Учебное пособие 800345

Научный журнал «Современные лингвистические и методико-дидактические исследования»

В заключение нашего анализа мы хотим подчеркнуть аспект, который, по нашему мнению, важен во время сопоставления обеих фразеологических систем. Мы имеем в виду влияние экстралингвистических факторов, особенно социокультурных, в процессе фразеологизации таких сочетаний. Наличие или отсутствие этих факторов в каждом языковом сообществе является причиной симметрии или расхождений между обеими системами.

Существование общих источников, таких как Библия, классическая культура, исторические факты и универсальная литература обуславливают наличие в сопоставляемых языках общих черт. Примером этого являются следующие фразеологизмы:

Таким образом, невербальные компоненты вербализуются, проходя следующие этапы: невербальный семиотический знак, вербальная номинация, переосмысление, фразеологизация. Проанализировав примеры фразеологизмов, обозначающих части тела человека в испанском и итальянском языках, мы пришли к следующим выводам:

1.Взаимное проникновение элементов культуры испанского и итальянского языков в рамках фразеологии, обусловливается не только территориальной близостью стран, но и наличием общего предка – латыни, а также общими историческими фактами. Однако особенности употребления зависят от национально-культурной специфики, что проявляется во фразеологической асимметрии.

2.Жесты и мимика, присущие каждой культуре, воспринимаются ее представителями естественно, часто неосознанно. В связи с этим, жесты и мимика выходят за пределы невербальной коммуникации, вербализуясь и приобретая дополнительные смыслы.

3.Предложенная нами классификация указывает на то, что фразеологизмы с жестовой семантикой со структурной точки зрения представляют собой глагольные

87

фразеологические единицы. Они демонстрируют разнообразие в выражении действий, отношений, состояний и широкий спектр эмоций в испанском и итальянском языках (одобрение, симпатия, отчаяние, стыд, гнев, презрение, отвращение, страх, радость и удивление).

4.С точки зрения наибольшей продуктивности, в сопоставляемых языках выделим в составе жестовых ФЕ следующие соматические компоненты: mano/mano (рука), cabeza/testa (голова), ojos/occhi (глаза), pie/piede (нога), corazón/cuore (сердце). Менее частотны по употреблению dedo/dita (палец), nariz/naso (нос), pecho/petto (грудь), cuerpo/corpo (тело), diente/dente (зуб).

5.5.В ФЕ зафиксировано использование базовых глаголов, таких как: ser, estar (в испанском языке), essere, avere (в итальянском языке) и др., однако в большинстве случаев отмечается разнообразие глагольных лексем (например, coserse/cucirsi (шить), quedarse/restare (оставаться), señalar/mostrare (показывать), lavarse/lavarsene (мыть) и т.д.),

что дает более детальную характеристику действия.

6.Во фразеологических системах испанского и итальянского языков особенно выделяются ФЕ с соматическим компонентом рука, что связано с тактильностью данных языков и значительной ролью жестикуляции.

7.Репрезентация невербальных средств коммуникации в испанской и итальянской фразеологии реализуется в соответствии с универсальными ситуационными моделями экспонентного и контенсивного планов выражения кинем, номинации которых в некоторых случаях проявляют специфические особенности.

8.В результате рассмотрения ФЕ, которые включают следующие части человеческого тела: голова, рука, нога, глаза, сердце в двух близкородственных языках было выявлено: полное совпадение 60%, частичное совпадение 23%, отсутствие – 17 %. Более многочисленная группа – с полным соответствием значения.

Очевидно, что язык, будучи сильно выраженным этнокультурным пластом явлений в интерактивном поведении испанцев и итальянцев, характеризуется разнообразным арсеналом невербальных средств коммуникации. Невербальный язык предполагает владение жестами как элементами семиотического кода и знание средств их словесного описания. Помимо социолингвистических феноменов, вербализация кинесических компонентов характеризует коммуникативный процесс и представляет собой языковую фиксацию культурного опыта испанского и итальянского сообществ.

Кперспективам дальнейших исследований следует отнести рассмотрение невербальных средств коммуникации, содержащих другие, менее исследованные части тела человека, на материале испанского и итальянского языков. Кроме того, можно расширить сопоставление за счет привлечения примеров из других романских языков.

