солдаты набираются не только из народной массы, но и из более или менее зажиточных и образованных средних классов. Полная бессословность военных учреждений обозначает переход от сословного строя к общегражданскому, что влечет за собою и переход от абсолютной монархии к другим политическим формам. Чисто народный характер войско имеет в демократической диктатуре, которая опирается на массы против образованных классов. Но здесь оно может сделаться орудием самого страшного деспотизма.

Значение войска для неограниченной монархии делает то, что монарх должен обращать на него особенное внимание. Чувства чести и преданности, которые должны господствовать в войске, возможны только при личных отношениях к нему государя. Последний является настоящим главою и предводителем армии. Он должен вникать во все ее нужды, знать все подробности военного дела, быть обходительным и с солдатами и с офицерами. Только этим он может приобрести в войске ту популярность, которая составляет первое условие преданности. Поэтому внимательное занятие военным делом составляет обязанность и заслугу монарха. Однако и тут, как во всем, может быть излишек. Любовь к фронту, к парадам, к мелочам военной обмундировки может доходить до страсти, поглощающей все внимание, развивающей мелочность характера и отвлекающей от более важных государственных дел. Примеры тому нередки в новейшей истории. Зло увеличивается склонностью предпочитать внешний порядок внутреннему. Напоказ все кажется превосходным; на параде оружие

Система ГАРАНТ593

/

828

Чичерин Б. Н. Курс государственной науки. Тома I-III. - Москва, типография товарищества И. Н. Куш...

блестит, мундиры все с иголки, движения совершаются с изумительною точностью, а когда приходит настоящее дело, оказывается, что войска лишены самых существенных принадлежностей, провиант раскрадывается, сапоги дрянные, оружие плохо стреляет, предводители никуда не годятся, и армия, исполненная самых высоких доблестей, терпит поражение за поражением. Мы это испытали в Крымскую кампанию.

Но всего вреднее для государства, когда любовь к военному делу переносится и на гражданскую область, когда и в последней водворяется солдатская дисциплина, внимание к мелочам, затмевающее понимание истинно полезного, требование подчинения, заглушающее всякую самостоятельную мысль и всякое живое отношение к делу. При таком смешениисфер исчезает самое понятие о том, что гражданское управление требует особенных знаний и приемов. Военные люди, вовсе к тому неприготовленные, привыкшие к совершенно иным порядкам, ставятся во главе гражданских отраслей, в которые они вносят взгляды и способы действия, господствующие в военных кругах. При таких условиях путная гражданская администрация становится совершенно невозможною. И это мы, русские, испытали на себе.

Для того чтобы гражданская администрация сделалась надежным орудием власти, она должна получить особенное устройство и развитие. Это не есть дело нескольких лет, а плод работы многих поколений, хранящих административные предания и утверждающих прочный административный порядок. Бюрократия, которая была самым могучим органом абсолютных монархий в их борьбе с феодализмом, вырабатывалась историческим путем. Она была главною устроительницей нового государства. Образуя систему учреждений, связывающих государство в одно целое, живущее общею жизнью, она дает верховной власти именно то орудие, в котором она нуждается. Неограниченная монархия, в особенности без бюрократии, немыслима. Но именно здесь последняя представляет значительныеопасности. Изудобного орудиявласти онаможетпревратиться в самостоятельноетело, имеющее свои собственные интересы и становящееся между монархом и народом. Интерес бюрократии состоит в том, чтобы господствовать неограниченно в административной сфере. Эта цель достигается тем, что обществу дается как можно менее способов действовать самостоятельно, а от монарха скрывается истинное положение дел. Через это все переходит в руки чиновничества; самая воля монарха, при видимом самовластии, становится от него в зависимость. Сверху водворяется господство официальной лжи, а внизу царит полнейший произвол, который тем тяжелее ложится на общество, чем более он служит прикрытием и орудием корыстных целей. Власть, не знающая сдержек и движимая частным интересом, неизбежно становится произвольною и притеснительною.

