!!Экзамен зачет 2023 год / Дювернуа_Н.Л._Чтения по гражданскому праву. Т. 1 _Учение_о_лице
.pdfличность в строении союза. Они в начале могут быть чисто зародышными. Мы их культивируем и на этой степени. Из сочетания экономически ничтожных ресурсов, за коими ютится нищета и труд, вырастают такие союзные формы, которые своим экономическим значением не только заменяют, но прямо угрожают противообщественным явлениям монополии и захватов, столь часто вызывавшим самые тяжелые социальные кризисы в европейских обществах.
Мы регистрируем это движение развивающихся союзов и ищем юридических формул для разных фаз этого процесса превращения отдельных атомов в союзное тело, с более или менее постоянными и отвердевшими, так сказать, признаками строения настоящей корпорации.
Врезультате кооперация может прийти к тому типу societes a capital variable, где союз становится торговым предприятием, societe commerciale, сохраняя свойство изменчивости капитала.
В. По отношению к этой фазе или именно к анонимным товариществам a capital variable, в особенности, закон 67-го года, кроме общих норм для всех societes a capit. variable (выше, лит. А), дает отдельные определения. Эти определения касаются не самой юридической природы союзов, а некоторых частностей. По существу, союзы эти здесь нам мало любопытны, ибо представляют собой черты настоящей латинской imiversitas, т.е. отдельной от членов граждански развитой правоспособности союза.
Вглавных пунктах особые правила для этого рода анонимных товариществ суть следующие: а) акции, как было указано выше, могут быть в 50 франков, с обязательным взносом при подписке наличности в 5 фр. (710 суммы акции), при составе семи членов, а в коммандите на акциях - подписка должна быть в 200 франков, при 4-х товарищах, с наличностью в 20 фр.; b) все акции этого рода должны быть именными, чтоб избежать спекуляций, которые были бы особенно опасны в этом роде союзов, причем общее собрание или административный совет может не допустить передачи акций даже через трансферт (art. 50); с) капитал таких акционерных компаний не должен превышать maximum 200 000 фр., с каждогодным повышением на такую же сумму; d) свойство союза как акционерного, с изменчивым капиталом, и сумма, ниже коей не может быть редуцируем капитал, должны явствовать из его статутов и должны быть показываемы в деловых бумагах союза.
Не может быть никаких сомнений в заслугах новой юриспруденции при выработке этих форм, представляющих много удобств для коллективных операций рабочего класса в особенности, хотя весьма многое в них, особенно в подробностях, остается крайне контроверзным.
Но задачи, которые ставит себе наука и практика во Франции, в этом деле не останавливаются и на этом.
Мы видели выше союзы старинного происхождения, за коими издавна признается качество особой от сочленов личности. Мы видели формы союзов относительно новейшего типа, коим присваивалось строение личное, потому что они торговые, промышленные, наживные, и в этом смысле заслуживающие поощрения. Мы видели выше союзы, с признаками личности, типа небарышнического, которые возводятся в личные, потому что в них скрыта utilite publique. Возможны союзы неторговые, которые становятся личными, потому что
принимают форму торговых. Мы пришли, наконец, к новейшему типу союзов, тоже в той или иной мере личных, по соображениям их социальной пользы для возрастающих масс людей труда в особенности.
