Alikberov_A_K_Bobrovnikov_V_O_Bustanov_A_K_Rossiyskiy_islam_Ocherki_istorii_i_kultury
.pdf
Введение / § 1. К вопросу об определении «российский ислам» |
11 |
тивным участием Турции1. Об «американском исламе» написано множество работ не только в США2: достаточно упомянуть о специ- альных изданиях Оксфорда3 и Кембриджа4 по этой теме.
Страновая модель изучения ислама имеет свои преимущества. В ней гораздо полнее учитываются общественно-политические, исторические, духовные и этнокультурные связи мусульманских обществ конкретной страны как между собой, так и с представите- лями других культурных и религиозных традиций, их конструктив- ное участие в процессах гражданского общества. Эта модель дает возможность возрождения ислама на основе ретроспективного изу- чения богатого духовного наследия ислама на Северном Кавказе, в Урало-Поволжье и Крыму, освоения новейших достижений му- сульманской религиозно-философской мысли, сохранения и разви- тия собственных исламских традиций с учетом актуальных вызовов сегодняшнего дня. Это тем более важно в свете поставленной перед мусульманскимибогословамиамбициознойиответственнойзадачи воссоздания отечественной исламской богословской школы.
В связи с введением в научный оборот определения «российс- кого ислама» обращает на себя особое внимание понятие «русское мусульманство». Впервые оно было введено в общественно-поли- тический лексикон русского языка одним из основоположников джадидизма Исмаилом Гаспринским5, оказавшим огромное влия- ние на прогрессивное развитие исламской мысли на всей террито- рии Российской империи6. С тех пор оно нередко использовалось для обозначения мусульманских сообществ Северной Евразии, но с особой коннотацией, сохранившейся от джадидизма — обнов- ленческого движения российского ислама последней трети XIX — первой четверти XX в. В своем первоначальном значении «русское мусульманство» подразумевает мусульманские этносы Российской империи, которые компактно жили на Кавказе, в Крыму, Урало-
1[Электронный ресурс] // URL: http://www.deutsche-islam-konferenz.de/ (дата обра- щения: 20.10.2017).
2Wormser, Richard. American Islam: Growing Up Muslim in America. Walker, 2002; Barrett, Paul M. American Islam: The Struggle for the Soul of a Religion. New York: Picador, 2007.
3The Oxford Handbook of American Islam. Ed. by Yvonne Yazbeck Haddad, Jane I. Smith. Oxford: Oxford University Press, 2014.
4The Cambridge Companion to American Islam. Ed. by Juliane Hammer and Omid Safi. Cambridge: Cambridge University Press, 2013.
5Гаспринский И. Русское мусульманство: Мысли, заметки и наблюдения мусульма- нина. Симферополь: Тип. Спиро, 1881.
6Абдирашидов З. Исмаил Гаспринский и Туркестан в начале ХХ века: связи — отно-
шения — влияние. Ташкент: Akademnashr, 2011.
12
РОССИЙСКИЙ ИСЛАМ 
Очерки истории и культуры
Поволжье, Туркестане и Степных областях, а также в Западной Си- бири, и исповедовали т.н. традиционный ислам. Это определение в некоторой степени, но далеко не полностью коррелируется с дру- гими похожими обозначениями, имеющими собственное семанти- ческое поле: «российское мусульманство» в значении российского исламавегосовременномпонимании, и«русскиемусульмане» как новообращенные мусульмане русского происхождения.
Несмотря на географическую разобщенность мусульманских народов, их объединяли общие границы империи, единое обще- ственно-политическое пространство. Именно поэтому Исмаил Гаспринский отмечал общие и отличительные особенности тради- ционного ислама на этой территории, выделяющие его как особый историко-культурный феномен. Он характеризовал этот феномен прежде всего как духовную целостность мусульманских народов Евразии, обусловленную общностью их исторических судеб. Важ- нейшим условием этой общности он считал распространение и повседневное использование мусульманами русского языка, объ- единяющего различные народы империи вокруг русского народа, и позволяющего им понимать друг друга.
