Учебное пособие 800677

Рис. 160. Собор Рождества Христова, г. Рига. Фото конца XIX – начала XX в.

Рис. 161. Собор св. князя Владимира, г. Киев. Фото начала XX в.

Так под влиянием империи сложилась официальная школа «византийской архитектуры». Одним из ее главных центров стал столичный Институт гражданских инженеров. Например, в 1883 г. там разрабатывались два искусственных типа церквей: «греко-византийский» и «армяно-византийский». С одной стороны, эта школа породила выдающиеся произведения; с другой – в конце концов стала очередным приевшимся типовым направлением в стилистике. Выходцы из этой школы внедряли в начале XX в. в провинции (в том числе в

181

Воронежской губернии) идеи XIX в., словно остановившиеся в своем развитии. Тем самым профессионалы отдаляли храмовое зодчество от народной архитектуры.

В то же время получило развитие и другое направление: уклон в русский стиль – прямое развитие наработок К.А. Тона. Известные идеологи этого направления, продолжатели тоновского творчества Л.В. Даль, Н.В. Султанов, В.В. Суслов и др. были приверженцами так называемого археологического метода, или археологического варианта метода историзма. Он опирался на углубленное изучение прототипов и их точное повторение.

1882, арх. М.А. Щурупов). Парижский храм долгие годы воспринимался как символ России на Западе (рис. 162). А нижегородский собор и вовсе стал законодателем российской моды, в том числе в провинции. Его главный северный фасад решен в соответствии с грузинско-армянскими и западными романскими типами храмов. При этом щипцовые завершения портала и основной стены фасада вполне сочетаются с формами русских шатров (рис. 163). Однако вошед-

182

шая в моду щипцовая композиция делала архитектуру храмов «чужой», непривычной для России, несмотря на элегантные шатры.

Представители археологического метода подготовили следующий этап, или метод, в применении русского стиля – композиционный. Этап отличался созданием новых и сложных композиций из старо-

русских форм, с уклоном в позднее средневековье, в старомосковскую архитектуру. Исторические образы варьировались более свободно. В рамках такого подхода рождались наибо-

лее яркие эклектичные образы собственно русского стиля, с обильным декором фасадов светских и культовых зданий. В русском стиле сооружены несколько общественных зданий на Красной площади Москвы. (В последние десятилетия историки архитектуры отказались от определения «псевдорусский стиль», ибо

ние усиленным декорированием в русском стиле началось на рубеже 1870-х и 1880-х гг., в последние годы правления Александра II. Оно продолжалось при Александре III (1881–1894), когда обращение к национальной архитектуре стало особенно востребованным из-за консервативной царской политики. Император покровительствовал храмостроительству: в его царствование в Российской империи было сооружено более 5 тысяч церквей. И поддержка русского стиля на самом высоком уровне не могла сказаться на его прекрасном воплощении в церковном зодчестве.

183

Выдающийся образец этого этапа: храм-памятник Спаса на Крови (Воскресения Христова) в Петербурге, на том месте, где был убит народовольцами Александр II (1883–1907, арх. А.А. Парланд, рис. 165). Во время разработки проекта были использованы идеи архимандрита Игнатия Малышева, настоятеля Троице-Сергиевой пустыни. Именно он создал рисунок храма, выбранный на конкурсе (рис. 164). Во время доработки проекта А.А. Парландом был отброшен замысел дополнительной непомерно высокой колокольни, а фасады основного объема получили более качественную проработку. Храм создавался с явной ориентацией на формы московского собора Василия Блаженного, на его главную шатровую композицию и общее многоглавие, на его узорочье. Однако элементы декора в основном соответствуют архитектуре сложившегося русского стиля XVII в., а не экспериментальным формам XVI в. Фасады покрыты очень измельченным декором, что характерно для композиционного метода. Так северная столица, которая долгими десятилетиями ориентировалось «на Запад», впервые обрела важнейший градостроительный акцент, подобный старомосковскому, но превосходящий его по стремлению к русской декоративности.

Рис. 164. Храм Спаса на Крови (Воскресения Христова), г. Петербург. Проект. Рис. архимандрита И. Малышева

184

В 1885–1893 гг. по проек-

ту Н.В. Султанова построена

церковь Черниговской иконы

Божией Матери в Гефсиманском ските Троице-Сергиевой лавры (рис. 166). Автор, следуя своим установкам археологического метода, старался подражать формам старомосковских пятиглавых храмов, духу узорочья. В то же время оформление храма отличается таким повышенным эклектичным декорированием, какое утвердилось в России в конце века явно под влиянием композиционного метода.

стью отличались сооружения в Харькове: Николаевский храм (1887–1896, арх. В.Х. Немкин) и грандиознейший Благовещенский собор (1888–1901, арх. М.И. Ловцов, рис. 167), который обрел выразительную «полосатую» кирпичную кладку (в подражание византийской) и высочайшую колокольню – около

80 м.

Значительными произведениями стали Казанская церковь на Большом Охтенском кладбище Петербурга, тоже с «полосатой» кладкой (1881–1885, арх. Ф. Миллер, рис. 168); Казанский собор г. Оренбурга (1887–1895, арх. А.А. Ященко), в композиции которого продолжали использоваться «константинопольские» мотивы, ранее воплощенные Д.И. Гриммом при создании тифлисского собора.