Французская юриспруденция не останавливается и на сем последнем мотиве личного строения союзов. Уже давным-давно в среде французских юристов встречаются контроверзные мнения при толковании articl'ей Code civil, касающихся строения чистых и простых товариществ цивильных, не торгового типа и ничем особенно неквалифицированных. Это societes sans personnalite civile. Нормы Code civ., как это мы видели, сводятся так легко к строению чистой латинской договорной societas... Так долгое время их и рассматривали. Но вот настоятельная потребность в союзных формах несколько более прочного корпоративного типа побуждает французских юрисконсультов искать признаков корпоративного строя даже в этих простых договорных товариществах. Воззрения этого рода развиваются у французов не в отвлеченных трактатах, а в решениях судов. Тут крайне много контроверзного. Нам неудобно здесь присматриваться к этому направлению в движении практики. Довольно сказать, что профессор Lyon Caen, который не принадлежит к этой группе юристов, отмечает все возрастающее стремление допускать и в союзах sans personnalite civile некоторые признаки корпоративного строения, отдельные черты союзной личности*(315). У юристов-практиков речь идет натурально главным образом о том, можно ли вывести такие положения из текстов Code civ. или нет? Возможно, что при буквальном разумении элементы корпоративного строя нелегко вырабатываются из текстов Code civil, и это основа взглядов одной группы юристов. Но дело до крайности жизненное... Речь идет уже не о тексте старого закона только, а о той широте и свободе образования товариществ с цивильными целями, которую допускает новое законодательство и которую питает обильно дух времени. Задача поставлена в том смысле, чтобы путем договорного права достигнуть хотя бы и не прямого признания особой от членов и полной правоспособности союза. Задача не носит радикального характера, она вся ограничена тем, чтоб устранить некоторые неудобства господства индивидуалистических элементов в строении простых товариществ и сообщить им некоторые удобства и выгоды строения корпораций.
Практика английского права в этом деле свободы союзов идет вперед всех континентальных государств. Формальные реквизиты образования союзов и регламентация наружная доведены там до минимума и заменены контролем деятельности союзов по существу*(316). Группа французских писателей, идущих к этой цели, должна на пути одолевать большие трудности, ибо нет сомнения, что Code civil образовался весь в духе очень ясно выраженного индивидуализма. Не менее того это стремление французов не заключает в себе ничего произвольного или незрелого. Наоборот, к этой задаче шло и идет само французское законодательство смелыми и быстрыми шагами. Цель, к которой стремятся юрисконсульты этого лагеря, состоит в том, чтобы дать свободному договорному товариществу весь эффект, которого только возможно достигнуть путем договора. Этот ответ на требования жизни. Союзы должны быть поощряемы не по тем или другим исключительным соображениям, а по тому одному, что они суть союзы, что это не рознь, а общение людей в сфере права.
От права особенного для союзов того или другого типа нынешняя юриспруденция идет к настоящему общему союзному праву. На этом пути нельзя не приветствовать всякого, хотя бы и не особенно видного, в первую минуту, успеха.
Если английская система вовсе не знает различия прав товариществ торговых и просто цивильных, если англичане допускают в простой partnerschip, вовсе не возведенной в personnalite civile, право кредиторов союза искать удовлетворения из складочного имущества предпочтительно перед личными кредиторами отдельных членов товарищества, если, наконец, простая partnerschip может пледировать на суде под именем союзной формы, не называя поименно товарищей, то что, в самом деле, кроме безжизненной буквы закона, будет стоять на пути французской юриспруденции к тем же целям?...
Это стремление нашло себе в последнее время очень красноречивое выражение в небольшой работе дижонского профессора Marcel Mongin*(317). Mongin ищет примирить новые стремления жизни и практики с текстами старого кодекса. Это дается ему нелегко. Метода Mongin заслуживает полного одобрения, и за ней, конечно, будущее в задачах этого рода. Он идет для societe civile без personnalite morale внутренних признаков, которые, независимо от фикций, сближают в известных случаях товарищество цивильное с торговым. Эти внутренние признаки сводятся к 4-м следующим.
1.Имущество товарищества, не имеющего вовсе свойств обособленной от отдельных товарищей гражданской личности, находится, пока союз длится, в общей собственности товарищей, но в общей собственности не того типа, который знает право римское (кодифицированное), а в общей собственности, не допускающей ни отчуждения, ни обременения долгами со стороны товарища, который не уполномочен управлять делами, до того срока, пока длится договорно-товарищеское отношение. Это ясно выражено в art. 1860 Cod. civ. Mongin называет это служебностью или сервитутом неделимости (servitude d'indivision). Отсюда идет заключение, что кредиторы товарища не вправе требовать из товарищеского имущества удовлетворения своих личных к имуществу притязаний. Таким образом, товарищеский фонд идет на предпочтительное удовлетворение обязательств союзных, а не отдельных каждого товарища. С некоторыми ограничениями, нет сомнения, это возможно допустить. И в таком случае простое товарищество будет в этом пункте сходиться с конструкцией союза avec personnalite morale. Для коллективных операций товарищества это дело крайней важности.