Противодействовать этому злу можно только системою сдержек, вводящих господство бюрократии в должные границы. Таковыми служат прежде всего высшие государственные учреждения, законодательные и административные. В высокой степени важно, чтобы меры, которые предлагаются лицами, стоящими во главе управления, обсуждались в независимом от них учреждении, заключающем в себе все условия основательного и беспристрастного суждения. Столь же важно существование высшего контролирующего учреждения, куда можно приносить жалобы на действия властей. Этим потребностям отвечают у нас Государственный Совет и Сенат. От хорошего устройства и правильного действия этих учреждений в значительной степени зависит возможность утверждениязаконногопорядкавнеограниченноймонархии.Ноавторитетихдержитсяпреждевсего тем уважением, которое оказывает им сама верховная власть. Без сомнения, монарх не связан мнениями какихбытони былосовещательныхучреждений.Нокогдаунегонет собственного,твердо установившегося убеждения, согласие с мнением большинства служит признаком уважения к установленному самими монархами государственному строю. Когда же мера, прошедшая через высшее учреждение, подвергается новому обсуждению в тесном кругу доверенных лиц и окончательное решение принимается на основании мнения последних, то этим самым выражается предпочтение частных влияний постоянным учреждениям, которых главная цель заключается именно в освобождении воли монарха от всяких частных влияний. Это - удар, нанесенный высшим учреждениям в государстве, а вместе и всему существующему государственному строю.

Система ГАРАНТ594

/

828

Чичерин Б. Н. Курс государственной науки. Тома I-III. - Москва, типография товарищества И. Н. Куш...

Обыкновенно это бывает последствием плохого состава этих собраний: в них сажают людей, отживших свой век или оказавшихся неспособными на более деятельном поприще. При таком условии мнения их, разумеется, не могут иметь никакого веса. Но это доказывает только необходимость осмотрительного выбора. Если воля монарха, подверженная всевозможным влияниям, должна быть обставлена учреждениями, на которые бы она могла опираться, то в высшей степени важно иметь такой состав этих учреждений, который обеспечивал бы за ним нравственный авторитет.

Но еще важнейшею сдержкою владычествующей бюрократии служит независимый суд. Отделение суда от администрации составляет первое условие закономерного управления. Независимость же суда обеспечивается несменяемостью судей. Нередко высказывается мнение, что начало несменяемости несовместно с неограниченностью воли монарха, который всегда имеет право смещать всякое подчиненное лицо. Такое мнение основано на смешении понятий. Верховная власть проявляетсявобщихгосударственныхмерах,которыевполнезависятотволимонарха,анев частных судебных решениях, в которые монарх никогда не вмешивается; несменяемость же судей установляетсяименноввидуэтихпоследних.Началонесменяемостипротиворечитнесамодержавию монарха, а самодержавию министра юстиции, ибо только по докладу министра монарх смещает судью. Устранением этой гарантии судьи всецело отдаются в руки министра, и независимость суда перестает существовать. Если в учреждении независимого суда можно видеть ограничение власти, то это такое, которое не касается ее существа и нравственно ее возвышает. Самоограничение власти есть высший нравственный подвиг. Поэтому учреждение независимого суда составляет одно из великих дел абсолютной монархии. Вступая на путь закона, она тем самым придает себе высшее нравственное значение. У нас то самое царствование, которому Россия обязана освобождением крестьян, водворило впервые независимый и праведный суд. Это - великая эпоха в жизни народа.