Российский ислам обычно воспринимается в качестве перифе- рии мусульманского мира не только представителями стран Ближ- него и Среднего Востока, но и многими местными мусульманами. Из такого представления следует вывод о том, что северокавказс- кий и урало-поволжский ислам, будучи периферийным, не аутен- тичениссамогоначалабылискажен. Поэтойпричине, призывают оппоненты традиционного ислама, он должен быть заменен «чис- тыми», неискаженными формами первородного, «пророческого», ислама, который сохранился в Саудовской Аравии. Такое заблуж- дение основано на смешении двух принципиально разных поня- тий: пограничья географического и духовного. Северо-Восточный Кавказ действительно фигурирует в средневековых арабских ис- точниках как «пограничье» (ас-сагр) мусульманского мира (дар ал-ислам), однако крупные средневековые города региона, такие как Баб ал-абваб (совр. Дербент), фигурируют в этих источниках в качестве важных «исламских центров» (ал-маракиз ал-исламийа), обеспечивающих защиту всего мусульманского мира от нападения северных кочевников, прежде всего хазар.
Компаративный метод, в том числе сравнительно-историчес- кий, исходит из того, что при анализе конкретных обществ необ- ходимо оперировать точным понятийным аппаратом, избегая се- мантически неопределенных собирательных понятий. К исламу это утверждение относится в полной мере, поскольку в реальной дейс-
Введение / § 1. К вопросу об определении «российский ислам» |
13 |
твительности приходится иметь дело не с исламом вообще, а с ло- кальной формой его бытования, которая стала местной традицией. Всвязисэтимисследователиразличаютнормативныйислам, зафик- сированный в основных принципах, основах, официальный ислам, распространяющийся от имени правителей или муфтиев, и регио- нальныеформыбытования, имеющиеразличиявпределахнетолько отдельныхнародов, ноидажеродов(тейпов, тухумовидр.)1.
С точки зрения внутренней диалектики развития и истории ис- ламских учений в самой этой религии как целостной религиозной системе нет четкого разделения на официальный и неофициальный, религиозныйисветский, нормативныйинародныйислам. Подобные разделения также представляют собой исследовательские конструк- ты, позволяющие выделять отдельные подсистемы многообразной религиозной практики ислама для дальнейшего вскрытия и анали- за их внутренних связей и отношений. В реальной действительности религиозный компонент общественных процессов не существует сам по себе — он всегда и везде тесно взаимодействует с политическим, этническим, правовым, этическим и другими аспектами обществен- ных процессов, имея в своей основе как интересы власти, так и ма- териальныеидуховныепотребностиобществ. Религияслужитисточ- ником удовлетворения этих духовных потребностей, общественным регуляторомимедиаторомиодновременно— инструментомвлияния властинаобщество, инаоборот.
Заявленная тема имеет непосредственное отношение к реаль- ному содержанию такого уникального феномена России и постсо- ветского пространства, как «традиционный ислам», — феномена не столько религиозного или этнического, сколько религиозно-поли- тического. Такая характеристика традиционного ислама является ключевой и универсальной: она позволяет отсекать любые дискус- сии, связанныесинтерпретациямиисточниковисламскоговероуче- ния, еслионивозниклизапределамиэтойтрадициии/илипротиво- речат ее духовным ценностям (религиозный аспект) и гражданским ориентирам (политический аспект). Для выявления природы рос- сийского ислама необходимо проследить историю формирования и взаимодействия мусульманских сообществ на территории бывшей Российскойимперии, СССР, нопреждевсего— современнойРоссии.
Предлагаемый методологический подход позволяет переос- мыслитьмногиевнутренниепроцессывмусульманскихобществах,
1 Прозоров С.М. Ислам единый, ислам региональный // Ислам и проблемы межци- вилизационных взаимодействий. М., 1994. С. 232–236.
14
РОССИЙСКИЙ ИСЛАМ 
Очерки истории и культуры
в том числе дискуссии между джадидами и кадимистами, а также деполитизировать понятие «русского мусульманства», которое в наше время также представляется в его буквальном смысле как сообщество этнических русских, принявших ислам. Общепризнан- ный не только среди этнологов, но и социологов фактор множест- венной и многоступенчатой идентичности, если его рассматривать через призму принципа историзма, позволяет избавиться от упро- щенного черно-белого восприятия истории ислама, множества не- справедливых ярлыков и стереотипов, которые осложняют прак- тическое использование ценного евразийского опыта для решения сегодняшнихзадач. Внекоторойстепениэтоотноситсяикхаракте- ристике Гаспринского как панкюркиста, несмотря на то, что идею этнической (тюркской) и религиозной (исламской) солидарности он подчинял идее гражданского, т.е. политического, единства.
