Yakobson_V_A__red__-_Mifologii_drevnego_mira_-_1977

своим ученикам, все еще предававшимся изнурительному под­ вижничеству. Они же, заметив его приближение, условились не вставать и не приветствовать его, так как он оставил сте­ зю умерщвления плоти. Однако, когда Будда приблизился, они не смогли устоять перед ореолом величия, обретенным им в его подвиге, и непроизвольно поднялись навстречу. После того в Оленьем парке Сарнатха, при «самом выезде из Варанаси (Бе­ нарес), он произнес, обращаясь к ним как слушателям, свою первую проповедь, которой привел в движение («Колесо Зако­ на». Они же стали его первыми обращенными.

Отныне оба учителя надолго вступают на поприще пропо­ веди, странствуя по деревням и посещая города; тексты рас­ сказывают о множестве их чудесных, удивительных приклю­ чений, о поразительных обращениях могучих правителей и бо­ гатых купцов, о поражениях, нанесенных ими демонической природы противникам, о победах над вероучителями-соперни­ ками. Каждый из них основал два ордена: для монахов и для монахинь, и 'Соответственно группы мирян и мирянок, оставив после себя, таким образом, состоящую из четырех частей ре­ лигиозную конгрегацию.

Махавира умер в возрасте семидесяти двух лет, и его ос­ вобожденный дух унесся в Сиддхашилу или, иначе, Ишатпрагбхару, находящуюся на самом верху мироздания. Она похожа на перевернутый белый зонт, сделана из чистого белого золо­ та, имеет 4500 500 лиг в диаметре и восемь лиг толщины в центре, однако по мере удаления от центра все более истон­ чается, так что края ее тоньше мушиного крылышка. Сюда направляются все существа, достигшие совершенства (сиддха), среди которых первенствуют «спасители» (тиртханкара). Здесь и живут они, наслаждаясь всемогуществом и всезнанием, пребывая в совершенном блаженстве и не имея более никаких связей с миром материи.

Будде, когда он умер, было восемьдесят лет. Он осознал заблаговременно, что смерть близка, и был к ней готов. В сво­ их скитаниях он зашел в одну деревню, где и остановился в манговой роще, принадлежавшей кузнецу по -имени Чунда. Этот его благочестивый последователь позаботился об угоще­ нии, включавшем множество разнообразных блюд. Была в их числе и немалая порция какой-то еды, называемой «сукарамаддава»; комментаторы иногда понимают это слово как обоз­

330

своим Будда не позволил есть это блюдо, ибо, отведав его, убедился в том, что переварить его по силам только будде. Тем не менее оно-то и привело его к роковой болезни. Боль­ ной, он продолжил путь, но скоро ощутил приближение кон­ ца. Тогда Будда дал своим ученикам всевозможные наставле­ ния, включавшие и условие, что они ни в чем не будут ви­ нить Чунду. Наконец, пройдя через различные степени тран­ са, он достиг последней нирваны.

Исторически существовавшие «спасители» примером своей жизни стимулировали появление обширного круга мифов, свя­ занных с образами других, неисторических и чисто мифических «спасителей», которые, как предполагалось, предшествовали историческим «спасителям» в отдаленнейшие времена. В буд­ дизме мы находим сначала доктрину шести предшествовавших будд; впоследствии число их увеличивается до двадцати четы­ рех; в других текстах встречаем список из пятидесяти четы­ рех и еще один — из более чем сотни будд; еще позднее неко­ торые секты полагали число будд неограниченным. К числу мифических будд относится Дипанкара (принесший свет), ко­ торому исторический Будда (в том рождении — маленький ре­ бенок) совершил приношение горсти пыли, твердо решив при этом, что и сам он в одном из грядущих рождений обретет про­ светление. Заметим также, что буддизм, в одном из двух его главных подразделений, а именно в Махаяне *, выработал концепцию бодхисаттв, существ (саттва), которые, согласно их обозначению, обладают качеством просветленности (бодхи). Этим словом назывался и исторический Будда до тех пор, по­ ка он не обрел подлинного просветления. Последователи махаянских сект полагают, что боддхисаттвы уже достигли та­ кого уровня духовного совершенства, что могли бы при жела­ нии перейти в состояние будды; но они предпочитают воздер­ живаться от этого, потому что будда не имеет более никаких связей с миром. И поэтому они остаются боддхисаттвами, творя добрые дела с тем, чтобы их заслуга могла распределяться

