Выводы арбитражного суда

Как и следовало ожидать, арбитражный суд указал на приоритетность буквального толкования договоров согласно ст.?31 Венской конвенции «О праве международных договоров», которая гласит: «Договор должен толковаться добросовестно в соответствии с обычным значением, которое следует придавать терминам договора в их контексте, а также в свете объекта и целей договора».

В силу этого арбитражный суд отверг аргументы Истцов касательно обязательного уведомления государством о невозможности временного применения. В частности, он указал на отсутствие какой-либо связи между частями 1 и 2 ст.?45 ДЭХ, в то время как в ч.?1 ст.?45 отсутствует указание на обязательство государства сделать какое-либо заявление с целью приведения данного положения в действие.

Однако относительно третьего вопроса арбитражный суд согласился с мнением Истцов: ч.?1 ст.?45 ДЭХ требует лишь удостовериться в том, что временное применение в целом всего договора согласуется с законодательством соответствующего государства5.

В данном случае Ответчик фактически признал, что принцип временного применения не противоречит законодательству РФ (возможность временного применения прямо предусмотрена ст.?23 Федерального закона от?15.07.1995 №?101-ФЗ «О международных договорах»). С учетом этого арбитражный суд определил, что и ДЭХ в целом, и его статьи, определяющие юрисдикцию арбитражного суда, в частности, подлежат временному применению по отношению к РФ.

Комментарии автора: временное применение и международное право

В деле Kardassopoulos по всем приведенным выше ключевым вопросам арбитражный суд пришел к таким же выводам, что и суд в нынешних делах, хотя и без столь детального обоснования6. Таким образом, несмотря на то что именно вопрос временного применения ДЭХ к Российской Федерации вызвал наибольший ажиотаж, такое решение было наиболее предсказуемым.

Оценивая сформировавшийся подход, прежде всего стоит отметить общепризнанное в праве международных договоров понимание временного применения: во всех случаях оно означает, что договор юридически обязателен для сторон7. Это не форма пожелания или рекомендации, а полноценное международное обязательство, предусмотренное международным правом8.

При должном анализе позиции РФ становится очевидным, что хотя Ответчик непосредственно и не оспаривал сущность временного применения как юридически обязывающего механизма, широкое толкование им ограничений, предусмотренных ст.?45(1) ДЭХ, поставило под сомнение как способность временного применения влечь за собой юридические обязательства, так и его международно-правовую природу в целом9. Согласно «фрагментарному подходу» Ответчика положения договора, который подлежит временному применению, полностью подчиняются нормам национального права и ограничиваются ими. Следуя такой логике, временному применению подлежали бы исключительно положения, которые уже отображены во внутреннем законодательстве государства и которые не создают для него новых обязательств. Такое толкование не только подрывало бы цель временного применения, но и явно противоречило бы основоположному принципу международного права «pacta sunt servanda».

Значение данного толкования для будущих споров сложно однозначно оценить. По мнению большинства специалистов, вряд ли подтверждение того, что РФ связана положениями ДЭХ, повлечет целую череду инвестиционных разбирательств против РФ на основании ДЭХ. Тем не менее арбитражный суд прямо указал: несмотря на заявление РФ о намерении не становиться участником ДЭХ, инвесторы, которые сделали инвестиции в понимании ДЭХ до даты такого выхода, будут пользоваться инвестиционной защитой согласно части III ДЭХ и будут иметь возможность обратиться за защитой своих прав на основании ст.?26 ДЭХ еще 20 лет, т. е. до 2029 г.

Что касается других государств, на данный момент режим временного применения ДЭХ сохраняется только в Белоруссии (остальные страны, которые подписали, но до сих пор не ратифицировали ДЭХ, сделали соответствующую оговорку об отказе от?временного применения при подписании ДЭХ). Двусторонние договоры о защите инвестиций также не содержат аналогичных положений.

Как уже отмечалось выше, положение ДЭХ о временном применении довольно уникально по своей сути. Тем не менее оно еще раз подтвердило, насколько внимательно государство должно относиться к такого рода положениям, насколько детально анализировать их возможные последствия и в полной мере использовать предусмотренные договорные механизмы для ограничения их применения.

Понятие инвестора и инвестиций в рамках ДЭХ

Статья 26 ДЭХ предусматривает, что юрисдикция арбитражного суда включает споры «между Договаривающейся Стороной и инвестором другой Договаривающейся Стороны, касающиеся инвестиции последнего на территории первой, которые касаются утверждений о нарушении обязательства по части III».

Таким образом, чтобы определить юрисдикцию арбитражного суда по конкретному делу, необходимо установить, во-первых, является ли Истец инвестором в понимании ДЭХ, а во-вторых, касается ли спор инвестиции в понимании ДЭХ, сделанной Истцом на территории государства-ответчика10.