2.В случаях, где есть обособленная союзная личность, отдельный товарищ, назовем его Ч., к коему обращено взыскание со стороны 3-го (Т), не может противопоставить ему возражение о зачете (компенсации) этого взыскания требованием союза (С) к Т. Основание ясно. С (союз) и Ч (член его) суть разные лица, а компенсировать требования Т к Ч можно только встречным требованием Ч к Т. Совсем иное дело там, где союз и член его не разноличны, а лично тождественны, т.е. когда у союза нет ничего своего, особого от членов. Тогда, естественно, требование Т к Ч может быть встречено возражением о компенсации. Mongin, однако, в той же art. 1860 находит основание, надо сознаться, несколько отдаленное, для недопущения компенсации взыскания со
стороны Т к Ч требованием С к Т, ибо тогда часть принадлежащего союзу требования (та, которая идет на долю должника Ч, если трех членов, то одна треть) к Т пошла бы на погашение личного обязательства Ч к Т, а не для союзных целей, что де противно art. 1860.
3.Еще смелее и случайнее идея, отстаиваемая Mongin в третьем пункте его конструкции, где он старается доказать, что если по art. 529 имущество недвижимое акционерной компании обращается у акционеров в движимости, ибо таковы суть акции, то подобное же преображение возможно и в некоторых видах договорных товариществ. Быть может, но самое явление не характерное в целом
иобъяснение слишком комплицировано (см. § 3 брошюры. с. 20 и след.). Этот принцип, независимо от soc. commerc, применен, напр., в законе 1910 г. к societes minieres.
4.Зато очень ясен последний пункт возможного сближения союзов без личности с лицом юридическим. Это право подобных союзов защищать свои союзные интересы на суде именем целого, без наименования сочленов. Mongin ясно представляет себе трудность устранить прямо выраженную в Code de proc. civ. максиму, но он принимает, опираясь на практические случаи, что максима mil ne plaide par procureur не представляет собой принципа права публичного,
которое "privatorum pactis mutari non potest", и допускает предварительное соглашение заинтересованных, по силе коего сторона заранее отказывается от применения art. 61,2° С. de proc. civ. на случай, если противник станет действовать в процессе через общего поверенного без наименования всех членов товарищества. Совершеннейшего порядка возможно, натурально, ожидать лишь от дальнейшего движения законодательства к отмене указанной процессуальной максимы.
Подробностей разработки вопроса мы не касаемся, отсылая читателя к указанной работе. Нет сомнения, что в задаче, которую ставит себе группа цивилистов этого направления, сказывается потребность выделить именно гарантированную имуществом сочленов коллективную дееспособность союза там, где развитая в той или другой мере отдельная правоспособность не может иметь места. Это и есть та сторона дела, которая нас здесь наиболее интересует.
Дальнейший успех в развитии союзов виден во Франции в так называемых профессиональных синдикатах, которые составили предмет регламентации в законе 21 марта 1884 года. В смысле французского права это не суть настоящие societes, однако в них есть, несомненно, нечто аналогическое с товариществом по раздельным долям. По строю своему они напоминают союзы профессиональные средневековой эпохи. Задачу, которую ставят себе современные синдикаты, составляют меры ограждения интересов людей одной профессии. Но, однако, закон оставляет неясным ряд вопросов, очень важных для строя этих союзов, о круге профессий, подлежащих ограждению синдикатами, о задаче таких союзов, о праве этих союзов ограждать подлежащие их ведению интересы на суде (droit d'ester en justice). Слишком общие выражения закона (профессии) дали основание включать сюда либеральные профессии (напр., врачебную), что было, однако, отвергнуто практикой. Относительно задач таких синдикатов явились сомнения насчет
способности нечленов союза оперировать подобно синдикатам, насчет свойства операций, которые предпринимают синдикаты, суть ли они торговые, напр., доставка сырья членам союза, и не составляют ли такие синдикаты скорее кооперативные товарищества... Наконец, в вопросе о праве судебной защиты, наряду с задачами, ясными для синдикатов (преследование упражняющих нелегально промысел, напр., продажу медикаментов, или хозяев, нарушающих условленные синдикатом для своих членов рабочие часы или размер заработной платы), есть ряд крайне спорных вопросов о границах исковой охраны прав союза и прав отдельных членов синдиката.