* Махаяна («Большая колесница»)—форма буддизма, языком свя­ щенных текстов которой был санскрит; из Индии распространилась в Центральную Азию, Тибет, Монголию, Китай, Японию, Корею. Вторая великая ветвь буддизма — Хинаяна («Малая колесница»), пользующаяся палийским вариантом буддийского канона, является в настоящее время основной религией Цейлона, Бирмы, Таиланда, Лаоса и Камбоджи.—

Прим. пер.

331

между прочими живыми существами, тем самым споспешест­ вуя им на пути к спасению.

В джайнизме два исторически существовавших «спасителя» умножились до двадцати четырех. Однако число это относится только к циклу, в котором мы сейчас живем. Согласно учению джайнов, вселенная прошла уже через не имеющий начала ряд подобных циклов, каждый из которых длился астрономиче­ ское число лет, и должна пройти еще через бесконечный ряд будущих циклов. Движение циклов напоминает непрерывное обращение часовой стрелки по циферблату. Когда стрелка обращена вверх, мир переживает наилучшее из своих состоя­ ний. От этого положения он неуклонно деградирует, пока не дойдет до нижней точки, момента наибольшего зла; затем он начинает улучшаться и так, ступень за ступенью, восходит сно­ ва к наилучшему из состояний. На определенном уровне дег­ радации условия настолько ухудшаются, что возникает необ­ ходимость в руководстве. Люди не могут более усваивать сы­ рую, несваренную пищу, обязательным становится обучение. Тогда приходит первый «спаситель», являющийся одновремен­ но и первым царем. Он обучает людей ремеслам, например гончарному делу, кулинарии, письму, счету. Он также пропо­ ведует Закон. Во время, оставшееся до конца периода «опуска­ ния стрелки», т. е. деградации, ему наследуют остальные два­ дцать три тиртханкара. Джайны очень реально представляют себе всех своих «спасителей»; они чтут их деяния, ваяют их об­ разы и посвящают их памяти храмы. В каждом цикле есть та­

блуждать в не имеющем ни начала, ни конца круге перерож­ дений.

Тенденция приписывать учителю-смертному характер сверхъестественного «спасителя» или божества не угасает в Индии и по сей день. Логика восстает против допущения, будто Будда или Махавира могли считать себя чем-либо боль­ шим, нежели простыми смертными, нашедшими решение ве­ личайшей проблемы жизни и проповедовавшими это решение всем, кто пожелает узнать его. Однако их последователи, воз­ можно еще при жизни учителей, возвеличивали их, наделяли сверхъестественными способностями и, не исключено, усмат­ ривали в них богов. В современной Индии великие учителя и вожди иногда испытывают подобное же отношение со сто­ роны своих непосредственных учеников; случается и так,

332

правда редко, что они становятся основателями долговечных религиозных объединений. На наш взгляд, это всегда или ча­ ще всего дело случая. Когда в 1948 г. умер Ганди, очень мно­ гие индийцы готовы были провозгласить его богом. В глазах самого Ганди, человека столь же скромного, сколь и искрен­ него, это выглядело бы чудовищным. И это действительно бы­ ло воспринято с ужасом ближайшими друзьями и наиболее преданными почитателями Ганди, которые публично выступи­ ли против наметившейся тенденции. В наши дни уже нет ве­ роятности, что Ганди когда-либо станет объектом культа, за­ логом спасения в глазах миллионов и миллионов индийцев. Но какое-то время, в 1948—1949 гг., это представлялось почти не­ минуемым. Если бы это случилось, Ганди в наши дни про­ должил бы традицию, идущую от времен Будды и Махавиры: земной наставник превратился бы в «спасителя».