Но и всех этих сдержек недостаточно для того, чтоб удержать бюрократию в надлежащих пределах и устроить управление на правильных основаниях. Необходима еще широкая система местного самоуправления. И это начало не только не противоречит неограниченной монархии, а, напротив, составляет необходимое ее восполнение. Чем более стесняется свобода наверху, тем более ей должно быть предоставлено простора в подчиненных сферах. Как было замечено выше, здравая политика состоит не в том, чтобы преувеличивать одностороннее начало, проводя его с неуклонною последовательностью сверху донизу, а в, том, чтоб исправлять присущие ему недостатки, насколько этосовместнососновнымпринципом.Толькодопускаяширокуюсистемусамоуправления,монархия удовлетворяет местным потребностям; только относясь к ней с полным доверием, она вступает в живое общение с народною жизнью, не официальными путями, через посредство правящей бюрократии,алицомклицу.Конечно,онадолжнаивобластяхиметьсвоинепосредственные органы, которым присваиваются верховный контроль и руководство; но отношение этих органов к местным учреждениям должно состоять не в возможном стеснении и заподозривании последних, а во взаимном доверии и помощи. Только обставляя себя, наверху и внизу, целою системой подобных учреждений, обладающих относительною независимостью, неограниченная монархия в состоянии утвердить в государстве твердый законный порядок. По глубокому замечанию Монтескье, монархия отличается от деспотизмасуществованиемпосредствующихтел, задерживающихпроявлениявласти. Деспотизм весь основан на произволе; монархия, обставленная учреждениями, является хранительницею закона; она дает гарантии свободе и праву, хотя бы в подчиненных сферах. Чем более устраняются эти частные сдержки, тем более монархия склоняется к деспотизму.

К числу этих сдержек принадлежат также личные и корпоративные права сословий. Мы видели, что чистая монархия исторически возникла из сословного порядка. С одной стороны, потребность неограниченной власти как представительницы государства вызывается разделением народа на группы, связанные каждая своими частными интересами и разобщенные между собой. С другой стороны, она в этом самом разделении обретает опору, ибо в возвышающейся над всеми власти каждый частный интерес находит защиту против других. В особенности высшее сословие, дворянство, связано с монархией и своими историческими преданиями, и наследственностью

Система ГАРАНТ595

/

828

Чичерин Б. Н. Курс государственной науки. Тома I-III. - Москва, типография товарищества И. Н. Куш...

положения. В ней оно находит поддержку своих привилегий, а потому оно само является главною опорою престола. Но где есть опора, там есть и сдержка. Привилегии служат историческою заменою политического права; в них находит преграду безграничное самовластие. Чем крепче корпоративный дух дворянства, чем более оно сознает свое историческое положение, тем более оно составляет общественную силу, с которою надобно считаться. Бюрократия в особенности встречает в нем постоянную задержку и противодействие своим уравнительным стремлениям. Вражда дворянства с бюрократией составляет весьма обычное явление в абсолютных монархиях. При отсутствии политической свободы этим всего более сдерживается административный произвол. Без привилегированного положения высшего сословия, без корпоративныхправ, образующих известную общественную силу, народ в неограниченной монархии превращается в массу единиц, ничем не связанных между собой, а потому бессильных против всемогущей власти. Падением этих сдержек открывается дверь самому безграничному деспотизму. Именно это соображениепобудилоМонтескье признать честь движущим началом монархии, в отличие от деспотизма, который управляется страхом. В чувстве чести соединяется сознание прав и обязанностей. Оно делает то, что дворянство является вместе и опорой престола, и сдержкой бюрократии.

Однако сословные привилегии имеют и свою оборотную сторону. Они всегда существуют в ущерб другим. В особенности народная масса обыкновенно отдается на жертву интересам дворянства и произволу чиновничества. Достаточно указать на положение народа во Франции при старом порядке. И у нас, до новейшего времени, господствовало во всей силе крепостное право, отдававшее крестьянское сословие всецело в руки помещиков; положение же казенных крестьян, управлявшихся чиновниками, было нисколько не лучше. Между тем такое положение населения парализует деятельность государства и идет вразрез с самыми существенными его интересами. Из народной массы оно черпает свои главные силы и средства; жертвуя ею для привилегированных классов, оно подрывает собственные основы. Поэтому монархия, понимающая свое призвание, рано или поздно становится ее заступницею и выступает с преобразованиями, которые изменяют существующий строй, но вместе с тем возбуждают против нее вражду привилегированных лиц, тех самых, которые служат ей главною опорой.