За этими синдикатами юриспруденция склонна признавать то же свойство personnalite restreinte в смысле обособленной для союза дееспособности союзной, направляемой частью на деятельность учредительную (образование союзов, расширение, разные операции в интересах сочленов), частью на охрану процессуальную интересов союза в случаях их нарушения.
Играющие ныне видную роль в ограждении интересов отдельно стоящих людей союзы страховые, именно страхования взаимного, где нет отдельного предпринимателя таких операций и где каждый член союза есть одновременно и страховщик других, и страхователь себя, не суть в легальном смысле слова товарищества, societes, и практика не признает за ними свойства цивильной личности, какие иногда признаются даже за простыми societes civiles*(318).
§ 32. Юридические отношения корпорации (продолжение). - Австрия. - Охранение чистоты латинских типов и формальное единство лиц в союзах нового времени по Унгеру. - Прусский ландрехт. - Юриспруденция общего права. - Национальные основы. - Горнозаводское товарищество. - Реально-раздельное соучастие, неудобства. - Превращение старых видов совладения в паи. - Дополнительные взносы
Мы заключаем, таким образом, важный для разумения вопроса о гражданской правоспособности коллективных единиц на Западе этюд по современному французскому праву и переходим, засим, к обозрению того же явления в Германии. Если французское право явило нам любопытный образец практической системы, развивавшейся на довольно скудной почве общего кодифицированного права ввиду быстро нарастающей потребности новых союзных форм, то действующее право Германии продолжало представлять собой бездну партикуляризмов, которые объединялись долгое время при помощи скорее теоретической, чем практической разработки принципов союзного права римского и германского происхождения. Мы уже имели случай показать выше, какую массу попыток найти ключ к правильному построению граждански-правоспособных союзов представляет немецкая литература общего права, римского и германского. Работы немецких юристов были и останутся для нас весьма ценными в особенности в отношении к задаче постигнуть природу явлений коллективной правоспособности, хотя долгое время эти работы оставляли многого желать для целей практических. В результате мы приходим к убеждению, что союзная правоспособность не фикция, это такая же
необходимость развитого цивильного обмена, как и правоспособность отдельного человека. В дальнейшем нам надо коротко остановиться на законодательной обработке вопроса о юридических отношениях союзов разного типа, хотя в двух главнейших современных кодифицированных системах, австрийской и прусской*(319), чтобы затем перейти к движению законодательства немецкого на новой почве имперского права и законопроектов общего немецкого гражданского Уложения, ныне составляющих уже действующий закон. Во всем изложении мы ограничимся самыми выпуклыми чертами.
Задача самостоятельной обработки общих учений о союзной правоспособности в австрийском гражданском праве в эпоху кодификации была, натурально, далеко еще не созревшей. Австрийский кодекс 1811 года трактовал о юридических лицах в одном параграфе (§ 26). Последующие толкователи рассматривали вопрос до такой степени поверхностно, что блестящий представитель австрийской юриспруденции второй половины текущего столетия, Иосиф Унгер, объясняет этой скудостью старой обработки необходимость для него обширно трактовать это учение в его "Системе"*(320). С тех пор задачи изучения до крайности осложнились массой новообразовавшихся союзов, вовсе не знакомых старым кодификаторам. В указанной "Системе" своей Иосиф Унгер учит в явлениях коллективного правообладания различать в современном австрийском праве настоящую universitas, во-первых, от societas, и эта задача выполнена им на тех же основах, какие были установлены главнейшим образом в учениях Савиньи и его последователей. Но, рядом с этим, во-вторых, Унгер отмечает и для Австрии постоянно усиливающуюся тенденцию к союзным образованиям нового типа, особенно для целей кредита сочленов, сбережений, обеспечения вдов и сирот, страхования, и засим, для целей религиозных, художественных, образовательных, общежительных (клубы, музыкальные собрания, артистические кружки в других областях искусства и проч.), для интересов локальных, осушения, орошения, украшения дачных местностей, для целей торговых, промышленных, которые не подчиняются ни чистому типу товарищества, ни латинскому понятию universitas. Почтенный цивилист трактует об этих явлениях в общей части своей системы только для очищения подлинного понятия юридического лица (латинской формации) от этих новообразований, которых де не следует смешивать с явлением настоящей universitas; подробное же изучение подобных явлений должно де составлять задачу особенной части системы гражданского права (§ 43, пр. 12). Это, натурально, совершенно основательно, ибо явления этого рода вовсе не так типичны, чтоб можно было всю их природу определить немногими общими чертами.