2. Историография ислама в современной России
Богатоеэтнокультурноенаследиетрадиционногоисламанатер- ритории постсоветского пространства в определенной степени уже исследовано, причем с самых разных сторон. Наиболее интересным является международный опыт изучения этого наследия, предпри- нятый в постсоветское время в энциклопедическом словаре «Ислам на территории бывшей Российской империи» под руководством С.М. Прозорова. Он продолжает серию справочников по исламу, которую еще в 1988 году начали издавать исламоведы Ленинграда1. С 1998 г. опубликовано уже пять выпусков этого продолжающегося научногоиздания. В2006 г. вышелI томодноименногоиздания. Ве- детсяработанадподготовкойII тома, которыйбудетвключатьвсебя 4–5-й и собранный, но еще не опубликованный 6-й выпуск2.
Рубеж XX–XXI вв. отмечен падением старых идеологичес- ких и политических барьеров, пересмотром устоявшихся науч- ных клише, появлением новых источников и видов информации. Сегодня первоочередной задачей как отечественных, так и зару- бежных историков, этнологов и социологов стало создание адек- ватных работ об исламе в России. Серьезной проблемой остается также деидеологизация исламских исследований, переход от об-
1Ислам: словарь атеиста. М., 1988; Ислам: энциклопедический словарь. М., 1991.
2Ислам на территории бывшей Российской империи: энциклопедический словарь / сост. и отв. ред. С.М. Прозоров. Т. I. M., 2006.
Введение / § 2. Историография ислама в современной России |
15 |
личения российских форм ислама, чем долго занимались сначала миссионерская школа российского востоковедения XIX в., а затем так называемый научный атеизм и советология ХХ в., к его бес- пристрастному изучению с использованием всех доступных как письменных, так устных первоисточников, а также современных электронных, аудио- и видеоматериалов.
Оценивая источники, повествующие о мусульманах и исла- ме в России, неизбежно сталкиваешься с одной проблемой, или, точнее, группой вопросов. Что здесь является критерием «ислам- скости»? Нужно ли понимать местные исламские реалии, исходя из аналогичных заграничных образцов Арабского Ближнего Вос- тока, или же здесь лучше основываться на местных особенностях? Чему отдать предпочтение при оценке региональных форм исла- ма — устным этнографическим и социологическим источникам, говорящим о живой мусульманской традиции, или нормативным письменным текстам на восточных языках, прежде всего на араб- ском? А если верно последнее, то каким именно — Корану, Сунне пророка Мухаммада и другим важнейшим средневековым источни- кам, освященным многовековой общеисламской традицией, или же творчеству современных исламских богословов, правоведов, мысли- телей? И еще одно: какие отношения связывают ислам с Российс- ким государством и обществом? Что это? Открытая война, скрытое сопротивление имперскому гнету, сотрудничество или что-то иное?
При ответе на эти вопросы нельзя забывать про весомость историографических традиций XIX–XX вв., которые еще актив- но воздействуют на современное понимание исламских реалий в России. Среди этих традиций две-три наиболее влиятельны. Это классическое академическое исламоведение, советский научный атеизм и западная советология. Во множестве публикаций об ис- ламе в России, вышедших в свет в последние полтора десятилетия, хорошо заметно влияние всех трех, особенно двух последних. Как верноотметиламериканскийисламоведАлленФранк, несмотряна явное противостояние, разделявшее две последние школы в пери- од холодной войны, у них больше общего, чем различий1. По сути, они выросли из обличительного миссионерского востоковедения Казанской школы XIX в., но только рано утеряли ее востоковедный профессионализм. Характерно, что крупнейший представитель научно-атеистического исламоведения Люциан Климович провел
1 Frank A.J. Muslim Religious Institutions in Imperial Russia. The Islamic World of Novouzensk District & the Kazakh Inner Horde, 1780–1910. Leiden–Boston–Koeln, 2001. P. 7.
16
РОССИЙСКИЙ ИСЛАМ 
Очерки истории и культуры
детство и юность в Казани, окончил Ленинградский университет и был по образованию востоковедом1.
Однако сам он, а также его ученики и последователи не ис- пользовали местных источников на восточных языках, основыва- ясь исключительно на русскоязычном официозе, к тому же часто враждебном по отношению к исламу, например на описаниях мис- сионеровКазанскойшколы, циркулярахМВДцарскойРоссииире- шениях Особых совещаний начала ХХ в. Задачей советской атеис- тической школы было не столько изучение ислама, сколько борьба с ним, обличение невежества, корыстолюбия и вредоносности му- сульманской духовной элиты. Представители этого направления группировались вокруг общества «Знание», выросшего в послево- енные десятилетия на обломках распущенного в 1941 г. Союза во- инствующихбезбожников. Школасоветологов, созданнаявпериод холодной войны Александром Беннигсеном во Франции и в США, резко критиковала советских атеистов за фальсификацию, но на практике использовала те же источники и методы работы, лишь выворачивая выводы школы Климовича на антисоветский лад.