Библиографический список

[1]Реформатский А.А. О перекодировании и трансформации коммуникативных систем

//Исследования по структурной типологии. – М. : Изд-во АН СССР, 1963. – C. 208–215.

[2]Стернин И.А. Введение в речевое воздействие / И. А. Стернин. – Воронеж: Воронежский государственный университет, 2001. – 252 с.

[3]Гойхман О.Я., Надеина Т. М. Речевая коммуникация: учебник / О. Я. Гойхман, Т. М. Надеина. – М.: ИНФРА-М, 2003. – 272 с

[4]Аристов С.А. Когнитивные аспекты языковой коммуникации, включающей невербальные конституенты / С.А. Аристов // Когнитивная лингвистика. – Тамбов, 1998. – Ч.

1. – С. 108–110.

[5]Горелов И.Н. Невербальные компоненты коммуникации / И.Н. Горелов. – М. :

Наука, 1980. – 104 с.

88

Научный журнал «Современные лингвистические и методико-дидактические исследования»

[6]Жинкин Н.И. Речь как проводник информации / Н.И. Жинкин. – М. : Политиздат,

1982. – 250 с.

[7]Крейдлин Г.Е. Невербальная семиотика : Язык тела и естественный язык / Г.Е. Крейдлин. – Москва : Новое литературное обозрение, 2002. – 592 с.

[8]Фирсова Н.М. Современный испанский язык в Испании и странах Латинской Америки / Н.М. Фирсова. – М.: АСТ: Восток – Запад, 2007. – 342 с.

[9]Пиз А. Язык телодвижений. Как читать мысли по жестам / А. Пиз. – М. : Эксмо,

2010. – 448 с.

Список словарей

[1**] Испанско-русский фразеологический словарь / Э. И. Левинтова, Е. М. Вольф, Н. А. Мовшович, И. А. Будницкая : Под ред. Э. И. Левинтовой. – Москва : рус.яз., 1985. – 1080 с.

[2**] Черданцева Т. З. Итальянско-русский фразеологический словарь / Т.З. Черданцева, Я.И. Рецкер, Г.Ф. Зорько ; ред. Я.И. Рецкер . – М. : Русский язык, 1982 . – 1056 с.

[3**] Arthaber A. Dizionario comparato di Poverbi e modi proverbiali / А. Arthaber. – Milano, Hoepli, 1991. – 922 p.

[4**] Мультитран. Электронный англо-русский словарь [Электронный ресурс]. URL: https://www.multitran.com/ (дата обращения: 25.12.2021).

References

[1]Reformatskiy A.A. O perekodirovanii i transformatsii kommunikativnykh sistem // Issledovaniya po strukturnoy tipologii. – M. : Izd-vo AN SSSR, 1963. – S. 208–215.

[2]Sternin I.A. Vvedeniye v rechevoye vozdeystviye / I. A. Sternin. – Voronezh: Voronezhskiy gosudarstvennyy universitet, 2001. – 252 s.

[3]Goykhman O.YA., Nadeina T. M. Rechevaya kommunikatsiya: uchebnik / O. YA. Goykhman, T. M. Nadeina. – M.: INFRA-M, 2003. – 272 s.

[4]Aristov S.A. Kognitivnyye aspekty yazykovoy kommunikatsii, vklyuchayushchey neverbal'nyye konstituyenty / S.A. Aristov // Kognitiv-naya lingvistika. – Tambov, 1998. – CH. 1. – S. 108–110.

[5]Gorelov I.N. Neverbal'nyye komponenty kommunikatsii / I.N. Gorelov. – M. : Nauka, 1980. – 104 s.

[6]Zhinkin N.I. Rech' kak provodnik informatsii / N.I. Zhinkin. – M. : Politizdat, 1982. – 250 s.

[7]Kreydlin G.Ye. Neverbal'naya semiotika : YAzyk tela i yestestvennyy yazyk / G.Ye. Kreydlin. – Moskva : Novoye literaturnoye obozreniye, 2002. – 592 s.

[8]Firsova N.M. Sovremennyy ispanskiy yazyk v Ispanii i stranakh Latinskoy Ameriki / N.M. Firsova. – M.: AST: Vostok – Zapad, 2007. – 342 s.