Не менее того, и Унгер не отказывается дать им некоторое своеобразное очертание, которое открывает этим явлениям возможность стать в известных отношениях наряду с самобытной фигурой латинской universitas. Унгер далеко не без колебаний решал любопытный вопрос о природе этих явлений. По конструкции его, определившейся в его Системе*(321), союзы такого рода суть, вообще говоря, союзы только личные (то же, что у французов societe de personnes), имеющие, однако, при этом некоторое подобие корпоративной организации для внешних целей и вместе с этим представляющие
видоизменения строя внутренних отношений нормального для простой societas (с. 330). В чем же дело? Унгер называет такого типа союз формальным единством лиц, в которое могут вступать и из коего могут выходить отдельные члены, не изменяя его тождества. Весь наличный состав союза образует единую волю, которую осуществляет постоянный союзный орган (с. 334). Материально, однако, при этом положение союза есть иное, чем положение корпорации, ибо права членов, respective их обязанности, вовсе не поглощены правами союза, а постоянно выступают, как им, отдельным членам, принадлежащие (с. 333). Пока союз существует, эти права членов несколько затемнены и составляют как бы их притязания на союзное имущество (с. 334, пр. 15), нет здесь иска на раздел общего имущества (с. 331, пр. 12), и лишь с прекращением союза материальная особенность долей каждого определяется резко и ясно (с. 334, пр. 15). Сверх этого, союз представляет единство процессуальной личности, personam legitimam in judicio standi, с общим местожительством (с. 331 и 336). Унгер очень против того, чтоб применять сюда то же понятие корпорации, которое выражает идею латинской universitas, с простой квалификацией этих корпораций признаком их не римского, а германского происхождения (336).
Итак, два вида единства лиц, одно - поглощающее обособленную гражданскую правоспособность сочленов, другое - связующее в сфере союзных отношений раздельную дееспособность членов и образующее коллективную воле-, вернее, дееспособность целого, с некоторыми ограничениями правоспособности членов.
В результате две формы союзного единства в практике австрийского права, одна - несомненно, латинская, другая - развившаяся в новом праве явным образом независимо от реципированного права! Каждая имеет свою сферу применения, причем одна не только не поглощает, но и неспособна поглотить другую. Обе существуют рядом.
Те учители, которые принимают для подлинной корпорации необходимость особого акта креации (Унгер) со стороны государства юридической личности, отмечают как черту новой формы, что тут креация не нужна, а достаточно простого неимения препятствий со стороны полицейских установлений (334-335).
Возможно ли не узнать здесь явления той самой personnalite restreinte, о которой для французского права сейчас нам свидетельствовал передовой французский писатель Mongin? Совпадение результатов изучения современного права у обоих писателей тем более поразительно, что один идет к изучению нынешнего союзного права от строгих формул Code civil и ищет приноровить их к требованиям современного общежития; другой, Унгер, исходит от изучения права римского и современных проблем научных и практических, определившихся в особенности у германистов. Очевидно, тут и там явления жизни, потребности настоятельные современных европейских обществ имеют крайне много точек соприкосновения, и результаты исследования не могут быть различны, несмотря на различие исходных точек и методов изучения и построения юридических понятий.