Один из самых крупных российских храмов (высотой около 75 м) был выстроен в г. Новочеркасске: Воскресенский войсковой собор (1891–1905 ,

185

арх. А.А. Ященко, рис. 169). В шестиглавом соборе соединены формы «византийского стиля» и пятиглавая (в основном объеме храма) «руссковизантийская» композиция Тона. Главный храм донского казачества восстановлен и имеет официальный статус патриаршего войскового всеказачьего собора.

элементам классицизма нередко добавляли элементы русского и других стилей. Неизбежно сказывалась также иная мода на стилевые сочетания, характерная вообще для того или иного этапа периода эклектики в российской архитектуре. Так, в 1860–1870-е гг. в убранство храмов любили вплетать скопиро-

ванные формы барокко.

Часто общую типовую композицию «Тоновской архитектуры» («руссковизантийского стиля») обогащали дополнительными элементами классицизма и барокко.

В провинциальном приходском строительстве очень большое развитие получила именно «Тоновская архитектура» на основе ее типовых проектов. Но использовались и другие эклектичные формы. Могли быть уклоны в «византийский стиль» или классицизм. Рассмотрим провинциальные тенденции вновь на примерах воронежских храмов.

186

1840-е гг. шатровые композиции еще не получили нового широкого применения. И действительно, на открытке начала XX в. вдали просматривается истинная колокольня Монастырщенки: высокая, трехъярусная, с квадратными в плане (не восьмигранными) верхними ярусами, а также шлемовидным или луко-

вичным куполом.

Стилевые аналоги Успенской церкви встречаем в различных районах Воронежской области. Примеры одноглавых церквей с преобладанием форм русского стиля: храмы Рождества Бого-

родицы в г. Богучаре (1862, арх.

Э.А. Жибер), Успения Богоро-

дицы в с. Русаново Новохопёрского района (1864); крупный

Покровский храм г. Бутурли-

новки, имеющий двухсветный четверик и высокую стройную колокольню (1871, рис. 171). Примеры пятиглавых храмов с крупномасштабным декором в русском стиле: церковь Успения

на кладбище г. Боброва (1863,

рис. 172), Воскресенский собор

в г. Новохопёрске (1865, рис. 173) и др.

В ряде случаев в эклектической архитектуре, развивавшей

«византийского стиля» и барокко (рис. 174). В 1863–1869 гг. в городской воронежской церкви Взыскания погибших «русско-византийская» композиция К.А. Тона (четверик, пятиглавие) была изящно соединена с мотивами классицизма и барокко (фасадный декор и барочные изгибы куполов, рис. 175).

Сельские примеры применения отдельных приемов барокко: церкви св. Стефана в с. Углянец Новоусманского района (люкарны в кровле четверика, 1868), типовая Богословская церковь в с. Переволочное Калачеевского района (1868, восьмерик, круглые проемы четверика во втором ярусе и их обрамление),

188

Никольская церковь в с. Никольском на Еманче Хохольского района (1878, также круглые проемы).

Рис. 170. Успенская церковь на Монастырщенке, г. Воронеж. Южный фасад (рис. Г.А. Чеснокова) и план (рис. Л.В. Кригер и М.Ю. Дьякова)

На воронежской земле отыскиваются удачные примеры и таких эклектичных храмов, в которых главную или заметную роль играют формы классицизма. Прежде всего это Пятницкая церковь в с. Боево Каширского района (1873, рис. 176), полностью в классицистических формах, но с вольными отклонениями от прежних пропорций стиля (четверик выглядит огромным в сравнении с размерами портика). В Казанском храме райцентра Новая Усмань (1870) классицизм сочетается с элементами барокко и русского стиля. Мотивы классицизма преобладают в очень изящной композиции Никольской церкви в с. Никольское Аннинского района – на территории бывшей Тамбовской губернии (1885, рис. 177). Здесь ротонда имеет аттиковый полуярус со стилизованными волютами в духе западноевропейской архитектуры, а колокольня – в про-

189

тивовес ротонде – эффектно растянута по вертикали, чем также демонстрируется эклектический подход к классицизму.

Рис. 171.

Покровская церковь, г. Бутурлиновка.

Современный вид (фото С.В. Смирнова) и план (рис. Л.В. Кригер и М.Ю.

Дьякова)

Появившаяся под влиянием археологического метода тяга к русской шатровой архитектуре читается в перестроенной колокольне Спасской церкви г.

Воронежа (1857–1859, рис. 116), в колокольнях Покровской церкви с. Ша-

пошниковка Ольховатского района (1855), Вознесенской церкви с. Берёзовка Аннинского района (1857–1866) и др. В Покровской церкви с. Нижняя Катуховка Новоусманского района (1868, достроена в 1908) уже сама храмовая часть – шатровая, причем стены восьмерика завершены русскими щипцами (рис. 178). В дальнейшем шатер вновь занял достойное место в местной церковной архитектуре. При этом в новых сельских храмах вместе с русским шатром часто сочетались формы других стилей. Во многих случаях, как и во всей русской архитектуре, необходимое членение фасадов задано элементами классицизма.

190