Отсюда двойственность положения и задач абсолютной монархии. Исторический процесс государственной жизни порождает для нее затруднения, с которыми справиться нелегко. Вообще, держать весы между двумя противоположными сторонами составляет одну из трудных задач политики. Здесь же эта задача осложняется тем, что изменение гражданского строя касается всех сторон народной жизни, всего частного быта, а потому производит полный переворот всех общественных отношений. Она осложняется и тем, что, принимая на себя защиту слабых, правительство должно действовать против тех, которые имеют в государстве наиболее влияния, на которых оно само опирается. Противодействие аристократических и придворных сфер всяким коренным преобразованиям заставляло отступать не только слабых монархов, как Людовик XVI, но и самых энергических государей, сознававших полноту своей власти и не знавших преград своей воле, каков был, например, император Николай I. К этому присоединяется, наконец, боязнь либеральных начал, которых развитие может грозить опасностью самой монархии. По всем этим причинам редко подобные преобразования совершаются без сильного внешнего толчка. Во Франции слабая монархия не дерзала коснуться сословных привилегий; результат был тот, что она вместе с ними была унесена революцией. В Пруссии освобождение крестьян совершилось после Иенского погрома, в Австрии - вследствие революции 1848 года, в России - после Крымской войны. Хорошо, когда этот толчок оставляет неприкосновенною верховную власть, которая, сознавая свою задачу, исполняет ее обдуманно и твердо. Мы видели, что неограниченная монархия, по существу своему, всегоболееспособнасовершить такогородареформы.Нодляэтогонедостаточноодной силывласти; нужно зрелое обсуждение условий, внимательное взвешивание всех интересов, наконец настойчивое проведение принятых начал. Только этим обеспечивается успех преобразования.

Это приводит нас к вопросу о способах действия неограниченной монархии. Во всяком образе правления общее правило здравой политики состоит в том, что требуется сила в чрезвычайных

Система ГАРАНТ596

/

828

Чичерин Б. Н. Курс государственной науки. Тома I-III. - Москва, типография товарищества И. Н. Куш...

обстоятельствах и умеренность в обыкновенном течении жизни. В первом случае нужны быстрота решения и энергия в исполнении; во втором необходимо осторожное внимание к разнообразным интересам народной жизни, старание их примирить и удовлетворить по возможности всех; нужны переговоры, сделки, уступчивость, мягкость, избежание слишком резких проявлений власти, всегда возбуждающих неудовольствие. Иногда требуется соединение того и другого. Когда совершается коренное преобразование, необходимо, как сказано, сочетание осторожности с настойчивостью, умеренности требований с неуклонным их проведением.

Из различных образов правления неограниченная монархия, как замечено выше, всех более способна проявить силу власти. Это именно то начало, на котором она стоит. Если в нем оказывается недостаток, то причина заключается не в устройстве власти, а в облеченном ею лице, и против этого нет лекарства. Слабый монарх всегда будет действовать сообразно с своим характером; изменить этого нельзя. Единственный исход в этом случае - довериться энергическому лицу. Если выбор удачен, правление может идти успешно; в противном случае может произойти еще худшее зло, ибо у министра нет тех побуждений, которые есть у монарха: у него нет ни обеспеченного положения, ни преданий, ни связи систорическою жизнью народа; он нестоит выше всяких частных интересов. Для самого монарха отдача себя в чужие руки представляет значительную опасность, а где есть недоверие, всегдабудут и колебания. Таким образом, силавласти зависит главнымобразомотличных свойств государя. Напротив, умеренность всегда может быть правилом политики. Слабый монарх и без того к этому склонен; эне ргическая же власть может сама себя умерять: в этом состоит высшее ее нравственное достоинство. Не в преувеличении своего начала, а в восполнении его недостатков заключается требование политики, имеющей в виду истинное благо государства. Здесь это правило прилагается более, нежели где-либо.