[9]Piz A. YAzyk telodvizheniy. Kak chitat' mysli po zhestam / A. Piz. – M. : Eksmo, 2010. – 448 s.

Dictionaries used

[1**] Ispansko-russkiy frazeologicheskiy slovar' / E. I. Levintova, Ye. M. Vol'f, N. A. Movshovich, I. A. Budnitskaya : Pod red. E. I. Levintovoy. – Moskva : rus.yaz., 1985. – 1080 s.

[2**] Cherdantseva T.Z. Ital'yansko-russkiy frazeologicheskiy slovar' = Dizionario fraseologico italiano-russo : okolo 23000 frazeologicheskikh yedinits / T.Z. Cherdantseva, YA.I. Retsker, G.F. Zor'ko ; red. YA.I. Retsker .— M. : Russkiy yazyk, 1982 .— 1056 s.

[3**]Arthaber A. Dizionario comparato di Poverbi e modi proverbiali / А. Arthaber. – Milano, Hoepli, 1991. – 922 p.

[4**] Mul'titran. Elektronnyy anglo-russkiy slovar' [Elektronnyy resurs]. URL: https://www.multitran.com/ (data obrashcheniya: 25.12.2021).

89

REPRESENTATION OF NONVERBAL MEANS OF COMMUNICATION IN SPANISH AND ITALIAN PHRASEOLOGY

M.V. Sukhanova, Ye.I. Baeva

Voronezh State University,

PhD in Philology, Associate Professor of the Department of Romance Philology Marina Vladimirovna Sukhanova

e-mail: suhmarina@mail.ru

Voronezh State University,

PhD in Philology, Associate Professor of the Department of Romance Philology Yekaterina Igorevna Baeva

e-mail: katybaev@yandex.ru

Statement of the problem. The purpose of this article is to describe Spanish and Italian phraseological units, the internal form of which is based on gesture, and to trace the connection between the semantics of the phraseological unit and the corresponding gesture. Phraseology is currently becoming a topical subject of research due to the increasing interest of scientists in the linguistic view of the world. As for Italian and Spanish studies in Russia, research on nonverbal communication is at an early stage and has a connection with different fields of science. Phraseological systems of two closely related Romance languages mainly reflect phraseological units with a non-verbal component. In the article, special attention is paid to the comparison of expressions, including the following parts of the human body: head, arm, leg, eye, heart. These phraseological units are divided into six categories depending on the degree of full or partial equivalence.

Results. The mutual penetration of culture elements of the Spanish and Italian languages, within the framework of phraseology, is determined not only by the territorial proximity of the countries, but also by the presence of a common ancestor – Latin, as well as common historical facts. However, the features of use depend on the national and cultural specifics manifested in the presence of phraseological asymmetry.

Conclusion. As a result of the phraseological units consideration with the most productive somatic components (head, arm, leg, eyes, heart) in two closely related languages, it was revealed: complete coincidence 60%, partial coincidence 23%, absence – 17 %. In phraseological units, the use of basic verbs is recorded, such as: ser, estar (in Spanish), essere, avere (in Italian), etc., however, in most cases there is a variety of verbal lexemes (for example, coserse / cucirsi (to sew), quedarse /restare (to stay), señalar/mostrare (to show), lavarse/lavarsene (to wash), etc.), which contributes to a more detailed characterization of the action.

Key-words: contrastive analysis, phraseological unit, gesture, semantics, language representation, lexeme, denotative meaning, semantic equivalence, Spanish, Italian.

90

Научный журнал «Современные лингвистические и методико-дидактические исследования»

ТЕОРИЯ И ПРАКТИКА ПЕРЕВОДА

THEORY AND PRACTICE OF TRANSLATION

УДК 811.112ʼ373.2ʼ373.613

DOI 10.36622/VSTU.2022.88.50.007

СИСТЕМНО-СТРУКТУРНЫЕ ОСОБЕННОСТИ ОНИМОВ В КЛАССЕ НЕМЕЦКИХ ПСЕВДОЗАИМСТВОВАНИЙ

Ю.В. Кобенко, О.В. Солодовникова, Е.С. Рябова

Национальный исследовательский Томский политехнический университет

доктор филологических наук, профессор отделения иностранных языков Юрий Викторович Кобенко

e-mail: serpentis@list.ru

Национальный исследовательский Томский политехнический университет

кандидат философских наук, доцент отделения иностранных языков Ольга Владимировна Солодовникова

e-mail: sol@tpu.ru

Самарский национальный исследовательский университет имени академика С. П. Корол ва