У обеих школ было несколько общих недостатков. Им было свойственно наивное переписывание официозных текстов без их критики. Кроме того, они разделяли взгляд на ислам как на рели- гию, не способную к развитию и основанную на анахроничных тек- стах Корана, хадисов и их средневековых мусульманских коммен- тариях. По этой логике история ислама в России сводилась к ряду упрощенных дихотомий, созданных ранней советской историогра- фией и разработанных в западной советологии. Считалось, что XIX
иначало XX века проходили под знаком борьбы выступавших за раздел империи на национальные государства мусульман-модер- нистов, или джадидов, с традиционалистами-кадимами, а советс- кий период — в противостоянии запрещенного в СССР параллель- ного ислама суфиев и народных культов святых официальному исламу региональных Духовных управлений мусульман или муф- тиятов. Этисхемыпреувеличивалирольэтническоймодернизации
исопротивления мусульман властям Российской империи и СССР.
На самом деле в истории России вооруженное противостояние мусульман и государства случалось намного реже, чем сотрудни- чество. Есть множество примеров вхождения мусульманской воен- ной и духовной элиты и простых мусульман во власть. Достаточно
1 Миллибанд С.Д. Биобиблиографический словарь советских востоковедов. М., 1975.
С. 255.
Введение / § 2. Историография ислама в современной России |
17 |
указать на множество фамилий мусульманского происхождения в составе российского дворянства. Самыми знаменитыми из них были Юсуповы, Тенишевы, Урусовы. До конца XVII в. в составе Московской Руси существовало вассальное Касимовское ханство во главе с династией мусульман-чингисидов. С начала XIX в. кав- казские мусульмане служили в гвардии и императорском конвое. К концу XIX в. в России появились влиятельные мусульманские купеческие династии Хусаиновых в Оренбурге, Акчуриных в Каза- ни, Тагиевых в Баку. Известный реформатор ислама Гаспринский работал градоначальником Бахчисарая. Ризаэтдин Фахретдинов, Ишан-хан Бабаханов и другие мусульманские ученые-улемы слу- жили при советской власти чиновниками-муфтиями.
Советский научный атеизм и западная советология с распадом Союза и концом холодной войны ушли в небытие. Однако создан- ныеимиошибочныеклишепродолжаютжить. Ониособеннопопу- лярны у российских и западных политологов и религиоведов, сре- ди которых немало бывших советских атеистов, специалистов по марксистско-ленинской философии и советологов. Об опасности клише времен холодной войны предупреждал ученых американс- кий исламовед Девин ДеВиз1. Он подверг сокрушительной критике обобщающий труд об исламе в послевоенном Советском Союзе из- раильского историка Якова Ро’и2.
Тежепорочныемоделиможнонайтиивдругихработахзапад- ных и российских политологов. История советского ислама Ро’и не получила широкого воздействия на исследователей ислама в Рос- сии. Намного влиятельнее оказались работы политологов Ширин Хантер, Гордона Хана и Г.М. Емельяновой3. В них постулируется привлечение новых источников и подходов, однако по существу эти работы продолжают линию конструирования призрачного ра- дикального ислама по периодике и сомнительным вторичным ис- точникам. Голоса самих российских мусульман в этих работах не слышно. Значениеисламскогорадикализмавроссийскомобществе
1DeWeese D. Islam and the Legacy of Sovietology: A Review Essay on Yaacov Ro’i’s Islam in the Soviet Union // Journal of Islamic Studies. Oxford, 2002. Vol. 13. No. 3.
2Ro’i Y. Islam in the Soviet Union: From the Second World War to Gorbachev. London: C. Hurst, 2000.
3Islam in Post-Soviet Russia: Public and Private Faces / Ed. by H. Pilkington and G. Yemelianova. L.; N. Y., 2003; Hunter Sh., Thomas J.L., Melikishvili A. Islam in Russia: The Politics of Identity and Security. N. Y., 2004; Hahn G.M. Russia‘s Islamic Threat. New Haven, 2007; Radical Islam in the Former Soviet Union / Ed. by G. Yemelianova. L.; N. Y., 2010; Yemelianova G. Islam, Nationalism and State in the Muslim Caucasus // Caucasus Survey. 2014. No. 1–2.