8. ФУНКЦИИ МИФОЛОГИИ В ИНДИИ

Разделение индийской мифологии на различные типы и подтипы, рассмотренные нами выше, свидетельствует о том, что различными были и функции мифологии. Прежде всего, в мифологии проявилась естественная потребность человека ис­ кать объяснений для того, что его окружает: как возникла все­ ленная и как она функционирует, откуда произошел человек, каковы функции и взаимосвязи отдельных элементов миро­ здания, солнца, луны, ветра, бурь, засухи, наводнений; в чем причина болезни и что от нее излечивает? В мифологии, сле­ довательно, воплотились первые, простейшие движения индий­ ской научной мысли.

Отсюда непосредственно вытекает и вторая функция ми­ фологии: она служит опорой для метафизического умозрения. В форме мифологических символов нашли выражение древней­ шие засвидетельствованные попытки индийцев объяснить все­ ленную как нечто целое, отыскать всеобщую первопричину. Если люди простые и неискушенные могут считать миф реаль­ ностью, то для посвященных он является только символом, от­ талкиваясь от которого, они переходят в дальнейшем к строго­ му и логическому анализу. В этом смысле мифология явля­ ется как бы преддверием философии. Поскольку же в Индии философия и религия никогда не существовали раздельно, но всегда сочетались, имея общую теологическую направлен­ ность, то в мифологии отразились и религиозные устремления

333

человека, и прежде всего стремление к обретению счастья в будущем, ином существовании, иначе говоря — к спасению, в какой бы форме оно ни мыслилось.

В-третьих, мифология — в таких, например, формах, как мифы, относящиеся к Раме, или мифология «Махабхараты»,— выполняла функции истории. Для культуры Индии в еще большей степени, нежели для Греции и Китая, характерно то обстоятельство, что мифология здесь является почти един­ ственным способом исторического отражения действительности, известным традиционной литературе.

В-четвертых, мифология открыла возможности для выра­ жения существеннейшей человеческой эмоции: чувства любви. Чувство это объемлет любовь родителей к детям и детей к ро­ дителям, любовь между мужчиной и женщиной, любовь бога к человеку и человека к богу. Причисляется сюда даже лю­ бовь к животной твари.

В-пятых, индийская мифология описывает в символах про­ цесс постижения человеком собственной природы, обретения им самопознания и самоконтроля (как достиг этого, например, Шива). Мифология возводит в сферу божественного потреб­ ность в таком самоконтроле, достигаемом благодаря самоотре­ чению и усилиям духа. Можно сказать, что мифологический символизм использовался индийцами как своего рода психоло­ гическая теория.

Мифы, группирующиеся вокруг Махавиры и Будды, иллю­ стрируют шестую функцию мифологии, состоящую в утвержде­ нии беспредельности человеческих возможностей, в проповеди достоинства и ценности человеческой личности.

В-седьмых, мифология имела целью удовлетворение чело­ веческой потребности в назидательном и поучительном. Ее ле­ генды, как в зеркале, отразили надежды людей, их страхи, ра­ дости, разочарования, героические порывы и низменные по­ буждения. Древнейшие из дошедших до нас образцы индий­ ской повествовательной литературы мифологичны. Первые за­ чатки индийской драмы представлены диалогическими гимнами «Ригведы». Мифологические темы явились основным содержа­ нием литературы, обусловили структуру сюжетов, привели впоследствии к становлению повествовательной литературы, прямо рассматривавшейся уже как продукт художественного вымысла.

И наконец, мифология выступает как источник вдохнове­ ния для создания эстетических ценностей. Ею обусловлено со-

334

держание большинства произведений традиционной живописи и скульптуры. Ею вдохновлялись строители величественных храмов.

Иначе говоря, индийцы обрели в мифологии такую форму выражения, которая открыла для них возможность приступить к разысканиям в самых разных сферах, будь то наука, рели­ гия, филоософия, история или, скажем, эротика, концепция любви, психология, наконец, искусство занимательно-дидакти­ ческого повествования и художественное творчество.