кандидат филологических наук, доцент кафедры иностранных языков и русского как иностранного Елена Сергеевна Рябова

e-mail: es.ryabova@mail.ru

Постановка задачи. В статье даётся сопоставительный анализ имён собственных и нарицательных, относящихся к лексическому классу псевдозаимствований в немецком языке. Если псевдозаимствованные апеллятивы достаточно хорошо изучены и лексикографически освоены, то онимы указанного класса остаются зачастую за рамками анализа и словников регулярных изданий немецкой лексикографии.

Результаты. Функциональные различия сопоставляемых разрядов лексики очевидны, но недостаточны для понимания природы образования псевдозаимствованных имён собственных в немецком языке. Предметом исследования являются системные и структурные особенности псевдозаимствованных онимов, к которым относятся: количественные (статистические, дискретные), ономасиологические, словообразовательные признаки и лексическая длина. Эмпирический корпус исследования составлен из ряда первичных и вторичных источников и включает 145 псевдозаимствованных онима. Критериями отбора выступили апостериорность (образование на основе заимствованного материала определённого престижного языка), необратимость (отсутствие в престижном языке слова-прототипа), принадлежность к разряду имён собственных и написание с заглавной буквы. Среди 11 этимологических сегментов наиболее крупными являются сегменты псевдолатинизмов (38 единиц; 26,2%) и псевдоитальянизмов (27 единиц; 18,62%), образованные из материала маккаронского (общероманского) субстрата. Единицы трёх сегментов получены из материала мёртвых языков: латыни, галльского и египетского. 98,62% псевдозаимствованных онимов в немецком языке дискретны, 2 единицы в сегменте псевдославизмов входят в состав устойчивых сочетаний (компаративных фразеологизмов). Единица с максимальной лексической длиной в 11 компонентов зафиксирована в разряде псевдоиспанизмов. Среди 6 ономастических субклассов преобладают фиктивные антропонимы (79 единиц; 54,48%), треть которых является продуктами перевода. Псевдозаимствованные онимы образованы преимущественно лексическими способами по 22 моделям словообразования, 19 из которых – окказиональные, а 16 – сложные.

Выводы. Почти все псевдозаимствованные онимы дискретны, длиннее апеллятивов, уступают им количественно, однако образуют больше этимологических сегментов (11:7). В онимном разряде преобладают фиктивные антропонимы, треть которых – продукты перевода. Модели их словообразования преимущественно сложные, окказиональные и вдвое превосходят число моделей образования апеллятивной лексики класса немецких псевдозаимствований. Образование псевдозаимствованных онимов носит произвольный и

____________________________________________________

© Кобенко Ю.В., Солодовникова О.В., Рябова Е.С., 2022

91

Выпуск № 1 (53), 2022 ISSN 2587-8085

подражательный характер, независимый от инвазивных волн заимствования и копирующий словообразовательные особенности престижного языка.

Ключевые слова: немецкий язык, псевдозаимствования, псевдозаимствованные онимы, апеллятивы, лексический класс, сегмент, системно-структурные особенности.

Для цитирования: Кобенко Ю.В. Системно-структурные особенности онимов в классе немецких псевдозаимствований / Ю.В. Кобенко, О.В. Солодовникова, Е.С. Рябова // Научный журнал «Современные лингвистические и методико-дидактические исследования». – 2022. – Вып. 1 (53). – С.

91-104.

Введение.