Способы действия касаются принимаемых мер и отношения к людям. Относительно первого нельзя лучше выразить истинные требования политической мудрости, как словами Екатерины Второй, переданными императору Александру Павловичу статс-секретарем Поповым*(66).

"Имея доступ к Императрице, бабке Вашего Величества, - писал Попов, - я однажды в беседе слышал от нее; дело зашло о неограниченной власти ее не только внутри Российской Империи, но и в других землях. Я говорил ей с изумлением о том слепом повиновении, с которым воля ее везде была исполняема, и о том усердии и ревности, с коими старались все ей угодить. "Это не так легко, как ты думаешь, - сказала она, - во-первых, повеления мои не исполнялись бы с точностью, если бы не были удобны к исполнению. Ты сам знаешь, с какою осмотрительностью, с какою осторожностью поступаю я в издании своих узаконений. Я разбираю обстоятельства, изведываю мыслипросвещенной части народа и по ним заключаю, какое действие указ мой произвести должен. Когда же наперед я уверена об общем одобрении, тогда выпускаю я мое повеление и имею удовольствие видеть то, что ты называешь слепым повиновением, и вот основание власти неограниченной. Но будь уверен, что слепо не повинуются, когда приказание не приноровлено к обычаям и когда в оном я бы следовала одной моей воле, не размышляя о следствиях. Во-вторых, ты ошибаешься, когда думаешь, что вокруг меня все делается только мне угодное. Напротив того, это я, которая принуждаю себя, стараюсь угождать каждому сообразно с заслугами, достоинством, склонностями и привычками. Поверь мне, что гораздо легче делать приятное для всех, нежели чтобы все тебе угождали. Напрасно сего будешь ожидать и будешь огорчаться. Я сего огорчения не имею, ибо не ожидаю, чтобы все без изъятия по-моему делалось. Может быть, сначала и трудно было себя к этому приучить, но теперь с удовольствием я чувствую, что, не имея прихотей, капризов и вспыльчивости, не могу и быть в тягость, и беседа моя всем нравится. Переним ай у меня, поступай так дома и скажешь после мне спасибо".

Эти золотые слова, которые должны быть памятны каждому самодержцу, заключают в себе наставление и насчет отношения к людям. Во всяком образе правления выбор людей составляет одну из важнейших задач государственного управления. Мало того, чтоб исполнение принятых мер вверялось надежным лицам; надобно, чтобы цвет общества стоял во главе государства. Только этим утверждается нравственный авторитет власти, уважение к ней подданных, исполнение ее велений. В

Система ГАРАНТ597

/

828

Чичерин Б. Н. Курс государственной науки. Тома I-III. - Москва, типография товарищества И. Н. Куш...