Для нас же, подходящих к объекту извне, знакомство с индийской мифологией может служить первой, наиболее до­ ступной ступенью в изучении культуры этой страны.

ОСНОВНАЯ ЛИТЕРАТУРА

(работы на русском языке и монография

W. Doniger O'Flaherty включены в список переводчиком)

К разделу 2 («Процесс творения»)

Ригведа. Избранные гимны. Перевод, комментарий и вступительная

и4 («Бог есть Любовь»)

Ил ь и н Г. Ф. Старинное индийское сказание о героях древности (Maхабхарата). Μ., 1Θ58.

Махабхарата, или сказание о великой битве потомков Бхараты. Лите­ ратурное изложение Э. Н. Темкина и В. Г. Эрмана. Μ., 19θ3.

Махабхарата, 2. Бхагавадгита. Букв, и литерат. перевод, введение в

примечания акад. Б. Л. Смирнова. Ашхабад, 1960.

Рамаяна. Литературное изложение Э. Н. Темкина и В. Г. Эрмана. М..

335

M. Д Р Е З Д Е Н

МИФОЛОГИЯ ДРЕВНЕГО ИРАНА

...и пылью Вавилон еще не стал, Когда маг Зороастр, мой любимец,

Свой образ повстречал, гуляющий по саду, Один из всех он это видеть смог.

Так знай — есть мир живых и мир, где смерть: Ты первый можешь созерцать, другой же — Изнанка гробовая,— там витают Лишь тени тех, что мыслят и живут, Их только смерть соединит навеки.

Шелли, «Освобожденный Прометей»

ВВЕДЕНИЕ

Для понимания мифологии древнего Ирана необходимо сде­ лать ряд предварительных замечаний. Значительное количест­ во языковых, религиозных и исторических свидетельств позво­ ляет предположить, что когда-то носители двух культур, кото­ рые нашли свое выражение в древнеиндийской «Ригведе», с одной стороны, и в дошедших до нас частях иранской «Авес­ ты» — с другой, составляли единое целое. В дальнейшем изло­ жении термин «индоиранский» будет употребляться для обо­ значения языка, религиозных воззрений и общественной струк­ туры этого единства.

Свидетельства появления индоиранского языка встречают­ ся уже в 1800 г. до н. э. в касситском слове шуриаш (древне­ индийское сурйас — «солнце»), обозначавшем бога солнца, а также в нескольких именах собственных из Малой Азии, отно­ сящихся примерно к тому же времени. Четырьмя столетиями позднее, около 1400 г. до н. э., в договоре, заключенном хетт­ ским царем и правителем хурритского царства Митанни в Северной Месопотамии, упоминаются имена четырех божеств — Митры, Варуны, Индры и близнецов Насатья, которые встре­ чаются и в «Ригведе». Отрывки из хеттского трактата о вы­ ездке лошадей содержат специальные термины, такие, как вартана (оборот, заезд) от индоиранского корня варт (вертеть­ ся), в сочетании с индоиранскими числительными айка (один), пантса (пять) и нава (девять) для обозначения коли­ чества кругов в конных ристалищах. Индоиранское ашва-шама

337

(конюх), соответствующее древнегреческому гиппокомос, за­ свидетельствовано в хеттской передаче — ашшушанни1. Значе­ ние этих разрозненных свидетельств еще предстоит оценить, однако несомненно, что они являются древнейшим непосред­ ственным подтверждением существования в эту эпоху языка индоиранского типа и имен нескольких божеств индоиранского пантеона.

Письменные памятники времени распада индоиранской об­ щности (предположительно после 1500 г. до н. э.) отсутству­ ют. Неясны также и пути продвижения иранцев на Иранское нагорье и в сопредельные области2. Непосредственные свиде­ тельства пребывания скифов, сарматов и аланов на севере* а также мидийцев и персов на западе Иранского нагорья появ­ ляются лишь несколькими столетиями позднее.