Феномен псевдозаимствования в немецком языке давно стал объектом живого интереса германистов различного профиля. Появление псевдозаимствованных единиц приходится на периоды интенсивного заимствования иноязычного материала определённого престижного языка-донора, которые носят общеязыковой или локальный характер и обозначаются в контактной лингвистике инвазиями (лат. invado – «вторгаться»). В такие периоды немецкий язык буквально «наводняется» иноязычными заимствованиями, результатом чего становится неконтролируемое смешение заимствованной и собственной лексики языка-реципиента. История немецкого языка изобилует примерами такого рода, свидетельствующими о гибридности и разнородности его ресурсов. Благодаря манипуляции заимствованным материалом, немцы, активно подражая французской моде, первыми изобрели галлицизм die Parfümerie <парфюмерия> в конце XVIII в. (заимствование Parfüm <духи> + агентивный немецкий суффикс имён существительных мужского рода -er + галльский суффикс имён коллективных женского рода -ie), и лишь на пороге XIX в. во французском языке появилось собственное слово parfumerie по аналогии с немецким псевдозаимствованием [1**].

Повышение гибридности собственных ресурсов является необходимым условием эволюции языков и их успешной конкуренции за говорящих. Сохранение коммуникативной мощности (числа пользователей) возможно лишь посредством поддержания коммуникативной пригодности немецкого языка, которое предполагает в симфонии европейского многоязычия не политику языковой замкнутости (автаркии), связанную с представлениями о языковой «чистоте», а активное подражание коммуникативно мощным и престижным языкам-соседям. Очевидно, идеалом для немецкого языка выступает английский, вобравший в себя достаточно заимствований, чтобы обновляться за счёт собственных высокогибридных ресурсов, в то время как основным источником пополнения словарного состава немецкого языка по-прежнему остаются заимствования [1, с. 50]. Путём активного заимствования лексики англо-американского происхождения, на основе которой были образованы наиболее известные псевдоанглицизмы Beamer <кодоскоп>, Dressman <мужской манекен>, Twen <человек в возрасте от 20 до 30 лет> (по аналогии с Teen) и др., немецкий язык, по-видимому, стремится восполнить этот эволюционный пробел, чтобы производить новые слова из собственного инвентаря. Следовательно, псевдозаимствования в его словарном составе являются продуктами гибридного словообразования, а не заимствуются, в чём единодушно сходятся зарубежные и отечественные германисты [2, с.

36; 3, с. 196; 4, с. 98; 5, с. 117].

Наряду с исчерпывающим освещением апеллятивов в классе немецких псевдозаимствований в немецком языке, разряд псевдозаимствованных онимов остаётся слабоизученным. Данное обстоятельство вызвано, на наш взгляд, тем, что указанные единицы имеют преимущественно контекстную (ситуативную) обусловленность и практически не отделяются от других немецких онимов, описанием которых по умолчанию занимается специальная лексикография. Сопутствующей сложностью выступает сама природа псевдозаимствования как смежного явления, существующего на стыке собственно заимствования, ассимиляции (германизации), деэтимологизации и словообразования, что зримо усложняет сегрегацию априорных и апостериорных единиц, т.е. заимствований с различной степенью ассимиляции и псевдозаимствований как производных от первых.

92

Научный журнал «Современные лингвистические и методико-дидактические исследования»

Методология исследования.

В современной лингвистике существуют два критерия определения псевдозаимствованных единиц: 1) апостериорность, т.е. образование псевдозаимствования из ранее заимствованного языкового материала, и 2) нарушение принципа обратимости, т.е. невозможность установить ни синхронно, ни диахронно слово-прототип (соответствие) в языке-доноре [6, с. 57]. Оба критерия обеспечивают такое важное условие идентификации псевдозаимствованний, как принадлежность к языку (в данном случае – немецкому), поскольку интернациональная фактура таких образований может значительно затруднять определение их языковой принадлежности, а само псевдозаимствование может быть получено в другом языке. Помимо этого, в немецкой лексикографии используются специальные словарные пометы latinisierende, romanisierende, französierende, anglisierende Bildung <латинизированное, романизированное, галлизированное, англизированное образование> и mit latinisierender, romanisierender, französierender, anglisierender Endung <с

латинизирующей, романизирующей, галлизирующей, англизирующей финалью>, служащие своего рода типологическим маркером псевдозаимствованных единиц, например:

jmd., auf den Regress (1) genommen wird [2**].