Прусский ландрехт, как и австрийский кодекс, появился в такую пору, когда налицо была еще масса старинных форм общности, и потребность в развитии новых форм далеко еще не созрела. Если такая потребность возникала в
отдельных случаях, то законодательство точно указывало способы установления корпоративных прав посредством отдельных статутов для каждого случая, или хотя и посредством норм, но для той или другой специальной цели, наприм., для торговых товариществ в особенности. Таким образом, в массе случаев строение юридического лица в системе ландрехта сходилось с реципированным латинским правом, за пределами коего союзы своеобразные пользовались признанием лишь всякий раз по особым соображениям. Тип союза общий с некоторыми осложнениями корпоративного характера легко допускался законодательством лишь в тех случаях, где эти черты корпоративного строения ограничивались отношениями внутренними, как в общей собственности, без признаков самобытности союза во внешних его отношениях*(322).
Однако и здесь постепенное разложение старинных союзных форм и потребность замены их конструкциями более солидными и надежными, чем простое товарищество, вело законодательство по пути все более и более широкого признания за союзами промышленными, земледельческими, торговыми тех или других свойств настоящей корпорации. Союзы лесохозяйственные, горнопромышленные, союзы, регулирующие пользование почвенными водными источниками, приходили к конструкции отношений внутренних между сочленами наиболее соответственной цели союза и приобретали частью имущественные права, а главным образом легчайшие способы осуществления своих интересов путем процессуальным, в смысле активной и пассивной легитимации вести процессы от своего имени.
Успехи этого рода в развитии союзных форм имущественного обладания или ведения не ограничивались, натурально, одним каким-либо ландрехтом; они были общими для всех немецких территорий.
Нет, однако, сомнения, что работы разных ландрехтов врозь только тогда достигали своих поистине высоких результатов, когда задачи развития союзного права из области партикуляризмов перешли на общенациональную, сперва только научную, а затем и практическую, законодательную и судебную, почву. Тут уже, конечно, труднее всего найти предел интереса в изучении этого обилия форм союзного быта, частью исстари вырабатывавшихся, частью обновленных, частью совсем новых. Мы остановимся на самых характерных.
Одну из самых любопытных по своим юридическим метаморфозам союзных форм представляет собой товарищество горнозаводское. На этой форме возможно проследить превращение специфического явления раздельности обладания материально определенными частями имущества недвижимого с некоторым корпоративным единством совладельцев в высшую союзную форму, в компанию анонимную. Метаморфоза происходит на наших глазах и принадлежит к числу самых интересных явлений современного права. На ней как будто экземплифицируется, разъясняется на отдельном примере, общий процесс перехода менее совершенных союзных форм, недоразвитых форм союзно-личного обладания, personnalite restreinte, в оконченную, вполне определившуюся, правоспособную юридическую личность. Вот, коротко, характерные черты этого явления. Реально разделенные части (Кихе) горнозаводского дела*(323), принадлежащие отдельному промыслу (Gewerkschaft), представляют собой недвижимости с особыми хозяевами,
которые, однако, при всей раздельности обладания (каждая доля заносится в горнозаводские вотчинные книги как отдельная недвижимость, подлежит пересвоению, залогу, посредством занесений в ту же книгу*(324)), по самому свойству дела, так тесно связано общими интересами, что необходимо подчиняются общему порядку в ведении всего дела и терпят в интересах общих известные ограничения своих частных владельческих прав. Они должны иметь своего старшину и представителя. В вопросах ведения дела в целом решающую силу получает большинство голосов. Все соучастники этой общности несут вместе тяжести некоторых затрат и подчиняются необходимости дополнительных взносов (Zubusse). Совладельцы способны отчуждать свои доли 3-м, но не могут требовать материального выдела своего участка из общего дела (servitude d'indivision). В случае неисправности платежа обязательных взносов (Zubusse) за продолжительные сроки соучастник теряет свою долю или освобождается от взыскания дополнительных взносов ценой отказа от совладения. В подробностях горнозаводские промыслы разных земель носили более или менее значительные отклонения от этих черт. Во всем строе отношений легко, однако, найти черты близости с указанными нами выше явлениями разлагающихся средневековых форм общности, с одной стороны, и, с другой, очень определенные моменты различия от латинской общей собственности. Тут есть раздельная принадлежность недвижимых долей, раздел общей прибыли, и рядом с этим черты корпоративного строения внутренних отношений, смена лиц, образующих корпорацию посредством отчуждения своих долей, внешнее представительство целого, те или другие ограничения прав соучастников на их доли и тяжесть обязанностей в отношении к союзу, тесно связанная с владением долями или частями целого.