18
РОССИЙСКИЙ ИСЛАМ 
Очерки истории и культуры
преувеличено. Вся мусульманская Россия предстает, в частности у Хана и Хантер, как одна большая Чечня, причем пятнадцатилет- ней давности. Все эти работы воспроизводят старые колониальные страхи перед исламом. Следуя подходам советологов, они проти- вопоставляют Россию и мир ислама как извечных врагов. У Хана исламская угроза вынесена в заголовок книги.
Ошибочные подходы, восходящие к клише советологов, во многом определяют даже наиболее талантливые политологичес- кие западные исследования. Так, одной из стержневых тем книги французского востоковеда Оливье Руа «Создание наций и новая Центральная Азия» и брошюры московского арабиста Дмитрия Макарова «Официальный и неофициальный ислам в Дагестане»1 остается советологическая схема противостояния параллельного и официального ислама.
Конечно, не нужно слишком сурово судить советскую атеис- тическую школу и западную советологию. Для своего времени они сделали немало, сыграв роль первопроходцев в области изучения ислама в России XIX–XX вв. В особенности значителен вклад Бен- нигсена, прекрасного знатока литературы о мусульманах царской и Советской России. На протяжении десятилетий он был бессмен- ным руководителем семинара в Доме наук о человеке в Париже. Для западных да и для отечественных ученых советские архивные фонды по исламу до 1991 г. были недоступны. Только в последние пятнадцать лет зарубежные историки и этнологи включились в архивные и полевые исследования на территории бывшего Союза. Но, как показал в своей рецензии ДеВиз, отжившие идеологизиро- ванные клише, помешали работавшему в архивах Москвы и Таш- кента Ро’и верно оценить введенные им в научный оборот доку- менты. Засилье в политологии и религиоведении подходов времен холодной войны оборачивается ущербностью источниковедческой базы и порочной методологией исследований.
В итоге в тени еще остается огромный пласт сведений о быст- ро меняющейся повседневной жизни мусульман России. Сегодня нам очень не хватает хороших этнографических описаний совре- менных религиозных практик, обрядов и верований. За редкими исключениями отечественные этнологи не могут выбраться из на-
1 Roy O. La nouvelle Asie Centrale ou la fabrication des nations. P., 1997; Макаров Д.В.
Официальный и неофициальный ислам в Дагестане. М., 2000. Книга Руа в 2000 г. была переведена на английский язык и стала в ряде американских и европейских университетов популярным учебником по истории и политологии ислама на быв- шем советском Востоке.
Введение / § 2. Историография ислама в современной России |
19 |
езженной колеи трафаретных каталогов традиционной культуры, а их зарубежные коллеги, начавшие заниматься мусульманами России в последние советские десятилетия, порой сбиваются в по- литологию, если не научно-популярную журналистику1. В лучшем случае в работах о мусульманах современной России просто упо- мянутыважныенововведенияпоследнихлет— трансляцияпризы- ва к молитве (азан) и зикров из мечетей через громкоговорители, использование суфиями при медитации портретов и фотографий шайхов для достижения духовной связи сердец учителя и учени- ка (рабита), распространение видеопроповедей (хутаб, мн. ч. от араб. хутба — проповедь), электронных фатв в Интернете. Но все эти факты требуют еще и вдумчивого исторического комментария.
Научный уровень большинства политологических работ об исламе в России невысок. Преемники обличительного исламове- дения времен холодной войны, клеймя невежественность мулл и комиссаров, сами совершают еще более нелепые ошибки. Для Ро’и показателем неграмотности мулл было неумение перевести Коран на родной язык, что, однако, не менее абсурдно, чем, например, требовать от секретарей парткомов колхозов знать наизусть «Ка- питал» Маркса по-немецки. Столь же смешные ошибки часты в отечественных работах последних лет. Например, чеченский поли- толог Г.В. Заурбекова, приводя предания из знаменитого сборника «ал-Джами‘ ас-сахих» ал-Бухари, почему-то ссылается на Коран, в котором хадисов по определению быть не может!2
Более отрадную картину представляют недавние исследова- ния, выполненные в стиле классического академического исламо- ведения. Их авторы лучше ориентируются в исламской книжной традиции, до сих пор актуальной для мусульманской духовной элиты разных стран мира, в том числе и России. Но и здесь не все обстоит так благополучно, как хотелось бы. Изучение мусульманс- ких реалий нашей страны исламоведами, по существу, только на- чинается. Дело в том, что с 1930–40-х и до конца 1980-х годов оте- чественный, «российский», ислам был темой, негласно закрытой в СССР для востоковедов. Советская власть довольно строго разво-
1См., например, политологическиестатьи1990-хгодованглийскогоэтнолога-кавка- зоведа грузинского происхождения Тамары Драгадзе и выпущенный недавно в Па- риже известным французским этнологом-кавказоведом Фредерикой Лонге-Маркс сборник статей: Tchétchénie. La guerre jusqu’au dernier? P., 2003.