В случае псевдозаимствованных онимов к имеющимся двум добавляются два следующих критерия: 3) принадлежность к разряду nomina propria (имён собственных), к которым также следует отнести онимизированные единицы (Besoffski, от перфектного причастия besoffen <мертвецки пьяный>); 4) написание с заглавной буквы, выступающее в немецком языке индикатором принадлежности к классу имён существительных, что ставит точку в вопросах определения частеречной принадлежности, например, таких обиходноразговорных псевдославизмов, как bis baldinski / bis baldowski <*до скоровский>, tschüssikowski <*покавский> с признаками междометий и несклоняемого (предикативного) имени прилагательного kaputtski, производного от kaputt <разбитый>. Исключением следует признать группу псевдолатинских номенов, сохраняющих написание со строчных букв по линнеевскому образцу, ср.: plasticus berlinensis <пластик берлинский>.

Опциональным критерием может выступать референтная отнесённость, позволяющая разделять псевдозаимствованные онимы на подлинные (реалионимы) и фиктивные (фикционимы). К числу фиктивных относятся имена вымышленных литературных персонажей (nomina suggestiva), героев побасёнок (анекдотов), географических объектов и т.п. [7, с. 139]. В силу несоответствия критериям отбора певдозаимствованными онимами нельзя признать: 1) меморативные фикционимы, образованные средствами немецкого языка, его национальных или территориальных вариантов, ср. Kleinkleckersdorf, Buxtehude,

Hintertupfing (австр.) / Hintertupfingen (алеман.), Posemuc(k)el, Klein-Siehstenich(t), Kuhdorf /

Kuhkaff со значением <Тмутаракань>; 2) ставшие нарицательными пословичные реалионимы die Pampa (das liegt ja mitten in der Pampa! <это же у чёрта на куличках!>, die Walachei (in der Walachei <куда Макар телят не гонял>), Timbuktu (ab nach Timbuktu! <пропади ты пропадом!>), Canossa (ein Gang nach Canossa <хождение в Каноссу / Каносское унижение>);

3) гомеонимы (Homöonyme) Dings / Dingskirchen / Dingenskirchen как метонимические эрзацы любого топонима, не приходящего на ум, с оттенком фамильярности; 4) группа устаревающих псевдолатинских когноменов на -us, более не использующихся как имена промежуточные и окончательно перешедших в разряд апеллятивов (nomina qualitatis), например: Luftikus <ветреник>, Muffianus <брюзгливый меланхолик>, Stolprianus <недотёпа, увалень>. Здесь прослеживается закономерный переход когноменов, приложенных вторых имён, обозначающих качества, в категорию агноменов (кличек), как это произошло в латинском языке.

93

Несмотря на то, что к псевдозаимствованным онимам можно отнести большинство литературных, политических и пр. псевдонимов, введение в аппарат исследования терминов «псевдонимизация» и «псевдодеонимизация» представляется нецелесообразным, так как по объёму понятий они ничем не отличаются от общепринятых терминов ономастики «онимизация» и «деонимизация / апеллятивизация». Следует отметить, что в самом немецком языке нет устоявшегося терминологического обозначения для псевдозаимствованных онимов, ср.: Kunstname <искусственное имя>, Derivat <дериват>, Pseudo-Onym <псевдо-оним> и Pseudonym <псевдоним> [8, с. 66]. В большинстве случаев они просто соотносятся либо с псведонимами, обозначаемыми терминами Pseudonym, Künstlername, Deckname <творческий псевдоним>, – при том что термин Deckname может использоваться в значении <кодовое название>, например, военной операции, – либо – с псевдозаимствованиями (Pseudo- или Scheinentlehnungen), в классе которых подразделяются по этимологическому признаку на Pseudoitalienismen <псевдоитальянизмы> [9, с. 152] и пр.

Материал исследования отобран методом сплошной выборки из ряда первичных и вторичных источников на немецком языке за период 1977–2019 гг. Первичными источниками выступают тексты переводов зарубежной литературы, являющиеся основными проводниками псевдозаимствованных онимов. Вторичные источники представлены онлайнпубликациями, рецензиями специалистов на тексты художественных произведений и продукции киноиндустрии, словарными и справочными изданиями, содержащими соответствующие пометы. Критерием поиска служат конфиксы pseudo- и schein- в сочетании с одной из вышеприведённых терминологических единиц (Name, Kunstname, Pseudonym,

Toponym и т.п.), например: pseudospanischer Name, pseudoitalienischer Ortsname, pseudolateinische Verballhornung des Namens и т.п. Общее количество зафиксированных псевдозаимствованных онимов в эмпирическом корпусе равно 145.