неограниченной монархии эта задача имеет сугубую важность: монарх не может все видеть и все делать сам; он более других нуждается в орудиях и менее других имеет возможность удостовериться в истинном положении дел. А между тем именно здесь выбор людей п редставляет особенные трудности.При свободныхучреждениях,гдеполитическаядеятельность происходит увсех наглазах, даровитые люди выдвигаются сами собой. Их способность выказывается умением действовать на других и защищать или опровергать предлагаемые меры. В неограниченной монархии, напротив, политическая деятельность остается более или менее скрытою; то, что выставляется напоказ, часто вовсе не соответствует истинному положению дел. Общественная критика устраняется, а критика других членов управления слишком часто руководствуется личными побуждениями и страдает незнанием дела. В выборе людей монарху приходится руководиться не объективными данными, а чисто личным усмотрением; но именно тут оказываются величайшие трудности. Люди редко представляются ему в настоящем свете. Корыстные виды всегда прикрываются личиною преданности и усердия. Нужно глубокое знание людей, чтоб отличить в них истину от лжи. Неопытный монарх обыкновенно слишком доверчив; опытный, видя себя окруженным постоянным обманом, перестает доверять кому бы то ни было и через это сам перестает пользоваться доверием подвластных. К этому присоединяется свойственная человеку наклонность поддаваться влиянию ближайшей среды, которая окружает монарха знаками личной преданности и, зная его характер, умеет им владеть и направлять его к своим целям. Сила привычки и приятность удобных отношений составляют великое дело в человеческой жизни. Надобно прибавить и естественную податливость на лесть, против которой немногие в состоянии бороться. Все это ведет к тому, что в неограниченных монархиях довольно обыкновенным явлением бывает господство так называемой камарильи, то есть нескольких лиц, близких к монарху и пользующихся его доверием в ущерб интересам страны. Она может состоять из придворных или из особ, стоящих во главе управления. Иногда же неограниченным доверием облекается одно лицо, которое через это становится истинным правителем государства.

Для монарха, понимающего свое призвание, нет более настоятельной потребности, как выйти из этого заколдованного круга, замыкающегося в тесной сфере придворных и бюрократических интересов, и вступить в живые сношения с людьми, представляющими различные элементы общества и разнообразные направления общественной мысли. Только этим путем можно получить настоящие сведения и узнать способных людей. В неограниченных монархиях весьмаобыкновенный прием состоит в том, что монарх говорит о государственных делах единственно с теми, кому они вверены. Нет более верного средства закрыть для себя познание истины и отдаться всецело в руки докладчика, который может представить дело в каком угодно виде и дать ему желанное направление, зная в особенности слабости монарха и средства его обойти. Это превосходно выражено в письме Семена Романовича Воронцова к императору Александру I:

"Нет в мире ничего более опасного, как решать дела с глазу на глаз с министром, - писал этот опытный государственный муж. - Каким образом можете вы удостовериться, что он не введет вас в ошибку вольную или невольную? Почему вы знаете, что министр представляет вам все, что должно быть доведено до вашего сведения? В природе человека - стремиться к влиянию, к власти; этим создается деспотизм министра, и Ваше Величество создадите деспотизм невыносимый, решая дела с глазу на глаз с тем или другим министром".

Приведенные выше слова Екатерины показывают, что она старалась, напротив, узнать мнение не тех, кому вверяется исполнение известной меры, а тех, которые ей подлежат. Прежде нежели приступать к какому-либо мероприятию, она хотела лично выведать мысли образованнейшей части общества, а для этого необходимо находиться с нею в постоянных сношениях.Этим упрочивается самая сила правительства. Монархия должна собирать вокруг себя и привязывать к себе все значительнейшие способности страны. То, что при политической свободе совершается действием учреждений, то здесь должно быть личным делом монарха. Пренебрежение к этой задаче ведет не только к ослаблению правительства, но и к развитию оппозиционного духа в обществе. Способный человек, которому нет надлежащего поприща для деятельности, всегда недоволен и старается

Система ГАРАНТ598

/

828

Чичерин Б. Н. Курс государственной науки. Тома I-III. - Москва, типография товарищества И. Н. Куш...

приобрестизначениевобществеоппозиционнымположением.Оставлениевсторонелюдей,которых можно привлечь к правительству, всегда составляет политическую ошибку.