2Заурбекова Г.В. Ваххабизм в Чечне // Исследования по прикладной и неотложной этнологии. 2003. № 163. С. 5, 7, 8, 12, 24. Ссылки № 13, 14. Кстати, существует доб- ротный русский перевод сокращенной версии (араб. — мухтасар) труда ал-Бухари в двух томах, о чем автор брошюры, вероятно, не подозревала.
20
РОССИЙСКИЙ ИСЛАМ 
Очерки истории и культуры
дила «сферы влияний» в истории отечественного Востока. Восточ- нымиокраинамиСССРзанималисьНИИиакадемиинауксоюзных республик, «классическая» зарубежнаяДревностьиСредневековье с дореволюционных времен продолжали изучаться в Ленинграде, авостоковеднаяшкола Москвыспециализироваласьвосновном на современной политической и экономической истории зарубежных стран и регионов «третьего мира»1.
Последними из крупных советских востоковедов Москвы и Ленинграда проблемами ислама в России ХХ в. специально зани- мались В.В. Бартольд и И.П. Петрушевский2. Затем наступил поч- ти полувековой перерыв. Вакуум исследований по этой теме по- степенно заполняется за последние десять-пятнадцать лет. Роль пионеров здесь сыграли московские магрибисты. Более двадца- ти лет назад крупный специалист по Алжиру Р.Г. Ланда выпус- тил книгу, лейтмотивом которой стало признание долго игнори- ровавшейся роли ислама в истории допетровской, имперской и Советской России3. Тогда же к изучению политической истории постсоветского исламского бума обратились А.В. Малашенко и А.А. Игнатенко, занимавшиеся прежде Арабским Ближним Вос- током и Северной Африкой ХХ в.4 Эти и другие московские ара- бисты впервые познакомили с проблематикой и достижениями западного исламоведения. Малашенко удалось впервые собрать и проанализировать исламскую периодику и малотиражные из- дания политических партий, а Игнатенко — ввести в научный
1В советской русистике чиновники, осуществлявшие политический контроль за наукой, провели похожий раздел географии и хронологии исследований между центром и окраинами. См.: Миллер А.И. Новая история Российской империи: реги- ональный или ситуационный подход? // Азиатская Россия: люди и структуры им- перии: сборник статей к 50-летию со дня рождения А.В. Ремнева. Омск, 2005. С. 12.
2Лекции последнего хотя в чем-то и устарели, но до сих пор не потеряли своего зна- чения учебника для российских студентов, начавших специализироваться в облас- ти исламоведения в России и за рубежом. См.: Петрушевский И.П. Ислам в Иране в VII–XV вв. Л., 1966. Наряду с обзорными трудами по средневековому Ближнему и Среднему Востоку Петрушевскому принадлежит ряд исследований, посвящен- ных мусульманам Закавказья в эпоху Средневековья и Нового времени. О вкладе В.В. Бартольда в разработку исламоведческой проблематики современной ему Рос- сии см. в блестящей статье петербургского исламоведа Халидова: Халидов А.Б. Бар- тольд // Ислам на территории бывшей Российской империи: энциклопедический словарь / сост. и отв. ред. С.М. Прозоров. М., 2001. Вып. 3. С. 18–19.
3Ланда Р.Г. Ислам в истории России. М., 1995.
4Malashenko A., Polonskaya L. Islam in Central Asia. Ithaca, 1994; МалашенкоА.В. Му-
сульманский мир СНГ. М., 1996; Малашенко А.В. Исламское возрождение в совре- менной России. М., 1998; Малашенко А.В. Исламские ориентиры Северного Кавка- за. М., 2001; Игнатенко А.А. Ислам и политика: сборник статей. М., 2004.