В этом своем довольно примитивном виде эта форма общности представляет, при изменяющихся условиях производства, большие несовершенства и переходит легко в высшую форму соучастия многих в одном предприятии, по строению очень близко подходящую к анонимному товариществу. Первый толчок к этой перемене дает обыкновенно необходимость больших затрат для усовершенствования эксплуатации, в связи с этим необходимость усилить кредит, чему в старой конструкции очень мешает право каждого участника обременять залогом свою долю в личных, а не в союзных целях. Товарищи могут избрать для этого перехода какую они хотят форму товарищества, а если они не указывают именно таковой, то союз по закону будет собой представлять горнопромышленное товарищество нового типа, neue Gewerkschaft, коему, как лицу юридическому, принадлежит право собственности на все движимое и недвижимое горнозаводское имущество (тут нет конца спорам, как назвать права союза и права членов), а союзники приобретают взамен старого обладания недвижимостями легко передаваемые движимые доли (паи, акции) и сочленские права в ведении дел компании. При этом переходе старой грузной и неповоротливой организации в новую, несомненно более подвижную и легкую, новая форма удерживает, однако, некоторые черты прежнего своего строения и в особенности резко отличную от строения акционерной компании обязанность сочленов к дополнительным взносам
(Zubusse).
Мы взяли здесь эту смену товарищеских форм организации общего обладания или общего предприятия не потому, что имеем в виду ее ближайшее изучение. Для этого наш очерк слишком краток. Эта эволюция важна для нас, как осязательный образчик разнообразных форм подобного типа, которые встречаются в самом различном применении к предприятиям, в коих участниками являются или совладельцы отдельных имуществ, или предприниматели общего дела, связанные общностью цели, коей они достигают. Это могут быть совладельцы торговых помещений, лавок, амбаров, рыбных промыслов, совладельцы общего торгового судна, в особом виде товарищества, которое немцы называют Rhederei.
Эти формы правоотношений долгое время почти не останавливали на себе внимания немецкой ученой юриспруденции, потому в особенности, что нынешняя наука права преследовала главным образом разработку системы права общего, а право общее представлялось немцам не в виде национальных институтов, обыкновенно локальных и не чисто цивильного типа, а в виде системы реципированного латинского права. В то время когда в Англии и во Франции давно уже поставлены были на очередь вполне практические задачи законодательству в смысле разработки новых союзных форм, соответствующих современным экономическим и социальным условиям, у немцев все еще разбирались в проблемах очень абстрактных сопоставления принципов латинского и национального права. Правда, что за этими проблемами нередко скрывались задачи и практического свойства, но как будто еще ждавшие очереди, благоприятных условий для развития своего общего права наряду с чужим, а по планам германистов в отмену этой чужой системы, в которой и старались указать причину всех зол.
§ 33. Юридические отношения корпорации (продолжение). - Сопоставление национальных и универсальных союзных форм. - Возможность установить постоянные внутренние признаки для распознания в союзах национальных обособленной союзной личности? - Критерий Лабанда. - Поверка. - Различение исторических ступеней развития личности. - Mittelfiguren. - Ф. Регельсбергер
Нет сомнения, однако, что вместе с приближением этих вожделенных условий национального творчества продолжительная разработка латинских учений и составление старых союзных форм с новыми оказалось вовсе не бесплодным для научного достоинства немецких работ. Слишком пламенные надежды на полное отторжение от старых учений и на возможность вовсе вытолкать латинских учителей (Austossungsprocess), конечно, не оправдались, и это национальное возбуждение содействовало лишь успеху разработки старых местных союзных типов в духе общего права нелатинского корня. Затем, настойчивое выкрикиванье свойства этих конструкций как национальных чистейшей воды, дающих будто проявление немецкого, и только немецкого, совсем особенного, юридического гения в праве, составляло уже простой прием агитации и способ пленить немецкое общественное мнение в пользу новых