Но если иметь ввиду привлечение к себе людей, то надобно уметь с ними обращаться. Масса пошляков приходит в восторг от всякого приветливого слова, и на это монарх тем менее должен скупиться, что это ничего не стоит. Но люди высшего разряда требуют иного обхождения. Благородные души по природе своей независимы; они не нисходят к раболепству, угодничеству, лести; внешние знаки милости мало их трогают. Независимы и высшие способности: у кого есть собственные убеждения и характер, тот не может сделаться слепым исполнителем чужих велений. От этого зависит и самый успех: только деятельность, одушевленная убеждением, бывает истинно плодотворна. Между тем независимые люди не всегда удобны. Управлять с независимыми силами гораздо мудренее, нежели иметь дело с покорными орудиями. Монарх, привыкший к беспрекословному исполнению своей воли, встречает тут нравственное сопротивление, которое ему не нравится. Отсюда весьма обыкновенное явление, что независимые люди устраняются или удаляются сами. Вокруг престола остается кружок раболепных царедворцев; правительство лишается важнейшей своей опоры, а в обществе распространяется дух оппозиции. Печальные последствия такого порядка вещей обнаруживаются, когда наступают затруднительные обстоятельства. Оказывается, что государство приведено на край гибели или поставлено в тяжелое положение вследствие неспособности правящих лиц. Тогда волею или неволею приходится призывать к управлению или к реорганизации политического тела способных людей из общества. Но и это нередко бывает только временною мерой. Как скоро нужда миновала, неудобные орудия опять удаляются, и люди, оказавшие отечеству незабвенные услуги, оканчивают свою жизнь в полном забвении.

История даже нынешнего столетия представляет поучительные примеры такого способа действия. В Германии не было, конечно, государственного человека, который, но возвышенности характера и по нравственному достоинству, мог сравняться с бароном Штейном. С твердым и ясным практическим умом, с широким образованием у него соединялись пламенный патриотизм, несокрушимая энергия и способность собрать вокруг себя и направлять людей к благородным целям. УроженецНассауский,непосредственныйрыцарьимперии,онвсюсвоюплодотворнуюдеятельность посвятил Пруссии, в которой он видел оплот протестантской Германии. И тот государь, которому он служил, Фридрих-Вильгельм III, был честный, мягкосердечный, внушавший к себе привязанность окружающих. Но привыкши к неограниченной власти, он не любил независимости, а окружал себя раболепными и ничтожными людьми, которых он облекал своим доверием. Это и привело к Иенской катастрофе. ТогдавсевзорыобратилиськШтейну;внемвиделиединственногочеловека, способного возродить павшее государство. Но Фридрих-Вильгельм, даже стоя на краю гибели, не хотел расстаться с своими ничтожными любимцами; он соглашался только приобщить к ним Штейна. Последний, разумеется, не пошел на такую комбинацию, которая парализовала всякое действие. Тогда король написал ему собственноручно кабинетный ордер, в котором значилось: "К крайнему моему сожалению, я должен был убедиться, что я в вас с са мого начала не ошибался и что вы строптивый, дерзкий, упорный и непослушный государственный служитель, который, надеясь на свой гений и свои таланты, вместо того чтоб иметь ввиду благо государства, руководствуется только капризами и действует по страсти или из личной ненависти и озлобления. Но именно такого рода государственные чиновники, по своему способу действия, всего вреднее и опаснее для скрепления целого. Мне жаль, что вы поставили меня в необходимость говорить вам так ясно и открыто. Но так как вы выдаете себя за человека, любящего правду, то я вам по-немецки высказал свое мнение, прибавляя, что если вы не хотите переменить свое неуважительное и непристойное поведение, то государство не может рассчитывать на вашу дальнейшую службу"*(67).

Разумеется, Штейн немедленно подал в отставку, которая и была принята. Однако несколько месяцев спустя, после Тильзитского мира, когда ниоткуда не было спасения, пришлось все-таки обратиться к Штейну, и он с полным самоотвержением принялся за работу. В один год все приняло новый оборот. Предприняты были радикальные преобразования во всех частях государственного

Система ГАРАНТ599

/

828

Чичерин Б. Н. Курс государственной науки. Тома I-III. - Москва, типография товарищества И. Н. Куш...