Основным источником наших сведений по иранской мифо­ логии остается «Авеста» * — сборник канонических священных текстов, приписываемый Заратуштре (630—553, 628—'551 или 618—541 гг. до н. э.) и в своем настоящем виде являющийся лишь относительно небольшой частью первоначального собра­ ния. Среди прочих текстов «Авеста» содержит: (1) Ясна (мо­ литва, почитание) — тексты литургического характера. Главы 28—34, 41—51 и 53 в «Ясне» известны под названием '«Гаты» (песнопения), это — размышления и проповеди самого Заратуштры, составленные в стихотворной форме на языке, именуе­ мом гатским и отличающимся от языка остальных частей «Авесты»; (2) к<Яшт» (жертвоприношение) —священные гимны, посвященные отдельным божествам; (3) «Вепдидад» (закон против демонов) —в основном, книга религиозных и ри­ туальных установлений, сохранившая также мифологические и легендарные сведения3.

В авестийских текстах представлены не одна, а две разно­ видности религии. Первая отразилась в собственных высказыва­ ниях Заратуштры в «Гатах» и в дальнейшем будет именоваться «заратуштризм». Заратуштризм исходит из этического дуа­ лизма— противоборства между »«Истиной» (авест. Аша, др.- иран. Αρτα) и «Ложью» (Друг), которое упорядочивается и завершается монотеизмом, нашедшим свое выражение в вер­ ховном божестве Ахура-Мазде. На другом уровне находится противопоставление «Святого Духа» (Спанта-Манйу) и «Злого

* Точное значение этого слова неизвестно; возможно, «наставление», «познание».— Прим. пер.

338

Духа» (Ахра-Манйу). Ахура-Мазда является отцом «Святого Духа» (Ясна 47.3) и тем самым творцом всего сущего (Ясна 44.7). Примерно такис же отношения существуют и между АхурачМаздой ж шестью «Бессмертными Святыми» (авест.

Амеша-Спента, др.-иран. Амрта-Спанта). Эти существа, органы или эманации Ахура-Мазды именуются «Благая Мысль» (Ваху-Мана), «Истина» (Αρτα), «Власть» (Хшатра), «Благо­ честие» (Армати), «Целостность» (Харватат) и «Бессмертие» (Амртат), а каждое из них связывается соответственно с одной из следующих субстанций: скот, огонь, металл, земля, вода, растения.

Вторая разновидность религии, представленная в «Авесте» и обычно называемая «зороастризм» (от Зороастр, позднейшей греческой передачи имени Заратуштры), характеризуется не­ сколькими чертами. Она включает в себя заратуштризм, а по­ мимо этого тексты, составленные авторами, творившими через сотни лет после смерти Заратуштры, которые предписывают почитание двух индоиранских божеств — Митры (др.-инд. Мит­ ра) и Хаумы (др.-инд. Сома), имеющих точные соответствия в «Ригведе», а также эти тексты призывают поклоняться не­ которым другим божествам, например богине Анахите, которая, по-видимому, является чисто иранским божеством, так как у нее нет соответствий в древнеиндийских памятниках.

Спустя несколько столетий, когда зороастризм стал офици­ альной государственной религией Сасанидской державы (III— VII вв. н. э.), он нашел выражение в богословских сочинениях, написанных на языке, который обычно называется пехлевий­ ским, т. е. на местном наречии юго-западного Ирана того вре­ мени. Почти во всех случаях, когда можно определить дату составления этих сочинений, они оказываются написанными в IX в., спустя почти два столетия после арабского завоевания •Ирана (VII в. н. э.). Тем не менее не может быть сомнений в том, что все эти сочинения опираются на традицию, которая восходит к IV в., когда нормы зороастрийского вероучения по­ лучили определенное оформление. Две важнейшие пехлевийские книги — это так называемый «Бундахишн» * (или правильнее «Зандагахих»), излагающий сведения, которые содержатся в пехлевийском переводе «Авесты», и «Денкарт» **. Первая шред-

* «Мироздание», букв, «основное творение».— Прим. пер. !* Букв, «деяние веры».— Прим. пер.

339