В то время как функциональные особенности псевдозаимствованных онимов предельно очевидны (локальный колорит, мелиоративный или пейоративный стилистический эффект), их системно-структурные особенности, определяющие отличия от разряда псевдозаимствованных апеллятивов, требуют экспликации и помещены в фокус настоящей работы, в которой рассматриваются в сопоставлении с апеллятивной лексикой исследуемого класса.

Результаты исследования.

1. Системные особенности К системным особенностям псевдозаимствованных онимов относятся их

1)количественные и 2) ономасиологические признаки.

1.Количественные признаки распадаются на а) статистические и б) дискретные. Статистические данные сопоставляемых разрядов немецких псевдозаимствований приведены в табл. 1 и 2. Каждый из разрядов подвергался процедуре сегментации по общему этимологическому основанию. Количественные данные псевдозаимствованных апеллятивов приводятся по результатам сегментирования апеллятивной лексики эмпирического корпуса немецких псевдозаимствований [10, с. 23].

Таблица 1

Количественные данные псевдозаимствованных апеллятивов

Научный журнал «Современные лингвистические и методико-дидактические исследования»

Таблица 2

Количественные данные псевдозаимствованных онимов

А. Как следует из табличных данных, онимы количественно уступают апеллятивной лексике, что соответствует общей тенденции превалирования серийных имён над индивидуальными, однако псевдозаимствованные онимы обладают куда большим синкретизмом (11:7), свидетельствующим о высокой гибридности немецкого языка. Данное обстоятельство позволяет сомневаться в том, что псевдозаимствования являются исключительно симптомом инвазивного заимствования. Это наблюдение подкрепляется отсутствием в разряде онимов псевдоанглицизмов, образующих в апеллятивной лексике второй по величине сегмент (30,81%). Вероятно, это вызвано тем, что английские имена проще заимствовать, нежели образовывать. Псевдогаллицизмы первой группы, восходящие к самой продолжительной волне заимствования в истории немецкого языка (с XI по XX вв.), составляют всего 12,41% от общего числа псевдозаимствованных онимов. Большинство сегментов (7), приведённых в табл. 2, являются экзотическими и представлены, главным образом, ad-hoc-образованиями, реализующими местный колорит: псевдоиспанизмы, псевдогаллицизмы второй группы, псевдогельветизмы, псевдотюркизмы, псевдосиноизмы, псевдоарабизмы и псевдоегиптизмы, при том что исторически никогда не существовало ни немецко-китайских, ни тем более немецко-египетских волн заимствования. Египетский язык, прародитель коптского, прекратил своё существование в XX в. до н.э. Псевдогаллицизмы второй группы имитируют имяречение на мёртвом галльском языке, одном из ныне пяти мёртвых материковых кельтских языков, распространённом в Галлии до VI века и впоследствии целиком вытесненным вульгарной латынью. Прецедентами такого словообразования выступают фикционимы, используемые в немецких переводах комиксов, мультипликационных и художественных фильмов об Астериксе и Обеликсе. Незначительное число псевдотюркизмов и псевдоарабизмов апогогически доказывает факт образования псевдозаимствований преимущественно из материала престижных языков. Экспонентом данной тенденции можно считать высокое число псевдоитальянизмов, второго по величине сегмента в разряде псевдозаимствованных онимов. Первенство псевдолатинизмов с более чем ¼ всех онимов имеет две причины: во-первых, латинский адстрат в немецком языке является наиболее старым и освоенным, во-вторых, он функционирует как основа и реле для заимствований из других языков италийской ветви, совокупно образующих маккаронский (общероманский) адстрат. Единственный псевдогельветизм в эмпирическом корпусе представляет собой уникальный случай эрративного подражания швейцарскому варианту немецкого языка (алеманнскому словообразованию): Franzele – вокативная форма имени Franz, используемая не в Швейцарии, а в Австрии [1*].