организма; новый дух повеял в обществе. Наполеон немедленно почувствовал грозившую ему опасность. Штейн подвергся опале; имения его были конфискованы; сам он принужден был бежать из отечества. В 1812 году его вызвал к себе император Александр I. Штейн сделался близким ему человеком, главным советником по германским делам. При вступлении русских войск в Германию он был поставлен во главе комиссии, управлявшей владениями союзников Наполеона. Но между тем как чужеземный монарх, высоко ценя его достоинства, облекал его полным своим доверием, собственный егогосударь,которомуон оказални счемнесравнимый услуге,нехотелегознать.Когда Штейн лежал в Бреславле при смерти больной, Фридрих-Вильгельм не прислал даже осведомиться о его здоровье. Канцлер Гарденберг, который продолжал его начинания и находился с ним в постоянных официальных сношениях, никогда не проронил ни единого слова о прусских делах. По заключении мира Штейн возвратился в частную жизнь, в которой и остался до своей смерти. При введении провинциальных земских чинов он был назначен ланд-маршалом Вестфальского собрания; но и по этим делам на его представления не обращали никакого внимания. Таким образом, эта крупная политическая сила, которой Пруссия обязана своим возрождением, пропала для государства. Такие примеры не могут не остановить на себе внимания политического мыслителя, изучающего выгоды и невыгоды различных образов правления.

И в этом отношении мастерицею привлекать и привязывать к себе людей была Екатерина Вторая. Нельзя не вспомнить ее завещания потомкам по поводу изученного ею дела Волынского:

"Всякий государь, - писала мудрая монархиня, - имеет неизчислимые кроткие способы к удержанию в почтенье своих подданных. Естьли бы Волынский при мне был, и я бы усмотрела его способность в делах государственных и некоторое непочтение ко мне, я бы старалась всякими для него неогорчительными способами его привести на путь истинный, а естьли б я увидела, что он неспособен к делам, я б ему сказала или дала разуметь, не огорчая же его: будь щастлив и доволен, а мне ты не надобен. Всегда государь виноват, если подданные против него огорчены. Изволь мериться на сей аршине"*(68).

Такие согласные не только с человеколюбием и гуманностью, но и со здравою политикой способы действия служат к поддержанию неограниченной монархии. Напротив, противоположные ведут ее к падению. Неограниченная монархия склоняется к падению: 1) когда, преувеличивая свое начало, она всюду водворяет произвол и устраняет всякие сдержки, тем самым подавляя свободное движение жизни; 2) когда она принимает необдуманные меры, выражающие только личное самовластие и нарушающие существенные интересы народа; 3) когда она окружает себя неспособными лицами, а независимых и способных устраняет; 4) когда она выступает защитницею устаревших привилегий, которым приносится в жертву благосостояние других классов; 5) когда она расточает государственные средства и запутывается в финансовых затруднениях, из которых нет исхода; 6) когда она ведет внешнюю политику, истощающую средства страны и нарушающую существенные ее интересы; 7) когда, потерявши внутренние опоры, она держится только иноземным или наемным войском. К этому присоединяются 8) случайные причины, как-то, раздоры в самом царствующем доме, чему примеры представляют в нынешнем столетии Испания и Португалия.

Народ, привыкший к повиновению, может, однако, долго выносить даже крупные злоупотребления власти. Достаточно вспомнить Испанию при последних Бурбонах. Перевороты совершаются быстро только там, где в государстве есть могучая аристократия, которая является соперницею монархии. Так было в Швеции после смерти Карла XII и при Густаве IV. В других случаях происходят дворцовые перевороты, которые имеют последствием перемену лиц, а не образа правления. Русская история представляет тому не один пример. Вообще, средние классы только медленным историческим процессом становятся политическою силой, способной выступить на государственное поприще и заявить о своих правах. Низшие же классы обыкновенно чем более угнетены, тем более безмолвны. При таких условиях погрязшее в рутине управление может тянуться многие годы, не замечая ниоткуда опасности. Только сильный внешний толчок обнаруживает всю его гниль.

Система ГАРАНТ600

/

828