95

Б. Показатель дискретности описываемых единиц почти абсолютен (98,62%), исключениями выступают два онима в сегменте псевдославизмов, используемые в составе фразеологических сочетаний обиходно-разговорного характера: tot wie Kaputtski <мёртвый как мамонт>, mein lieber Kokoschinski! <батюшки мои!> (возглас удивления, признания, увещевания и пр.). В качестве одной из версий происхождения пословичной фамилии Kokoschinski в немецком языке рассматривается презрительное отношение к франкобельгийским войскам, оккупировавшим Рурскую область в 1923 г., ср. французские зоонимы coq <петух> и cochon <свинья> [2*]. Пейоративно окрашенный суффикс -ski, как и почти все псевдославизмы обоих разрядов, использован применительно к чужому независимо от происхождения.

2. Наибольшей величиной для совокупного множества псевдозаимствований в немецком языке выступает лексический класс как общность однородных словарных элементов, объединённых этимологическими, типологическими, парадигматическими и др. признаками. Следующим шагом деления (гипонимом) является разряд, предполагающий релевантную демаркацию онимной и апеллятивной лексики, общеязыковой и терминологической и т.п. Разряды – зачастую неразрывно – подразделяются на ономасиологические группы (субклассы), соответствующие определённым предметнотематическим областям (топонимы, артионимы, эргонимы и др.). Необходимо отметить, что количественный подход к ономасиологическому описанию словарных множеств имеет одно существенное ограничение: так как многие единицы соотносятся одновременно с несколькими предметно-тематическими областями, результаты их итоговой статической обработки могут расходиться с общими количественными данными. Решением данной проблемы видится количественная обработка не единиц, а самих субклассов с их последующей градацией по частотности. Ономасиологическое сегментирование разрядов может осуществляться по различным дифференцирующим основаниям, одним из которых может быть фиктивность денотата, коррелирующая с опциональным критерием отбора псевдозаимствованных онимов по референтной отнесённости.

Фикционимы (79 ед.) составляют 54,48% от общего числа псевдозаимствованных онимов в эмпирическом корпусе и зафиксированы во всех сегментах кроме псевдогельветизмов и псевдотюркизмов. Сегменты псевдоиспанизмов, псевдоегиптизмов, псевдоарабизмов и псевдогаллицизмов второй группы состоят исключительно от фикционимов. Наименьшее число вымышленных имён в сегменте псевдогалльских образований первой группы. Ряд фикционимов в онимных сегментах псевдолатинизмов, псевдоегиптизмов и псевдогаллицизмов второй группы образован из реалионимов, например, Vodafonis по названию провайдера мобильной связи Vodafone или Zinédine Zidanis по имени и фамилии исполнителя роли Зинедина Зидана (Zinédine Zidane) в художественном фильме «Астерикс на олимпийских играх» (2008). Во французской синхронизации герой Зидана носит псевдоегипетское имя Numérodis [3*]. Подавляющее большинство фикционимов антропонимы (72 ед.). В псевдогалльском сегменте первой группы содержится один мифоним Dragonne Paprés (вымышленное имя дракона в компьютерной игре «Elder Scrolls») [4*], в сегменте псевдосиноизмов – 6 фикционимов, полученных путём конверсии от двусложных немецких глаголов: Bu Chen (buchen <бронировать>), Ko Chen (kochen <готовить еду>), Flu Chen (fluchen <ругаться, негодовать>), Pfau Chen (pfauchen, австр.

<фыркать>), Blei Chen (bleichen <отбеливать>), La Chen (lachen <смеяться>) [5*].

Подобными шарадами-подписями под текстами рекламы туроператоры призывают путешественников бронировать поездки в Пекин и жить там обычной жизнью.

Так как терминообразование функционирует в немецком языке на греко-латинской и, в последнее время, также на английской основе (das Outsourcing, das Online-Banking и т.п.), псевдотермины приходятся исключительно на псевдолатинский сегмент по причине отсутствия в эмпирическом корпусе псевдогрецизмов и псевдоанглицизмов. Зафиксировано 5 псевдолатинских терминов, распространённых в Берлине и подражающих номенам систематики К. Линнея: Tonnosaurus Rex (от нем. Tonne <мусорный бак>: надпись на

96